7 Гарри Поттер и Дары Смерти перевод Росмэн. Джоанн Кэтлин Роулинг Гарри Поттер и Дары смерти Гарри Поттер 7

• Название: Джоанн Кэтлин Роулинг Гарри Поттер и Дары смерти Гарри Поттер 7
• Дата: 02.10.2022
• Размер: 2.58 Mb.
• Имя файла: 7 Гарри Поттер и Дары Смерти перевод Росмэн.pdf
• Тип: Документы; #709892
• страница: 11 из 37

Глава 11. ВЗЯТКА
Гарри был уверен, что, раз уж Кикимеру удалось удрать из кишащего

- 96 - инферналами озера, поимка Наземникуса займет у него самое большее несколько часов, и он все утро прослонялся по дому, переполняясь радостными предвкушениями.
Однако утром Кикимер не возвратился, и к полудню тоже. К ночи Гарри уже испытывал разочарование и тревогу, а ужин, состоявший в основном из заплесневелого хлеба, который Гермиона безуспешно пыталась трансфигурировать самыми разными способами, настроения его не улучшил.
Не вернулся Кикимер и на следующий день, и на последовавший за ним. Зато на площади объявились двое в мантиях, проторчавшие там всю ночь, таращась в сторону дома, видеть который они не могли.
— Как пить дать, Пожиратели смерти, — сказал Рон, глядя на них сквозь окна гостиной. — Как повашему, они знают, что мы здесь?
— Не думаю, — ответила Гермиона, хоть она и выглядела испуганной. — Знали бы, так прислали бы за нами Снегга, разве нет?
— А тебе не кажется, что он уже побывал здесь и у него теперь язык связан заклятием Грюма? — спросил Рон.
— Да, пожалуй, — ответила Гермиона, — иначе он рассказал бы их шайке, как попасть внутрь. Скорее всего, они следят за этим местом на случай, если мы вдруг окажемся здесь. Они же знают, что дом принадлежит Гарри.
— Откуда бы это?.. — начал Гарри.
— Все завещания волшебников проверяются Министерством, забыл? Там известно, что Сириус оставил дом тебе.
Соседство с Пожирателями смерти лишь усилило в доме номер двенадцать зловещие настроения. Со времени появления Патронуса мистера Уизли из внешнего мира никаких вестей на площадь Гриммо не поступало, и напряжение начинало сказываться на всех. Рон, беспокойный и раздражительный, обзавелся неприятной привычкой играть с делюминатором, не вынимая его из кармана. Особенно сильно это действовало на нервы Гермионе, которая в ожидании Кикимера затеяла читать «Сказки барда Бидля», и потому то и дело гаснувший и загоравшийся свет ее нисколько не радовал.
— Да перестань ты, наконец! — закричала она на третий вечер отсутствия
Кикимера, когда из гостиной в очередной раз вытянуло весь свет.
— Извини, извини! — отозвался Рон и, щелкнув делюминатором, вернул свет обратно. — Это я машинально.
— Может, лучше найдешь себе какоенибудь полезное занятие?
— Какое? Детские сказочки читать?
— Рон, эту книгу оставил мне Дамблдор…
— Ну а мне он оставил делюминатор, так, наверное, я должен им как-то пользоваться!
Неспособный и дальше выносить их пререкания, Гарри незаметно выскользнул из гостиной. Он направился вниз, на кухню, которую то и дело навещал, поскольку был уверен, что в нейто Кикимер, скорее всего, и объявится. Однако, добравшись до середины ведущего в вестибюль лестничного марша, он услышал негромкий удар по двери, а следом металлические щелчки и скрежет цепи.
Гарри показалось, что каждый его нерв натянулся до отказа. Он вытащил палочку, отступил в тень под отрубленными головами домовых эльфов и замер в ожидании.
Дверь отворилась, Гарри мельком увидел освещенную фонарями площадь. В вестибюль вошел и закрыл за собой дверь человек в мантии. Едва он сделал первый шаг, как голос Грюма спросил: «Северус Снегг?» Затем на другом конце вестибюля поднялся и, протягивая мертвую руку, полетел на незваного гостя пыльный призрак.
— Это не я убил тебя, Альбус, — негромко произнес вошедший.
Чары разрушились: пыльная фигура снова взорвалась, и узнать пришельца, заслоненного плотным серым облаком, стало невозможно.

- 97 -
Гарри направил в середину облака палочку:
— Не двигаться!
Он совсем забыл про портрет миссис Блэк: при звуке его голоса портьеры, скрывавшие ее, разъехались, и поднялся вопль:
— Грязнокровки и мерзость, запятнавшая честь моего дома…
За спиной Гарри сбежали по лестнице Рон с Гермионой и направили, как и он, палочки на неизвестного, который стоял внизу, подняв руки.
