I фантазия чистой воды Чего только в жизни не бывает!
 Скачать 1.24 Mb.
|
Часть IV Реальность Ирин, где ты? Ты в порядке?Рай, персональный джин и медведиТелефон снова заморгал, сообщая о новом звонке, и я не выдержала. Сорвав очки, с силой бросила их на стол, и, подорвавшись из-за стола, вылетела на балкон, надеясь остудить разгорячённые мысли холодом декабрьского дня. А в комнате продолжал надрываться телефон. Беззвучно. Он начал звонить ещё в четыре часа утра. Проснувшись, я больше часа слушала мелодию, что стояла у меня вместо звонка, а, потом, не выдержав, отключила звук. Следующие часы мой смартфон ползал рядом со мной по подушке подгоняемый виброзвонками. Но, бессмысленно наблюдая за ним, я по-прежнему не торопилась отвечать. Около двенадцати дня отключила, наконец, и вибрацию. И единственное, что осталось в возможностях упрямого гаджета, это моргать экраном каждый раз, получая входящий звонок. Но, почему-то не выключая его, я продолжала его игнорировать, чётко зная причину такой настырности и не торопясь что-либо менять. Делом в том, что в четыре утра по Москве, а в десять по времени Южной Кореи в аэропорту Инчхона приземлился мой самолёт, но без меня. Ведь билеты, в очередной раз присланные Хуном через электронку я даже не открыла. И всё потому, что полгода жизни в самолётах меж двух стран меня добили. Надоело быть любовницей на краю света! Но как же всё прекрасно начиналось. Те первые два дня, когда Чжон Хун силой удержал меня в Корее, мы почти не выходили из номера, просто наслаждаясь друг другом. Потом почти в одно время мы разлетелись. Он в Японию, как и планировал, а я вернулась в Россию, совсем не ожидая, что он начнёт мне звонить сразу же, как только я окажусь дома. Фантастически было снова ощутить себя влюблённой девчонкой. Вся работа пошла по боку. Я не могла думать ни о чём, проводя часы в ожидании его звонка, сообщения или выхода в скайп. И, конечно же, от этих наших разговоров пьянела ещё сильнее, забывая про всё на свете, желая только скорее оказаться рядом с ним. И почти умирая от этого чувства. Хун обещал, что я смогу к нему приехать, как только у него наметиться перерыв в работе. Но сдержал это обещание только через три недели. Тогда мне на е-майл в первый раз пришли авиабилеты. Два билета, туда и обратно. С разницей между датами почти две недели. Две недели в Раю. Южная Корея стала для меня раем, а Хун персональным джином, окружившим меня заботой и чрезмерной опекой. Джином исполнявшим все мои желания, а ещё и свои, умело выдавая их за мои. Но разве можно обижаться на действия человека, который тебя любит? Ведь я считала, что Хун меня любил. И он любил, но только летом я начала понимать как именно. Я стала для него очередной, пусть и особой игрушкой, которую он действительно любил, почти так же сильно как свои гитары и коллекцию медведей. И ему безумно нравилось обо мне заботиться. Любой мой каприз, любая невысказанная мысль - практически всё материализовалось почти сразу. Я приезжала в Корею с одной маленькой сумкой, а уезжала неизменно с огромным количеством чемоданов и коробок. Он просто заваливал меня подарками. Даже закрыв глаза, и ткнув наугад в любое место моего дома, я всё равно бы попала в то, что купил мне Хун. Одежда, вещи, бытовая техника. Да, что говорить, даже дом, в котором я сейчас жила, даже он оказался доделан только благодаря помощи моего любимого мужчины. И даже телефон, что сейчас призывно моргал рядом с открытым ноутбуком, подарком Хуна на празднование трёх месяцев наших встреч, тоже был куплен им. Я замёрзла, и вернулась в комнату. "Try again". Эту песню я поставила на Чжон Хуна, чтобы всегда знать, когда он будет звонить. "Попробуй снова" страстно, как всегда, пел Хонки , но в ответ я лишь пока устало покачала головой. Пробовать снова я не хотела. У меня просто не осталось на это никаких сил. Да, Хун заботился о своей экзотической игрушке, сходя с ума от меня, и как, оказалось, из-за меня. Началось это, когда обнаружилось, что он не может мною похвастаться перед кем-либо ещё, кроме Айлендов и нескольких человек из компании. Никто бы из поклонников не понял отношений лидера FTISland с