Философия реферат о любви. Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
 Скачать 328 Kb.
|
Глава 10. Любовь – конфликтная “Игра зеркальных отражений” (Ж.-П.Сартр)Жан-Поль Сартр исследует феномен любви с принципиально новой по сравнению с предшественниками позиции – экзистенциально-феноменологической. Феномен любви здесь не выводится из инстинктов, или божественного предопределения, или социальных отношений, а рассматривается в аспекте диалогической связи "я" и "другого", стремления личности завоевать себе свободу и признание, найти опору и оправдание своего бытия. § 1. Соблазн соблазнить чужую свободу Сартр подобно Соловьеву и Бердяеву оспаривает мысль, будто любовь – это стремление к физическому обладанию "предметом" любви. Если бы мужчина, любя женщину без взаимности, имел полную власть распоряжаться и обладать ею, он неизбежно испытал бы глубокое разочарование. Любящему не нужен всего лишь "автомат страсти", с которым он был бы все же одинок, не получая от любимой искреннего признания ценности его персоны. Любящий, по сути, стремится к иному – не лишить любимого свободы, а "соблазнить" и "очаровать" эту чужую свободу, чтобы она сама себя пленила, сама привязала себя к "соблазнителю". (Любопытно заметить, кстати, что и в народных сказках злой персонаж, похитив девушку-красу, обычно затем пытается "очаровать" ее, а не изнасиловать.) Почему любящий жаждет именно свободной взаимности от любимого? Как показывает Сартр, дело в том, что человек хочет при помощи другого добиться признания реальности и ценности своего бытия. Сам по себе я был бы "ничто", пока мое существование и моя ценность не были бы признаны другими людьми. (На Земле есть миллиарды людей, которые для меня – "ничто", не существуют как личности, пока я кого-то из них не узнаю и не признаю.) То есть мое бытие (в отличие от "ничто", каким я был бы при отсутствии признания) зависит от Другого. Другой "дает мне бытие и тем самым владеет мною"41. Наибольшую ценность мне придавало бы признание со стороны того, кого я сам признаю особо ценным существом. Поскольку другой "дает мне бытие" (т.е. благодаря его признанию я обретаю некоторое достоинство, становлюсь "чем-то"), постольку вместе с тем я оказываюсь и зависимым от другого; эта зависимость ограничивает мою свободу и, значит, умаляет мое "я". (Ведь я – настолько "я", а не вещь среди вещей, насколько, в отличие от вещи, свободен, способен к самоопределению.) Таким образом, замечает Сартр, мое "бытие-для-другого" изначально конфликтно: другой дает бытие моему "я" и в той же мере отнимает у меня мое "я". Я стремлюсь "отвоевать" у другого мое бытие. Я хочу заставить другого, который уже признал меня "чем-то" (т.е. наделил меня, будто я вещь, определенным значением), признать меня еще и свободным (т.е. неопределенным, т.е. – "ничем"!). Неустранимая конфликтность моего "бытия-для-другого" в том, что я хочу быть для него одновременно "чем-то" (как вещь) и "ничем" (как свобода). Этот конфликт является условием любви, и сама "любовь есть конфликт"42. § 2. Конфликтность любви В понимании Сартра, любовь – это предприятие по отвоеванию моего бытия у другого путем овладения его свободой. Исследуя феномен любви, Сартр, очевидно, имел в виду любовь вообще, а не только половую. Сартр называет любовь "предприятием" потому, что она – не какая-то сама по себе существующая "сила", довлеющая над свободой человека (вроде "инстинкта"), а преднамеренное "проектирование" и осуществление человеком своих возможностей и действий. В любви я хочу пленить свободу (вдумаемся в противоречивость этого словосочетания!) другого, т.