— Не стреляйте, это я, Римус!
— Хвала небесам, — слабо произнесла Гермиона и повела палочкой в сторону миссис Блэк — портьеры со стуком задернулись, наступила тишина. Рон тоже опустил палочку, — но не Гарри.
— Покажись! — крикнул он.
Люпин вышел под свет ламп, продолжая держать руки над головой, точно он сдавался победителю.
— Я Римус Джон Люпин, оборотень, известный также под прозвищем Лунатик, один из четверых создателей Карты Мародеров, женатый на Нимфадоре, известной также как Тонкс, и это я научил тебя, Гарри, как создать Патронуса, принявшего затем облик оленя.
— Да, все в порядке, — сказал, опуская палочку, Гарри, — но надо же было проверить, верно?
— Как твой бывший преподаватель защиты от Темных искусств, не могу с тобой не согласиться, проверить было надо. А вот вам, Рон и Гермиона, не следовало так быстро отказываться от обороны.
Все трое сбежали к нему по лестнице. Люпин, завернутый в темную, плотную дорожную мантию, выглядел усталым, но видеть их был явно рад.
— Значит, от Северуса пока ни слуху ни духу? — спросил он.
— Нет, — ответил Гарри. — Что происходит? Все целы?
— Да, — сказал Люпин, — только за всеми следят. Да и тут, на площади, маячит парочка Пожирателей смерти.
— Мы знаем.
— Мне пришлось трансгрессировать точно на верхнюю ступеньку крыльца, к самой двери, иначе они бы меня засекли. Они не знают, что вы здесь, а то, уверен, их было бы больше. Пожиратели расставлены по всем местам, хоть как-то связанным с тобой, Гарри. Пойдем вниз, мне многое нужно вам рассказать, да и я хочу узнать, что с вами было после того, как вы покинули «Нору».
Они спустились в кухню, и Гермиона направила палочку на решетку очага.
Немедля вспыхнул огонь, от которого темные каменные стены стали казаться уютными, а длинный деревянный стол заблестел. Люпин вытащил изпод мантии несколько бутылок сливочного пива, все сели.
— Я был тут рядом три дня назад, но мне пришлось стряхивать с хвоста
Пожирателей смерти, — сказал Люпин. — Так вы направились со свадьбы прямо сюда?
— Нет, — ответил Гарри, — сюда мы направились после того, как столкнулись в кафе на Тотнем-Кортроуд с парой Пожирателей.
Люпин выплеснул большую часть своего сливочного пива себе на грудь.
— Что?
Они рассказали ему о случившемся, и под конец их рассказа Люпин выглядел сильно напуганным.
— Но как им удалось отыскать вас с такой быстротой? Проследить того, кто трансгрессирует, невозможно, если только не вцепиться в него в последний момент.
— Однако и на то, что они просто гуляли по Тотнем-Кортроуд, не похоже, верно?
— сказал Гарри.
— Мы вот подумали, — неуверенно произнесла Гермиона, — а вдруг на Гарри

- 98 - все еще распространяется Надзор?
— Это невозможно, — сказал Люпин, и Рон гордо выпятил грудь, а Гарри почувствовал огромное облегчение. — Помимо прочего, будь Гарри под Надзором,
Пожиратели смерти точно знали бы, что он здесь. И все же я не понимаю, как им удалось проследить вас до Тотнем-Кортроуд. Меня это тревожит, очень тревожит.
Люпин был взволнован, но Гарри считал, что эта тема может и подождать.
— Расскажите, что произошло после нашего ухода. Папа Рона сообщил нам, что семья в безопасности, но больше мы ничего не знаем.
— В общемто, нас спас Кингсли, — сказал Люпин. — Благодаря его предупреждению большинство гостей трансгрессировали еще до их появления.
— Кто это был, Пожиратели смерти или люди из Министерства? — перебила его
Гермиона.
— Смешанная компания. Впрочем, по существу, разницы между ними теперь уже нет, — ответил Люпин. — Их прибыло около десятка, однако они не знали, Гарри, что и ты там. До Артура дошел слух, что Скримджера пытали, прежде чем убить, старались вызнать, где ты. Если это правда, он тебя не выдал.
Гарри взглянул на Рона и Гермиону — их лица выражали те же ужас и благодарность, какие ощущал он. Скримджера он никогда не любил, но если сказанное
Люпином правда, последним деянием этого человека была попытка защитить его,
Гарри.
