Галина Сергеевна Кравцова была не только грамотным бухгалтером, но и пожитейски мудрой женщиной
 Скачать 41.84 Kb.
|
|
Галина Сергеевна Кравцова была не только грамотным бухгалтером, но и по-житейски мудрой женщиной. Вот уже третью неделю она хлопотала над мужем, вынашивая нисколько не коварный план и стараясь при этом как можно реже попадаться ему на глаза на работе и поменьше разговаривать с ним дома. Некогда маленькая фирма её родителей по продаже товаров для ремонта, благодаря Дмитрию Сергеевичу Кравцову преобразилась в гиганта местного значения и ныне не только продаёт отделочные материалы, но и производит около 25% ассортимента своих магазинов. Работы много всегда, а теперь, благодаря планировавшемуся открытию нового магазина в соседней области, её стало столько, что радоваться мог бы только истинный трудоголик, коим, к слову, Кравцов и являлся. Однако, несмотря на всю страсть к кипучей деятельности Дмитрий Сергеевич стал приходить домой затемно и в негодном для позитивного общения с близкими настроении, что в конечном итоге сказывалось на микроклимате 4х комнатной квартиры в центре города. Галине Сергеевне было бы не так уж и сложно справляться с уставшим мужем и поддерживать лад в семье, если бы старший сын семейства Станислав обладал более мягким и покладистым характером или хотя бы притворялся заботливым милым мальчиком. Но был Стас своенравен и своеволен, и считаться с усталостью отца вовсе не планировал, справедливо полагая, что и сын и мать вкладывают в семейный бизнес не меньше усилий. Было бы совсем отрадно находиться дома, в присутствие младшей дочери Елены, которая выросла «общекравцовским» солнышком и красавицей, самой ласковой и послушной доченькой и любящей сестрёнкой, но Алёнушка отбыла учиться в столицу еще 4 месяца назад, и Галине Сергеевне приходилось единолично сглаживать углы в отношениях между своими мужчинами. В условиях приближенным к боевым действиям она справлялась довольно неплохо, однако и её силы и терпение имели свои пределы. — Семенова звонила, говорит, что её муж собирается в мае на рыбалку на Межевом озере на 3 дня. Там в прошлом году открыли базу отдыха. По слухам, довольно приличная. Спрашивала, вдруг ты соберёшься с ним. — Кравцова, конечно, лукавила, она сама звонила Семеновой и сама же, жалуясь на мужа, придумала сплавить его (а заодно и благоверного Семеновой) за рыбкой на пару деньков. — Галь, сама же знаешь, что никак. Столько дел сейчас, а в мае еще больше будет. — Дмитрий Сергеевич начал подробно рассказывать сколько дел, что нужно делать, как быть и кто в чем неправ. В общем, было решено что фирма в его отсутствие за 3 дня, если не развалится, то уж точно придёт в упадок и понесёт убыток. И поэтому как бы он не мечтал о рыбалке, ничего хорошего не выйдет. — Ну да, смотри сам, тебе виднее… — Женщина знала, что порой для победы необходимо отступление. Кравцова прекрасно изучила своего мужа за более чем 2 десятилетия брака и посему давно рассчитала все ходы в этой «сплавительной» кампании. Через неделю разговор повторился уже в присутствии четы Семеновых, старший из которых уже воспламенился от предвкушения предстоящей рыбалки. И в красках рассказывал Дмитрию о красотах Межевого озера и размерах тамошней добычи. Глаза Кравцова горели, а настроение после ухода гостей сделалось минорным. Женщина решила, что в общем, муж готов следующей части её наступательной стратегии, результатом которой станет достижения сразу нескольких целей. — Дим, а если тебе помощника взять, может, сможешь съездить тогда. Эта идея с помощником уже неоднократно проскальзывала в беседах за чашечкой чая, однако каждый раз бывала погребена под грузом всемогущего единоличного правления Кравцова старшего. — Вряд ли, даже если сейчас начну его искать, всё равно не сможет самостоятельно что-то делать до мая, это ж еще обучить надо и специфику «Концепции» понимать. Не вижу смысла. Сам справлюсь, а на рыбалку как-нибудь потом. — Ага, а потом ты на открытие нового магазина на полгода поедешь. Там точно не отдохнешь. И уже вечером, лежа в постели с приунывшим мужем Галина Сергеевна бросила еще одну наживку. — А что если кого из «Концепции», кто уже работает, значит учить меньше и специфику понимает… — Ну не знаю, а кого? — Давай я в Отделе кадров в пятницу с девочками устою посиделки. Под вино, глядишь, что интересного расскажут или идею подкинут… — Дим, я тебе мальчика нашла смышлёного, встреться с ним завтра, пообщайся, может, возьмёшь его временным помощником, а там посмотрим. Кравцов, конечно, повозмущался, но уже скорее для вида, нежели взаправду. Он и сам уже несколько дней раздумывал, что идея с помощником совсем не так плоха, как казалась вначале. Вот только слово «мальчик» резало слух, раз уж решился на этот шаг, он всё же хотел, чтобы это был опытный взрослый человек, а не сопливый юнец. *** — … Итак, молодой человек, вот как я вижу эту должность. Кое-какие функции секретаря тоже возьмёте на себя. Должность временная, в связи с открытием магазина, но если Вы хорошо себя проявите, я подумаю о том, чтобы сделать её постоянной, естественно с повышением оклада. А если решу, что не справляетесь, то верну на прежнюю должность, там, кажется, Вы неплохо справляетесь. В общем, если согласны на такие условия, то прошу в отдел кадров. Дмитрий Сергеевич был не в духе, он в целом был хорошим руководителем, но нанимать и увольнять людей сам никогда не любил, поскольку не