кейсы мп. Доклад на тему Права человека и молодежь, который он должен был представить на следующей, 39й сессии в 1986 г
 Скачать 41.35 Kb.
|
|
ДЕЛО МАЗИЛУ В 1989 году Международный Суд ООН запросил ЭКОСОС дать консультативное заключение: применяются ли соответствующие положения раздела 22 (эксперты в командировках по делам ООН) Конвенции о привилегиях и иммунитетах ООН 1946 г. к Думитру Мазилу — гражданину Румынии, назначенному в качестве специального докладчика Подкомиссии по предупреждению дискриминации и защиты меньшинств. 13 марта 1984 г. профессор Думитру Мазилу, ответственный сотрудник МИД Румынии, был назначен представителем правительства Румынии в Комиссию по правам человека ЭКОСОС. Комиссия избрала его в личном качестве членом Подкомиссии по предупреждению дискриминации и защите меньшинств на срок до 31 декабря 1986 г. В 1985 г. Подкомиссия поручила профессору Мазилу подготовить доклад на тему «Права человека и молодежь», который он должен был представить на следующей, 39-й сессии в 1986 г. Однако следующая сессия Подкомиссии состоялась лишь в 1987 г., поэтому мандат ее членов был, соответственно, продлен еще на один год. Когда 39-я сессия Подкомиссии открылась в Женеве 10 августа 1987 г., специальный докладчик Мазилу на ней не появился. Два дня спустя, 12 августа 1987 г., постоянная миссия Румынии при Женевском отделении ООН, в письме, направленном Подкомиссии, объявила отсутствие профессора Мазилу тем, что с мая 1987 г. он по причине болезни сердца находился в больнице. Однако до болезни, как указывалось в письме миссии Румынии, профессор еще не начинал работу над порученным докладом. 18 августа 1987 г. отделение ООН в Женеве получило телеграмму за подписью «Д. Мазилу», где указывалось, что он не может присутствовать на сессии, так как у него был сердечный приступ. Подкомисия 4 сентября 1987 г. подтвердила свое решение о назначении профессора Мазилу докладчиком с представлением доклада на следующей, 40-й сессии в 1988 г. Таким образом, Подкомиссия изъявила желание оставить Мазилу в качестве своего специального докладчика, несмотря на истечение в конце 1987 г. срока его членства в самой Подкомиссии. После сессии Подкомиссии Центр по правам человека Секретариата отделения ООН в Женеве предпринял ряд шагов с целью установить контакт с Мазилу и помочь ему в подготовке доклада, включая предоставление ему возможности приехать в Женеву для этой цели. Одновременно в его адрес регулярно пересылались многочисленные документы по теме доклада, полученные от правительств, межправительственных и неправительственных организаций. В ноябре 1987 г. заместитель Генерального Секретаря по правам человека направил в адрес Мазилу письмо и телеграмму, в которых информировал его о ранее направленных материалах и сообщениях ООН и подтверждал готовность ООН оказать ему поддержку в написании доклада и обеспечить его приезд в Женеву для консультаций. В декабре 1987 г. Мазилу написал два письма заместителю Генерального Секретаря по правам человека, в которых указал, что он ничего не получал от ООН, даже приглашения принять участие в работе Подкомиссии в августе 1987 г., и несмотря на желание приехать на консультации в Женеву, он не получил разрешения правительства Румынии на эту поездку. Исходя из этого, заместитель Генерального Секретаря по правам человека в январе 1988 г. попросил директора Информационного центра ООН в Бухаресте установить контакт с Мазилу и помочь ему в работе, а также передать билет и обеспечить его приезд в Женеву на консультации. В другом письме Мазилу, полученном в Женеве 1 февраля 1988 г., он указал, что его лишили контактов с Центром по правам человека в Женеве и что из-за этого его здоровье ухудшилось и он лежал в больнице дважды. А с 1 декабря 1987 г. его лишили всех постов в МИД Румынии. Он также указал, что несмотря на его желание поехать в Женеву на консультации, правительство Румынии отказало ему в этом. В письмах, написанных в апреле и мае 1988 г., Мазилу, в частности, сообщил, что в феврале 1988 г. он отказался удовлетворить требование МИД Румынии сообщить заместителю Генерального Секретаря, что он не в состоянии подготовить доклад и предложить, чтобы доклад представил другой эксперт. Он заявил, что давление с целью заставить его подписать такую бумагу продолжается, и что постоянно более 20-ти полицейских круглосуточно следят за ним, его женой и сыном. Он также сообщил, что его доступ в Информационный центр ООН в Бухаресте блокирован, а его телефон отключен. В конце февраля 1988 г. Комиссия по правам человека избрала новых членов Подкомиссии по предупреждению дискриминации меньшинств. Среди вновь избранных оказался один гражданин Румынии — Ион Диакону. Б июне 1988 г. миссия Румынии при отделении ООН в Женеве предложила принять Иона Диакону в качестве нового докладчика по теме «Права человека и молодежь». Однако Подкомиссия отклонила эту просьбу, объявив, что несмотря на окончание срока действия его мандата, она продолжает считать Мазилу своим специальным докладчиком по данной проблеме. Поэтому Центр по правам человека при отделении ООН в Женеве будет и далее прилагать усилия к тому, чтобы вступить в контакт с профессором Мазилу и предоставить ему необходимые условия для подготовки доклада. В августе 1988 г. Подкомиссия предприняла все необходимые меры, чтобы обеспечить участие Мазилу в работе очередной сессии, однако и на этот раз он не приехал. Информационный центр ООН в Бухаресте сообщил, что ему нигде не удалось найти Мазилу. На просьбу Подкомиссии направленную в адрес правительства Румынии, содействовать связи с профессором Мазилу и разрешить членам Подкомиссии и Секретариата отделения ООН в Женеве нанести ему визит, Румыния ответила отказом. В отказе сообщалось, что любые попытки ООН разобраться, что происходит в Румынии с Д. Мазилу, будут рассматриваться как вмешательство во внутренние дела Румынии, что недопустимо, так как дело Мазилу — это внутреннее дело отношений между государством и его гражданином. В сентябре 1988 г. Подкомиссия попросила Генерального Секретаря ООН еще раз обратиться к правительству Румынии с просьбой