Книга Невзоров. Еретик! сказала церковь. Хулиган! сказали чиновники
 Скачать 1.31 Mb.
|
|
№ 9 В связи с этим было бы логично все большие и малые, древние и современные культы рассматривать как единый комплекс, в который входят и их дериваты, т. е. эзотерика, спиритуализм, и экстрасенсорика. Различные эгрегоры, хилеры, талисманы, воскресения мертвецов, сгибания ложек, евхаристии, ауры, медитации, телекинезы, амулеты, молитвы, гадания, переселения душ, непорочные зачатия, чуринги, иконы, пирамидологии, хиромантии, акупунктуры, медитации, астрологии, биоэнергетики, «туннельные» эффекты, заговоры, ВТО (внетелесные ощущения), приметы, контакты с душами умерших, скапуломантии, гаруспикации, пророчества, асаны, сушеные головы тсантса и любые другие мощи, а также само понятие «душа», это лишь мозаичные составляющие крупных культов. Рассматривать каждое из них в отдельности нет никакой необходимости, хотя некоторые из этих явлений способны существовать и зарабатывать себе на жизнь вполне самостоятельно. Общность всех религиозных проявлений была подмечена достаточно давно. Упоминания о ней есть у Гельвеция, Вольтера, Гольбаха, Ламетри, Фейербаха, Юма, Руссо, Конта, Фрезера, Тэйлора и пр. Отчетливее других ее сформулировал Трецца: «Взаимная зависимость всех религий друг от друга разрушает мнимую привилегию каждой из них на оригинальное происхождение и на то, что именно ей принадлежит охрана открытых человечеству небесных истин. Эта же взаимная зависимость уничтожает всякий сверхъестественный элемент в любой из них, обнаруживая ряд исторических наслоений в образовании религий» Цитируется по А. Вилла (1925). Впрочем, изящество этой формулировки не отменяет сомнений в корректности того смешения религиозных проявлений, которое мы произвели чуть выше. Тут возникает самый главный вопрос: есть ли меж столь различными на первый взгляд религиями, конфессиями, явлениями, обрядами и ритуалами доказуемое «генетическое» родство? Применимо ли здесь (в качестве метафоры) понятие «единого генетического кода», такого же простого и неизменного, каким является последовательность азотистых оснований в ДНК? Alias, есть ли в основе всех культовых действ некий простой и неизменный набор компонентов, который, сочетаясь, дает в результате жизнь всем паранормальным представлениям и ритуалам? Неизменность (относительная) таких компонентов, безусловно, есть. Конечно, нет такой легкости и великолепной небрежности, которую мы можем наблюдать в жизнесоздающем коктейле из аденина-тимина-гуанина- цитозина. Но у ДНК и у компонентов веры, по всей вероятности, все же совсем разные авторы. Выражаясь с чуть большей прямотой, мы можем констатировать, что все религии и культы сделаны из одних и тех же фрагментов. А компоновка фрагментов и «внешность» культа — детерминировались обстоятельствами эпохи, культуры, т. е. средой в которой культ функционировал. Это не удивительно, будучи естественным развитием идеи первобытной примитивной магии неолита, все без исключения религии сохраняли в себе ее основные черты и тенденции. Все они криво или прямо восходят к ее основным составляющим премордиальной магии: к контактной, инициальной, катартической, контагиозной, церемониальной магиям и некромантии. Эти шесть магий и есть, по сути, «азотистые основания», из которых свивается «генетический код» всех религий, реплицирующий себя на каждом новом витке развития в виде очередного верования. Теперь перейдем от общего к частностям. Единый «генетический код» дает жизнь «элементам», из которых складываются различные религии. Но если это так, то между ними должна наблюдаться и внешняя родственность, видимая невооруженным взглядом. Примерно такая же, как между плавниками рыб девона и кистью руки человека. Она, несомненно, есть. Как в современных организмах мы видим черты их далеких предков, так и в мировых религиях без труда мы можем разглядеть «анцестральные» черты первобытной магии и древних культов. В качестве примера разберем известный христианский сюжет — т. н. «благовещение Марии». Легенда о Марии и ангеле, несомненно, является дериватом традиции «непорочного