любил он разочаровываться в своём выборе. По этим причинам сидел он в своём удобном кресле с видом человека недовольного тем, что видит перед собой. Невзрачный человек лет 25 в серой водолазке и прямоугольных очках вызывал неоднозначные эмоции, хоть и был мальцом, но весь его вид казался каким-то не по-детски угловатым. Эта абсолютно идеальная посадка с прямой спиной и руки на коленях расположенные симметрично, создавали странную картину. Прям не дитё, а учитель геометрии. Что ж, это к лучшему, думал Кравцов, такие люди не болтливы и от работы не увиливают, да и если попросить уйдёт с должности не вызывая лишних неудобств. Выбор жены ему был понятен, хотя восторга не вызывал. «Учитель» задал несколько вопросов по поводу графика и обязанностей, и ушёл, заверив, что примет решение до конца недели, чем несказанно удивил директора, который считал, что на такое медовое место человек побежит устраиваться сразу, как выйдет из кабинета. И, если честно, Кравцов уже придумал какое задание дать на завтрашний день помощнику, а теперь выходит следующие несколько дней придётся всё делать самому. Настроение испортилось еще больше, когда Дмитрий Сергеевич понял, как быстро свыкся с мыслью о том, что может скинуть рутину и мелочи на кого-то другого, а ведь за 20 с лишним лет ни разу не подумал о такой необходимости. Даже Станислав не удостаивался такого доверия, хоть и вполне мог считаться будущим наследником. Рабочий день близился к концу, когда к Кравцову постучалась Лидочка из отдела кадров. — Дмитрий Сергеевич, что насчет Смоленского, он не подошел Вам, а то я уже документы подготовила для перевода, а его нет? — Насчет кого? — Кравцов оторвался от читаемых бумаг и серьёзно глянул на девочку из-под очков. — Ну, помощник Ваш Антон Смоленский. Мужчина задумался на минуту и сообщил о решении кандидата подумать. Лида удивилась, но вышла, не задавая дополнительных вопросов. Видимо, в отделе кадров тоже не видели необходимости в обдумывании подобных предложений. А вот Дмитрий Сергеевич получил от общения с девушкой серьёзную пищу для размышления. Удивительно, что сразу он не обратил внимания на такую знакомую фамилию, пока не услышал её из чужих уст. Смоленский — фамилия не слишком частая, а одного человека в городе он когда-то знал. Думалось о возможном родстве или совпадении. В конце концов, он решил, что обязательно поговорит с Антоном, иначе любопытство утолить никак нельзя. Прошло еще две недели, и Антон уже освоился с новой должностью и даже признал, что работать с Дмитрием Сергеевичем весьма приятно, непосильных заданий он не давал, объяснял в случае необходимости несколько раз, но и спрашивал строго. В общем, по характеру они оказались довольно схожи и лишний раз друг друга не дёргали по пустякам. Антон, правда, заметил, что директор иногда словно хочет что-то сказать, но никак не соберётся. Он для себя заключил, что это «что-то» определённо не будет комплиментом, а посему совать нос с расспросами ему нет нужды, и ждал, когда руководитель сам сочтёт необходимым ему высказаться. *** Через 2 недели директор с новым помощником ездили на производство, ознакомиться с процессами и персоналом, после посетили магазины фирмы и даже заходили к некоторым заказчикам. Антон внимательно смотрел и слушал, пытался запоминать, а после в машине с такой же ровной спиной записывал что-то в ежедневник. День склонялся к вечеру, когда Кравцов предложил заехать перекусить вместо возвращения в офис. Заведение «Галина» нравилось ему не только по названию, кормили вкусно и по приемлемым ценам, а еще днём здесь было малолюдно и тихо, а ему хотелось поговорить со своим помощником на несколько щепетильную тему. — Антон, у тебя довольно редкая фамилия. Знаешь, я лет 25 тому назад был знаком с одной женщиной, учились мы вместе в институте на «техническом». Надя Смоленская, её родня еще вроде из Березино. Вы случаем не родственники? Антон даже жевать перестал. — Это мама моя. — Ну надо же, я так и подумал, вы очень похожи, особенно повадками. — А про себя подумал. — «Особенно спиной. Будто на жердь насадили. И чего я гадал? Сразу же было понятно, что это её сын». Кравцову оставалось выяснить еще один вопрос, — А отец у тебя кто? Может тоже из общих знакомых. Небольшая заминка тут же выдала, что тему эту Антон не горел желанием обсуждать, однако ответ всё же последовал. — Не знаю, рос без него, мать не рассказывает, а я не наседаю с расспросами. Подростком, конечно, допытывался, но как вырос, понял, что это не так важно для меня. — Ну ты даёшь, как же не важно? А вдруг он где-то рядом и вы могли бы общаться, неужто не интересно познакомиться с отцом. — Интересно. Просто думаю, если бы мама сочла возможным нам общаться, то сказала бы. — Что ж ты разумный такой, Смоленский? Поехали, довезу тебя домой, может, с матерью пообщаемся. И они пообщались. И выяснил Кравцов, что Смоленская ничуть не изменилась — такая же худая, высокая и прямая, только морщинки вокруг глаз и губ появились, сделав её еще больше похожей на дворянку голубых кровей. Надя была удивлена и немного растеряна, но не в той мере на какую рассчитывал Дмитрий Сергеевич, она даже пригласила его в дом и они пообщались пару часов за чашкой чая с лимоном, будто и вправду были всего лишь бывшими одногруппниками. На следующей неделе Антону было поручено на производстве выбрать материалы для линейки обоев премиум. Совокупив свои собственные соображения с мнением