Глава 27
Кентавр и ябеда
– Небось жалеешь теперь, что отказалась от прорицаний, а, Гермиона? – с ухмылочкой спросила Парвати.
Было время завтрака – после увольнения профессора Трелони прошло уже два дня, – и Парвати завивала себе ресницы волшебной палочкой, любуясь своим отражением на выпуклой стороне ложки. Нынче утром им предстоял первый урок с Флоренцем.
– Да не особенно, – равнодушно сказала Гермиона. В руках у неё был свежий номер «Ежедневного пророка». – Никогда не любила лошадей.
Она перевернула страницу и принялась бегло проглядывать рубрики.
– Это не лошадь, а кентавр! – возмущённо воскликнула Лаванда.
– И какой кентавр… – вздохнула Парвати.
– Всё равно, ноги у него четыре, – холодно сказала Гермиона. – И вообще – мне казалось, что уход Трелони вас огорчил!
– Конечно, огорчил! – заверила её Лаванда. – Мы её навестили, принесли ей нарциссов – не тех гуделок, которые выращивает Стебль, а нормальных.
– И как она? – спросил Гарри.
– Горюет, бедняжка, – сочувственно сказала Лаванда. – Плачет и говорит, что скорее навсегда уедет из замка, чем останется здесь вместе с Амбридж, и я её не виню – ведь Амбридж обошлась с ней просто ужасно, правда?
– Сдаётся мне, это ещё только цветочки, – мрачно заметила Гермиона.
– Трудно поверить, – сказал Рон, наваливший себе полную тарелку яичницы с беконом. – По-моему, у Амбридж вряд ли получится вести себя хуже, чем теперь.
– Попомните мои слова, она захочет отомстить Дамблдору за то, что он назначил нового преподавателя, не посоветовавшись с ней, – сказала Гермиона, складывая газету. – Да ещё получеловека. Видели, какое у неё было лицо, когда вошёл Флоренц?
После завтрака Гермиона отправилась на свою нумерологию, а Гарри с Роном вышли в вестибюль следом за Парвати и Лавандой.
– Разве нам не в Северную башню? – удивился Рон, когда Парвати обогнула мраморную лестницу.
Парвати презрительно оглянулась на него через плечо.
– Как, по-твоему, Флоренц поднялся бы на эту лестницу? Нам теперь в одиннадцатый кабинет – вчера на доске было объявление.
Кабинет номер одиннадцать находился на первом этаже – туда вёл коридор, начинающийся в вестибюле напротив дверей в Большой зал. Гарри знал, что это одна из комнат, где занятия проводятся нерегулярно, и потому она выглядит слегка запущенной, как чулан или кладовая. Однако, войдя туда вслед за Роном, он с изумлением обнаружил, что очутился на настоящей лесной лужайке.
– Ну и ну!
Под его ногами пружинил мох, вокруг росли деревья; их густая листва затеняла окна и потолок, и сквозь неё лишь кое-где пробивались косые лучи света, так что в комнате царил мягкий зеленоватый полумрак. Опередившие их ученики расселись на земляном полу, опершись спиной о валуны и стволы деревьев, сложив руки на груди или крепко обхватив ими колени; видно было, что всем им немножко не по себе. Посреди лужайки, на самом открытом месте, стоял Флоренц.
– Гарри Поттер! – сказал он, увидев Гарри, и протянул ему руку.
– Э… здрасьте, – сказал тот и обменялся рукопожатием с кентавром, который пристально, но без улыбки глядел на него своими ярко-синими глазами. – Э… очень рад вас видеть.
– Я тоже, – ответил кентавр, склонив белокурую голову. – Было предсказано, что мы встретимся вновь.
Гарри заметил на груди у Флоренца уже почти сошедший синяк в форме следа от копыта. Повернувшись, чтобы сесть вместе с остальными, он увидел, что однокашники смотрят на него с благоговейным трепетом: их поразил факт его знакомства с Флоренцем, которого они явно опасались.
Когда дверь закрылась и последний ученик уселся на пенёк рядом с мусорной корзиной, Флоренц повёл рукой, приглашая всех ещё раз оглядеть комнату.
– Профессор Дамблдор, – сказал Флоренц, когда все утихли, – любезно оборудовал этот класс в духе моей привычной среды обитания. Я предпочёл бы учить вас в Запретном лесу, который до понедельника был моим домом… однако теперь это уже невозможно.
– Простите… э… сэр… – робко спросила Парвати, подняв руку, – а почему? Мы ходили туда с Хагридом, мы не боимся!
– Дело не в вашей смелости, а в моём положении, – сказал Флоренц. – Мне нельзя вернуться в лес. Моё стадо изгнало меня.
– Стадо? – смущённо повторила Лаванда, и Гарри понял, что она подумала о коровах. – То есть… а-а! – Её лицо просветлело. – Так значит, вас много? – недоверчиво спросила она.
– Вас тоже вырастил Хагрид, как фестралов? – жадно спросил Дин.
Флоренц очень медленно повернул к нему голову, и Дин сразу понял, что сморозил страшную глупость.
– Я не… не хотел… извините, – выдавил из себя он и умолк.
– Кентавры – не слуги и не игрушки людей, – спокойно сказал Флоренц. Наступила пауза, затем Парвати снова подняла руку.
– Простите, сэр… а за что другие кентавры вас прогнали?
– За то, что я согласился стать вашим учителем по просьбе Дамблдора, – ответил Флоренц. – Они считают это предательством.
Теперь Гарри вспомнил, как почти четыре года назад кентавр Бейн кричал на Флоренца, усадившего Гарри к себе на спину; тогда он обозвал своего сородича «безмозглым мулом». «Уж не Бейн ли, – подумал Гарри, – лягнул Флоренца в грудь?»
– Давайте начнём, – сказал Флоренц. Он взмахнул длинным белым хвостом, поднял руку к листвяному пологу над головой, затем медленно опустил её. Свет в комнате ещё больше померк, так что они очутились как бы в вечернем лесу, и на потолке зажглись звёзды. По классу прокатился вздох изумления, а Рон отчётливо прошептал: «Неслабо!»