зачатия», обязательного почти для всех культов, как мировых, так и местных. В Ассирии, Финикии, Греции, Древнем Иране, Индии, Камбодже, Риме, Иудее, Сирии, Мексике и т. д. очень трудно найти какое-нибудь относительно организованное верование, в котором божество было бы зачато стандартным способом и родилось бы не от девственницы. Технология оплодотворения девы богом, конечно, варьирует в зависимости от эпохи и развитости представлений о зачатии, как таковом. В самых древних культах, когда связь между половым актом и беременностью еще не была очевидной, оплодотворение могло произойти через ухо, нос, макушку, прикосновение к священному предмету или просто «по желанию». Богиня Нут, как известно, не бывшая замужем, сама зачинает своих детей (солнце и звезды), проглатывая их вечером, чтобы родить утром, а Атуме-Ра оплодотворяется собственными размышлениями об оплодотворении. Но уже чуть позже объектом воздействия бога (богов, духов) становятся все же гениталии девочки. К сожалению, антропология не может точно установить временной рубеж установления человеком взаимосвязи меж совокуплением и деторождением. (Не так-то это просто, как кажется на первый взгляд). Известно, что лингамические процедуры (использование храмового искусственного пениса) были иногда символическим действием, а иногда и практическим. В последнем случае они совершались лишь для расширения «отверстия», в который мог бы проникнуть дух божества, если бы девочка оказалась достойной этой чести. Древнейший образчик совокупления с богом можно обнаружить в египетской истории волшебного зачатия Аменофиса. Там, кстати, оно произошло через нос. Бог Тот сыграл роль посланника, объявившего девственной жрице Мутемуа волю бога Нефа, и дал ей понюхать анкх, благодаря чему и произошло оплодотворение. В девственницу Майю (Майию), мать Будды, божество проникло через макушку, приняв вид пятицветного луча, в не менее девственную маму Заратустры через растение, а вот в деву Коатлику, родившую бога Уицилопотчли, приняв вид летающего шарика из ярких перьев. Чуть позже у богов начинается нормальная половая жизнь — и в культе ассирийской Милиты мы уже видим налаженный процесс принесения в жертву этой богине девственности через банальное совокупление. Соитие с Милитой происходило в кромешной темноте храма и исключало возможность разглядеть (к примеру) прическу богини. Над девой, готовой к совокуплению, вначале звучал «глас», извещавших всех ее о ее избранности. Затем происходило само действо. Оно было анатомически парадоксально, так как Милита была не только божеством, но и дамой, т. е. существом все же не наделенным пенисом. Тем не менее, вполне гетеросексуальное соитие происходило каждый раз без каких-либо недоразумений и затруднений. Древние культы Камбоджи вообще не допускали никакой близости новобрачной девицы с мужем до того момента, как ее отведает божество. Тшин-тан (совокупление с божеством) было строго обязательным. Здесь оно откровенно осуществлялось через приближенных, имеющих статус «посланников» бога, т. е. через жрецов. Иногда совокупление было символическим. В этом случае в нем участвовал только половой орган бога (лингам), сделанный из камня, металла или кости. Жрецам в этом случае оставалась лишь роль инструментальщиков. Они с унылым пением вводили лингам девице в вагину и либо производили им расширяющие шевеления, либо имитировали половой акт (в зависимости от нюансов своего культа). Этот ритуал, распространенный в большей части древнего мира, сохранился до начала ХХ века на Гоа, Филлипинах, в Восточной Индии. Зачатые лингамом дети получали совершенно особые храмовые права. В древнем Риме первое совокупление девицы тоже принадлежало только богу, а свершалось при помощи вечно эрегированного каменного пениса статуи Приапа. Любопытно, что и тогда наблюдались случаи оплодотворения. В древней Мексике данную процедуру проделывали с девочкой уже на 29 день после ее рождения. (Вероятно, для того, чтобы иметь уверенность, что божество не опередит какой-нибудь темпераментный мексиканец.) Производилась процедура при помощи указательного пальца впавшего