технолога, парень закончил с заданием быстрее, чем планировал, и, решив не заезжать на работу, направился домой раньше. Картина, которую он увидел дома, удивила его. Да подобная картина удивила бы любого, кто оказался на месте молодого помощника. У них в гостях был директор, они с матерью сидели в зале и молчали. Казалось, что разговор уже состоялся и теперь они чего-то ждали. Две пары глаз в полной тишине обратились на вошедшего Антона, который сразу почувствовал себя не в своей тарелке. Глаза Нади Смоленской были чуть красные от пролитых недавно слёз, глаза Кравцова светились решимостью, хотя была заметна его растерянность. Мать молчала, Кравцов говорил. *** Не мигая, глядя в экран монитора уже минут 20, сидел Станислав Кравцов и единственное движение, на которое он оказался способен, было мерное сжатие левой руки в кулак. Кофе, заботливо сваренный мамой перед уходом, уже остыл и теперь явно не соответствовал завышенным требованиям. Однако, то что увидел молодой мужчина заставило напрочь забыть о любимом напитке. Отец искал информацию о геях. Нет. Он не просто искал, он лазил по разным сайтам на голубую тематику, читал статьи, сидел на форуме. Следить за родителями не хорошо, но слишком уж разнервничался Кравцов старший, когда в комнату вошёл сын. Стал закрывать вкладки браузера и вдруг решил поговорить насчет новой линии обоев. На вопросы отвечал, что искал какие-то данные для работы. Крайне развитое природное любопытство было взращено и прикормлено. Поэтому Станислав и полез в историю интернет ссылок на компьютере отца утром, когда тот ушел на работу. И то, какие сайты были посещены, повергло в недоумение и растерянность, зато стала понятна реакция родителя — никто не хочет быть застигнутым за подобным интересом. Стас и сам, будучи подростком, изучил для себя и эту сторону жизни общества, даже ближе чем с экрана компьютера, и сейчас не то чтобы осуждал отца, но был шокирован. Изучать такие вопросы в возрасте за 50 слишком… слишком… «Слишком что» младший Кравцов решить для себя так и не смог и остановился на том, что это просто «слишком» и как-то ненормально. Единственной здравой мыслью было, что сам Стас попал под подозрение в определённых наклонностях, но вот только быть такого не могло, по крайней мере, повода он не подавал уже лет 10, да и шалости в кулуарах ночного клуба вряд ли могли когда-либо всплыть. — Мам, мне показалось или в квартире подозрительно мирно стало? Что-то с отцом случилось или на волков напала чума? — А ты разве не в курсе, что он себе помощника взял? Уже месяц как. Ты что к нему совсем не заходишь на работе? Мальчик толковый оказался, работает славно. А всё почему, а потому, родной, что твоя мать просто замечательно разбирается в людях. Может мне и тебе невесту поискать. Глядишь, кого ценного найду. — Уж уволь, не нать, не нать. С твоим то вкусом… Видал я того помощника, боже упаси меня от очкастой мышки с ледяным взглядом. — Они посмеялись еще на тему введения дресс кода в «Концепции» в форме серых водолазок и очков различной геометрической формы, ибо для счастья папы как оказалось этого вполне достаточно. Смех смехом, только всё чаще Стас стал улавливать какой-то подтекст в словах Кравцова, а может ему просто казалось и это его самого заклинило на «гомосятине». — Пап, может тебе секретаршу нанять вместо мышонка твоего, а то с мужиком на деловые ужины ездить это как-то двусмысленно. — Много ты понимаешь, мальчик-девочка какая в... общем разница. — Смеялся в ответ Дмитрий Сергеевич. — Хороший помощник, знаешь, на вес золота, а Антошка малец не промах, его и одного не страшно к заказчикам отправить. Эта пятница была не рабочая, Стас весь день проездил с матерью по магазинам, неизменно ворча о необходимости обеспечения женской части семейства личными автоправами. Старая традиция требовала «обмытия» покупок неизменно в «Галине», куда они и отправились. Мать всегда первым делом подходила поздороваться с администратором и барменом, делала она это не столько в знак вежливости, а скорее для того, чтобы обслуживание было на высоком уровне. Лучший официант, свежайшая еда и, обязательно, новенькие сплетни. В этот день Стас благодарил всевышнего за то, что мать не торопилась на второй этаж, где они всегда садились за крайний столик у окна, а остановилась на полпути, беседуя с администратором Анной. То, что он увидел, оказалось большим ударом для сына директора «Концепции». Пятидесятилетний мужчина с седыми висками держал за руку молодого парня, а помощник его, сконфужено улыбался. — … не благодари, не стоит, придётся пока скрывать наши отношения, но сам понимаешь… — Кравцов старший проглотил продолжение своей речи, все произошло слишком стремительно. К тому моменту как Дмитрий Сергеевич прочувствовал ситуацию и отмер, Станислав уже держал Антона за грудки и шипел на него как огромный страшный питон. — А ты у нас голубок значит? Я тебя убью на хрен сейчас… — Стас, подожди. Ты не понял. — Отец подскочил, чтобы разнять ребят, но Кравцов уже нервно толкнул Антона обратно на диван. — Сели не дёргайтесь, сейчас мать поднимется, а ей ваших нежностей лучше не видеть. — Стас, всё не так, ты не понимаешь. — Дмитрий Сергеевич пытался найти слова для сына, но тот не желал слышать оправданий и с ненавистью разглядывал растерянного помощника, который в этот момент потерял своё хвалёное спокойствие и самообладание и дрожащими руками поправлял помятую рубашку серого цвета, на лице его