е. чтобы другой сам – свободно! – пленялся мною. Любящий не удовлетворяется даже свободной "присягой на верность" и раздражается даваемыми ему клятвами, – он хочет быть свободно любимым каждый данный миг, а не в силу когда-то данного ему – хотя бы и свободно – слова. Как можно представить себе "плененную свободу"? Свобода человека может пленить сама себя, оставаясь все же свободой, если она стремится утонуть в свободе другого, видя в нем абсолютную ценность, смысл своего бытия, непревосходимый предел для себя. Для большей наглядности вообразим себе человека, свободу которого ограничили бы стенами, настолько удаленными, что он никогда не смог бы их достичь и увидеть: у этого человека не было бы оснований считать себя невольником – свобода его действий фактически ничем не ограничена в пределах его возможностей. Вот таким неисчерпаемым "застенком", непревосходимой реальностью любящий и стремится стать для любимого, чтобы пленить его свободу. Чужая свобода, пленяющаяся много, придает мне значение высшей ценности. Теперь я не ничто, а все: я даю бытие другому, любящему меня. "Мое существование обеспечено тем, что оно необходимо. Это существование, насколько я беру его на себя, становится чистым благодеянием. Я существую потому, что раздариваю себя. <...> Как я хорош тем, что у меня есть глаза, волосы, брови, и я их неустанно раздариваю в преизбытке щедрости в ответ на неустанное желание, в которое по своему свободному выбору превращается другой. Тогда как раньше, когда нас еще не любили <...> мы чувствовали себя "лишними", теперь мы ощущаем, что наше существование принято и безусловно одобрено в своих мельчайших деталях... Вот источник радости любви, когда она есть: чувство, что наше существование оправдано"43. Но – вот парадокс! – "если другой меня любит, он подсекает в корне мои ожидания самою своей любовью..." Я-то ожидал, что он мне "даст бытие" – т.е. извне меня признает меня, а он сам "погрузился" в мое бытие, в мою свободу; таким образом он вновь возложил на меня задачу самому искать оправдания – признания моего бытия. Единственное, чего я смог добиться, – овладел свободой другого, устранив угрозу "кражи" у меня моего бытия (моего "я") со стороны чужой свободы, т.е. устранил угрозу взгляда на меня как на вещь (взгляда, наделяющего меня бытием вещи и не признающего моей свободы). "Чем больше меня любят, – пишет Сартр, – тем вернее я утрачиваю свое бытие, тем неотвратимее возвращаюсь к существованию на свой страх и риск, к своей собственной способности обосновать свое бытие". Чтобы стать любимым, я соблазняю и очаровываю. Я стараюсь предстать перед другими как что-то очень ценное, "я предлагаю себя как непревосходимую величину". "Соблазнение имеет целью вызвать в другом сознание своего ничтожества перед лицом соблазнительного объекта"44. Мой проект влюбить другого в меня – это и есть сама моя любовь. Я люблю другого тем сильнее, чем больше хочу, чтобы он любил меня. "Каждый хочет, чтобы другой его любил, не отдавая себе отчета в том, что любить – значит хотеть быть любимым, и что тем самым, желая, чтобы другой меня любил, я хочу лишь, чтобы другой хотел заставить меня любить его"45. § 3. Необеспеченность любви Любовь – это как бы "игра зеркальных отражений", это "система бесконечных отсылок", стремление отразиться в другом, чтобы увидеть в нем признание и обоснование своего бытия. Мир зеркальных отражений невеществен, иллюзорен; легкое смещение зеркал способно разрушить игру отражений, развеять кажущуюся бесконечность глубины. Так же и любовь – постоянно подвержена опасности исчезновения. Сартр выявляет три способа невольного разрушения любви. Во-первых, как уже упоминалось, добившись поглощения свободы другого моей свободой, я теряю другого как внешнюю опору – оправдание для моего бытия. Мое "предприятие" любви перестает в этом отношении оправдывать себя, и я перестаю ее "проектировать". Во-вторых, другой может в любой момент "пробудиться от чар" и увидеть меня не непревосходимым пределом, а "объектом" среди прочих. Отсюда – "вечная необеспеченность" моего существования в качестве любимого. В-третьих, флер любви может развеяться под взглядом "третьего", из-за которого каждый из двух любящих, как бы видя себя обоих со стороны, начинает ощущать и себя, и другого "объектом". В результате – чары исчезают. "Здесь настоящая причина того, почему любящие хотят остаться наедине, – пишет Сартр. – Появление кого-то третьего, кем бы он ни был, разрушает их любовь". Причем даже когда нас фактически никто не видит, мы не избавлены от незримого присутствия "других сознании", ведь мы сами, периодически взглядывая на себя "со стороны" (как бы "чужими глазами"), "проектируем" их в своем собственном сознании. Таким образом, Сартр показывает, что любовь несет сама в себе зародыш своего разрушения. Феномен любви, согласно пониманию Ж.-П.Сартра, неотделим от бытия человека и его свободы. Древние могли представлять любовь как безличную и самосущую космическую силу; у Шопенгауэра любовь – иллюзия, но не порождаемая человеком, а внушаемая ему мировой волей; у Соловьева любовь – что-то вроде божественного дара человеку; у Фрейда любовь – порождение подсознательных "первичных позывов" (либидо), возникающих вне и помимо сознания человека. По мнению же Сартра, человек не является существом, "претерпевающим" что-либо пассивно; своего поведения, своих поступков он "придерживается". То есть, в конечном счете, всему, что с ним происходит, он сам "позволяет" происходить (потому-то он ответствен за все свое бытие). То же касается и любви: хоть она и "наваждение", но приходит к нам не помимо нашего сознания и свободы, а вместе с ними. То есть любовь не только не чужда сознанию, но является игрой взаимоотражения, в которую свободно вступают, дают себя вовлечь наши сознания. Не "бог", не "инстинкт", не "родовая воля", а я сам. хочу получить признание моего бытия со стороны другого; я сам хочу, чтобы другой хотел "пленить" мою свободу. Заключение Что соединяет до крайностей разнообразные страсти, влечения, привязанности под общим названием "любовь"? Как они соотносятся? На все эти вопросы о сущности и видах любви пытались ответить многие философы, начиная с античности. Однако никаких общепринятых ответов не найдено и по сей день. Для того, чтобы попытаться объяснить феномен любви, в разное время были предприняты попытки создания классификации различных видов проявлений этого чувства, однако все они оказались неполными и не охватывали всех ее разновидностей. Эрос у древних греков – главным образом половая, страстная любовь, способная дойти до безумия. (Мифологическим олицетворением эроса является бог Эрот, или Эрос.) Филия – приязнь к самым разнообразным "вещам". Это и любовь к родителям, к детям, и любовь к родине, и любовь к товарищам (дружба), и эротическая любовь (эрос – лишь один из видов филии), и любовь к познанию, и прочее. По сравнению с эросом филия – более "мягкое" влечение. Агапэ – еще более "мягкая" любовь, жертвенная и снисходящая к "ближнему". Именно такое понимание любви восхваляло христианство в период заката языческой культуры; у ранних христиан были в обычае "агапы" – братские трапезы. Сторге – любовь-привязанность, особенно семейная. Христианство принесло в мир новое понимание любви, чуть ли не во всем противоположное античному пониманию.Главным средоточием любви христианство признает Бога. Ни античный, ни иудейский мир не ведали такого рода любви. Другая важнейшая особенность христианского понимания любви состоит в требовании любить "ближнего". В эпоху Возрождения тема любви расцвела в обстановке общего острого интереса ко всему земному и человеческому, освободившемуся из-под контроля церкви. Понятие "любовь" возвратило себе статус жизненной философской категории, которым было наделено в античности и который в средние века был заменен на статус религиозно-христианский. Но религиозный оттенок любовного чувства не исчез совсем. Однако, в центре мировоззрения стоят уже не божественные сюжеты, а человек, который гармонично связан с