в транс жреца, всегда действовавшего строго в интересах своего небесного руководителя. В секте индуистского толка Каукилаус (поклоняющейся богине Сакти) обнаженную девицу укладывали посреди храма «верующие же хором призывали дух богини, который должен был войти через rima pudendi в ее вагину или в стоящую рядом с девицей чашу с вином». В разное время процедура варьировалась. Иногда беременность должна была наступить от выпивания вина содержащего дух Сакти, иногда от прямой пенетрации, совершаемой руководителями секты. (Вероятно, это зависело от благообразия и санитарного состояния девы, а также от возраста и состояния здоровья главного жреца.) Чукотский бог Пивчунин был знаменит своими крохотными размерами. (по разным данным от 3 до 12 см). Он пользовался ими в том числе и для того, чтобы незаметно проникать в rima pudenti девственниц и посредством непорочного зачатия (порочное для него было затруднительно из-за его роста), производить на свет «сыновей божиих», отличающихся отвагой при охоте на моржей. При древних храмах Шивы в обязательном порядке проживали «гарудах-бассоис» земные жены бога. Как и многие другие боги, Шива в половом вопросе предпочитал ненадолго вселяться в одного из своих жрецов. Зачатые таким образом дети получали статус «сына божьего» или же «дочери бога», а их матери — свидетельство своей непорочности. Примерно такая же история наблюдается и в культе Ваал-Пшора, который практиковали (в том числе) и евреи «домоисееева периода». Зевс и Аполлон никогда не упускали возможности оплодотворить какую-нибудь зазевавшуюся или спящую гречанку. Всех перещеголял, конечно, ассиро-финикийский Таммуз. Будучи очень опытным богом, он, вероятно, знал, что в серьезных вопросах ни на кого нельзя положиться и на всякий случай непорочно зачал себя сам, став одновременно и мужем и сыном очаровательной Ашторет. Подобных примеров более, чем достаточно. Будда, Гор, Озирис, Аменофис, Аттис, Дионис, Персей, Митра, Адонис, Аполлоний (Тианский), Саргон, Уицилопотчли, Вейнемейнен, Кельцаткоатль, Геракл, Асклепий, Диоскуры, Гермес, Ромул, Рем, — это лишь малая часть непорочно зачатых детей различных божеств. Как видим, беременеть от бога было чрезвычайно модно за тысячу лет до известной сцены в доме Иосифа, так что «непорочное зачатие» к началу I века н. э. стало уже общим местом. Мариолатрию, включающую учение о непорочности Марии как до, так и после родов, христиане создали не от хорошей жизни. Конечно, этот постулат обескураживает гинекологов, но зато у Марии появляется хоть какое-то отличие от бесконечных дев древности, беспорочно зачавших от бога. Как справедливо отметил А. Вилла — «христианству хотелось бы сосредоточить внимание всех верующих на нетронутых половых органах святых, небесных жен, безгрешных девственниц». (1923). Впрочем, не только христианству: «Каждый из избранных праведников получит в жены семьдесят гурий, помимо тех законных жен, что были у него в земной жизни. Всякий раз, когда он пожелает войти в гурию, окажется, что она снова девственна». Ад-дин-аль-Саюти (XV век) цит. по J. Drent De Oorsprong van de Wereld 2004. Итак, мы отчетливо видим, что в данном вопросе бессмысленно говорить о христианском благовещении, как о некоем уникуме. Беременность евангельской Марии скроена из множества подобных эпизодов древнего религиозного фольклора. Допустить сюжетную независимость зачатия Иисуса от целого ряда фольклорных «предков» этого происшествия так же трудно, как и предположить, что колесо «Бентли» не является прямым потомком всех тех колес, что ранее были изобретены человечеством (начиная от деревянных повозочных, продолжая спицевыми, затем каучуковыми и т. д.). Рассмотрев всего лишь одно мистическое событие, мы без труда обнаружили в нем анцестральные черты культов чуть ли не всей древности. Конечно, влияние одних было большим, а других меньшим (или вовсе ничтожным), но близкородственность сюжетики несомненна. № 10 Кому принадлежит первородство идеи «причастия» определить так же сложно, как и первого автора «непорочного зачатия». «Корневая сеть» обряда «поедания тела бога» уходит в неолит, а