отражался ужас понимания, что их поймали с поличным. — Ты жалок. Улыбка приближавшейся женщины выглядела неуместно и казалась лишней на фоне произошедших событий. — Боже, ну надо же! Дима! — Галина Сергеевна чмокнула мужа в щеку. — Антош, приятно снова тебя видеть. Ты не поверишь, но ты принёс к нам домой спокойствие, спасибо за работу твою. Мой муж теперь вечера и выходные проводит дома, а не в офисе. — Она смеялась искренне и открыто, а Стас с брезгливым выражением лица рассматривал её бледного собеседника, который тут же засобирался домой. — Дима, ну зачем тебе в там Антон, оставь его Стасу в помощь. Сам же знаешь, что так лучше будет. Стас ведь слишком несдержанный, чтобы переговоры вести, да и сложно ему будет одному, а Антона ты уже всему научил и с заказчиками познакомил. И мне не придётся от бухгалтерии отвлекаться. — Галина Сергеевна была на грани душевного расстройства, важная часть её замечательного, давно продуманного плана рушилась из-за неожиданного решения мужа забрать с собой помощника для открытия магазина в другую область. Мать откровенно волновалась за сына и за фирму в отсутствии Кравцова старшего. Стас был, конечно, умным мальчиком, но еще и слишком горячим и своенравным, а «единоначальник» все эти годы не слишком близко подпускал его к штурвалу «Концепции». Расчет Кравцовой был на разумность и спокойствие Антона, особенно в вопросах связи с заказчиками и поставщиками, где вспыльчивый нрав сына мог навредить. В общем, выбор помощника был в определённой мере той самой «соломкой» из пословицы. В конце концов, убедить Дмитрия Сергеевича удалось, хоть и согласился он с большой неохотой. Кравцов уезжал с тяжёлым сердцем, он то имел веские основания не желать оставлять мальчиков вместе без присмотра. Стас откровенно негативно относился к помощнику отца после встречи в «Галине», а Антон тушевался и робел, что было заметно, не смотря на все его старания выглядеть равнодушно и отстранённо. Был, конечно, вариант рассказать Стасу, что он на самом деле происходит, но Кравцом малодушничал, откладывая важный разговор с семьёй до возвращения Алёнушки с учёбы. Оставалось пережить пару месяцев до семейной встречи. *** — А вот мнение голубых я еще не спрашивал. Будьте любезны, Антон Анатольевич, не вмешиваться без спросу в обсуждение. — Стас прилюдно насмехался над помощником, но упрекнуть его никто не смог бы, поскольку стены совещательной комнаты были раскрашены в разные цвета, и большой общий стол позволял действительно ориентировать собравшихся не только по отделам, но и цветам. Эта идея, некогда вычитанная в какой-то книге, очень понравилась Галине Сергеевне и была воплощена в реальность её любимым супругом. Антона же неизменно отправляли к стороне небесной окраски. Большую часть времени мальчику удавалось избегать нападок со стороны нынешнего и.о. начальника, но тот при любой попытке старался придраться. Любому терпению приходит конец, накопленное за время отсутствия старшего Кравцова в общем и совещания в частности раздражение, перелилось через край в кабинете директора. — Может хватит уже вести себя как говнюк? — А что такое? Я что-то не то сказал? Может ты у нас не голубой, а переквалифицировался на девочек? — Ты прекрасно понимаешь о чём я. Не обязательно всем подряд знать о твоём ко мне отношении. О чём ты вообще думаешь?! — Что ж такое, хоть для приличия бы поотпирался. — Стас с насмешкой глядел на рассерженного Антона, для него оказалось забавным видеть столь откровенные проявления эмоций на обычно скучном невозмутимом лице. Начиная эту травлю, Кравцов рассчитывал, что парень будет отпираться до последнего, но ни разу в ответ не последовало никаких оправданий и заверений о традиционности очкастого помощника. — Слушай, сколько можно? Чего ты вообще от меня добиваешься, хочешь, чтобы я уволился так и скажи! — Добиваюсь, чего я добиваюсь? О, дай подумать. Точно, это я так взаимности добиваюсь. Может хоть отсосёшь? Могу тебе за такое даже премию выдать. Антона затрясло от гнева, он смотрел на развалившегося на месте директора Стаса и пытался начать думать, но мысли ускользали от него, оставляя вместо себя накопившееся раздражение и усталость. Что делать в сложившейся ситуации он просто не знал, а кипевшая в крови злость подкинула лишь идею об увольнении. В порыве эмоций он кинулся за свой стол и стал писать заявление. Он так и не заметил, как Кравцов сгорбился и устало потёр виски, сквозь пелену мучившей его второй день головной боли, он запоздало понял, что сгоряча ляпнул нечто совсем уж гадкое, но извиняться было не в его стиле. Тем временем помощник судорожно поставил последнюю подпись и с грохотом хлопнул ладонью с заявлением по столу директора. Стас поморщился и поднял голову на Антона. — Ммм… да чтоб тебя… не шуми, голова и так болит. — И столь беспомощный и наполненный страданием взгляд оказался у него, что парень напротив даже стушевался. Ярость и негодование резко закончились, оставив после себя растерянность. Антон пошёл к шкафу за аптечкой, но услышал, брошенное в спину усталое: «Бесполезно, уже 2 таблетки сегодня выпил». — Давно болит? — Второй день. В кабинете воцарилась тишина, какая наступает после прошедшей бури. Смоленскому показалось, что из него словно весь дух вышибло вместе со злостью и решимостью. Повинуясь внезапному приступу эмпатии, он налил стакан воды и подошёл к креслу директора. Через несколько минут, тот со вздохом облегчения облокотился