предоставить Мазилу как специальному докладчику органа ООН все необходимые условия для завершения его работы, обосновывая ее соответствующими положениями Конвенции о привилегиях и иммунитетах ООН 1946 г. На соответствующее обращение Генерального Секретаря ООН в октябре 1988 г. Румыния ответила лишь в январе 1989 г. В ответе Румынии указывалось, что Мазилу сам попросил о своей отставке из-за состояния здоровья. После осмотра медицинская комиссия порекомендовала ему в соответствии с румынскими законами прекратить работу сначала на один год, а потом этот период был продлен. По мнению Румынии Конвенция 1946 г. не применима к делу Мазилу, так как нельзя приравнивать статус докладчиков, чья деятельность является эпизодической, к статусу экспертов на службе ООН. Более того, по мнению Румынии, даже если статус докладчиков можно было бы сравнить со статусом экспертов, все равно они могут пользоваться лишь функциональными иммунитетом и привилегиями, связанными с их деятельностью на службе ООН, в период командировок и только в тех странах, в которых они осуществляют свою деятельность. Румыния считает, что упомянутые привилегии и иммунитеты не применяются в тех странах, в которых эксперт имеет постоянное местожительство. В этих странах, указала Румыния, эксперты пользуются привилегиями лишь в отношении сказанного или написанного. Кроме того, Румыния была категорически против передачи дела в Международный Суд. Несмотря на оппозицию со стороны Румынии, ЭКОСОС принял 24 мая 1989 г. решение запросить консультативное заключение Международного Суда на основании п. 2 ст. 96 Устава ООН относительно «применимости ст. VI раздела 22 общей Конвенции 1946 г. к делу Мазилу как специальному докладчику Подкомиссии». В период работы Международного Суда над консультативным заключением Центр га правам человека ООН в Женеве получил 8 августа 1989 г. подготовленный профессором Мазилу доклад. Подкомиссия попросила проф. Мазилу участвовать в работе сессии Подкомиссии, где должен был рассматриваться его доклад, однако ответа от него не поступило. Сессия подкомиссии в сентябре 1989 г. пришла к заключению, что представленный Мазилу доклад не отражает информации, переданной ему заместителем Генерального секретаря ООН по правам человека. С тем пониманием, что направленные ему материалы он так и не получил, Подкомиссия попросила заместителя Генерального Секретаря ООН по правам человека продолжать оказывать помощь Д. Мазилу, включая консультации с Центром но правам человека в Женеве, и снабжать его всей необходимой информацией для актуализации его доклада. Приступая к рассмотрению данного дела, Международный Суд счет нужным заметить, что это был первый за весь период его деятельности запрос ЭКОСОС о консультативном заключении в соответствии с п. 2 ст. 96 Устава ООН. После того, как Суд удостоверился, что запрос ЭКОСОС касается правового вопроса, входящего в компетенцию ЭКОСОС и его органов, Международный Суд перешел к рассмотрению позиции Румынии. Страна заявила, что не признает юрисдикции Суда в данном деле из-за ее оговорки, сделанной в 1956 г. к разделу 30 общей Конвенции о привилегиях и иммунитетах ООН 1946 г. В оговорке, в частности, указывалось, что для передачи любого спора в Суд требуется согласие всех заинтересованных сторон, включая те случаи, когда консультативное заключение Международного Суда рассматривается как решающее. По мнению Румынии, эта оговорка означает, что ООН не может без ее согласия запросить консультативное заключение Международного Суда по вопросам, по которым между нею и ООН существуют разногласия. Поскольку Румыния не дала согласия на это, Суд должен признать себя некомпетентным. Суд отверг это возражение Румынии, указав, что в свете ст. 96 Устава ООН и ст. 65 Статута, юрисдикция Суда давать консультативные заключения по правовым вопросам позволяет органам ООН найти правильное юридическое основание для осуществления своей деятельности на основе права, что эти заключения являются именно консультативными, необязательными. Они даются ООН в целях юридически правильного осуществления деятельности, следовательно, согласие государств не является предварительным условием для признания компетенции Суда рассматривать данное дело. Более того, Суд установил, что разд. 30 Конвенции, на который ссылается Румыния, не упомянут в запросе ЭКОСОС, поэтому Международный Суд не видит оснований для определения последствий действия оговорки Румынии. Румыния пыталась оспаривать мнение Международного Суда, отметив, что хотя действительно разд. 30 общей Конвенции не упоминается в запросе ЭКОСОС в качестве основания для консультативного заключения, но поднятая проблема касается, тем не менее, именно возможности применения данной Конвенции к делу Мазилу. По мнению Румынии, если признать, что решение споров, возникающих из толкования конкретного договора, происходит не на основе положений самого договора об урегулировании споров, связанных с толкованием его положений, а из других договоров, то это означало бы существенное изменение объема обязательств, которые приняли на себя государства, и разрушение единства договора. Однако Суд отверг и этот аргумент Румынии, указав, что в за- \ просе Суд не решает разногласия межгу Румынией и ООН (т.е. не применяет правовые нормы к фактам), а лишь выясняет вопрос о применимости соответствующих положений Конвенции к определенной ситуации. Иными словами Суд дает совет органу ООН, как решить этот спор. Следовательно, консультативное заключение Международного Суда не меняет объема обязательств государств по подписанной ими Конвенции. Переходя к рассмотрению существа запроса, Суд указал, что для определения вопроса применимости разд. 22 к делу Мазилу необходимо рассматривать его содержание с точки зрения «ratione personae», «ratione temporis» и «ratione loci». Это значит, что Суд должен установить значение слов «эксперт в командировке (миссии)», «время командировки (миссии)» и статус эксперта на территории собственного государства или государства постоянного местожительства. 