— Пожиратели смерти обыскали «Нору» сверху донизу, увидели упыря, но подходить к нему близко не стали, а потом два часа допрашивали тех из нас, кто остался в доме. Они пытались выведать чтонибудь о тебе, Гарри, но, разумеется, никто, кроме членов Ордена, не знал, что ты был там. Одновременно с их появлением на свадебном пиру другие Пожиратели вломились во все, какие есть в стране, дома, связанные с Орденом. Никто не погиб, — опережая вопрос, быстро добавил Люпин, — но вели они себя грубо. Сожгли дом Дедалуса Дингла, однако его, как вы знаете, там не было. Ударили заклятием Круциатус по родителям Тонкс, опятьтаки пытаясь выяснить, когда ты был у них в последний раз. Оба чувствуют себя хорошо — потрясены, конечно, но живыздоровы.
— Выходит, Пожиратели смерти пробились сквозь все защитные чары? — спросил Гарри, вспомнив, как хорошо работали эти чары, когда он свалился с неба в парк родителей Тонкс.
— Пойми, Гарри, теперь на стороне Пожирателей смерти вся мощь
Министерства, — сказал Люпин. — Они могут использовать самые жестокие заклятия, не опасаясь, что их разоблачат или арестуют. Им удалось пробить всю установленную нами защиту, и действуют они теперь совершенно открыто.
— Но хоть как-то применение пыток для того, чтобы выяснить, где Гарри, они объясняют? — звенящим голосом спросила Гермиона.
— Ну… — произнес Люпин. Он помялся, потом вытащил изпод мантии сложенный в несколько раз номер «Ежедневного пророка». — Вот, — сказал он и через стол подтолкнул газету к Гарри, — ты все равно рано или поздно узнал бы. Это их предлог для охоты на тебя.
Гарри расправил газету на столе. Всю первую страницу занимала его огромная фотография. Заголовок над ней гласил:
РАЗЫСКИВАЕТСЯ ДЛЯ ДОПРОСА ОТНОСИТЕЛЬНО ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
СМЕРТИ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА
Рон с Гермионой гневно вскрикнули, но Гарри промолчал. Он оттолкнул от себя газету, читать статью ему не хотелось — и так было ясно, что в ней сказано. Никто, кроме людей, присутствовавших в миг смерти Дамблдора на вершине башни, не знал его настоящего убийцу, а Рита Скитер уже оповестила волшебное сообщество о том, что через несколько секунд после того, как Дамблдор упал с башни, Гарри видели

- 99 - убегавшим оттуда.
— Прости, Гарри, — сказал Люпин.
— Выходит, «Ежедневный пророк» тоже теперь в руках Пожирателей? — гневно спросила Гермиона.
Люпин кивнул.
— Но людито понимают, что происходит?
— Переворот прошел гладко и практически бесшумно, — ответил Люпин. — По официальной версии Скримджер просто подал в отставку, его сменил Пий
Толстоватый, а на нем лежит заклятие Империус.
— Но почему же сам Волан-де-Морт не объявил себя министром магии? — спросил Рон.
Люпин усмехнулся:
— А он в этом не нуждается, Рон. По существу, он и есть министр, только зачем ему сидеть в министерском кабинете? Его марионетка, Толстоватый, занимается всеми текущими делами, позволяя Волан-де-Морту свободно утверждать свою власть за пределами Министерства. Многие, естественно, разобрались в происходящем: в последние дни политика Министерства изменилась очень круто, пошли разговоры, что за этим стоит Волан-де-Морт. Но в томто все и дело — только разговоры, да еще и шепотом. Никто не осмеливается говорить с другими откровенно, не знает, кому можно доверять, каждый боится раскрыть рот — вдруг его подозрения верны, а родные уже намечены в жертвы. Да, Волан-де-Морт ведет игру очень умную. Обнаружь он себя — и могло бы начаться восстание, а оставаясь в тени, он насаждает замешательство, неопределенность и страх.
— Крутое изменение в политике Министерства подразумевает, что теперь волшебному сообществу говорят, будто опасен не Волан-де-Морт, а я? — поинтересовался Гарри.
— Это, безусловно, часть целого, — ответил Люпин, — и ее следует признать мастерским ходом. Теперь, когда Дамблдор мертв, ты — Мальчик, Который Выжил — мог бы стать символом и опорой для любого сопротивления Воланде-Морту. А внушив всем, что ты приложил руку к смерти героя, Волан-де-Морт не только получил возможность назначить цену за твою голову, но и посеял сомнения и страх среди тех, кто мог бы тебя защитить. А тем временем Министерство начинает принимать меры против тех, кто рожден от маглов. — И Люпин ткнул пальцем в номер «Ежедневного пророка». — Посмотрите на второй странице.
Гермиона перевернула газетный лист с тем же отвращением, с каким листала
«Тайны наитемнейшей магии».