– Лягте на спину, – спокойным голосом сказал Флоренц, – и посмотрите на небо. Те, кто умеет видеть, могут прочесть там судьбы наших народов.
Гарри растянулся на мху и уставился в потолок. Ему подмигнула оттуда маленькая красная звёздочка.
– Я знаю, что вы проходили названия планет и их спутников по астрономии, – снова раздался невозмутимый голос Флоренца, – и что вы составляли карты передвижения звёзд по небу. Кентавры много веков пытались разгадать тайны этих перемещений. Наш опыт учит, что иногда по небесным картинам можно прозревать будущее…
– Профессор Трелони занималась с нами астрологией! – возбуждённо сказала лежащая на спине Парвати, вытянув руку вверх. – Марс вызывает катастрофы, ожоги и всякое такое, а когда он стоит под углом к Сатурну, как сейчас, – она начертила над собой прямой угол, – это значит, что мы должны быть особенно осторожны в обращении с горячими предметами…
– Всё это чепуха, выдуманная людьми, – спокойно промолвил Флоренц.
Рука Парвати бессильно шлёпнулась на пол.
– Мелкие травмы, крошечные человеческие беды, – сказал Флоренц, с мягким постукиванием перебирая копытами. – Для огромной вселенной это не больше, чем муравьиная суета, и движение планет никак на них не влияет.
– Профессор Трелони… – снова начала Парвати уязвлённо и негодующе.
– Всего лишь человек, – просто сказал Флоренц. – И потому не может избавиться от шор и оков, мешающих вашему роду.
Гарри чуть-чуть повернул голову, чтобы посмотреть на Парвати. Она и несколько учеников, лежащих по соседству с ней, выглядели глубоко оскорблёнными.
– Возможно, у Сивиллы Трелони и вправду есть дар предвидения, – продолжал Флоренц, прохаживаясь перед ними; Гарри слышал, как его хвост с лёгким свистом рассекает воздух, – но по большей части она напрасно тратит своё время на глупую ворожбу, порождение человеческого самодовольства. Я же пришёл сюда, чтобы обучить вас мудрости кентавров, беспристрастной и объективной. Мы ищем в небесах признаки великих перемен, приливов и отливов зла, которые порой отражаются там. Иногда понять то, что мы видим, удаётся только спустя десяток лет.
Флоренц указал на красную звёздочку прямо над Гарри.
– В прошлом десятилетии приметы говорили о том, что в волшебном мире наступил всего лишь краткий перерыв между двумя войнами. Марс, вестник битвы, ярко светит над нами, а это значит, что вскоре борьба должна разразиться снова. Когда именно, кентавры пробуют предсказать, сжигая специально подобранные травы и листья и наблюдая за их дымом и пламенем…
Это был самый необычный из всех уроков, на которых довелось побывать Гарри. Они и впрямь жгли на классном полу шалфей и листья мальвы, и Флоренц велел им вглядеться в едкий дым и попытаться различить там определённые формы и образы, но при этом, похоже, совершенно не огорчился, когда никто из них не увидел ни одного из описанных им знаков, – он сказал, что людям редко удаётся овладеть этим искусством, что кентавры осваивают его годами, а напоследок заявил, что слишком уж доверять таким вещам тоже глупо, поскольку в них порой ошибаются и сами кентавры. Он не походил ни на кого из знакомых Гарри преподавателей. Казалось, главное для него – не научить их тому, что знал он сам, а втолковать им, что никакое знание, даже нечеловеческое, не может быть абсолютным.
– Не скажешь, что он хоть в чём-то уверен по-настоящему, – тихонько сказал Рон, когда они тушили свой костерок из листьев мальвы. – Я в том смысле, что неплохо бы узнать что-нибудь более конкретное об этой скорой войне, как по-твоему?
В коридоре, прямо над классной дверью, прозвенел звонок, и все подскочили; Гарри совершенно забыл, что они по-прежнему в замке, а вовсе не в глухом лесу. Ученики потянулись наружу – вид у них был такой, словно они ещё не успели толком очнуться.
Гарри с Роном уже собрались выйти вслед за ними, как вдруг Флоренц сказал:
– Пожалуйста, Гарри Поттер, на два слова.
Гарри обернулся, и кентавр шагнул к нему. Рон замешкался.
– Вам тоже можно остаться, – сказал ему Флоренц. – Только закройте дверь.
Рон поспешил выполнить просьбу.
– Вы ведь друг Хагрида, Гарри Поттер? – сказал кентавр.
– Да, – ответил Гарри.
– Тогда предупредите его от меня. Его план не работает. Лучше ему оставить свои попытки.
– Оставить попытки? – тупо повторил Гарри.
– Да, потому что его план не работает, – кивнув, подтвердил Флоренц. – Я бы и сам предупредил Хагрида, но я изгнанник – теперь мне было бы неразумно приближаться к Лесу… У Хагрида и так немало хлопот – не хватает ему ещё битвы кентавров.
– Но… что Хагрид пытается сделать? – тревожно спросил Гарри.
Флоренц бесстрастно посмотрел на него.
– Недавно Хагрид оказал мне большую услугу, – ответил он, – да и прежде я искренне уважал его за любовь ко всем живым существам. Я не выдам его тайны. Но Хагрида нужно привести в чувство. Его план не работает. Скажите ему это, Гарри Поттер. Желаю вам удачи.
* * *
Радость, которую испытал Гарри после опубликования в «Придире» своего интервью, давным-давно испарилась. Скучный март сменился ветреным апрелем, и его жизнь опять превратилась в нескончаемую череду забот и проблем.
Амбридж по-прежнему посещала все занятия по уходу за магическими существами, поэтому выполнить поручение Флоренца было очень трудно. Наконец Гарри умудрился сделать это, притворившись, что забыл свою книжку «Фантастические звери и места их обитания», и вернувшись назад после урока. Когда он передал Хагриду предостережение Флоренца, лесничий воззрился на него заплывшими, подбитыми глазами, явно растерянный, однако вскоре, похоже, снова пришёл в себя.
– Славный малый этот Флоренц, – хрипло сказал он, – только не знает он, чего говорит. Всё у меня получается, вот оно как.