1. Понятие «эксперта в командировке (миссии)» (ratione personae). Суд установил, что хотя конкретный акт не указывает статус «эксперта в командировке (миссии)» (expert on mission), содержание разд. 22 ясно указывает, что его целью является поручение ООН специальной миссии лицу, не имеющему статуса служащего ООН, и обеспечение ему необходимых для незавивисимого осуществления его деятельности привилегий и иммунитетов. Такие эксперты могут привлекаться на платной основе, с ними может быть заключен контракт (или нет), продолжительность поручения выполнить ту или иную работ/ может быть различна. Таким образом суть вопроса не в названии его поста (эксперт или докладчик и т.п.), подчеркнул Суд, as природе его миссии — т. е. это миссия на службе ООН. 2. Время миссии (ratione temporis). В соответствии с разд. 22 эксперты пользуются привилегиями и иммунитетами, которые им предоставлены на весь период их миссии, включая время командировки. Относительно действия привилегий и иммунитетов постоянно или только в период командировки Суд отметил, что слово «миссия» (которое употребляется в английском и французском текстах Конвенции) первоначально действительно означало лишь командировку с определенной целью. Однако в настоящее время, как показывает практика деятельности органов ООН, это любая работа по поручению органов ООН независимо от того, сопровождается ли она командировками. Тем самым целью разд. 22 является обеспечить всестороннюю независимость эксперта для успешного осуществления поручения органов ООН. Иногда эти привилегии направлены на то, чтобы облегчать командировки экспертов и их пребывание за границей, в других случаях они носят более общий характер и, в частности, касаются права на связь с ООН или неприкосновенность бумаг и документов как передаваемых эксперту, так и подготовленных им. Следовательно, заключил Суд, разд. 22 применяется к эксперту в любое время, а не только в период командировки. 3. Местожительство «эксперта в миссии» (ratione loci). Рассматривая вопрос о том, предоставляются ли эксперту привилегии и иммунитеты на основе ст. VI разд. 22 Конвенции даже на его родине или в ином государстве его постоянного местожительства, Суд указал, что поскольку привилегии и иммунитеты предоставляются для обеспечения независимости международных служащих и экспертов в интересах ООН, то они должны уважаться всеми государствами без исключения. Суд отметил, что некоторые государства при подписании рассматриваемой Конвенции сделали оговорки в отношении своих граждан, являющихся международными служащими либо экспертами ООН. По мнению Суда тот факт, что эти государства такого рода оговорки считают уместными, лишь подкрепляет вывод о том, что при отсутствии данной оговорки, эксперты ООН должны пользоваться всеми привилегиями и иммунитетами, необходимыми для их деятельности, в том числе на территории собственного государства или иного государства постоянного местожительства. Наконец, Суд пришел к выводу, что разд. 22 Конвенции применяется и к специальным докладчикам Подкомиссии. Поскольку они не могут приравниваться ни к представителям государств членов ООН, ни к постоянным сотрудникам ООН, их статус равнозначен статусу «эксперта в миссии» даже в том случае, когда они не являются членами самой Подкомиссии. Следовательно, по мнению Суда, Мазилу продолжает пользоваться привилегиями и иммунитетами по разд. 22 Конвенции. Один из судей Международного Суда — судья Эвэнсен — в своем частном мнении указал даже, что привилегии и иммунитеты следует распространить и на членов семьи эксперта, поскольку, как показало дело Мазилу, давление на эксперта с целью помешать ему работать в интересах ООН может оказываться и на членов его семьи. По мнению Эвэнсена, хотя о членах семьи эксперта в самой Конвенции не говорится, их привилегии и иммунитеты следует выводить из содержания такого общепризнанного принципа права, как принцип сохранения целостности семейной жизни, закрепленный во Всеобщей Декларации прав человека 1948 г. Относительно тезиса, согласно которому Румыния имеет наряду с ООН право одностороннего объявления об окончании деятельности профессора Мазилу в качестве специального докладчика органа ООН (в силу заключения медицинской комиссии о его болезни), Суд заявил, что только ООН имеет право решать, является ли указанная болезнь (или другие обстоятельства) достаточно весомыми, чтобы отказаться от его услуг. Оценивая значение этого дела, следует прежде всего отметить его большое значение как прецедента, существенно меняющего первоначальную интерпретацию понятия «миссия», которое в русском переводе определяется как «командировка». Множество значений слова «миссия» во французском и английском тексте Конвенции показывает, что и в русском языке его эквивалентом должна быть не «командировка». Предпочтительно и в русском тексте использовать понятие «миссия». Важным является вывод Суда о том, что целью предоставления эксперту привилегий и иммунитетов является обеспечение такой его деятельности, которая официально признается ООН как работа на благо и в интересах Организации, а также то, что привилегии предоставляются эксперту не только при командировках, но и когда он выполняет свою миссию находясь на родине. ДЕЛО О ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ ВАЛИЗЕ В начале июля 1984 г. СССР отправил дипломатическую почту в адрес своего дипломатического представительства в Швейцарии, причем в качестве «дипломатического чемодана» выступал девятитонный грузовик. «Дипломатический грузовик» направился в Швейцарию в сопровождении советского дипломата и водителя. «Грузовик-чемодан» с грифом «дипломатическая почта» прошел транзитом через все границы по пути следования, пока на границе у Швейцарии не был остановлен. Таможенные власти обратили внимание на необычные размеры «чемодана» и дали понять советскому дипломату, что «грузовик-чемодан» не подходит под обычное понятие «дипломатическая вализа». Однако оставили окончательное решение этого вопроса для центральных таможенных властей в самой Женеве. Поэтому его пропустили, лишь предварительно опечатав. По прибытии грузовика-чемодана в Женеву Центральная таможенная служба Швейцарии отказалась признать грузовик