— «Регистрация магловских выродков, — вслух прочитала она. — Министерство магии проводит расследование деятельности так называемых магловских выродков, имеющее целью выяснить, как им удалось овладеть магическими секретами.
Недавние исследования, проведенные Отделом тайн, показали, что магическая сила может передаваться от человека к человеку только при рождении от истинного волшебника. Следовательно, так называемые магловские выродки, не имеющие магической родословной или не способные ее доказать, скорее всего, получили магическую силу посредством воровства либо насилия.
Министерство полно решимости искоренить этих захватчиков магической силы и потому предлагает каждому так называемому магловскому выродку явиться для собеседования в только что учрежденную Комиссию по учету магловских выродков».
— Люди такого не допустят, — заявил Рон.
— Уже допустили, — сказал Люпин. — Пока мы тут разговариваем, идут облавы на тех, кто родился от маглов.
— Но каким, интересно, образом они могли «уворовать» магические способности? — спросил Рон. — Это же духовная сила, ее нельзя украсть, иначе бы и

- 100 - сквибов никаких не было, ведь так?
— Согласен, — ответил Люпин. — И однако же если ты не можешь доказать, что с тобой состоял в близком родстве по меньшей мере один волшебник, считается, что магическую силу ты получил незаконным путем и потому заслуживаешь наказания.
Рон взглянул на Гермиону и спросил:
— А если чистокровка или полукровка присягнут, что «магловский выродок» их родственник? Я мог бы заверить всех, что Гермиона — моя кузина…
Гермиона накрыла ладонью руку Рона, сжала ее:
— Спасибо, Рон, но я не могу допустить, чтобы ты…
— Да у тебя и выбора не будет, — яростно сказал Рон и тоже сжал ее руку. — Я помогу тебе заучить наизусть мое фамильное древо, и ты сможешь отвечать на любые вопросы о нем.
Гермиона слабо усмехнулась:
— Рон, мы же в бегах вместе с Гарри Поттером, главным находящимся в розыске преступником страны, помоему, для нас все это не важно. Если мне удастся вернуться в школу, тогда другое дело. Кстати, а как Волан-де-Морт собирается поступить с
Хогвартсом? — спросила она у Люпина.
— Учеба стала обязательной для любого юного волшебника и волшебницы, — ответил тот. — Об этом объявили вчера. Серьезная перемена, раньше никого учиться не заставляли. Конечно, почти каждый чародей и чародейка Британии заканчивали
Хогвартс, однако родители имели право обучать их и дома или посылать, если им так больше нравилось, за границу. А теперь все волшебники будут находиться под присмотром Волан-де-Морта с самого раннего возраста. Помимо прочего, это еще одна возможность устранять тех, кто рождается от маглов, поскольку ученики школы, прежде чем попасть в нее, будут получать сертификат о Статусе крови — то есть доказывать Министерству, что они происходят от волшебников.
Гарри ощущал отвращение и гнев — именно в этот миг одиннадцатилетние дети с восторгом роются в только что купленных учебниках по волшебству, не зная, что они никогда не увидят Хогвартса, а может быть, и своих родителей.
— Это… это… — выдавил он, пытаясь найти слова, способные выразить охватившие его ужас и гнев, однако Люпин негромко произнес:
— Я знаю. — Он как будто поколебался немного, а затем сказал: — Гарри, я пойму тебя, если ты ничего мне не ответишь, но у Ордена сложилось впечатление, что
Дамблдор поручил тебе некую миссию.
— Поручил, — ответил Гарри. — И Рон с Гермионой знают о ней и идут со мной.
— Ты можешь посвятить меня в подробности? — Гарри взглянул в его изрытое преждевременными морщинами лицо, обрамленное густыми, но уже поседевшими волосами, и пожалел о том, что может дать Люпину только один ответ.
— Не могу, Римус, простите. Если Дамблдор не сказал вам этого, значит, не вправе сказать и я.
— Я знал, что ты так и ответишь, — разочарованно произнес Люпин. — И всетаки я могу оказаться полезным вам. Ты знаешь, кто я и на что я способен. Я могу отправиться с вами и защищать вас. А говорить мне, что вы собираетесь сделать, не обязательно.
Гарри заколебался. Предложение было очень соблазнительным, хотя, как они смогут не посвятить в свою тайну Люпина, если он постоянно будет рядом, представить себе было трудно.
Зато Гермиона пришла в недоумение.
— А как же Тонкс? — спросила она.
— А что Тонкс? — сказал Люпин.
— Ну, — насупилась Гермиона, — вы ведь женаты. Как она отнесется к тому, что вы уйдете с нами?

- 101 -
— Тонкс в полной безопасности, — ответил Люпин. — Она сейчас у своих родителей.