на спинку стула. Надя Смоленская всегда делала сыну массаж головы, когда того мучила мигрень в подростковые годы, и, повинуясь бессознательному сочувствию, Антон сейчас просто повторял её действия. Некогда именно эту боль он и винил в своём неумении находить общий язык с людьми, сложно вести приятную беседу, когда постоянно ощущаешь, будто твою голову засунули в мясорубку. Лишь позже он понял, что дело не в болях, а в необходимости делится личным при контакте с другими людьми, на что он никогда не мог решиться. Кравцов посмотрел наверх, и они встретились глазами. — Я вообще-то думал, ты меня в задницу пошлёшь, но так тоже неплохо. — Он слабо хохотнул и закрыл глаза. — Продолжай, становится легче. Остаток дня прошёл тихо как никогда ранее. Заявление так и осталось неподписанным. С того раза Стас немного поубавил свою травлю, хотя видеть раздражение помощника, несомненно, вызывало у него удовольствие, отказать себе в котором он не мог. Кравцов еще несколько раз просил Антона делать массаж, сопровождая просьбы фразами об умелых ручках и пр. — И как это у тебя получается? А ты всё так хорошо делаешь? — Антон молчал, считая неуместным давать ответы на риторические вопросы, и тогда Стас, резко вскочив со своего кожаного директорского кресла, приблизился к парню вплотную. Он хотел прикоснуться пальцами к губам Антона, но тот, ошеломлённый от этого порыва отступил назад, наткнувшись на подоконник. Кравцов одним порывом прижал его к окну, и дотронулся пальцами до сжатых губ на побледневшем лице. Словно зачарованный змеёй мышонок, помощник не делал попытки сбежать и, буравя взглядом начальника, ждал своей участи. Изначально Кравцов собирался только потрогать и подразнить Антона, но это рваное не доведенное до конца сопротивление раззадорило его. Стас медленно приблизился и почти невесомо соприкоснулся с ним, но, не почувствовав никакого отклика, тут же прикусил парня за нижнюю губу, требуя продолжить поцелуй. Когда ответа не последовало, немного отстранился. — Что, страшно? Не боись, видишь, я не больно кусаюсь. — И, опираясь рукой на подоконник, продолжил начатый поцелуй. Антон сначала бездействовал, но вскоре выдохнул и сдался на милость нахального начальника. Легкие невинные прикосновения губ, сменились требовательными влажными ласками. Мир померк и затерялся во времени, Кравцов остановился лишь, когда до его слуха донёсся толи стон толи всхлип его помощника. Какой-то звон в голове не позволил расслышать, что именно это был за звук, и этот факт немного расстраивал начальника. — На сегодня можешь быть свободен. Завтра не опаздывай. Антон кинулся к своему столу, быстро собирая трясущимися руками вещи. Он так ничего и не сказал, хотя Стас ожидал агрессии если не на деле, то хотя бы на словах. Поняв, что её не последует, он с улыбкой наблюдал у окна, как растрёпанный парень почти бегом уходит из кабинета. Произошедшее только что казалось ему абсолютно правильным, и единственное, что приводило его в смятение, был факт того, что ему понравилось целовать этого человека. Если бы кто-нибудь спросил Стаса, зачем он это делает, он и сам бы не мог дать внятного ответа, ему просто нравилось выводить Антона из себя. Да что там! Он ловил кайф, срывая маску спокойствия и собранности, и, подсев на этот наркотик, он уже не мог остановиться перед выбором средств для достижения своей цели. Теперь же, когда обнаружился такой небывалый способ пошатнуть душевное равновесие помощника, Станиславом овладел настоящий азарт. «Сезон охоты объявляется открытым» — думал человек, наблюдая за кем-то в окно. Парень метался по дому, делая какие-то незначительные мелкие и рутинные дела, мысли в голове роились и никак не приходили в порядок. Вечер клонился к завершению, а он всё не мог заставить себя разобраться в произошедшем в офисе. Лишь стоя под горячими струями воды в душе, Антон Смоленский начал успокаиваться. Стекая по лицу, вода словно смывала с него тревогу, сумятицу и вкус поцелуя. Что ж, в конце концов, сделанного не воротишь, а разложить ситуацию на составляющие всё же необходимо. Единственная его ошибка была в проявлении тех эмоций, которые вызвала у него близость Стаса. Сам поцелуй он, вряд ли бы смог предотвратить без драки: во-первых, его застали врасплох, а во-вторых, Кравцов был слишком упрям, чтобы отказываться от своих затей. Работавший с ним бок о бок Антон хорошо знал эту его черту, которая не слишком красит руководителей. Ему следовало бы сделать безразличный вид, словно поцелуй ничего для него не значил, но это была непосильная задача для молодого человека, он слишком долго скрывал свои желания, чтобы отказываться от подобного шанса. Это был первый поцелуй с мужчиной, и вкус его оказался невероятно приятным. Станислав был весьма привлекательным молодым человеком, совершенно во вкусе Антона, к тому же, как выяснилось теперь, они прекрасно совместимы на чувственном уровне. Парень давно подозревал о своей ориентации, но был слишком несмелым для того чтобы разобраться с этим раз и навсегда, опробовав сблизиться с кем-то в реальном мире. Каминг аут хоть и был сделан, однако, лишь на словах и в свои 25 он так и не имел никакого опыта. Теперь же, проявив свои эмоции, Антон собственноручно вложил в рукав Стаса козырную карту. Это означало, лишь одно — травля продолжиться с новой силой. Оставалось два варианта — либо срочно бежать из «Концепции», либо извлечь для себя хоть какой-то опыт отношений между