в качестве дипломатической вализы и заявила о том, что рассматривает содержимое в грузовике не как дипломатическую почту, а лишь как «предметы, предназначенные для официального пользования». После этого она запросила у советского посольства список находящихся в грузовике предметов и разрешение на их досмотр. Однако советские власти категорически отказались это сделать, ссылаясь на то, что в соответствии со ст. 27 Венской конвенции о дипломатических отношениях неприкосновенность дипломатической почты должна уважаться и поэтому грузовик как таковой не подлежит ни задержанию, ни вскрытию. Швейцарские власти приняли решение запретить разгрузку в представительстве СССР в своей стране и отправили грузовик обратно в СССР. По дороге в СССР на границе с ФРГ грузовик был снова задержан. Немецкие власти также отказались признать «грузовик-чемодан» в качестве дипломатической вализы по смыслу п. 3 ст. 27 Венской конвенции 1961 г. В Бонне, куда был отправлен грузовик, таможенная служба ФРГ оказалась более решительной и потребовала либо добровольного вскрытия груза для досмотра, либо его вскрытия вопреки воли посольства СССР в Бонне. Советскому посольству пришлось разрешить таможенным органам ФРГ открыть грузовик и провести его досмотр, но без вскрытия находившихся внутри ящиков. Такое компромиссное предложение удовлетворило немецких таможенников и после досмотра они разрешили выезд грузовика обратно в СССР'. Рассматривая данный инцидент с точки зрения международного права, следует подчеркнуть, прежде всего, что действующим дипломатическим правом не определено, что такое «дипломатическая почта», равно как и нет указаний на размеры или вес такой почты. Поэтому содержание этого понятия разрабатывалось на основе практики, исходя из того, что понимается под «почтой» в самих государствах. Ни одно государство не считает автомобиль, самолет, железнодорожный вагон или корабль, перевозящие дипломатическую почту, вализой. Дипломатической вализой могут быть только те посылки или ящики, которые находятся внутри данного транспортного средства. Поэтому правомерно, что Швейцария и ФРГ отказались рассматривать грузовик как дипломатическую вализу. При этом государства исходят не только из общей национальной практики, но и из сопоставления со статусом средств передвижения самих дипломатов. Как известно, при определенных условиях (нарушение правил дорожного движения, аварии и пр.) транспортные средства дипломатов могут быть задержаны для проверки документов, технического состояния автомобиля и т.д. Поэтому предоставление перевозящим дипломатическую почту транспортным средствам режима дипломатической вализы, которая по Венской конвенции 1961 г. имеет абсолютную неприкосновенность (п. 3 ст. 27), создавала бы такой их режим, который государства не предоставили даже транспортным средствам самих дипломатов, в том числе и послов. Следует поэтому согласиться с мнением Ю.Г. Демина о том, что существующая практика освобождения от таможенного досмотра на границе России автофургонов на той основе, что они являются дипломатической вализой, является неоправданной и противозаконной. В известной степени решению вопросов, связанных со статусом дипломатической вализы, могло бы способствовать принятие дополнительного Протокола на основе «Проекта статей о статусе дипломатического курьера и дипломатической почты, не сопровождаемой дипломатическим курьером», разработанного Комиссией международного права ООН в 1989 г. Однако, к сожалению, при обсуждении этого проекта в шестом комитете Генеральной Ассамблеи обнаружились существенные разногласия между государствами. На заседании шестого комитета во время юбилейной 50-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 1995 г. государства не смогли даже прийти к консенсусу о том, нужно ли вообще принимать специальную конвенцию по этим вопросам. В результате было принято решение отложить обсуждение этого вопроса. ДЕЛО О ЗАЛОЖНИКАХ АМЕРИКАНСКОГО ПОСОЛЬСТВА В ТЕГЕРАНЕ 24 мая 1980 г. Международный суд ООН огласил свое решение по делу о заложниках американского посольства в Тегеране. Дело касалось инцидента, произошедшего в Тегеране 4—5 ноября 1979 г., в результате которого воинствующие студенты — последователи имама Аятоллы Хомейни штурмом захватили посольство США, а находившихся там дипломатов взяли в заложники. И в прошлом в связи с посольством США уже имели место подобные инциденты. Так, в феврале 1979 г. во время демонстрации за свержение правительства Бахтиара, последнего премьер-министра, назначенного шахом Ирана, вооруженная группа ворвалась штурмом в помещение посольства США в Тегеране и взяла в качестве заложников 70 американских дипломатов, включая самого посла. Тогда два члена вооруженной охраны посольства были убиты, серьезный урон был нанесен посольству в целом, а резиденция посла была ограблена. Хотя малочисленные полицейские, охранявшие посольство, не смогли предотвратить нападение, однако срочно вызванная посольством спецгруппа революционной гвардии Ирана, прибывшая на место, быстро установила контроль за ситуацией. Операцией по освобождению посольства и заложников руководил лично заместитель премьер-министра Ирана господин Язду. В начале марта 1979 г. посол США в Иране получил личное письмо нового премьер-министра Ирана господина Базаргана, в котором Иран приносил свои извинения посольству и указывал, что с этого момента правительство Ирана сделает все необходимое, чтобы подобные инциденты не повторялись. В этом письме правительство Ирана также выразило готовность возместить нанесенный посольству ущерб. В это же время подобные демонстрации проходили и в других иранских городах, в частности, в Табризе и Ширази, где действуют консульства США. Эти демонстрации тоже завершились захватом консульств, однако и здесь ситуация была быстро поставлена под контроль официальных властей Ирана. В октябре 1979 г. правительство США решило предоставить бывшему шаху Ирана, убежавшему из страны после переворота исламских фундаменталистов, въездную визу в США на лечение. Правительство Ирана категорически выступило против этого, и считало что тезис о необходимости