– Что ты задумал, Хагрид? – серьёзно спросил Гарри. – Тебе ведь надо быть осторожным: Амбридж уже выгнала Трелони, и это, по-моему, только начало. Если ты сделаешь что-нибудь запрещённое, она тебя…
– Есть вещи поважней, чем сохранить работу, – сказал Хагрид, хотя руки его при этом слегка задрожали и тазик с помётом нарлов грохнулся на пол. – Ты насчёт меня того, не волнуйся; иди себе, он парень-то ничего.
Гарри волей-неволей пришлось оставить Хагрида, который принялся убирать рассыпанный помёт, но на душе у него по дороге к замку скребли кошки.
А тем временем, как ни уставали напоминать им преподаватели и Гермиона, СОВ неуклонно приближались. Все пятикурсники в разной степени страдали от стресса, однако Ханна Аббот первой получила от мадам Помфри успокаивающую настойку, когда вдруг ударилась в слёзы на травологии и заявила в промежутках между всхлипами, что она слишком тупа, в жизни не сдаст экзаменов и потому хочет сейчас же бросить школу.
Если бы не ОД, Гарри пришлось бы совсем туго. Иногда ему казалось, что он живёт только ради этих часов в Выручай-комнате, ради этого изнурительного труда, который тем не менее приносил ему истинное удовлетворение: всякий раз, глядя на своих товарищей и видя, как далеко они продвинулись, Гарри ощущал прилив гордости. Порой он гадал, как поведёт себя Амбридж, когда все члены ОД получат на экзамене по защите от Тёмных искусств отметку «превосходно».
Они наконец приступили к работе над Патронусами, о чём все мечтали уже давно, хотя Гарри старался почаще напоминать ребятам, что создать Патронуса посреди ярко освещённой классной комнаты гораздо проще, чем вызвать его при встрече, например, с тем же дементором.
– Да брось ты занудствовать! – весело воскликнула Чжоу, любуясь тем, как её Патронус, серебристый лебедь, парит под потолком Выручай-комнаты – дело было накануне Пасхи. – Они такие милашки!
– Важно не то, что они милашки, а то, что они способны защитить тебя, – терпеливо сказал Гарри. – Нам бы сюда боггарта или кого-нибудь вроде него: я сам впервые вызвал Патронуса, когда боггарт притворился дементором, и благодаря этому научился…
– Но это было бы страшно! – сказала Лаванда, палочка которой испускала клубы серебряного дыма. – И у меня… до сих пор… не получается! – сердито добавила она.
У Невилла тоже не всё ладилось. Он скривился от напряжения, но из кончика его палочки вылетали только слабые струйки серебристого пара.
– Ты должен думать о чём-нибудь очень хорошем, – напомнил ему Гарри.
– Я стараюсь, – несчастным голосом ответил Невилл; он и впрямь так старался, что его лицо блестело от пота.
– По-моему, у меня получилось, Гарри! – завопил Симус, которого Дин сегодня привёл на занятия по ОД в первый раз. – Смотри-ка… Ах ты, ушёл! Но это точно было что-то волосатое, Гарри!
Патронус Гермионы, отливающая серебром выдра, весело скакал вокруг неё.
– Они и правда симпатичные, – сказала она, с удовольствием наблюдая за выдрой.
Дверь Выручай-комнаты открылась и снова закрылась. Гарри оглянулся посмотреть на вошедшего, но никого не увидел. Лишь через несколько секунд он заметил, что те, кто был ближе к двери, притихли, и сразу же почувствовал, как его дёргают за мантию примерно на высоте коленки. Он опустил взгляд и, к своему огромному изумлению, увидел домовика Добби, который, как обычно, таращился на него из-под восьми шерстяных шапок.
– Привет, Добби! – сказал он. – Что ты здесь… что стряслось?
Глаза эльфа ещё больше выкатились от испуга, и он весь дрожал. Ребята, обступившие Гарри, молчали; вся комната следила за Добби. Несколько Патронусов, вызванных самыми удачливыми из них, растаяли серебристой дымкой, и в комнате стало гораздо темнее, чем раньше.
– Гарри Поттер, сэр… – пропищал эльф, дрожа с головы до пят. – Гарри Поттер, сэр… Добби пришёл предупредить вас… но всем домовым эльфам велели молчать…
Он ринулся в стену головой вперёд. Гарри, уже знакомый со страстью Добби к самобичеванию, сделал попытку поймать его, но восемь шапок эльфа спружинили, и он мячиком отскочил от каменной стены. Гермиона и ещё несколько девочек вскрикнули от испуга и жалости.
– Что случилось, Добби? – спросил Гарри, хватая эльфа за крошечную ручку и удерживая его подальше от всего, с помощью чего он мог бы нанести себе увечье.
– Гарри Поттер… она… она…
Свободным кулачком Добби изо всех сил треснул себя по носу. Гарри схватил и его тоже.
– Кто «она», Добби?
Но он сразу всё понял: ведь только одна женщина могла повергнуть эльфа в такую панику. Добби взглянул на него чуть окосевшими глазами и беззвучно что-то пробормотал.
– Амбридж? – спросил Гарри, и внутри у него всё похолодело.
Добби кивнул и попытался размозжить себе голову о колени Гарри. Тот отодвинул его на расстояние вытянутой руки.
– И что она? Добби… неужели она узнала про это… про нас… про ОД?
Он прочёл ответ на искажённом от страха личике эльфа. Поскольку Гарри держал его за руки, он попытался лягнуть сам себя и упал на колени.
– Она идёт сюда? – тихо спросил Гарри.
– Да, Гарри Поттер! – взвыл Добби. – Она сейчас будет здесь!
Гарри распрямился и оглядел неподвижных, поражённых ужасом ребят, не сводивших взгляда с бьющегося у него в руках эльфа.
– ЧЕГО ВЫ ЖДЁТЕ? – заорал он. – БЕГИТЕ!