Чтото непонятное чуялось в его тоне, почти холодное. Да и мысль о том, что
Тонкс будет сидеть у родителей, тоже казалась странноватой, какникак она состояла в
Ордене и, насколько знал Гарри, предпочитала находиться в самой гуще событий.
— Римус, — неуверенно произнесла Гермиона, — у вас все в порядке… ну, вы понимаете… между вами и…
— Спасибо, все хорошо, — с подчеркнутой резкостью ответил Люпин. Гермиона порозовела. Повисла еще одна неловкая пауза, а затем Люпин сказал с видом человека, признающегося в чемто ему неприятном: — Тонкс ждет ребенка.
— Ой, как здорово! — взвизгнула Гермиона.
— Великолепно! — с восторгом добавил Рон.
— Поздравляю, — сказал Гарри.
Люпин соорудил натужную улыбку, больше походившую на гримасу, затем сказал:
— Так вы принимаете мое предложение? Могут трое обратиться в четверых? Не думаю, что Дамблдор был бы недоволен, в конце концов, он сам выбрал меня, чтобы я преподавал вам способы защиты от Темных искусств. И должен сказать, что, помоему, нам придется столкнуться с такой магией, какой никто еще не видел и даже вообразить не мог.
Рон и Гермиона взглянули на Гарри.
— Просто… просто ответьте мне для полной ясности, — произнес тот. — Вы хотите оставить Тонкс у родителей и уйти с нами?
— Ей там ничто не грозит, родители позаботятся о ней, — ответил Люпин.
Окончательность принятого им решения, о которой свидетельствовал его тон, граничила с безразличием.
— Гарри, я уверен, Джеймс хотел бы, чтобы я был рядом с тобой.
— Что ж, — медленно ответил Гарри. — А вот я этого не хочу. И совершенно уверен, что отцу было бы интересно узнать, почему вы решили быть рядом со мной, а не со своим ребенком.
Люпин побелел. Казалось, температура в кухне упала градусов на десять. Рон оглядывал кухню с таким выражением, точно ему необходимо было запомнить ее в мельчайших подробностях, глаза Гермионы метались с Гарри на Люпина и обратно.
— Ты не понимаешь, — сказал Люпин.
— Так объясните, — ответил Гарри.
— Я совершил ошибку, женившись на Тонкс. Я сделал это вопреки моему рассудку и с тех пор страшно жалею об этом.
— Понятно, — сказал Гарри, — и потому вы собираетесь бросить ее с ребенком и сбежать с нами?
Люпин вскочил на ноги, стул его кувырком полетел назад. Он уставился на всех троих с такой лютостью, что Гарри впервые в жизни увидел проступившие за его человеческим лицом признаки волчьей натуры.
— Ты не понимаешь, что я сделал со своей женой и своим еще не родившимся ребенком! Я не должен был жениться на ней, я обратил ее в прокаженную! — Люпин лягнул перевернувшийся стул. — Ты всегда видел меня только среди членов Ордена или в Хогвартсе, под опекой Дамблдора! И не знаешь, как относится к тварям вроде меня волшебное сообщество! Узнав о моей болезни, со мной и разговариватьто перестают! Ты понимаешь, что я натворил? Даже ее родные пришли от нашего брака в ужас. Да и какие родители захотели бы, чтобы их дочь вышла замуж за оборотня? А ребенок… ребенок… — И Люпин буквальным образом вцепился себе в волосы, сейчас он казался просто помешанным. — Подобные мне обычно не размножаются! Уверен, он родится таким же, как я. И как мне простить себя, передавшего свою болезнь ни в

- 102 - чем не повинному ребенку? А если он чудом и не пойдет в меня, лучше, в сотни раз лучше будет, если он вырастет без отца, которого ему придется стыдиться!
— Римус! — прошептала со слезами на глазах Гермиона. — Что вы говорите? Как может ребенок, любой ребенок стыдиться вас?
— Ну, не знаю, Гермиона, — сказал Гарри, — вот мне, например, за него стыдно.
Гарри и сам не понимал, что пробудило в нем такой гнев, но и он тоже вскочил на ноги. Люпин смотрел на него так, точно Гарри ударил его.
— Если новый режим считает мерзостью даже «магловских выродков», что же он сделает с полуоборотнем, отец которого состоял в Ордене? Мой отец погиб, пытаясь защитить мою мать и меня. Вы считаете, он согласился бы на то, чтобы вы бросили свое дитя и ушли с нами на поиски приключений?
— Как… как ты смеешь? — произнес Люпин. — Речь идет не о стремлении к опасности или славе… Как ты смеешь предполагать такую…
— Я предполагаю, что вы считаете себя отчаянным сорвиголовой, — ответил
Гарри. — И хотите занять место Сириуса.