лечения был специально выдвинут лишь для того, чтобы ввести в заблуждение общественное мнение, в то время как на самом деле речь шла о том, что США решили скрыть у себя их бывшего ставленника в Иране. Поскольку США продолжали настаивать на том, что въезд шаха в США действительно продиктован только гуманными соображениями из-за его болезненного состояния, правительство Ирана попросило США позволить группе иранских врачей обследовать шаха, чтобы подтвердить его болезнь. Правительство Ирана также потребовало его передачи Ирану, где он должен был предстать перед судом за предательство интересов иранской нации. США отказались удовлетворить эти просьбы и приняли окончательное решение предоставить въездную визу бывшему шаху Ирана. Это вызвало бурную негодующую реакцию руководства Ирана, увидевшего в этом шаге США стремление отблагодарить шаха за его прошлые услуги. Предвидя возможные негативные последствия такого решения США и учитывая опыт прошлого, поверенный в делах США в Иране поспешил заручиться поддержкой премьер-министра и министра иностранных дел Ирана, для обеспечения безопасности посольства США. Правительство Ирана заверило тогда посольство США, что никаких проблем не будет и что Иран, несмотря на свои разногласия с США, всегда будет уважать свои обязательства. 30 октября 1979 г. шах прибыл в США, а 1 ноября, как ожидалось, в Тегеране произошли многотысячные демонстрации протеста. Группа демонстрантов собралась перед посольством США, скандируя оскорбительные антиамериканские лозунги. К счастью, серьезные инциденты тогда удалось предотвратить благодаря тому, что правительство Ирана поставило у посольства, усиленный наряд полицейских и офицеров безопасности для обеспечения неприкосновенности посольства. Однако 4 ноября 1979 г. в ходе следующей демонстрации, в которой приняли участие более трех тысяч человек, часть из них ворвалась на территорию посольства США. В заложники были взяты все находившиеся там дипломаты и одно частное лицо. Остальные американские дипломаты и частные лица, находившиеся в момент нападения в городе, также были доставлены в посольство. Во время нападения сотрудники посольства безуспешно пытались связаться с официальными властями, к которым они намеревались обратиться с просьбой о помощи. Кроме того, перед нападением Временно поверенный в делах США в Иране и еще два сотрудника посольства, опасаяь очередного штурма, попытались заранее заручиться поддержкой МИД Ирана. В итоге иранские силы безопасности все же прибыли на место инцидента со значительным опозданием и проинформировали заложников, что на этот раз их задача состоит не в том, чтобы их освободить, а в том, чтобы предупредить возможные дальнейшие столкновения между негодующими студентами-фундаменталистами и заложниками, обеспечивая тем самым безопасность обеих сторон. На следующий день консульства США в Табризе и Ширазе также были захвачены без какого-либо противодействия со стороны официальных властей. Однако там никто не был захвачен в качестве заложников, так как после февральского инцидента США решили закрыть свои консульства и эвакуировали их сотрудников. Посольство США в Иране было не единственным, чьи помещения подвергались нападениям в период исламской революции в Иране. Так, 5 ноября 1979 г. посольство Великобритании в Тегеране было захвачено фундаменталистами, однако полиция вскоре вытеснила их оттуда. 6 ноября ]979 г. вооруженная группа ворвалась на территорию консульства Ирака в г. Керманшах, однако была быстро выдворена полицией по прямому указанию Аятоллы Хомейни. 6 января 1980 г. толпа фундаменталистов попыталась атаковать также посольство СССР в Тегеране, однако усиленная полицейская охрана посольства предупредила нанесение ему серьезного ущерба. 17 ноября 1979 г. имам Хомейни приказал своим последователям освободить всех американских дипломатов африканского происхождения, а также всех женщин с целью их выдворения из страны. 18—20 ноября, 13 таких заложников оказались на свободе и были немедленно вывезены из Ирана в США. Всего же к моменту передачи дела в Суд на территории посольства США в Тегеране в качестве заложников находились еще примерно 48 дипломатов и два частных лица, имеющих американское гражданство. Поверенный в делах и двое других дипломатов находились в заложниках в МИД Ирана, куда они обратились с просьбой о помощи. Согласно информации иранского МИД, дипломаты США сами попросили убежище в МИД. Во время захвата посольства все архивы, которые не успели уничтожить его сотрудники, были разграблены, а многие дипломатические документы публиковались в официальных средствах массовой информации. В качестве условия освобождения заложников Иран требовал передачи ему находящегося на территории США бывшего шаха и возврата ему присвоенных им средств, а также прекращения шпионажа США против Ирана. До выполнения этих требований Иран отказался принять специальную делегацию, которую США намеревались направить в Тегеран для урегулирования возникшего конфликта. В этих условиях США были вынуждены искать иные возможности урегулирования ситуации. Постоянный представитель США при ООН 9 ноября 1979 г. направил письмо председателю Совета Безопасности ООН с просьбой предпринять шаги для освобождения заложников и обеспечить неприкосновенность дипломатов и помещений посольства. Совет Безопасности дважды (в конце ноября и в конце декабря) собирался для обсуждения данной проблемы, и каждый раз призывал Иран проявить благоразумие и освободить заложников. Кроме того, Совет Безопасности просил Генерального Секретаря ООН создать специальную комиссию для выезда в Тегеран с целью способствовать мирному урегулированию данной проблемы. Кроме того, сами США параллельно стали принимать некоторые контрмеры против Ирана. Во-первых, был разработан план по выявлению всех иранских студентов на территории США с просроченными визами или другими нарушениями иммиграционных законов и правил США, и вскоре начался процесс массового выдворения из страны иранских студентов. Во-вторых, 12 ноября 1979 г. президент США приказал прекратить закупку иранской нефти. В-третьих, 14 ноября 1979 