Они тут же бросились к выходу; у двери образовалась пробка, но потом кто-то первым выскочил наружу. Гарри слышал их топот в коридоре и понадеялся, что у них хватит смекалки не бежать прямиком в свои спальни. Было всего только без десяти девять. Если им удастся отсидеться в библиотеке или совятнике поблизости…
– Бежим, Гарри! – взвизгнула Гермиона из кучи народа у двери.
Он сгрёб в охапку Добби, который по-прежнему пытался нанести себе травму потяжелее, и пристроился в конец очереди на выход.
– Добби! Это приказ: возвращайся обратно на кухню к другим эльфам, а если она спросит, не предупреждал ли ты меня, соври, что нет! – сказал Гарри. – И я запрещаю тебе себя истязать! – добавил он и отпустил эльфа, наконец-то переступив порог и захлопнув за собой дверь.
– Спасибо вам, Гарри Поттер! – пропищал Добби и пустился наутёк. Гарри посмотрел по сторонам – его друзья убегали так быстро, что он успел заметить в обоих концах коридора лишь чьи-то мелькнувшие пятки, – и кинулся направо: там был туалет для мальчиков, и если он успеет туда добежать, можно будет притвориться, что он был там всё время…
– А-АХ!
Кто-то словно схватил его за ноги, и он с разбегу эффектно грохнулся на пол, проехав на животе футов шесть, прежде чем остановиться совсем. Сзади захихикали. Он перекатился на спину и увидел Малфоя, который прятался в нише под безобразной вазой в форме дракона.
– Заклятье-подножка, Поттер! – сказал он. – Эй, профессор! ПРОФЕССОР! Один есть!
Из-за дальнего угла выскочила Амбридж – запыхавшаяся, но с победоносной улыбкой.
– Это он! – радостно воскликнула она, едва завидев лежащего на полу Гарри. – Прекрасно, Драко, прекрасно! Просто великолепно – пятьдесят очков Слизерину! Я сама его заберу… Встать, Поттер!
Гарри поднялся на ноги, исподлобья глядя на них обоих. Он ещё никогда не видел Амбридж такой счастливой. Она схватила Гарри за руку, сжав его локоть точно тисками, и широко улыбнулась стоящему рядом Малфою.
– Вы бегите и попробуйте изловить ещё кого-нибудь, Драко, – сказала она. – Пусть ваши проверят библиотеку… пусть ловят всех, кто тяжело дышит… надо заглянуть в туалеты, мисс Паркинсон возьмёт на себя те, что для девочек… ну, вперёд… а вы, – добавила она самым вкрадчивым, самым зловещим тоном, на какой только была способна, – вы, Поттер, пойдёте со мной в кабинет директора.
Малфой отправился прочь, а Гарри с Амбридж через несколько минут очутились у каменной горгульи. Гарри гадал, сколько его товарищей попало в плен. Он подумал о Роне – миссис Уизли его убьёт – и о том, что будет с Гермионой, если её выгонят прямо перед СОВ. А Симус вообще пришёл к ним в первый раз… А у Невилла всё стало так хорошо получаться…
– Летучая шипучка, – сказала Амбридж. Каменная горгулья отскочила в сторону, стена за ней разошлась, и они ступили на движущуюся винтовую лестницу. Когда они добрались до двери с молотком в виде грифона, Амбридж не дала себе труда постучать – не выпуская Гарри, она сразу же устремилась внутрь.
В кабинете было полным-полно народу. Дамблдор с безмятежным видом сидел за своим столом, соединив вместе кончики пальцев. Профессор МакГонагалл застыла рядом с ним – на лице её было очень напряжённое выражение. Корнелиус Фадж, министр магии, покачивался с пятки на носок перед камином, явно весьма довольный сложившейся ситуацией; Кингсли Бруствер и приземистый колдун с жёсткими, очень короткими волосами – Гарри его не узнал – стояли по обе стороны двери, точно стражи, а у стены, с пером и тяжёлым свитком пергамента наготове, маячила конопатая, очкастая фигура Перси Уизли.
Сегодня портреты прежних директоров и директрис даже не притворялись спящими. Все они глядели на собравшихся серьёзно и внимательно. Когда появился Гарри, некоторые из них метнулись в рамы к соседям и что-то быстро зашептали им на ухо.
Когда дверь за вошедшими захлопнулась, Амбридж ослабила хватку, и Гарри высвободил локоть. Корнелиус Фадж воззрился на него с мстительным удовлетворением.
– Так, – сказал он. – Так-так-так…
Гарри ответил ему самым агрессивным взглядом, на какой только был способен. Сердце у него колотилось как безумное, но сознание, как ни странно, было спокойным и ясным.
– Он хотел удрать в Гриффиндорскую башню, – сказала Амбридж. В её голосе прозвучала нотка неприличного восторга, которую Гарри уже слышал, когда она упивалась страданиями профессора Трелони в вестибюле замка. – Его поймал Малфой-младший.
– Да что вы говорите? – одобрительно сказал Фадж. – Надо будет обязательно передать Люциусу. Итак, Поттер… думаю, вам известно, почему вы здесь оказались?
Гарри открыл рот, собираясь ответить вызывающим «да», но не успело это слово слететь у него с губ, как в поле его зрения случайно попало лицо Дамблдора. Директор не смотрел прямо на Гарри – его взгляд был устремлён в точку, находящуюся где-то над правым плечом мальчика, – но Гарри заметил, как он почти неуловимо качнул головой вправо и влево.
И Гарри резко дал задний ход.
– Д… нет.
– Прошу прощения? – удивился Фадж
– Нет, – твёрдо повторил Гарри.
– Значит, вам это неизвестно?
– Нет, неизвестно.
Фадж недоверчиво перевёл взор с Гарри на профессора Амбридж. Гарри воспользовался моментом, чтобы ещё раз украдкой взглянуть на Дамблдора, который поощрил ковёр микроскопическим кивком и намёком на подмигивание.
– Стало быть, – голос Фаджа был до предела насыщен сарказмом, – вы не имеете ни малейшего понятия о том, почему профессор Амбридж привела вас в этот кабинет? Вы и не знаете, что нарушили школьные правила?
– Школьные правила? Нет.
– Может, вы и декретов Министерства не нарушали? – сердито поправился Фадж.