миром, где небесное не противостоит земному, но пронизывает его духом возвышенности и благородства. В философском учении Джордано Бруно наиболее ярко представлены сущность и значение любви в ренессансном представлении. "Любовь - это все, и она воздействует на все, и о ней можно говорить все, ей можно и все приписывать. Августин Аврелий проводит резкую грань между любовью и вожделением (похотью). Любовью он называет стремление души насладиться Богом ради него самого, а также собою и ближними – ради Бога. Наоборот, вожделение, по Августину, – это стремление наслаждаться собой и ближним не ради Бога. Настоящая любовь подобна песне, посвящаемой Богу; ее можно петь молча, ведь любовь сама есть голос к Богу. Говоря о плотских влечениях, Августин не называет их словом "любовь", а только – "вожделение", "похоть". Половой акт он считает непристойностью потому, что "движение совокупляющихся органов... не повинуется человеческой воле". Человек сам виновен в том, что его плоть не всегда ему послушна. В.Соловьев возводит эротическую любовь на вершину иерархической лестницы и говорит о том, что "и у животных, и у человека половая любовь есть высший расцвет индивидуальной жизни." Но если у Соловьева эротическая любовь, при всей ее значимости, не распространяется на другие виды любви, то З. Фрейд максимизирует это понятие и во всех формах дружеских и любовных отношений, во всех привязаностях, будь-то к себе, к родителям или к родине, видит один и тот же сексуальный источник. Учение Фрейда способствовало распространению упрощенного понятия, будто всякая любовь - это эротическая любовь. Любовь – неодолимая страсть, побеждающая голос разума, толкающая людей на жертву своим благополучием, порождающая высокие творения искусства и... вдруг исчезающая, как призрак. Какая таинственная сила вводит нас в губительный возвышенный обман? Эта сила – незримая воля, половой инстинкт. Такое объяснение тайны половой любви предложил Артур Шопенгауэр. Все четыре классика немецкого идеализма конца XVIII - первой трети XIX веков - Кант, Фихте, Шеллинг и Гегель - выразили свое определенное философское отношение к проблеме любви. Иммануил Кант прежде всего провел различие между "практической" любовью (к ближнему или к богу) и любовью "патологической" (то есть чувственным влечением). Он стремится утвердить человека как законодателя своей теоретической и практической деятельности, а потому Кант занял достаточно трезвую позицию в вопросах отношений между полами, соответствующую его скептическим представлениям об окружающем мире и подкрепленную холодными наблюдениями одинокого холостяка. В "Метафизике нравов" (1797) Кант рассматривает явление любви с этической точки зрения и только. Иоганн Готлиб Фихте не принял трезвую и расчетливую теорию Канта и рассуждает о любви как об объединении "Я" и "Не Я" - двух противоположностей, на которые сперва разделяется мировая духовная сила, чтобы потом вновь устремиться к воссоединению с самой собой. Позиция Фихте весьма жесткая: несмотря на то, что брак и любовь - это не одно и то же, но не должно быть брака без любви и любви без брака. В сочинении "Основы естественного права на принципах науко-чтения" (1796) философ создает установку единства физиологического, морального и юридического в отношениях между полами. Причем мужчине приписывается полная активность, а женщине - абсолютная пассивность - в постели, в быту, в юридических правах. Фридрих Шеллинг, провозгласив любовь "принципом наивысшей значимости", в противовес Фихте признает равноправие двух полов в любви. С его точки зрения, каждый из них в равной мере ищет другого, чтобы слиться с ним в наивысшем тождестве. Отвергает Шеллинг и миф о существовании "третьего пола", который объединял в себе и мужское, и женское начало, ибо если каждый человек ищет уготовленную ему партнершу, то при этом он не может оставаться целостной