г. президент распорядился заморозить все счета Ирана в банках США или в их филиалах за рубежом. Когда все эти попытки не возымели результатов, 29 ноября 1979 г. США передали дело в Международный Суд ООН. В своем иске США требовали признать Иран виновным в том, что он не предпринял никаких мер по предупреждению и наказанию виновных лиц, нарушил свои обязательства по Венской конвенции 1961 г. (ст. 22, 23, 24, 25, 27, 29, 31, 37, 47); по Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г. (ст. 28, 30, 31, 37, 47) а также Конвенцию 1973 г. по предупреждению и наказанию преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов (ст. ст. 4, 7); двухсторонний договор о дружбе, экономических отношениях и консульских правах между США и Ираном (п. 4 ст. II, ст. ст. XIII, XVIII, XIX) и Устав ООН 1945 г. (п. 3, 4 ст. 2, ст. 33). США также просили признать обязанность Ирана немедленно освободить заложников, обеспечить их выезд из Ирана, а также выплатить США компенсацию от своего собственного имени и от имени своих граждан за преступления, совершенные на территории посольства и против дипломатов. Кроме того, США требовали срочного определения следующих временных мер до окончательного решения спора: освобождения всех заложников и их отправки домой, освобождения помещений посольства от чужих лиц, и запрет Ирану предать дипломатов национальному суду. На приглашение Международного Суда участвовать в деле и защищать свои интересы Иран, по существу, ответил отказом и письмом-телеграммой от 9 декабря 1979 г. просил Международный Суд отказаться в рассмотрении дела и отклонить иск США. Свою просьбу он мотивировал тем, что проблема заложников посольства США в Тегеране является лишь «...второстепенной частью более общей проблемы, которая включает более 25 лет постоянного вмешательства США во внутренние дела Ирана, беспощадную эксплуатацию его природных ресурсов, многочисленные преступления против иранского народа, что противоречит всем нормам общего международного и гуманитарного права». Далее Иран указывал в своем письме, что конфликт между ними и США состоит не в интерпретации перечисленных договоров, а включает в себя более фундаментальные моменты. Это: все преступления американцев против Ирана, в частности, переворот 1953 г., подготовленный ЦРУ, свержение национального законного правительства д-ра Моссадыка, восстановление режима шаха, полностью находившегося под контролем США, а также социально-экономические последствия данного вмешательства для Ирана. Просьбу США о назначении временных мер, указывалось в этом документе, Иран считал недопустимой, так как их принятие было бы равносильно проведению самого разбирательства. Кроме того, по мнению Ирана, временные меры должны быть направлены на защиту интересов обеих сторон, а не только одной из них. С учетом сказанного Иран считал, что рассмотрение данного дела Международным Судом было бы вмешательством в его внутренние дела, так как определение того, какие последствия должны следовать из указанных выше противозаконных действий США, — это компетенция Ирана, исходящая из его национального суверенитета. Суд признал свою юрисдикцию рассматривать данное дело на основе ст. 1 Дополнительных протоколов к обеим Венским конвенциям, которые устанавливают обязательную юрисдикцию Международного Суда и которые были ратифицированы обеими сторонами. Все возражения Ирана против рассмотрения данного дела Международным Судом были отвергнуты как не имеющие под собой никаких оснований. Суд указал, прежде всего, что как бы ни были важны те действия, в которых обвиняется США, захват посольства и консульств и арест лиц, пользующихся международной защитой, не могут оцениваться как «второстепенные», с учетом важности нарушенных норм и принципов международного права. Кроме того, Иран может сам представить свои аргументы Суду как в порядке защиты от иска, так и в порядке встречного иска. Суд выразил сожаление по поводу отсутствия Ирана на слушании дела и отметил, что этим Иран лишил себя возможности представить на рассмотрение Суда контраргументы, а также просить о назначении таких временных мер, какие считал необходимыми. Назначение в данном деле временных мер, как того требует США, не означало, по мнению Суда, заочного решения дела. В данном случае США требуют обеспечения прав, которые оспаривают pendente lite. Временные же меры имеет право просить каждая из сторон для защиты своих прав против таких действий другой стороны, которые могут их ущемлять до решения дела, указал Суд. В связи с третьим аргументом Суд указал, что Иран действительно имеет право выбирать, какие меры предпринять для защиты своих интересов, однако спор, касающийся фактов захвата посольства и консульств и взятия заложниками дипломатов, т.е. толкования соответствующих международных конвенций, находится в компетенции Международного Суда. Исходя из этого 15 декабря 1979 г. Суд принял свое первое решение по данному делу: назначить запрошенные США временные меры и запретить США и Ирану в период рассмотрения данного дела в Суде предпринимать какие-либо шаги, которые обострили бы взаимоотношения сторон или осложнили бы решение Судом данного дела. Пока Международный Суд рассматривал это дело, США продолжили свои односторонние действия. Так, 12 декабря 1979 г. США проинформировали поверенного в делах Ирана в Вашингтоне, что США намерены резко сократить количество акредитованных сотрудников посольства и консульств Ирана в США. Далее уже после назначения временных мер США проигнорировали второй пункт этих мер, и 13 января 1980 г. внесли в Совет Безопасности ООН проект резолюции о введении экономических санкций против Ирана. Резолюция однако, не прошла. Так как заложники продолжали удерживаться в Тегеране, 7 апреля 1980 г. США разорвали дипломатические отношения с Ираном и одновременно запретили экспорт товаров из США в Иран. Была проведена инвентаризация финансовых ресурсов Ирана, замороженных 14 ноября 1979 г. с целью обеспечения возмещения ущерба, нанесенного заложникам и их семьям в США. Президент Соединенных Штатов распорядился подготовить проект закона, определяющий порядок удовлетворения жалоб пострадавших лиц. 17 апреля того же года США приняли решение девальвировать все въездные визы в США, уже предоставленные гражданам Ирана, но еще не использованные, а также запретили поездку американцев в Иран. 24—25 апреля 1980 г. США предприняли крупную вооруженную акцию на территории Ирана с целью освобождения заложников, однако она не увенчалась успехом. Президент США объявил, что эта операция планировалась как гуманитарная акция, и была предпринята по его личному указанию из-за серьезных опасений за жизнь заложников. Президент заверил, что акция была предпринята для защиты насущных интересов США и разрядки международной обстановки и не была продиктована враждебным отношением к Ирану или его народу. 