– Во всяком случае, я этого не заметил, – вежливо сказал Гарри.
Его сердце по-прежнему сильно билось. Пожалуй, соврать Фаджу стоило хотя бы ради того, чтобы увидеть, как его физиономия нальётся кровью, но Гарри абсолютно не представлял себе, как выкрутиться из создавшегося положения: если кто-то донёс Амбридж о занятиях ОД, то ему, их главному организатору, уже пора собирать чемоданы.
– Так для вас новость, – Фадж даже слегка охрип от гнева, – что в пределах школы раскрыта нелегальная ученическая организация?
– Да, новость, – сказал Гарри, попытавшись изобразить на лице невинное удивление.
– Я полагаю, министр, – шёлковым голоском сказала из-за его спины Амбридж, – дело пойдёт быстрее, если я приглашу сюда нашего информатора.
– Да-да, пожалуйста, – кивнул Фадж. Когда Амбридж покинула комнату, он угрожающе посмотрел на Дамблдора. – Нет ничего лучше хорошего свидетеля, верно, Дамблдор?
– Совершенно верно, Корнелиус, – с серьёзным видом кивнул тот.
Несколько минут никто не смотрел друг на друга, все ждали. Затем за спиной Гарри снова открылась дверь. Мимо него прошла Амбридж; она вела за плечо кудрявую подружку Чжоу Мариэтту, прячущую лицо в ладонях.
– Не пугайся, дорогая, тебе нечего бояться, – ласково сказала профессор Амбридж, похлопывая её по спине, – ну-ну, всё хорошо. Ты правильно поступила. Министр очень тобою доволен. Он сообщит твоей матушке, какая ты славная девочка. Знаете ли, министр, – добавила она, обращаясь к Фаджу, – мать Мариэтты – та самая мадам Эджком из Отдела магического транспорта, специалист по летучему пороху. Она помогает нам контролировать камины в Хогвартсе.
– Великолепно, просто великолепно! – с восхищением сказал Фадж. – Дочурка вся в мать, а? Ну, поди сюда, милочка, взгляни на меня, не смущайся, давай послушаем, что ты можешь… Ах, разорви меня горгулья!
Мариэтта подняла голову, и потрясённый Фадж отскочил назад, чуть не свалившись в камин. Подол его мантии начал дымиться, он ругнулся и поспешил затоптать его. С горестным стоном Мариэтта натянула воротник своей мантии до самых глаз, но все уже успели увидеть, что её лицо обезображено россыпью пурпурных прыщей, образовавших на щеках и носу надпись «ЯБЕДА».
– Не обращай внимания на эти пятнышки, дорогая, – нетерпеливо сказала Амбридж, – отпусти мантию и расскажи министру…
Но Мариэтта испустила ещё один приглушённый стон и отчаянно замотала головой.
– Ну хорошо, глупышка, я сама расскажу. – Амбридж наградила её очередной тошнотворной улыбкой и продолжала: – Так вот, министр, мисс Эджком пришла ко мне в кабинет сегодня вечером, после ужина, и сказала, что хочет мне кое-что сообщить. Она сказала, что если я загляну в тайную комнату на восьмом этаже, которую иногда называют Выручай-комнатой, то обнаружу там нечто, могущее меня заинтересовать. Я задала ей несколько вопросов, и она призналась, что имеет в виду некое сборище. К несчастью, в этот момент на неё навели порчу, – Амбридж сделала нетерпеливый жест в сторону прячущей лицо Мариэтты, – после чего, заметив своё отражение в зеркале, девушка крайне расстроилась и не сумела сообщить мне дополнительные подробности.
– Ах вот оно что, – сказал Фадж, буравя Мариэтту взглядом, который сам он, видимо, считал по-отцовски тёплым и участливым, – это было очень смело с твоей стороны, милочка, прийти к профессору Амбридж. Ты поступила абсолютно правильно. А теперь будь добра, расскажи мне, что происходило на этом вашем собрании? Какова была его цель? Кто там присутствовал?
Но у Мариэтты отнялся язык; она лишь снова помотала головой, таращась на них испуганными, широко раскрытыми глазами.
– Неужели нельзя расколдовать её, чтобы она могла говорить спокойно? – с нетерпением сказал министр, обращаясь к Амбридж.
– Пока мне это не удалось, – неохотно призналась та, и Гарри почувствовал прилив гордости за Гермиону, сумевшую наложить на Мариэтту такое коварное заклятие. – Но даже если она не заговорит, это неважно: я могу продолжить за неё. Помните, министр, в октябре я посылала вам отчёт, где сообщалось, что Поттер встречался с группой своих соучеников в «Кабаньей голове», в Хогсмиде? Так вот…
– Откуда вам известно об этой встрече? – прервала её профессор МакГонагалл.
– У меня есть свидетель, Минерва. Уилли Уиддершинс случайно оказался в этом трактире в то же время, что и они. Конечно, он был весь в бинтах, но на его слух это не повлияло, – самодовольно сказала Амбридж. – Он слышал каждое слово, произнесённое Поттером, и сразу же поспешил в школу, чтобы доложить мне…
– Так вот почему его не судили за извергающие унитазы! – подняв брови, сказала МакГонагалл. – Надо же, как интересно работает наша правоохранительная система!
– Гнусные коррупционеры! – взревел портрет дородного красноносого волшебника, висящий над столом Дамблдора. – В наше время Министерство не заключало сделок с мелкими мошенниками – нет, сэр!
– Благодарю вас, Фортескью, довольно, – мягко осадил его Дамблдор.
– Поттер назначил встречу с соучениками, – продолжала Амбридж, – чтобы убедить их вступить в нелегальное общество ради изучения чар и заклинаний, которые Министерство сочло неподходящими для детей школьного возраста…
– Полагаю, что здесь вы ошибаетесь, Долорес, – спокойно промолвил Дамблдор, глядя на неё поверх очков-половинок, низко сидящих на его длинном кривом носу.
Гарри удивлённо посмотрел на него. Он не понимал, каким образом Дамблдор надеется вызволить его из беды: ведь если Уилли Уиддершинс и впрямь слышал в «Кабаньей голове» каждое его слово, выкрутиться будет попросту невозможно.