личностью, а является лишь "половинкой". В любви каждый из партнеров не только обуреваем желанием, но и отдает себя, то есть стремление к обладанию переходит в жертвенность, и наоборот. Эта двойная сила любви способна победить ненависть и зло. Георг Вильгельм Фридрих Гегель решительно отвергает всякий мистицизм в любви. В его понимании, Субъект ищет в любви самоутверждение и бессмертие, а приближение к этим целям возможно только тогда, когда Объект любви достоин Субъекта по своей внутренней силе и возможностям и равен ему. Только тогда любовь обретает жизненную мощь, становится проявлением жизни: с одной стороны, любовь стремится к овладению и господству, но преодолевая противоположность субъективного и объективного, возвышается к бесконечному. Взгляды Фромма на природу любви и ее значение в человеческой жизни составляют существенную часть разрабатывавшейся им "гуманистической этики", которая, по его формулировке, есть "прикладная наука "искусства жить", основанная на теоретической "науке о человеке". Таким образом, "искусство жить" у Фромма включает в себя "искусство любить". Утверждение, что любовь – это искусство, а не инстинкт и не дар свыше, выражает специфику взглядов Фромма. Фромм выделят пять типов любви: братская, родительская, эротическая, любовь к себе, любовь к богу. Э.Фромм и другие неофрейдисты, отталкиваясь от учения Фрейда, углубили понимание любви как социально – нравственного, а не сугубо биологического феномена. "Для Фрейда любовь была в основном сексуальным феноменом". Заблуждение Фрейда в том, что он "видел в любви исключительно выражение – или сублимацию – полового инстинкта вместо того, чтобы признать, что половое желание лишь проявление потребности в любви и единстве. Опираясь на эти выводы, современные философы приходят к заключению, что любовь разнородна: она включает в себя не только различные виды и их подвиды, но и различные ее формы или так называемые "модусы". К видам любви можно отнести, например, любовь к ближнему. Формами проявления ее является любовь к детям, к родителям, братская любовь; модусы ее - это любовь мужчины и женщины, любовь северянина и южанина, любовь средневековая и современная. Конкретизация может идти и дальше, и все эти разнообразные проявления человеческих чувств относятся к одному категориальному понятию - любовь. Любовь - это не просто философия. Это понятие не поддается конкретным расчетам и анализам, более того, как раз это чувство стоит над всеми философскими понятиями, так как происхождение ее до сих пор не поддается объяснению ни одной из человеческих наук. Любовь дарована нам тем, кто и есть воплощение любви. Она пробуждает самые возвышенные чувства (сострадание, забота, радость, доверие). Описать любовь - невозможно. Еще не нашлось ни одного человека, который придумал бы крылья и полетел бы на небеса, что бы там разузнать секрет любви. Этому человеку удалось взлететь на высоту нижних облаков и украсть у них маленьких кусочек счастья, подаренное потом нам. Если вами руководит любовь, вы сможете жить вечно. Литература: 1. Августин Аврелий. В супружестве и похоти // Философия любви: В 2 ч. М., 1990. Ч.2. С. 479. 2. Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. М., 1977. Т. 1. С. 415. 3. Гегель Г.В.Ф. Философия религии: В 2 т. М., 1976. Т.1. С. 109-110. 4. Гегель. Эстетика: В 4 т. М., 1969. Т.2. С. 275-276. 5. Гоббс Т. Сочинения: В 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 251. 6. Декарт Р. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1989. Т. 1. С. 514 7. Демидов А.Б. Феномены человеческого бытия.- Минск: ЗАО Издательский центр "Экономпресс", 1999 8. Кант И. Сочинения: В 6 т. М., 1965. Т.4. 4.2. С.389. 9. Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 78. 10. Кузанский Н. Сочинения: В 2 т. М., 1980. Т. 2. С. 386. 11. О различении видов любви у древних греков см.: Чанышев А.