мужчинами. В том, что этот змей продолжит начатую игру парень был уверен, такие люди склонны потворствовать своим желаниям, а то что он получил не только моральное удовольствие от их близости, было ясно как божий день. Несмотря на сомнения в правильности решения и страх испортить отношения с Дмитрием Сергеевичем, Антон постепенно более склонялся ко второму варианту. *** — Чем занят? — Кравцов младший навис над помощником и втянул носом воздух возле его уха. — Ммм… утренний душ? Пахнет шампунем. Почему не клубничный? Куплю тебе клубничный, чтобы пах по утрам ягодкой. Антон продолжал работу и не отвечал на вопросы, сыпавшиеся из начальника, которые, в прочем, и не требовали ответов. Но Стаса бесил сам факт того, что его игнорировали, не найдя маломальского отклика на свою игру, он взял парня за подбородок и потянул на себя. На этот раз поцелуй не был сумбурны, он оказался медленным и тягучим как застывающий мёд, Антон успел подумать, что именно такой поцелуй бывает на долгожданном свидании с понравившейся девушкой, однако, теперь в роли ведомого был он сам. — Ты не забыл про встречу с директором «Палитры»? Сходишь без меня, потом отчет накатаешь. — Отстранившись, Стас, как ни в чём не бывало, вошёл в свой привычный режим начальника-самодержца. Весь оставшийся рабочий день прошёл в конструктивной деловой атмосфере, что казалось Антону весьма подозрительным. Как ни странно, с тех пор в «Концепции» воцарилось подобие перемирия. Начальник прилюдно не кидался на своего равнодушного помощника, а тот, в свою очередь, перестал огрызаться и стал всё больше замыкаться в себе. За закрытой дверью кабинета Стас продолжал вести свою непонятную игру в раздвоение личности, то нежный и требовательный в поцелуях, то насмешливый и резкий в рабочих указаниях. Если бы Антон не понимал реального причины подобного поведения, то поверил бы в желание Кравцова соблазнить его, хотя возможно всё так и было, но конечная цель была очевидна им обоим. Он не просто хотел близости Смоленского, он хотел растоптать его и уничтожить как человеческое существо, сожрать живьём, чтобы и костей не осталось. Так закончился месяц и подходил к завершению второй. Дмитрий Сергеевич звонил не часто, интересовался рабочими вопросами и о помощнике лишнее не спрашивал, только просил не обижать, обещая всё рассказать при возвращении, когда семейство Кравцовых будет в сборе. Станислав даже стал думать, что возможно он на самом деле что-то не так понял, слишком было всё происходившее не правдоподобно, слишком много вопросов без ответа оставлял Антон, продолжая безмолвно подчинятся, не пытаясь скандалить, юлить или сбежать, словно бы происходящее вызывало в нём всего лишь небольшой дискомфорт. Всё выглядело, будто мальчик пришёл в песочницу и взял чужие вещи поиграть, а дети рядом и слова ему не говорят, позволяя делать, что заблагорассудится. Слишком гладко, слишком смиренно, это определенно вызывало зудящее чувство несоответствия, словно был где-то подвох. *** Из кабинета директора слышался какой-то шум, швырялись папки, двигалась мебель, и доносился возмущенный голос Станислава Кравцова, приглушенный добротной деревянной дверью. Антон, взявшийся было за ручку, чтобы войди, замер и повернул в другую сторону. Ему совершенно не хотелось попадать под горячую руку начальника, поэтому он решил для начала зайти в отдел кадров бухгалтерию. Всё равно этим необходимо будет заняться в ближайшее время, так почему бы и не сейчас. — Отец, что значит, что ты его переводишь? Ты меня дураком собирался выставить, если бы я не увидел переписку? — … — Сейчас я исполняющий обязанности, он помощник мой, так с какой стати я последний должен узнать о переводе? — … — Что значит, не обсуждается, я вот очень хочу это обсудить? Хорошо, раз ты приезжаешь, значит, завтра вечером поговорим дома. Я предупрежу маму и Алёну. И никаких приказов до этого я подписывать не буду. Пока. Стас был зол, он терпеть не мог когда за него принимали какие-то решения, а данная ситуация так вообще выходила за рамки того, что он мог бы спустить на тормоза даже человеку, который растил его и стал ему настоящим отцом и другом. Неуловимо маячила на краю сознания мысль, что Антон всё это время продолжал тесно общаться с Кравцовым старшим и знал о намечавшемся переводе, возможно, сам его попросил. А это значит, что тактика несопротивления, избранная серой мышкой оказалась весьма эффективной. И.о. начальника перестал на него нападать публично и позволил весьма комфортно работать, довольствуясь подколками и редкими поцелуями. Загипнотизированная добыча не двигалась, а змея ползала вокруг, не проглотив и не причинив никакого вреда. Стас чувствовал себя совершенным глупцом, словно подросток которого развели и продинамили. Терпение и благоразумие не входило в список его добродетелей, а пылкая натура требовала унять обиду, за униженные чувства и желательно посредством унижения кого-то другого. Антон тянул время, сколько мог, но вернуться в кабинет всё же пришлось к концу рабочего дня. Стас встретил его, молча стоя у окна, словно ожидая чего-то. Кивком головы он указал на рабочее место помощника, и когда тот сел за компьютер, всё стало на свои места. Там была открыта переписка с Дмитрием Сергеевичем, в которой он сообщал, что уладил некоторые возникшие вопросы и завтра последний рабочий день Антона в этом офисе. Смоленский снял очки и потер глаза. Взгляд Кравцова не предвещал ничего