— Гарри, перестань! — взмолилась Гермиона, но он не отвел гневного взгляда от дергавшегося лица Люпина.
— Я никогда не поверил бы, — сказал он, — что человек, научивший меня сражаться с дементорами, трус.
Люпин выхватил палочку с такой стремительностью, что Гарри не успел даже протянуть руку к собственной. Послышался громкий удар — Гарри почувствовал, что летит спиной вперед по воздуху, потом он врезался в стену кухни и сполз по ней на пол и только тогда увидел, как за дверью исчезает подол Люпиновой мантии.
— Римус, Римус, вернитесь! — крикнула Гермиона, однако Люпин не ответил. И миг спустя они услышали, как в вестибюле хлопнула дверь.
— Гарри, — простонала Гермиона, — как ты мог?
— Легко, — ответил Гарри. Он встал, на затылке, которым он врезался в стену, набухала шишка. И его все еще трясло от гнева. — Не смотри на меня так! — рявкнул он Гермионе.
— Сам на нее так не смотри! — прорычал Рон.
— Нетнет, не надо ссориться! — произнесла, вставая между ними, Гермиона.
— Тебе не следовало так разговаривать с Люпином, — сказал Гарри Рон.
— Он это заслужил, — ответил Гарри. Разрозненные образы мелькали в его мозгу: падающий, пробивая занавес, Сириус, повисшее в воздухе изломанное тело
Дамблдора, вспышка зеленого огня и голос матери, молящий о милосердии…
— Родители, — сказал Гарри, — не должны бросать детей, если… если только их к этому не принуждают.
— Гарри… — вымолвила Гермиона и положила ему на плечо руку, утешая, но он стряхнул ее и отошел от Гермионы, глядя в разожженный ею огонь. Когдато давно он говорил вот из этого очага с Люпином. Он тогда усомнился в Джеймсе, и Люпин успокоил его. А теперь искаженное мукой белое лицо Люпина словно плыло перед ним в воздухе. И на Гарри навалились угрызения совести. Рон и Гермиона молчали, но
Гарри знал, что они безмолвно переговариваются за его спиной.
Он повернулся к ним и увидел, как они поспешно оторвали взгляды друг от друга.
— Я понимаю, мне не следовало называть его трусом.
— Не следовало, — тут же подтвердил Рон.
— Однако именно так он себя и повел.
— И все равно… — произнесла Гермиона.
— Знаю, — сказал Гарри. — Но если это заставит его вернуться к Тонкс, значит, я все сделал правильно, так?
Он не смог скрыть мольбы, прозвучавшей в его голосе. Гермиона смотрела на него с сочувствием, Рон — неуверенно. Гарри уставился в пол, думая о своем отце.

- 103 -
Одобрил бы Джеймс то, что он сказал Люпину, или рассердился бы на сына, так обошедшегося с его старым другом?
Безмолвие кухни казалось гудящим от только что разыгравшейся в ней сцены, от непроизносимых вслух укоров Рона и Гермионы. Принесенный Люпином номер
«Ежедневного пророка» попрежнему лежал на столе, с первой страницы смотрело в потолок лицо Гарри. Он подошел к столу, сел, наобум открыл газету и сделал вид, что читает. Ему не удавалось различить ни слова, сознание его заполняла стычка с
Люпином. Гарри был уверен, что заслоненные газетной страницей Рон с Гермионой снова затеяли свой бессловесный разговор. Он с шумом перевернул страницу, и ему попалось на глаза имя Дамблдора. Прошла секундадругая, прежде чем Гарри понял все значение изображавшей семейную группу фотографии, под которой значилось: «Семья
Дамблдоров. Слева направо: Альбус, Персиваль, держащий новорожденную Ариану,
Кендра и Аберфорт».
Гарри вгляделся в фотографию. Отец Дамблдора, Персиваль, был человеком приятной наружности, глаза его поблескивали даже на этой выцветшей от старости фотографии. Малышка Ариана была не больше хлебного батона, да и отличительных черт у нее было мало. Угольночерные волосы матери, Кендры, были стянуты на затылке в узел. Лицо ее казалось точеным, она была в закрытом шелковом платье.
Гарри, всматриваясь в темные глаза, высокие скулы и прямой нос Кендры, почему-то вдруг вспомнил об американских индейцах. Альбус и Аберфорт были в одинаковых камзольчиках с кружевными воротниками и волосы носили одной длины — до плеч.