Н. Любовь в античной Греции // Философия любви: В 2 ч. М., 1990. Ч.1. С. 44-46, 53-56. 12. Сартр Ж.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. С. 317 13. Соловьев B.C. Сочинения. М.: Мысль, 1988. Т.2. С. 569 14. Сковорода Г. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1973. Т. 1. С. 120. 15. Фейербах Л. Избранные философские произведения. В 2 т. М., 1955. Т.2. С. 105. 16. Фрейд 3. "Я" и "Оно". Труды разных лет. В 2 кн. М.: Мысль, 1991. Кн.1. С. 90-91. 17. Фромм Э. Искусство любви. Минск: ТПЦ "Полифакт", 1990. С. 453. 17. Шопенгауэр А. Избранные произведения. М.: Просвещение, 1992. С.495 19. Электронный ресурс http://cosmopetrov.ru/article.php?a=view&id=138 http://tmn.fio.ru/works/115x/307/6-1.htm 1 О различении видов любви у древних греков см.: Чанышев А.Н. Любовь в античной Греции // Философия любви: В 2 ч. М., 1990. Ч.1. С. 44-46, 53-56. 2 Гесиод. Теогония // Античная литература. Греция. Антология. М., 1989. Ч. 1. С. 71. 3 Парменид. Из поэмы "О природе" // Гит Лукреции Кар. О природе вещей. М.: 1983. С. 273. 4 Платон. Сочинения: В 3 т. М., 1970. Т.2. С. 118-119. 5 Августин Аврелий. В супружестве и похоти // Философия любви: В 2 ч. М., 1990. Ч.2. С. 479. 6 Августин Аврелий. Исповедь. М.: Республика, 1992. 7 Там же. С. 48-49. 8 Там же. С. 47, 125. 9 Николай Кузанский. Сочинения: В 2 т. М., 1980. Т. 2. С. 386. 10 Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. М., 1977. Т. 1. С. 415. 11 Гоббс Т. Сочинения: В 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 251. 12 Декарт Р. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1989. Т. 1. С. 514. 13 Сковорода Г. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1973. Т. 1. С. 120. 14 Эта крылатая фраза обычно связывается с дельфийским оракулом и Сократом, давшим свое истолкование ей. Сковорода приписывал это изречение Фалесу, считавшемуся одним из "семи мудрецов". Доподлинно авторство афоризма не установлено. 15 Сковорода Г. Сочинения. Т. 1. С. 143. 16 Сковорода Г. Сочинения. Т. 1. С. 286. 17 Кант И. Сочинения: В 6 т. М., 1965. Т.4. 4.2. С.389. Что такое максима? – Кант различает среди нравственных принципов 1) "императивы" – общезначимые (значимые для всех) принципы и 2) "максимы" – личные принципы человека. 18 Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 78. 19 Кант И. Трактаты и письма. С. 47. 20 Гегель Г.В.Ф. Философия религии: В 2 т. М., 1976. Т.1. С. 109-110. 21 Там же. Т.2. С. 182. 22 Гегель. Эстетика: В 4 т. М., 1969. Т.2. С. 275-276. 23 Фейербах Л. Избранные философские произведения. В 2 т. М., 1955. Т.2. С. 105. 24 Фейербах Л. Избранные философские произведения. Т.1. С. 303-304 25 Там же. С. 308-309. 26 Шопенгауэр А. Избранные произведения. М.: Просвещение, 1992. С.392. 27 Там же. С. 381. 28 Шопенгауэр А. Избранные произведения. М.: Просвещение, 1992. С.402. 29 Соловьев B.C. Сочинения. М.: Мысль, 1988. Т.2. С. 494. 30 Соловьев B.C. Сочинения. М.: Мысль, 1988. Т.2. С. 537. 31 Философия любви. М.: Политиздат, 1990. Ч.2. С. 441, 431, 413. 32 Там же С. 427. 33 Там же С. 434. 34 Фрейд 3. "Я" и "Оно". Труды разных лет. В 2 кн. Тбилиси: Мерани, 1991. Кн.1. С. 90-91. 35 Фрейд 3. "Я" и "Оно". Кн.1. С. 146. 36 Фрейд 3. "Я" и "Оно". Кн. 2. С. 149. 37 Оргиастический – от греч. orgia, означающего: 1) особые тайные культовые обряды и празднества в честь некоторых языческих богов, например, Вакха: 2) разгульное, разнузданное пиршество, вакханалия. 38 Фромм Э. Искусство любви. Минск: ТПЦ "Полифакт", 1990. С. 15. 39 Фромм Э. Искусство любви. С. 38. 40 Фромм Э. Искусство любви. С. 25, 53, 23. 41 Сартр Ж.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. С. 207. 42 Сартр Ж.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм. С. 210. 43 Сартр Ж.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм. С. 217. 44 Сартр Ж.-П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм. С. 218, 219. 45 Там же. С. 224. |