приятного, так зачем же видеть его четко, вполне достаточно размытых очертаний. Ему не хотелось ни ругаться, ни спорить, ни выслушивать претензии или грубости, хотелось, чтобы вся эта мутная история скорее уже закончилась. Несмотря на довольно резкое обращение, Антон чувствовал себя виноватым перед обоими Кравцовыми, это чувство довлело над ним, горло сжалось, но слов не было. Наконец он сказал: — Документы уже готовы. — Я не подпишу. — Ты же знаешь, не имеет большого значения, подпишешь ты или нет. Дмитрий Сергеевич всё уже решил. Стас с силой пнул директорское кресло. — Решил через отца захапать весь тульский филиал себе? Что ты вообще о себе возомнил, ты сопляк, к тому же и размазня та еще, какой из тебя директор магазина?! — Кравцова понесло, словно в дурмане он говорил какие-то неприятные вещи, в правильности которых он и сам сомневался. В порыве эмоций он оказался возле, всё так же бездвижно сидящего за компьютером Антоном, который, казалось, впервые со дня их знакомства сидел, сгорбившись, облокотившись на руку и закрыв глаза. Стас наклонился к самому уху и спросил: «Чего же ты молчишь? Неужели совсем мне на прощание сказать нечего, а, мышонок? Я то думал ты простак, а ты хитрый крысёныш оказался.» Смоленский вздрогнул и поднял глаза, лицо оскорблявшего его человека было совсем близко, только злости на нем не было видно. Он выглядел скорее обиженным, наверное, так казалось из-за отсутствия очков. — Хватит говорить гадости. Пожалуйста. Антон пытался внимательно всмотреться в оппонента и вдруг подумал, что это, вероятно, последний раз, когда они так близко друг к другу, и что сегодня все игры с соблазнением закончатся. В тот же момент он потянулся за поцелуем, который оказался мягким и невесомым в противовес сказанным ранее словам. Стас, оторвавшись, бросил: — Прощальный поцелуй, да? Не слишком ли легко пытаешься отделаться? Давай лучше сделай мне минет, а завтра можешь даже не приходить? — Он всё также стоял, склонившись над Антоном и ждал, что ему сейчас врежут по лицу. Но в ответ услышал лишь тихое: — Нет… Боже, Стас, что ты несёшь. У тебя даже не встанет… на меня. — Парень сглотнул ком в горле и отвернулся, ему казалось, он попал в какой-то убогий сериал и отыгрывает роль благородной дешевки. Кравцов сжал его подбородок, как делал это уже множество раз, и повернул, возобновив прерванный поцелуй, сделав его более настойчивым и страстным. А потом взял его за руку и направил к своему налившемуся паху. — Глупая отмазка, придумал бы что-то другое, я бы может и отказался от этой затеи. — Шепнул он в самое ухо и продолжил целовать шею и ухо. Рукой, в которой держал ладонь Антона, он нащупал и расстегнул пуговицу и молнию, а затем медленно засунул её внутрь брюк. — Ну давай же, я хочу посмотреть как ты это будешь делать. Неужели на это смелости не хватит. Последний подарок перед переездом. — Уговаривал он. Антону показалось, что его сердце рухнуло куда-то на пол, когда его ладонь придвинули вплотную к чужой твёрдой и горячей плоти. Голова вмиг опустела, тело стало двигаться на автопилоте. Он слегка сжал член и провёл по нему вверх и вниз, а затем выпустил наружу, от адреналина заложило уши и пересохло в горле, и он замер, словно не зная, что надо делать. Тут же чья-то рука надавила ему на затылок, побуждая к более решительным действиям. Стас потерся о его щеку и губы, неотрывно наблюдая за ответной реакцией. Антон сглотнул и, наконец, открыл рот и в тот момент, когда почувствовал чужое проникновение, его взгляд пересёкся с взглядом его начальника. — Смелее, ну же и рукой тоже. Не тормози, вот так, да. Молодец. Всё длилось недолго, буквально несколько минут, и, сделав довольно резко несколько последних движений, Стас вышел из горячего и мягкого рта и кончил, перехватив себя рукой. Помощник вскочил на ноги и тут же бросился в сторону санузла, снеся по дороге пару дверных косяков. Кравцов молча осел на опустевший стул, из сжатой руки потянулась белесая густая струйка, он достал платок и попытался всё вытереть. Надо было привести себя в порядок и выключить компьютеры. Рабочий день был окончен, здание погрузилось в непривычную тишину. Стас стоял возле мужского туалета, держа в руке папку и очки помощника, из комнаты всё еще доносился шум воды. Антон, облокотившись на раковину, пытался смыть с себя чужой запах и собственный стыд, когда его тихонько позвали: — Антон. Я принёс очки. И когда дверь отворилась, Смоленского схватили за протянутую руку и с силой дёрнули на себя, заключая в объятия. «Поехали ко мне, — прошептал хриплый голос на самое ухо. — У меня квартира недалеко». «Нет, — в тот же момент, с силой вырвавшись, ответил помощник. — Пусти. Что ты творишь, в конце концов?» Он в восстановившейся тишине забрал очки и папку и без сомнений двинулся к выходу. Стасу стало предельно ясно насколько до этого ему просто позволяли делать что заблагорассудится, но в этот раз отказ был предельно твердый и однозначный. Антон не был девицей или слабаком, он просто поддавался всё это время. А следующим вечером Дмитрий Сергеевич Кравцов представил своему семейству внебрачного сына, с которым сам познакомился всего несколько месяцев назад. *** Лет 26 назад от текущего дня некий Дмитрий Кравцов, бедный студент встречался с по уши влюблённой в него одногруппницей Наденькой, лелея в сердце своём совсем другую девушку, которая же на тот момент была замужем и имела от супруга своего четырехлетнего