Альбус явно был на несколько лет старше брата, но в остальном мальчики очень походили один на другого — снимок сделали еще до того, как Альбус начал носить очки, а нос его оказался сломанным. Вполне счастливая, обычная семья мирно улыбалась с газетной страницы. Однако поверх фотографии Гарри увидел заголовок:
ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ ФРАГМЕНТ ИЗ ВЫХОДЯЩЕЙ В СВЕТ
БИОГРАФИИ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА
Автор Рита Скитер
Решив, что хуже ему все равно не будет, Гарри приступил к чтению:
После широко освещавшегося в прессе ареста Персиваля и его заключения в
Азкабан гордая и надменная Кендра Дамблдор не могла и дальше сносить жизнь в
Насыпном Нагорье. Поэтому она решила сменить место жительства и перебралась с семьей в Годрикову Впадину, деревню, которая прославилась впоследствии как место странного спасения Гарри Поттера от Сами-Знаете-Кого.
В Годриковой Впадине, как и в Насыпном Нагорье, проживало немало семей волшебников, но, поскольку Кендра никого из них не знала, она была избавлена от возбуждаемого преступлением мужа любопытства, с которым ей приходилось сталкиваться на прежнем месте. Она раз за разом наотрез отвергала попытки соседей подружиться с ней и вскоре добилась того, что ее семью оставили в покое.
— Захлопнула дверь перед моим носом, когда я напекла булочек и пошла к ним, чтобы поздравить с приездом, — говорит Батильда Бэгшот. — За первый год, который они тут прожили, я только двух мальчиков и видела. Я не узнала бы о существовании дочери, если бы зимой, вскоре после их приезда, не собирала при луне заунывников и не увидела, как Кендра выводит Ариану на прогулку по заднему двору. Крепко держа девочку за руку, она дважды обошла с ней вокруг лужайки и увела в дом. Я не знала, что и думать.
Похоже, Кендра считала, что переезд в Годрикову Впадину дал ей прекрасную возможность раз и навсегда укрыть Ариану от посторонних глаз. Не исключено, что этот замысел вызревал у нее годами. Немаловажную роль играл и выбор времени.
Ариане, когда она исчезла из общего поля зрения, едва исполнилось семь лет, а, по мнению специалистов, семь лет — это возраст, в котором проявляются магические способности, если, конечно, они у ребенка имеются. Поэтому представляется

- 104 - несомненным, что Кендра приняла решение скорее скрыть само существование дочери, чем страдать от позора, признав, что она породила на свет сквиба. Вдали от знавших
Ариану друзей и соседей Кендре, разумеется, было легче навсегда заточить девочку в доме. С той поры людей, которые знали о существовании Арианы, можно было пересчитать по пальцам, и эти люди готовы были сохранять его в тайне. В их число входили и двое ее братьев, отвечавших на неудобные вопросы так, как велела им мать:
«Учиться в школе сестре не позволяет слабое здоровье».
Читайте на следующей неделе: Альбус Дамблдор в Хогвартсе — призы и претензии.
Гарри ошибся — от прочитанного ему стало хуже. Он снова взглянул на фотографию счастливой с виду семьи. Правда ли то, что он прочитал? И как это можно выяснить? Ему хотелось отправиться в Годрикову Впадину, пусть даже Батильда пребывает не в том состоянии, чтобы с ним разговаривать; хотелось посетить место, в котором и он, и Дамблдор лишились своих близких. Он уже опускал газету на стол, собираясь спросить, что думают об этом Рон с Гермионой, когда на кухне раздался, отозвавшись эхом, громкий хлопок.
Впервые за три дня Гарри напрочь забыл о Кикимере. Первое, что пришло ему в голову: вернулся Люпин, — и какуюто долю секунды он не мог понять, что за переплетение рук и ног вывалилось прямо из воздуха на пол рядом с его стулом. Он вскочил, но тут из этой кучи выпутался Кикимер и, поклонившись Гарри, проквакал:
— Кикимер доставил Наземникуса Флетчера, хозяин.
Наземникус, коекак поднявшись с пола, вытащил палочку, однако Гермиона опередила его: — Экспеллиармус! — Палочка Наземникуса взвилась в воздух, и
Гермиона поймала ее. Наземникус с обезумевшими глазами метнулся к лестнице, но
Рон достойным регбиста приемом блокировал его, и Наземникус с глухим стуком рухнул на пол.
— Чего? — взвыл он, извиваясь в попытках высвободиться из крепких объятий
Рона. — Чего я сделалто? Натравили на меня поганого домовика. Что за дела? Я ни в чем не виноват, отпусти меня, отпусти, а то…
— Вы не в том положении, чтобы сыпать угрозами, — сказал Гарри.
Он отбросил газету в сторону, в несколько шагов пересек кухню и опустился на колени рядом с Наземникусом, который тотчас прекратил борьбу и с ужасом вытаращился на Гарри. Рон, отдуваясь, встал и теперь наблюдал за Гарри, нарочито наставившим палочку на нос Наземникуса. От того несло потом и табачным дымом, спутанные волосы его засалились, мантию покрывали пятна.