женщиной иностранкой, которая вдобавок старше его. Пусть даже Айленды и вышли давно из возраста айдолов, став успешной группой, записывающей свою собственную музыку. Понимание такого, усиленное намёками продюсера Хо на ещё действующий контракт, просто выводило Хуна из себя. Из-за того, что он не мог позволить себе показываться на людях вместе со мной, он начал болезненно воспринимать и мой выход в свет без него. Его раздражало всё. Даже простые походы по магазинам за продуктами. Только из-за этого он мог дуться на меня часами, от чего уже я потом чувствовала себя чудовищно виноватой. Ведь, правда, будь на моём месте другая женщина, и тем более кореянка, ему бы не приходилось так мучиться. Но всё-таки у Хуна хотя бы была его работа, а я, не смотря на то, что в России всегда считалась жуткой домоседкой, не хотела сидеть целыми днями в четырёх стенах, ожидая его возвращения. Потому я выходила, и не только в магазины. Мне в принципе нравилось гулять по Сеулу. А ещё, зная о моём желании продолжать разрабатывать голос, продюсер Пак разрешил мне посещать занятия для трейни в его агентстве. Забавное время. Дети, те, что как когда-то гаты и твайсы учились, мечтая о дебюте, поначалу восприняли меня как очередного проверяющего, и как детсадовцы каждый раз старались обратить на себя моё внимание какими-то особыми навыками или талантами. И они чудовищно удивились и немного расстроились, узнав от Хуна, однажды заехавшего за мной в агентство, что я, почти такая же, как они, только без шанса на дебют. Мы все посмеялись. Но меня тогда очень сильно задели его слова брошенные вот так, походя. Конечно же, я и не думала ни о каком дебюте, это вообще никогда и не приходило мне в голову. Учась с детьми петь, я думала лишь о том, чтобы петь, но к эстраде это никаким боком не относилось. А Хун вот так просто напомнил мне обо всём сразу. И о том, где я, и о том, кто я, и главное о том, сколько мне. Лишь трезвое понимание его правоты, помогло мне успокоиться. Чжон Хун же после того раза переговорил с продюсером Хо и предложил мне заниматься вместе с трейни агентства Айлендов, мотивировав тем, что их ученики значительно старше, а значит я не буду чувствовать себя неуютно. Я согласилась, не желая провоцировать ссору. И не стала говорить Хуну, что я никогда и не чувствовала себя неуютно среди кого-либо, разве что только с ним и то, только в последнее время. И потому мне оставалось только радоваться, что он не стал саботировать эти занятия, как это произошло в случае со съёмками дорамы Got7. JYP узнав, что я снова прилетела в Корею, не преминул позвать меня на съёмочную площадку, и я не нашла ни единой причины ему отказать. Пусть моё присутствие там и не требовалось, сценарий был давно готов, и изменения в него уже вносить не собирались, я была просто чертовски рада снова увидеться с гатами. Как никто другой я ощущала пустоту в душе, возникшую ещё два года с окончанием романа о них, и только их присутствие и общение с ними возвращало мне потерянную целостность. Но Хун этого не понимал. Или отказывался понимать? Мемберы Got7 оказались теми, к кому он ревновал меня до сумасшествия. И не потому, что было То столкновение на Новогодней вечеринке, где мы с ним и познакомились лично, и не потому, что он прочитал мои рассказы о них, где я так много и бесстыдно фантазировала. Нет, всё это он воспринимал почти ровно, если вообще об этом вспоминал. Его бесило другое. То, что именно гаты имели возможность, которой был лишен он, выходить со мной в свет, не боясь осуждения. Ведь рядом с ними я была лишь иностранным автором, написавшим о них книгу. И общественный интерес ко мне в этом случае был совсем иным. Но тогда, в тот момент, я не распознала эту ревность, и не поняла причину его манёвров, когда на время съёмок у Got7 Хун начал брать меня с собой на репетиции и другие мероприятия, а потому лишь послушно присутствовала в тени, жалея, что в очередной раз пропустила возможность увидеться с малышами. Но серьёзно всё началось с торта для вижула гатов. Впрочем, наверно, оно началось много раньше, собираясь из кусочков и обрывков невысказанных мыслей. В этом плане мы с Хуном стоили друга