там ветвится и теряется. В своем первичном состоянии причастие выглядело достаточно незатейливо. Это было съедение мяса животного или человека для приобретения тех качеств, которые были характерны для поедаемого при его жизни. Приведем примеры. Сердце гепарда съедалось, чтобы приобщиться к ловкости этого зверя, пенис умершего вождя — к его потенции, а язык льва дабы сообщить голосу красоту и раскатистость. Племена уганды ритуально поедали кожу жирафа, чтобы успешно маскироваться в саванне, а аборигены Полинезии глотали медуз, предполагая приобрести их прозрачность, а с ней и возможность незаметно приблизиться к врагу. Хотя еще на Болонском конгрессе (1871) Карл Фогт обозначил христианский ритуал евхаристии как пример ритуального каннибализма, у нас нет возможности доказать, что ранние homo поедали друг друга в рамках сакрального ритуала. Вполне возможно, что для падальщика и каннибала, каковым в течении миллионов лет был ранний человек тело любого мертвеца было всего лишь возможностью утолить постоянный голод. О ритуальном каннибализме, как о доказанном факте мы можем говорить лишь в XX веке. В Новой Гвинее новый вождь племени Форе съедал мозг своего предшественника, чтобы овладеть его знаниями и хитростью. Конечно, данный факт должен иметь и наверняка имеет свою эволюционную историю, но установить ее почти невозможно. Мы можем быть почти уверены, что принцип «впускания в себя через съедение» — это ровесник социализированного человека. Именно съедение обеспечивало «сопричастие». Таким образом могли «впускаться» не только свойства и качества, но и духи, обитавшие в съедаемых предметах и существах. В том или ином виде причастие существовало у почти всех древних народов, а до совсем недавнего времени — у зулусов, бушменов, тасманийцев, папуа, чукчей, юраков, тунгусов и т. д. В более или менее оформленном виде мы можем наблюдать причастие у древних египтян, вкушавших особый хлеб, который в момент церемонии превращался в плоть воскресающего Озириса. Брахманы древней Индии «также были знакомы с учением о пресуществлении или магическом превращении хлеба в плоть бога задолго до возникновения христианства» (Фрезер). Дионисийский культ демонстрирует небольшую «жанровую модуляцию», но далеко от сюжета не уходит. Там верующие живьем разрывали теленка и съедали его мясо, уверенные, что под видом кровавой бычатины они едят священное тело Диониса, способное даровать им счастье и удачу. Древние мексиканцы изготавливали из кукурузного хлеба куски тела своего бога Витцилипутцли, которые пропитывались свекольным соком и после ряда церемоний (включавших обязательный пост) торжественно съедались. Дж. Фрезер описывает это так: «Они верили, что освящая хлеб, жрецы превращали его в саму плоть бога, и, что, следовательно все, кто вкусил этого освященного хлеба, поглотили частицу божественной сущности и установили посредством нее таинственную связь с богом». В Митраизме, откуда причастие напрямую перешло к христианам, мы обнаруживаем его практически в современном виде. И так во всем — до мелочей. Даже такой пустяк, как обряд пострижения в монашество и вырезка пряди во время крещения восходит к повсеместно распространенному обычаю принесению в жертву волос. По мнению Джевонса («Введение в историю религий») это — один из самых ранних ритуалов, отмеченных еще в культе Изиды. Также известно и то, что греческие моряки срезали волосы и кидали их на ветер, чтобы умилостивить Посейдона. Мы можем не продолжать поиск премордиальной магии в таинствах христианства или любой другой религии. Даже на основании трех приведенных примеров, очевидно ее тотальное присутствие. Её сюжетные и смысловые схемы странствуют по векам, эпохам и народам, становясь все более и более затейливыми и авторитетными. Они не меняются в принципе, но обрастают атрибутикой, культурными смыслами, теоретическими обоснованиями, штатом обслуживающего персонала, а так же колоссальными финансово-административными потенциалами. Мы уже отмечали, что подобные мысли не являются новацией. Обычно они употребляются, как аргументы атеизма, но таковыми не являются. Для