25 апреля 1980 г. США сделали заявление на заседании Совета Безопасности в котором говорилось о том, что операция была осуществлена в порядке неотъемлемого права на самооборону с целью освобождения американских граждан, которые были и остаются жертвами иранской вооруженной атаки на посольство США. На решающей стадии рассмотрения дела, Иран снова отказался участвовать в нем, повторив в новом письме-телеграмме все прежние аргументы. Суд вновь отверг возражения Ирана против рассмотрения дела в суде по тем же причинам. Вместе с тем Суд попытался установить другие основания для отказа в рассмотрении дела. В частности, в связи с работой специальной комиссии, созданной Генеральным секретарем ООН по поручению Совета Безопасности, Суд пришел к выводу, что эта комиссия может работать параллельно с Международным Судом. По мнению Суда комиссия как орган оказания добрых услуг является наряду с Международным Судом мирным средством разрешения споров в соответствии со ст. 33 Устава ООН. Он подчеркнул, что именно Суду предоставлено право рассматривать любой правовой вопрос, который может возникать между сторонами спора, и что решение этих юридических вопросов может оказаться решающим и важным для мирного урегулирования споров. Эти выводы подтверждаются п. 3 ст. 36 Устава ООН, отметил Суд. Переходя к вопросу о правовой основе спора, Суд счел, что три из перечисленных договоров являются наиболее подходящими в качестве оснований для рассмотрения существа конфликта: Конвенции 1961 г. и 1963 г. о дипломатических и консульских сношениях, а также договор между США и Ираном 1958 г. По мнению Суда фактическую сторону дела нужно рассматривать с применением норм международного права с двух точек зрения: 1) насколько факты, послужившие основанием для претензий США, могут быть непосредственно приписаны Ирану; 2) насколько эти факты совместимы с обязательствами Ирана в свете действующих договоров или иных норм международного права. Рассматривая первый вопрос, Суд выделил два этапа в событиях, произошедших вокруг посольства США в Тегеране. Первый этап — собственно вооруженная атака на посольство США, которая была совершена студентами-последователями имама. Операция длилась примерно 3 часа и в течение этого времени ни полиция, ни военные не появились для того, чтобы хотя бы попытаться их остановить. Итогом этих действий является значительный ущерб, нанесенный помещениям и собственности посольства, насильственный захват и конфискация архивов и других документов, найденных в посольстве и взятие в качестве заложников американских дипломатов и двух частных лиц. Суд заметил, что поскольку ничто не свидетельствует о том, что мусульманские студенты официально выступали как агенты или сотрудники органов иранского государства, то их действия по подготовке и проведению операции захвата посольства и ареста дипломатов не могут быть расценены как действия иранского государства. Однако этот вывод, как отметил Суд не означает, что Иран не несет никакой ответственности за подобные действия. Согласно его международным обязательствам как принимающая страна Иран должен обеспечивать безопасность посольства и консульств США, его сотрудников, архивов, средств передвижения, связи и свободу передвижения дипломатов. Суд указал, что тем, что Иран не предпринял действий по защите дипломатических привилегий и иммунитетов, он нарушил ст. 22, 25, 26, 27, 29 Венской конвенции 1961 г., а также ст. 28, 31, 33, 34, 35, 40 Венской конвенции 1963 г. Суд отметил, что факты свидетельствуют, что Иран не предпринял никаких действий по защите посольства США и его сотрудников не из-за соответствующих средств, а сознательно. Кроме того, удерживая двух частных американских граждан как заложников в посольстве США, Иран нарушил, как признал Суд, свои обязательства по п. 4 ст. II договора о дружбе 1958 г., согласно которому стороны обязаны обеспечить гражданам другой стороны защиту и безопасность. Таким образом, Суд пришел к выводу, что Иран знал свои обязательства по дипломатическому праву и имел все необходимые средства для выполнения таких обязательств. Те же выводы сделаны Судом в отношении фактов захвата консульств США. На следующем этапе — после захвата посольства фундаменталистами — обязательства Ирана состояли, по мнению Суда, в немедленном принятии необходимых мер для прекращения грубых нарушений правового статуса дипломатов, посольства и архивов, и выплате компенсации за ущерб, нанесенный посольству и его сотрудникам. Однако Иран не предпринял необходимых мер. Более того, на следующий день министр иностранных дел публично заявил, что акция студентов пользуется широкой поддержкой правительства, так как сами США виноваты в инциденте. Такие же заявления делались другими официальными лицами Ирана, представлявшими все ветви власти в стране. По мнению Суда позиция, занятая официальными властями — удерживать посольство и дипломатов в руках студентов для оказания давления на США — превратила противоправные акции студентов в акты самого иранского государства. Поскольку 6 месяцев спустя ситуация с заложниками не изменилась, а временные меры, назначенные Судом, были сразу отвергнуты в заявлении МИД Ирана, это означало, что нарушения соответствующих положений Венских конвенция 1961 и 1963 гг. в отношении дипломатов продолжаются. Одновременно нарушается договор о дружбе 1958 г. (удержание в качестве заложников частных