друга умея удачно додумывать то, чего нет, и обижаться на то, чего не было. И всё-таки точкой отсчёта стал именно торт на день рождения Марка Туана. Будь это день рождения кого-либо другого, и тем более не из Got7, Хун бы возможно промолчал. Но именно Гаты из-за меня уже стали для него персональной красной тряпкой. Короче только из-за того, что я купила торт и хотела лично отнести его малышам на репетицию, чтобы поздравить Марка, у нас с Хуном случилась первая ссора. Я выиграла, если можно было назвать победой, то, что, выслушав упрёки вперемешку с какими-то нелепыми обвинениями, и наорав в ответ, я всё равно поехала в JYP с твёрдым намерением торт всё-таки отдать! Правда в такси у меня случилась истерика, и перед парнями я предстала не в самом лучшем виде. Они обеспокоились, но тактично промолчали. Лишь Джейби поинтересовался, каким образом я вдруг умудрилась вспомнить про день рождения их вижуала. Я немного успокоилась, пока рассказывала, как прошлым вечером мы с Хуном и остальными Айлендами пересеклись с Инфами, которые в ресторане поздравляли своего макнэ, у которого как я давно узнала, день рождения был на день раньше Туановского. И появившегося в танц-зале продюсера Пака встретила уже привычной сияющей улыбкой, которую он оценил и тут же попросил немного помочь с пиаром нашей дорамы. Ему хотелось устроить ещё одно интервью: моё и гатов. Но я, лишь на мгновение, представив себе своё новое появление перед камерами, сразу же отказалась. Во-первых, потому что не была готова снова вернуться под свет софитов, во-вторых, такое появление могло снова вызвать злость Хуна. А ещё, и так уже несколько раз всплывали наши с ним фото, и народ пусть пока не особо рьяно, но задавался вопросом, кто я такая. Подкидывать им видео для того, чтобы было чем сравнить, я не собиралась. И рассказывать обо всём этом Джинёну я не стала. Но он как всегда оказался умницей, и вероятно зная мою ситуацию, просто предложил в этот раз сделать интервью в прямом эфире на радио. От такого я отказаться уже не смогла. Слишком многим я была обязана продюсеру JYP. Но я не ожидала, что Хун всё равно взбесится, узнав даже про радио интервью. Мою попытку объяснить, что это необходимо не только агентству гатов, но и для дальнейшего продвижения моей книги и дорамы по ней, он проигнорировал и разозлённый ушёл из дома, хлопнув дверью. Это стало нашей второй и последней ссорой. Тогда впервые за полгода наших свиданий, будучи в Корее я спала одна. Впрочем, не спала, проплакала всю ночь. Осознавая, что к этому и вело всё происходившее до сих пор. На интервью я всё-таки пошла. Я не могла себе позволить пропустить ещё одну встречу с парнями. Сорокоминутная болтовня с малышами под аккомпанемент влезающего ведущего, которого немного обидело, что мы справлялись с эфиром и без него, пролетела как один миг. Я почти забыла, о своих печалях и лишь от души веселилась, общаясь с гатами. По занавес опять пришлось петь. Даже и не поняла, кто подбил ведущего на такую просьбу, но согласилась, даже не упираясь. Времени на размышления, что петь, я себе не дала. А от мыслей о Хуне на ум пришла только одна песня, которая могла бы его задеть, если он её услышит. Песня Джуниэль "Sorry". Два года назад он снялся у неё в клипе, и я надеялась, что он её помнил. «Последнее время я только плачу, мне тяжело, но я говорю тебе «Всё хорошо», не волнуйся и не прячься за пустыми словами!» - пела я, по-настоящему отчаянно надеясь, что Хун услышит. И он услышал. Буквально на следующую минуту, как закончился эфир, мой телефон ожил, прося голосом Ли Хонки, "Try again"! - Малыш, прости, - даже зная, что я чёрти насколько его старше, Хун всё равно всегда называл меня Baby, на американский манер. - Я погорячился. Я недалеко и заеду за тобой, ладно? Ну что я могла ответить, слыша такой безумно родной голос, тем более, что казалось, что Хун действительно раскаивался. - Я буду ждать! Вылетая из эфирной я уже ни о ком и ни о чём не вспоминала, думая лишь о том, что сейчас снова увижу своего вредного как ребёнок мужчину. Любимого мужчину! От этого сердце колотилось как безумное, а во всём теле поселилось приятное томление и