– Ого! – воскликнул Фадж, снова покачиваясь на носках. – Ну-ка, ну-ка, давайте послушаем очередную байку, высосанную из пальца, чтобы спасти Поттера от неприятностей! Прошу вас, Дамблдор, продолжайте – наверное, Уилли Уиддершинс солгал? Или в тот день в «Кабаньей голове» был вовсе не Поттер, а его брат-близнец? Или вы предложите обычное простое объяснение, включающее петлю времени, ожившего мертвеца и парочку невидимых дементоров?
Перси Уизли угодливо хохотнул:
– Очень смешно, министр, очень!
Гарри еле сдержал себя – так ему хотелось дать Перси пинка. Но тут он, к своему изумлению, заметил, что на губах Дамблдора тоже играет лёгкая улыбка.
– Нет-нет, Корнелиус, я вовсе не отрицаю, что Гарри в тот день был в «Кабаньей голове» и набирал учеников в группу для изучения защиты от Тёмных искусств. Уверен, что и сам Гарри не станет этого отрицать. Мне только хотелось бы обратить ваше внимание на то, что Долорес не права, полагая, будто эта группа была нелегальной. Если помните, декрет Министерства, запрещающий ученикам объединяться в общества, вступил в силу лишь через два дня после встречи, организованной в Хогсмиде, а потому Гарри отнюдь не нарушил тогда никаких правил.
У Перси был такой вид, словно его стукнули по макушке чем-то очень тяжёлым. Фадж застыл, приподнявшись на носках и забыв опуститься; челюсть у него отвисла.
Первой опомнилась Амбридж
– Всё это весьма изобретательно, директор, – сладко улыбаясь, сказала она, – но теперь со времени вступления в силу Декрета об образовании номер двадцать три прошло уже почти полгода. Если первая встреча и не была противозаконной, то уж все последующие определённо являлись таковыми.
– Что ж, – сказал Дамблдор, с вежливым любопытством разглядывая её поверх переплетённых пальцев, – пожалуй, они являлись бы таковыми, если бы имели место, но можете ли вы доказать, что ученики действительно продолжали встречаться?
Пока Дамблдор говорил, Гарри услыхал позади себя еле слышный шёпот – похоже, это шептал Кингсли. Ещё он мог бы поклясться, что почувствовал какое-то слабое дуновение, словно мимо него порхнула птица. Однако, опустив глаза, он ничего не увидел.
– Доказать? – повторила Амбридж, и рот её, по обыкновению, растянулся в отвратительной жабьей усмешке. – Где вы были, Дамблдор? Зачем, по-вашему мы пригласили сюда мисс Эджком?
– Разве она говорила, что встречи происходили в течение полугода? – спросил Дамблдор, поднимая брови. – У меня сложилось впечатление, что она сообщила вам только о сегодняшней встрече.
– Мисс Эджком, – тут же сказала Амбридж, – пожалуйста, дорогая, скажите нам, как долго продолжаются эти встречи. Можете просто кивнуть или покачать головой – я уверена, что ваши прыщики не станут от этого хуже. Итак, они происходили регулярно в течение последних шести месяцев?
В животе у Гарри что-то стремительно ухнуло вниз. Наконец-то они упёрлись в тупик, из которого не сможет выбраться даже Дамблдор.
– Просто кивните или покачайте головой, дорогая, – улещивала Мариэтту Амбридж. – Ну же, не бойтесь, всё худшее уже позади.
Все, кто был в кабинете, устремили взгляд на открытую часть лица Мариэтты. Над мантией виднелись только её глаза и кудрявая чёлка. Может быть, в этом была виновата игра пламени в камине, но её глаза показались Гарри какими-то пустыми. И тут, к полному его изумлению, Мариэтта покачала головой.
Амбридж быстро взглянула на Фаджа, потом снова на Мариэтту.
– Наверное, вы не поняли вопроса, голубушка. Я спрашиваю, посещали ли вы подобные встречи на протяжении последних шести месяцев. Вы их посещали, не так ли?
Мариэтта опять покачала головой.
– Что это означает, дорогая? – кисло спросила Амбридж.
– Мне кажется, тут не может быть сомнений, – резко произнесла профессор МакГонагалл. – Девушка хочет сказать, что в последние полгода не было никаких тайных встреч. Я права, мисс Эджком?
Мариэтта кивнула.
– Но ведь сегодня встреча была! – свирепо воскликнула Амбридж. – Она состоялась в Выручай-комнате, и вы сами сообщили мне об этом, мисс Эджком! И организовал её Поттер, именно он, который… Зачем вы опять болтаете головой, глупая девица?
– Как правило, – холодно промолвила МакГонагалл, – люди болтают головой, когда хотят сказать «нет». Поэтому, если только мисс Эджком не пользуется каким-то доселе неведомым человечеству языком…
Разъярённая Амбридж схватила Мариэтту, повернула её к себе лицом и принялась трясти изо всех сил. Не прошло и секунды, как Дамблдор вскочил на ноги, подняв палочку. Кингсли дёрнулся вперёд, и Амбридж отскочила от Мариэтты, тряся в воздухе руками, словно обожгла их.
– Я не могу позволить вам заниматься рукоприкладством в моей школе, Долорес, – сказал Дамблдор. Впервые за весь вечер он выглядел рассерженным.
– Вам надо успокоиться, мадам Амбридж, – сказал Кингсли спокойным, звучным голосом. – Разве вам нужны неприятности?
– Да, – едва слышно сказала Амбридж, глядя на могучую фигуру Кингсли снизу вверх. – То есть нет… вы правы, Бруствер… я… я забылась.
Мариэтта застыла на месте как вкопанная. Казалось, она не заметила ни яростной атаки профессора, ни своего освобождения; она по-прежнему закрывала мантией пол-лица, и взгляд её, устремлённый прямо вперёд, оставался пустым.
В мозгу у Гарри забрезжила внезапная догадка – он вспомнил шёпот Кингсли и то слабое дуновение.