лиц). Особые обстоятельства, на которые ссылался Иран в письмах Суду (вмешательство США в течение 25 лет во внутренние дела Ирана, ответственность США за переворот в Иране, эксплуатацию природных ресурсов страны, шпионаж и др.), даже если и были бы доказаны в соответствующем судебном процессе, не могут быть признаны средством защиты от иска США в силу того, что дипломатическое право, будучи законченной и самообеспечиваемой системой, само предусматривает необходимые средства защиты и санкции за незаконную деятельность членов дипломатических и консульских миссий. А именно: ст. 41 Венской конвенции 1961 г. и ст. 55 Венской конвенции 1963 г. ясно указывают, что дипломаты обязаны уважать законы страны пребывания и что помещения представительств не могут быть использованы в целях, не совместимых с их функциями. В случае нарушения таких обязательств ст. 9 Венской конвенции 1961 г. и ст. 23 Венской конвенции 1963 г. устанавливают, что государства пребывания могут объявить persona поп grata любого дипломата, в отношении которого имеются подозрения в совершении актов шпионажа или актов вмешательства во внутренние дела данной страны. Суд подчеркнул, что государство пребывания имеет и другие способы борьбы со злоупотреблением дипломатическими функциями (например, разрыв дипломатических отношений). Однако Иран не только не разорвал дипломатические отношения с США, но до известных событий никогда не объявлял тех или иных лиц persona поп grata. Это означает, что Иран не воспользовался теми средствами, которые предоставляют ему дипломатическое право в целях борьбы с актами, в совершении которых он обвиняет США. Вместе с тем, по мнению Суда, основой режима дипломатических (и консульских) отношений является принцип неприкосновенности дипломатических помещений и дипломатического персонала. Фундаментальный характер этого принципа, закрепленного в ст. 44 и 45 Венской конвенции 1961 г., а также в ст. 26 и 27 Венской конвенции 1963 г., выражается в том, что даже в случае вооруженного конфликта и разрыва дипломатических отношений неприкосновенность дипломатов, помещений, архивов и собственности должна строго соблюдаться принимающим государством. Суд отказался признать аргументом чувство негодования, которое якобы овладело умами фундаменталистов после въезда шаха в США, в качестве оправдания действий Ирана, так как, по его мнению, речь идет об обязательствах, которые являются настолько фундаментальными, что не могут быть изменены никаким состоянием дипломатической напряженности между сторонами. Как указал Суд, не мог служить оправданием данных действий и отказ США выдать шаха Ирану. Перед вынесением окончательного решения по данному делу Суд счел необходимым рассмотреть вопрос о вторжении войск США на территорию Ирана 24 и 25 апреля 1980 г. Суд выразил сожаление по поводу данного инцидента и постановил, что такие действия должны быть осуждены, когда они совершаются в период действия назначенных Судом временных мер (просьба к сторонам воздерживаться от действий, которые могут осложнить их взаимоотношения и помешать отправлению правосудия), поскольку ведут к дискредитации роли Международного Суда в международных отношениях. Однако этот факт по мнению Суда не изменял незаконной сущности действий Ирана. Поэтому 24 мая 1980 г. в решении по данному делу Международный Суд признал Иран виновным в грубом нарушении основополагающих норм дипломатического права и других норм общего международного права. Суд обязал Иран немедленно покинуть помещения посольства США, освободить заложников, передать их третьему государству и предпринять все меры к тому, чтобы они как можно скорее покинули Иран. Суд обязал Иран также выплатить США компенсацию, сумма которой должна определяться соглашением сторон и лишь при отсутствии такового — Судом. Отметим значимость вывода Международного Суда о том, что дипломатическое право представляет собой самообеспечивающую законченную систему, которая содержит в себе не только правоустанавливающие, но и правоохранителные нормы. Таким образом, нарушение норм, устанавливающих право, влечет за собой применение норм, направленных на его защиту и содержащихся в самом дипломатическом праве. Этот вывод Суда должен действовать и в отношении США. В ответ на нарушение норм дипломатического права США Иран мог применять лишь те меры, которые установлены этим правом, и, равным образом, нарушение норм дипломатического права Ираном могло дать США право применяться лишь такие меры, которые указаны в этом праве (а не применять вооруженную силу). Следовательно, применение США силы нарушает решения Суда (противоречит п. 1 ст. 94 Устава ООН) и не может рассматриваться как мера, соответствующая нормам дипломатического права. Другой принципиальный вопрос — решение Международного Суда относительно компенсации и порядка определения ее размера. По данному вопросу член Суда Г.И. Морозов правильно высказал особое мнение, суть которого в том, что при отсутствии одной из сторон спора — Ирана — Суд был обязан proprio motu (по своему усмотрению) рассматривать все относящиеся к делу вопросы, тем более, что в данном случае речь шла не только о нарушении норм международного права, но и одного из решений самого Суда по рассматриваемому спору. Осудив Иран за невыполнение временных мер, что увеличивало степень его ответственности перед США, Суд то же самое должен был сделать в отношении США (а не просто высказать сожаление) и учесть это обстоятельство как смягчающее ответственность Ирана. В этих условиях в пункте о компенсации Суду нужно было бы специально указать, что при заключении соглашения между сторонами по этому вопросу размер компенсации должен устанавливаться с учетом ответственности США за нарушение и норм международного права (п. 4 ст. 2 Устава ООН), и решения Суда. Это указание тем более важно, что сторонам предписывалось установить размеры компенсации, исходя из решения Суда, содержащего обвинения только в адрес Ирана. Радует, что в дальнейшем именно на основе взаимного учета претензий друг к другу, США и Ирану удалось на двустороннем уровне окончательно урегулировать данный инцидент. |