жгучее возбуждение. И я совсем не была готова столкнуться в коридоре за дверью с какой-то бешенной несущей толпой. К счастью, они неслись мимо, но всё равно наверно сбили бы меня с ног, если бы вдруг кто-то не отдёрнул меня за руку с их дороги. Отдёрнул и подтолкнул к стене, заслоняя телом. Не знаю, чего я испугалась, но, затихнув по-детски зажмурилась, ощущая вдруг возникшую ниоткуда тошноту, и пока не стих топот почти не дышала. И лишь после - решилась открыть глаза. Чтобы увидеть перед своим носом угловой вырез чёрной футболки, а чуть выше шею, повернутую в профиль голову и ухо, обильно усыпанное мелкими различными серёжками. Прежде чем мой защитник оглянулся, я успела насчитать их восемь или девять штук. - Ты в порядке? Моё дыхание прервалось. Передо мной, а точнее непозволительно близко прижимаясь ко мне – стоял Джебом. - В порядке? – переспросила я, и вдруг с ужасом осознала, что ещё в нашей позе меня смущает до безумия. Эта их привычка ещё со времён MAD! Когда Гаты носили свитера и футболки, заправленные под ремень только спереди, оставляя по бокам и сзади висящими свободно. И когда Джейби отдёрнул меня с дороги несущихся, я непроизвольно попыталась вцепиться во что-нибудь, пытаясь устоять. И этим чем-то оказался бок парня, за который я держалась рукой проникнувшей под футболку. И под этой футболкой у Джебома ничего не было, кроме него самого. То есть своей рукой я касалась очень горячей кожи парня! И вот почему я чувствовала тошноту! Заряд возбуждения, которое во мне родилось из-за мыслей о Хуне, ушёл в Джебома, едва я к нему прикоснулась. - Знаешь, о чём я думаю? - проговорил вдруг Джейби каким-то изменившимся голосом. - О том, что ты стоишь сейчас слишком близко ко мне? - попыталась я разрядить обстановку, ощущая, как чужое возбуждение охватывает меня изнутри, лишая воли. Джейби даже не улыбнулся, и тем более не отодвинулся. По коридору кто-то побежал в обратную сторону. Я не видела, кто это был, но уже отчаянно желала, чтобы там появился кто-нибудь, кто-то сумел бы привести в чувство лидера Гатов. Который сейчас почти не моргая смотрел на мои губы. - С того момента, как я прочёл твой рассказ, у меня из головы не выходит фраза "Но, прикоснувшись к моим губам, мужчина не может, ни оторваться, ни остановиться" - вдруг слово в слово процитировал он, и моё сердце остановилось. А Джейби приблизился ко мне ещё, упершись в стену уже не ладонью, а локтём. Его губы такие же манящие, как и в той памятной утренней сцене первой серии Рыцарей Мечты, оказались чудовищно близко от меня. Настолько близко, что я даже смогла ощутить запах мёда, от медовой воды, которую Джейби пил почти постоянно сохраняя голос. - Мне теперь очень хочется узнать, каково это? Я нервно хихикнула. - А ничего, что я старше тебя почти в два раза? Джебом чуть покачал головой. - Ты сама сказала, что тебе восемнадцать, так что согласен только на твоё взросление до девятнадцати, чтобы не быть совратителем малолетних... "Такая длинная фраза!" - хотела восхититься я, но не успела. Мир исчез в одной безумно яростной вспышке, когда губы парня прикоснулись к моим. И лишь пара мыслей успели возникнуть и почти тут же исчезнуть от натиска эмоцией. Я тоже хотела узнать каково это! Очень сильно хотела! Та давняя, самая первая фантазия и была на самом деле самой искренней, в которой я не могла признаться даже самой себе. Я до безумия хотела узнать, каково это целоваться с Джейби. Не теми детскими поцелуями, что он показывал на экране, а по-настоящему, сходя с ума от желания. Вторая же мысль была уже не столько фееричной, а лишь несколько рассеянной и нелепой в такой момент. Джейби не умел целоваться! Но это полностью искупалось его напористостью. "Try again!" Попробовать снова? Да, пожалуйста. Я потянулась, чтобы обнять парня за шею, и вдруг осознала, что в моей ладони истерично вибрирует мобильник. "Try again!" ХУН! Оттолкнуть Джейби от себя на самом деле отказалось проще, чем я написала в рассказе. Отшатнулся он сразу. А я, с трудом заставив двигаться ослабшие ноги, кинулась прочь по коридору, на ходу отирая губы, словно пытаясь стереть то, что сейчас произошло. "Дальше просто