– Долорес, – сказал Фадж с видом человека, решившего покончить с чем-то раз и навсегда, – сегодняшняя встреча – та, которая, по нашим сведениям, всё-таки состоялась…
– Да, – сказала Амбридж, снова взяв себя в руки, – да… так вот, мисс Эджком поставила меня в известность, и я немедленно отправилась на восьмой этаж в сопровождении нескольких учеников, заслуживающих доверия, дабы поймать виновников на месте преступления. Однако их, по-видимому, предупредили об этом, ибо, поднявшись на восьмой этаж, мы обнаружили, что они разбегаются в разные стороны. Впрочем, это неважно. У меня есть все их имена: мисс Паркинсон заглянула в Выручай-комнату в поисках улик, и они там нашлись.
И, к ужасу Гарри, она вынула из кармана список имён, висевший на стене в Выручай-комнате, и протянула его Фаджу.
– Как только я увидела в этом списке фамилию Поттера, мне стало ясно, с чем мы имеем дело, – понизив голос, сказала она.
– Отлично, – сказал Фадж, и по его лицу расползлась улыбка, – отлично, Долорес. И… ничего себе!
Он взглянул на Дамблдора, который до сих пор стоял рядом с Мариэттой, держа палочку в опущенной руке.
– Вы видели, как они себя называют? – медленно произнёс Фадж. – Отряд Дамблдора!
Дамблдор шагнул вперёд и взял у Фаджа пергамент. Он посмотрел на список, составленный Гермионой полгода назад, и на несколько мгновений словно потерял дар речи. Затем поднял глаза, улыбаясь.
– Что ж, игра окончена, – просто сказал он. – Вам угодно получить от меня письменное признание, Корнелиус? Или довольно будет устного, при свидетелях?
Гарри заметил, как МакГонагалл и Кингсли переглянулись. На их лицах был написан страх. Он не понимал, что происходит; Фадж, видимо, тоже.
– Признание? – протянул министр. – Что… я не…
– Отряд Дамблдора, Корнелиус, – сказал Дамблдор, всё ещё улыбаясь, и помахал списком имён перед носом Фаджа. – Не Поттера, а Дамблдора.
– Но…
Вдруг выражение лица у министра изменилось: он понял. Испуганно отступив назад, он с воплем вновь отскочил от огня.
– Вы? – прошептал он, опять наступая на тлеющую мантию.
– Именно, – любезно подтвердил Дамблдор.
– Так это организовали вы?
– Я, – ответил Дамблдор.
– Вы набрали учеников в свой… в свой отряд?
– Сегодня должна была состояться первая встреча, – сказал Дамблдор, кивая. – Просто ради проверки – захотят ли они присоединиться ко мне. Разумеется, теперь я вижу, что совершил ошибку, пригласив мисс Эджком.
Мариэтта кивнула. Фадж перевёл взгляд с неё на Дамблдора; его грудь раздулась.
– Так это был заговор против меня! – завопил он.
– Именно, – весело подтвердил Дамблдор.
– НЕТ! – выкрикнул Гарри.
Кингсли метнул на него предостерегающий взгляд, МакГонагалл угрожающе расширила глаза, но Гарри внезапно понял, что собирается сделать Дамблдор, и не мог этого допустить.
– Нет… Профессор Дамблдор!..
– Не кричи, Гарри, иначе тебе придётся покинуть мой кабинет, – спокойно произнёс Дамблдор.
– Да, помолчите, Поттер! – пролаял Фадж, который всё ещё смотрел на Дамблдора, выкатив глаза, со смешанным выражением ужаса и радости. – Так-так-так… я пришёл сюда, рассчитывая выгнать Поттера, а вместо этого…
– Вместо этого получили повод арестовать меня, – улыбаясь, сказал Дамблдор. – Это всё равно что потерять кнат и найти галеон, верно?
– Уизли! – закричал Фадж. Он буквально дрожал от восторга. – Уизли, вы записали всё, что он сказал? У вас есть его признание?
– Да, сэр, записал, сэр! – живо отозвался Перси. Его нос был забрызган чернилами – так быстро он строчил на пергаменте.
– И то, что он пытался создать отряд для борьбы с Министерством, и то, что он замышлял дурное против меня?
– Да, сэр, всё есть, сэр! – радостно откликнулся Перси, проглядывая свои записи.
– Что ж, замечательно. – В голосе Фаджа звучало ликование. – Немедленно отошлите копию ваших записей в «Ежедневный пророк», Уизли. Если попадётся быстрая сова, мы сможем поспеть к утреннему выпуску! – Перси стрелой вылетел из комнаты, хлопнув дверью, и Фадж снова повернулся к Дамблдору. – А вы сейчас под конвоем отправитесь в Министерство. Там вам предъявят официальное обвинение, а суда вы будете дожидаться в Азкабане!
– Ах, – вздохнул Дамблдор, – ну вот. Так я и знал, что мы наткнёмся на это маленькое затруднение.
– Затруднение? – сказал Фадж. Его голос всё ещё звенел от восторга. – Не вижу никаких затруднений, Дамблдор!
– Мне очень жаль, – виновато сказал Дамблдор, – но боюсь, что их вижу я.
– Неужели?
– Да. Дело в том, что вы заблуждаетесь, полагая, что я – как это говорится? – пойду с вами по-хорошему. Я вовсе не собираюсь идти по-хорошему, Корнелиус. У меня нет абсолютно никакого желания сидеть в Азкабане. Конечно, я мог бы оттуда сбежать, но зачем тратить время? Скажу вам честно, что могу придумать миллион способов провести его с гораздо большей пользой.
Лицо Амбридж краснело на глазах; можно было подумать, что она наливается кипятком. Фадж уставился на Дамблдора с очень глупым видом, точно ошеломлённый внезапной затрещиной. Потом из его горла вырвался тихий сдавленный возглас, и он оглянулся на Кингсли и человека с короткими седыми волосами – единственных участников этой сцены, до сих пор хранивших молчание. Коротышка подбодрил Фаджа кивком и двинулся вперёд. Гарри увидел, как его рука будто бы случайно скользнула к карману.