— Кикимер извиняется, что он так задержался с доставкой вора, хозяин, — заквакал эльф. — Флетчер умеет скрываться от поимки, у него много укрытий и сообщников. И всетаки Кикимер загнал вора в угол.
— Ты замечательно поработал, Кикимер, — сказал Гарри, и эльф отвесил ему низкий поклон.
— Так вот, у нас есть к вам вопросы, — повернулся Гарри к Наземникусу, немедленно завопившему:
— Я перетрухал, понял? Я не хотел с ними идти. Не прими за обиду, друг, но помирать ради тебя мне неохота. А этот чертов Сам-Знаешь-Кто как полетит на меня, тут всякий смылся бы, я ж говорю, я не хотел в это лезть…
— К вашему сведению, никто больше не трансгрессировал, — сказала Гермиона.
— Так вы ж герои, черт вас задери, верно? А я самоубийцу отродясь не изображал…
— Нас не интересует, почему вы бросили Грюма, — сказал Гарри, сдвигая палочку к налитым кровью, с кожистыми мешочками глазам Наземникуса. — Мы и раньше знали, что вы мерзавец и полагаться на вас не следует.
— Ладно, тогда какого лысого вы на меня эльфа напустили? Или это опять насчет

- 105 - кубков? Так у меня ни одного не осталось, возвращать нечего…
— Кубки нас не интересуют, хотя они уже ближе к делу, — сказал Гарри. —
Замолчите и слушайте.
Как хорошо было отыскать хоть какоето занятие, найти человека, из которого можно вытянуть пусть и малую, но часть правды. Кончик палочки Гарри был теперь так близок к переносице Наземникуса, что тому приходилось скашивать на нее глаза.
— Когда вы обчистили этот дом, утащив из него все ценное… — начал Гарри, однако Наземникус снова его перебил:
— Сириусу тутошний хлам был не нужен…
Послышался торопливый топоток, блеснула медь, затем раздался громкий удар, а следом крик боли — это Кикимер подскочил к Наземникусу и огрел его по голове сковородой.
— Угомоните вы этого гада, его в клетке надо держать! — завопил Наземникус и прикрылся руками — Кикимер снова занес над ним тяжелую сковороду.
— Кикимер, перестань! — крикнул Гарри.
Тонкие ручонки Кикимера подрагивали от тяжести сковороды, которую он попрежнему держал наотлет.
— Может, еще разок, хозяин Гарри, а? На счастье?
Рон захохотал.
— Нам нужно, чтобы он оставался в трезвой памяти, Кикимер, но если будет артачиться — милости прошу, — ответил Гарри.
— Большое спасибо, хозяин, —-сказал Кикимер и, поклонившись, отступил на пару шагов, не сводя, впрочем, с Наземникуса блеклых, полных ненависти глаз.
— Когда вы обчистили этот дом, утащив из него все ценное, — снова начал
Гарри, — то забрали коечто и из кухонного чулана. Там был медальон. — Во рту у
Гарри вдруг пересохло, он почувствовал, что и Рон с Гермионой тоже застыли. — Что вы с ним сделали?
— А чего? — спросил Наземникус. — Он шибко ценный, что ли?
— Так он еще у вас! — воскликнула Гермиона.
— Нет, — отозвался проницательный Рон. — Он просто прикидывает, не стоило ли запросить за медальон побольше.
— Побольше? — повторил Наземникус. — Фиг бы я за него запросил побольше, я его вообще задаром отдал. Выбора не было.
— Что это значит? — спросил Гарри.
— Я толкал вещички в Косом переулке, а она подходит и спрашивает: есть, мол, у тебя лицензия, чтоб волшебными артефактами торговать. Ищейка паршивая.
Штрафануть меня хотела, да тут ей амулет на глаза попался, она и говорит, я, дескать, его заберу, а тебя отпущу, и считай, что тебе подфартило.
— Что это была за женщина? — спросил Гарри.
— А чума ее знает, карга какаято из Министерства. — Наземникус на мгновение задумался, морща лоб. — Коротышка такая. С бантом на башке. — И, совсем помрачнев, добавил: — Жаба жабой.
Гарри выронил палочку — та стукнула Наземникуса по носу и выстрелила красными искрами, запалившими его брови.
— Агуаменти! — крикнула Гермиона, и из кончика ее палочки ударила струя воды, глотнув которой Наземникус подавился и начал отплевываться.
Подняв взгляд на друзей, Гарри увидел, что они потрясены не меньше, чем он. И почувствовал, как начал покалывать шрам на его правой руке.