развенчания какой-либо конкретной религии такие аргументы эффективны. Но для глобальной «идеи бога» они не только безвредны, но даже питательны. Ведь от того, что мы убедились в удивительной схожести таинств и преданий во всех религиях мира, суть дела не поменялась. Мы этим не «отменили» бога. Более того, идея влияния сверхъестественной силы обрела еще большую силу и значимость, так как сотни разрозненных культов слились в одно глобальное явление, сопровождавшее человека с момента его социализации. Масштабы влияния магии, конечно, завораживают: Перед нами огромные, неохватные глазом массы людей: Шлемоблещущие ахейцы и кровавые ацтеки, русские опричники и римские гладиаторы, французские куртизанки и египетские парасхиты, иудейские пророки и нобелевские лауреаты по литературе (и даже по физике), а также доминиканцы, трактористы, пианисты, философы, зулусы, тамплиеры, космонавты, юродивые, землепашцы, хронисты, факиры, шахтеры, пекари, императоры, астрологи, самураи, писатели, водопроводчики, охотники, живописцы, артиллеристы и аптекари….список бесконечен. Это обитатели планеты за все пять тысяч лет фиксированной истории человечества. Их примерно 100 миллиардов. Все они в той или иной степени религиозны. Они очень разные, но в каждом из них сработал и реализовался единый «мистический код». Он сформировал их мировоззрение, он руководил большинством их слов и поступков. Разобщенные географически и хронологически homo век за веком, тысячелетие за тысячелетием облекают свои страхи и надежды в почти идентичные образы, сюжеты и обряды. Все они (в той или иной степени) убеждены, что их мысли транслированы им некой непостижимой силой, а в них самих живет ее частичка, именуемая словом «душа». Мы видим настоящее чудо. Древность гипотезы из очевидного контраргумента преображается в доказательный аргумент. Человечество каждый век пересматривает и бракует свои устаревшие представления о материях куда менее сложных чем «бог». О гигиене, электричестве, медицине, способах связи, форме и месте планеты, обществе и пр. Оно требует подтверждения любой мелочи, критично въедается в суть открытий и смеется над глупостью и доверчивостью жителей прошлых эпох. Но в вопросе «бога» миллиарды этих крайне недоверчивых существ поколение за поколением покорно нанизываются на шампур концепции, не имеющей вообще никаких доказательств и подтверждений. Люди без колебаний принимают очень архаичные, а в силу этого и крайне примитивные представления о главных вопросах жизни. Те самые, что сквозь тысячелетия им транслируют из своих пещер давно мертвые дикари неолита. Это могло бы впечатлить. Но! Только при условии, если бы мы забыли, что говорим о существах с очень небольшим потенциалом мозга и наследственной деменцией, которая просвечивает через большинство их убеждений и представлений. И судя по всему, по-прежнему в многом определяет их поведение. Ограниченность персональных возможностей homo к анализу и установлению неочевидных связей меж явлениями, предметами и организмами делает вопрос о численности приверженцев религиозной идеи несущественным. Поясним. Вдеть нитку в ушко тонкой иглы невозможная задача хоть для одного безрукого инвалида, хоть для ста миллионов таких калек. Количество инвалидов, пытающихся проделать этот невозможный для них трюк никакой роли играть не будет. Нитка останется не вдетой. Точно так же любой массой homo не может быть решен вопрос о наличии или отсутствии бога. С учетом весьма скромных способностей человека к осмыслению сложных фактов количество сторонников идеи скорее компрометирует ее, чем что-либо доказывает. Все это звучит жестковато, но, вероятно, настал момент вспомнить дымок меж кровавыми клыками гризли, страшный крик Земмельвайса, пресловутую зажигалку, а заодно и тот пикантный факт, что церебральные субстраты изначально не имеют ни малейшего понятия ни о каких богах, не говоря уже об атеизме, добре и зле. Определенные области мозга можно обучить вырабатывать сложные рефлексы на эти понятия, а можно и не обучить. Судя по тому, с какой легкостью при обучении можно поменять «добро» и «зло» местами (известный