мальчика. Никакого секрета в этих чувствах не было, поэтому, как только объект желания оказался свободным от брачных обязательств, Дмитрий, не задумываясь ни о чём, бросился ухаживать за Галиной Сергеевной. Надежда же покинула сердечного друга и отправилась к родным в Березино, где уже через пару недель опознала свою беременность. Однако, понимая, что мужчину этим не вернуть и не привязать, она решила всё скрыть и вернулась в областной центр только к школьному возрасту сына. Годы проходили тихо и мирно, и Смоленская бы хранила свой секрет всю оставшуюся жизнь, если б не стечение обстоятельств. Антон решил устроиться работать в фирму своего биологического отца. В конце концов, как бы она могла просить сына отказаться от предложенной работы в спокойном месте, не навлекая на себя расспросы, на которые она совсем не хотела отвечать. И вот в результате доброго ли, злого ли рока всё сложилось таким образом, который мы имеем ныне. Станислав бледный с зашкаливающим сердцем сидел в гостиной, буравя взглядом отца и Антона. Вдруг оказалось, что он единственный глупец, который по всем признакам обязан был подумать о вероятности родства, пришёл к совершенно нелепым выводам. Вспоминая, что он делал и говорил прошлые месяцы, ему хотелось провалиться сквозь землю, хотелось схватить Антона за грудки, тряхнуть, как следует, и заорать ему в лицо «какого чёрта, почему ты молчал!». Но тот словно специально избегал взгляд, направленный на него. Мать же и сестра принялись щебетать вокруг новоявленного родственника, усаживая за стол и угощая чаем с домашней выпечкой. Стас вышел на кухню, чтобы сварить себе кофе покрепче, где перехватил суетящуюся хозяйку. — А ты не выглядишь шокированной… — сказал он, добавив про себя. — В отличие от меня. — Ну, скажем, я предполагала что-то в этом роде, когда еще только увидела его резюме при приёме на работу, фамилия и возраст, ну ты понимаешь, — с улыбкой произнесла она. Послышался звон разбитой чашки. — Да чтоб вас всех! — Вырвалось у Кравцова младшего, и он молнией метнулся вон из квартиры. *** Рабочий день Антона Анатольевича Смоленского подходил к завершению, но он планировал задержаться на месте еще на пару часов, поскольку в снятой квартире незнакомого города ему особо нечем было заняться, а новая должность требовала повышенного внимания. На телефоне высветился знакомый номер. Молодой человек покрутил в руках аппарат, словно раздумывая, принимать ли вызов, и, наконец, поднёс к уху. Неожиданно бодрый голос сказал: — Привет, скучал? Антон выдохнул, оказалось, он задержал дыхание: — А тебе наглости не занимать. — Но ведь тебе это нравится, уверен, что я прав. У меня было время подумать. Что насчет тебя, думал обо мне? Парень снял очки и потер переносицу: — Ты опять несешь какую-то дичь, что за язык у тебя бессовестный. — Хороший язык, сейчас приеду и сам убедишься. — Сказал Стас. — В смысле? — В смысле сиди на рабочем месте и не думай сбежать, как в прошлый раз. — На сколько я помню, в последний раз сбежал как раз ты, при чем из собственного дома. — Антон пришёл в состояние непонятного веселья от такого поворота. Что за нелепый разговор, что за наглец этот парень, совсем у него ни стыда не совести. — А надо было остаться и попросить у отца твою руку и сердце? — Я кладу трубку. — Пофиг, я уже приехал, выходи, поедем к тебе. Парень вышел из офиса и действительно увидел такси возле крыльца магазина. На заднем сидении Стас потянулся открыть дверцу, но Антон быстро забрался на переднее кресло и назвал адрес. Впрочем, в отместку сразу получил затрещину сзади, и вдруг почувствовал, что наконец, сбросил со своих плеч чувства стыда и неловкости за то, что сразу не рассказал Стасу правду о взаимоотношениях с Кравцовым старшим. Всю недолгую дорогу они молчали, но как только вошли в квартиру Кравцов накинулся на своего мышонка с поцелуями, прижав к входной двери. На этот раз он собирался проглотить его полностью без лишних разговоров. Они трогали друг друга и целовались, отбросив все условности и сомнения, оставляя от нетерпения укусы и влажные следы от поцелуев. Стас опустился на колени, лаская плоть ртом, свободной рукой сжимая ягодицы Антона, слегка надавливая внутрь, чтобы добраться до желаемой цели. Движения его были воплощением характера, сильными, четкими, глубокими, слегка резкими. Когда парень не сдержавшись кончил ему прямо в рот, Стас сплюнул на пол и, облизав член еще раз, спросил, глядя снизу вверх: «Ну как тебе мой язык, достаточно бессовестный?» Не дожидаясь ответа, он сунул в руки партнера пакет, что принёс с собой, встал и зашептал на ухо: «Сегодня я не позволю тебе сбежать, проглочу тебя живьём, да так, чтобы ты умолял меня повторить это снова и снова. Иди в душ и подготовься.» Антон, с трудом оторвавшись от стены, заглянул в пакет, глаза его под очками сжались в щелки, там были спринцовка, свечи и смазка: — Да ты в самом деле бессовестный, самый наглый человек из всех кого я знаю. — Ага. - Стас засмеялся, прислонился лбом ко лбу партнера, а затем ласково потерся щекой. - Будь у меня хоть капля совести разве смел бы я хоть мечтать присвоить тебя себе. Поэтому просто смирись. — Хорошо, — выдохнул Антон. *** Тем временем Галина Сергеевна Кравцова, узнав, что сын взял отпуск и уехал за Антоном, прибывала в некоторой неловкой задумчивости. Решив что-то для себя, она спросила мужа: «Ты планируешь дать мальчику свою фамилию? Мне кажется это было бы весьма кстати». |