– Не стоит, Долиш, – вежливо сказал Дамблдор. – Я уверен, что вы прекрасный мракоборец – недаром же вы получили «превосходно» по всем ЖАБА, – но если вы попытаетесь… э… применить силу, я вынужден буду причинить вам вред.
Человек по имени Долиш заморгал. Вид у него при этом был довольно дурацкий. Он посмотрел на Фаджа, словно не знал, что делать дальше, и надеялся получить от министра подсказку.
– Так что же, – ухмыльнулся Фадж, уже успевший прийти в себя, – надеетесь справиться с Долишем, Бруствером, Долорес и мной в одиночку, а, Дамблдор?
– Нет, клянусь бородой Мерлина, – улыбаясь, ответил Дамблдор, – разве только вы меня заставите…
– Ему не придётся действовать в одиночку! – громко заявила МакГонагалл, сунув руку в складки мантии.
– Нет-нет, Минерва! – резко возразил Дамблдор. – Не вмешивайтесь – вы нужны Хогвартсу!
– Ну, хватит молоть чепуху! – сказал Фадж, вынимая свою палочку. – Долиш! Бруствер! Взять его!
В комнате словно вспыхнула серебряная молния; раздался грохот, точно выстрелили из пушки, и пол содрогнулся; чья-то рука схватила Гарри за шиворот и повалила на пол, и тут же сверкнула новая серебряная вспышка; несколько портретов вскрикнули, пронзительно каркнул Фоукс, и в воздух поднялось облако пыли. Закашлявшись, Гарри увидел, как перед ним кто-то с шумом упал; послышался вопль, звук удара, и кто-то воскликнул: «Ай!»; потом раздался звон бьющегося стекла, чьи-то поспешные шаркающие шаги, стон… и наступила тишина.
Гарри с усилием повернул голову, чтобы посмотреть, кто это едва не задушил его, и увидел скорчившуюся позади МакГонагалл – одной рукой она держала Гарри, другой Мариэтту. В воздухе, постепенно оседая, всё ещё плавала пыль. Пытаясь отдышаться, Гарри увидел, что к ним направляется чья-то высокая фигура.
– С вами всё в порядке? – спросил Дамблдор.
– Да! – ответила МакГонагалл, поднимаясь с пола и увлекая за собой Гарри с Мариэттой.
Пыль уже почти осела. Перед их глазами возник разгромленный кабинет: стол Дамблдора был перевёрнут, все маленькие столики на высоких ножках опрокинулись, а серебряные приборы разлетелись вдребезги. Фадж, Амбридж, Кингсли и Долиш лежали на полу не двигаясь. Феникс Фоукс описывал над ними широкие круги; Гарри услышал его тихое пение.
– К сожалению, пришлось наслать заклятие и на Кингсли, иначе его стали бы подозревать, – негромко сказал Дамблдор. – Он очень быстро смекнул, что к чему, и изменил память Мариэтты, когда все отвернулись, – поблагодарите его за меня, ладно, Минерва? Все остальные скоро очнутся. Лучше, если они не будут знать, что мы с вами успели перемолвиться словечком, – вы должны вести себя так, словно всё случилось в одно мгновение, словно их просто сбили с ног, они ничего не вспомнят…
– Куда вы сейчас, Дамблдор? – прошептала МакГонагалл. – На площадь Гриммо?
– Нет-нет, – с угрюмой улыбкой ответил Дамблдор. – Я не собираюсь прятаться. Скоро Фадж пожалеет, что прогнал меня из Хогвартса, обещаю вам.
– Профессор Дамблдор… – начал было Гарри.
Он не знал, с чего начать: сказать, как ему стыдно за свою затею с ОД, ставшую причиной всех этих бед, или попытаться объяснить, как больно ему из-за того, что Дамблдор жертвует собой, спасая его от изгнания. Но Дамблдор перебил его прежде, чем он успел собраться с мыслями.
– Выслушай меня, Гарри, – твёрдо сказал он. – Ты должен учиться окклюменции не жалея сил, понимаешь? Делай всё, что велит тебе профессор Снегг, и обязательно тренируйся каждый вечер перед сном, чтобы оградить своё сознание от кошмаров… скоро ты поймёшь, зачем это нужно, а пока обещай мне…
Человек по имени Долиш зашевелился. Дамблдор сжал руку Гарри:
– Помни: береги своё сознание…
Но едва пальцы Дамблдора сомкнулись на запястье Гарри, как шрам на его лбу пронзила боль, и он снова ощутил это страшное, неудержимое змеиное желание броситься на Дамблдора, укусить его, разорвать на части…
–…ты поймёшь, – прошептал Дамблдор.
Фоукс сделал очередной круг и подлетел к Дамблдору. Тот отпустил Гарри, поднял руку и ухватился за длинный золотой хвост феникса. Вспыхнуло пламя, и оба они исчезли.
– Где он? – завопил Фадж, приподнявшись с пола. – Где он?
– Не знаю! – воскликнул Кингсли, поднимаясь вслед за ним.
– Он не мог трансгрессировать! – закричала Амбридж. – Из Хогвартса нельзя выбраться таким образом…
– Лестница! – крикнул Долиш, бросился к двери, рывком распахнул её и исчез за порогом. Кингсли и Амбридж выбежали за ним следом. Фадж помедлил, затем не спеша встал и отряхнулся. Наступила долгая, томительная пауза.
– Итак, Минерва, – ядовито сказал Фадж, поправляя разорванный рукав, – боюсь, это конец вашего друга Дамблдора.
– Вы так думаете? – презрительно откликнулась МакГонагалл.
Фадж точно не слышал её. Он озирал разгром в кабинете. Некоторые портреты злобно зашипели на него, а кто-то даже сделал неприличный жест.
– Отведите-ка этих двоих в постель, – сказал Фадж, снова переводя взгляд на профессора МакГонагалл, и кивнул в сторону Гарри и Мариэтты.
МакГонагалл молча повела учеников к двери. Когда она закрылась за ними, Гарри услышал голос Финеаса Найджелуса.
– Вы знаете, министр, наши с Дамблдором взгляды во многом расходятся… однако нельзя не признать, что у него есть стиль…
|
Скачать 3.1 Mb.