эксперимент Ерофеевой) точно такую же штуку можно проделать с верой и неверием. Тут в истории отношений премордиальной магии и человека начинается самое интересное. Предположим, что мы выучили 200.000 уток одновременно крякать при виде надувного шарика. Демонстрация утиного единодушия наверняка будет производить шоковое впечатление. Тем не менее, она не будет доказательством необычайных свойств шарика. Она будет лишь свидетельством мастерства дрессировщика. Круг «подозреваемых» сузился. Теперь нам осталось лишь выяснить, кто именно является дрессировщиком 20 миллиардов уток. Сверхъестестввенная сила… или жреческая каста, обслуживающая магию с первых минут ее рождения по сегодняшний день. В поисках ответа на этот любопытный вопрос вернемся к нашим «мечехвостам», т. е. к прямым потомкам чудотворцев и волшебников, к магам и ясновидящим XIX–XX веков. Мы допускаем, что процент паранормального в финикийском божестве, библейском святом и современном экстрасенсе может сильно различаться. Но, вероятно, у нас хватит скрупулезности, чтобы обнаружить и зафиксировать даже микроскопические следы чего-либо сверхъестественного, если они будут обнаружены в сегодняшних (или почти сегодняшних) живых препаратах. Мы готовы довольствоваться находкой даже крохи, даже нескольких «молекул» сверхъестественного. В любом случае ничего другого осязаемого и исследуемого, кроме магов современности и их судеб у нас нет. Все остальные свидетельства являются только декларативными и никак не проверяемыми. Конечно, на первый взгляд, корректность сопоставления спиритов, экстрасенсов и божеств древности небесспорна. Но лишь на первый взгляд. Нам надо либо научиться счищать с явлений и персон «позолоту веков»… либо гипотетически наносить ее на современные нам явления. Второе чуть проще. По сути, — маги, спириты, ясновидящие и экстрасенсы — это первосвященники и святые спиритуалистического культа. А их сеансы это реальное богослужение (духослужение), каких мир повидал уже немало. По официальному определению Национальной Ассоциации Спиритов (1914) «Спиритизм — это Наука, Философия и Религия непрерывной жизни, основанная на доказанном факте общения через медиумов с теми, кто живет в Духовном мире… Спиритизм — это излияние духа на человечество, божественное откровение из сфер света. Это высочайшее слово истины. Спиритизм есть всеобщий учитель, великий искупитель, освободитель человеческих душ от рамок суеверия и невежества» (У. Мартин 1992) Спиритуализм неверно оценивается как порождение нового времени. Возможно, гнущиеся ложечки и другие аксессуары затмили его первобытную сущность. А по сути, в нем нет ничего нового. Это воскрешение одной из самых ранних форм наглядной магии, допускавшей возможность общения с духом любого предмета или человека. Спиритуализм и надо рассматривать, именно, как культ. Если отбросить его (относительно) современные приметы, переодеть его героев, переместить их в древность, научить объясняться при помощи притч и завершить их деяния красивой и мучительной смертью, то мы получим очередной митраизм или христианство. Помимо родственной и смысловой спиритуализм имеет с глобальными культами и прямую формальную связь, признанную еще в 1920 году на Когрессе Англиканских Церквей пастором А. Бэйфилдом, провозгласившим, что «Это учение всегда находилось в союзе с нашей верой. Спиритуалистом является по сути каждый «не материалист», христианство же и есть религия спиритуализма» Елена Блаватская (1831–1891), Евзапия Палладино (1854–1918), Дэниэл Дуглас Юм (1833–1886), Марджери Крэндон (1888–1941), Элизабет Кюблер-Росс (1926–2004) и все прочие герои истории паранормальных явлений для своих адептов являются фигурами столь же сакральными, как Христос, Таммуз или Кришна для своих поклонников. «В наше время снова ожила группа верований и обычаев, которые корнями уходят в глубины того слоя древней философии, где впервые зародилось колдовство. Эта группа верований и обычаев есть то, что обыкновенно называется теперь спиритизмом….Люди опять смело утверждают, что бестелесные существа прямо влияют на мысль и материю» (Тэйлор). |