некуда!" - голос, который я услышала, заставил меня остановиться, и оглянуться. Но позади никого не было. "Дальше падать просто некуда!" - устало повторил тогда голос, и я поняла, что это мои собственные мысли звучали так громко в моей голове, что казалось, что это говорил кто-то другой. И от тяжести этих слов, я отшатнулась к стене, и по ней обессилено сползла на пол. Именно там чуть позже меня и нашёл Хун. Сначала он страшно перепугался, и я с трудом отбилась от его сумасшедшей попытки отвезти меня в неотложку. Ведь даже оказавшись тогда на грани нервного срыва, я не могла позволить ему губить свою жизнь. А уже дома его вдруг посетила совершенно нелепая и прямо-таки идиотская мысль, которую он тут же высказал мне. Даже и не знаю, с чего он так решил, но Хуну пришло в голову, что я беременна. От него! Не знаю, как ему, но мне этого оказалось достаточно, чтобы в истерике вытолкать его из спальни, и запереться в ней одной. Именно в ту ночь, я окончательно очнулась ото сна с пониманием того, что влюблённость в Корею и мой дар сыграли со мной дурную шутку. Настолько дурную, что моей больной совести и комплексным тараканам теперь было за что всю оставшуюся жизнь глодать мой бедный мозг и душу. Влюбиться в мальчишек, даже не в одного, а в нескольких, плюс опуститься до того, чтобы больше полгода летать к одному из них только ради секса, тратя кучу времени на перелёты - слов нет, отличный послужной список. Хорошо ещё, что на самом деле не забеременела. Это бы точно был финиш. Но ничего из осенивших меня мыслей Хуну рассказать я не смогла. Да и зачем? Лишь как могла горячо и пылко с ним попрощалась, понимая, что это последний раз. Но, казалось бы, и он это почувствовал, только заговорил о другом. - Ирин? - Уммм? - за семь месяцев это стало нашей личной манерой общаться. Да и зачем слова, если только что было всё остальное? - Мне, правда, жаль, что ты не беременна. Я медленно развернулась в кольце мужских рук, чтобы посмотреть ему в лицо. - Хунааа, ты ведь это не серьёзно? Он подтянул меня к себе, чтобы поцеловать. - Очень серьёзно. - Глупо, - грустно отозвалась я, отворачиваясь. Смотреть в его кофейные глаза не было сил. - Почему? - Ты же умный, подумай, - я поднялась и начала одеваться, - Я не могу остаться, тебе нечего делать в России. Что была бы за жизнь у ребёнка с такими родителями, как мы? Кроме того, у меня уже есть сын, и что? За последнее время ты меня видел чаще, чем он! Чжон Хун поднялся вслед за мной, чтобы обнять. - Я бы придумал что-нибудь, чтобы это не было так. - Проговорил он сурово и даже жёстко, снова, как тогда в феврале, поймав мой подбородок пальцами и не давая отвести взгляд. - Вот и придумай сначала. - Обречённо согласилась я, понимая, что реальных вариантов такого будущего нет. Хотя упрямства лидеру FTIsland не занимать. Пусть думает, даже над теоремой Ферма люди до сих пор бьются, ища решение, но ведь это не означает, что смогут его найти. Пусть и Хун будет занят поиском того, чего просто не может быть. А я вернусь домой, в Россию. И вернулась, чтобы следующие два месяца прожить в аду. Сначала потому, что вдруг женские дни не пришли вовремя, и почти две недели я с ужасом думала, что действительно окажусь беременной. К счастью успокоил врач, сказав, что это лишь последствия стресса. А потом потому, что я отчаянно старалась показать Хуну видимость того, что всё в порядке. Отвечала на звонки и смс, улыбалась ему в скайпе, с тем же пылом, как и он, обсуждала, как мы проведём наш новый общий отпуск. Кстати тогда Хун меня сильно удивил, предложив в этот раз привезти с собой сына. До этого мы никогда не поднимали вопрос его приезда в Корею, да и мальчишка сам этого не сильно хотел, хотя подарки от "дяди Хуна" принимал с удовольствием и радостью. Только всё это было походя. Потому что держаться каждый раз я могла лишь до момента окончания нашего разговора. Едва Хун отключался, меня накрывала истерика, и бороться с собой было невыносимо. Но всё-таки я победила. И даже сумела заставить себя, в очередной раз получив авиабилеты, ими не воспользоваться. А теперь вот ещё и стойко игнорировала звонки. Повернув смартфон экраном вниз, я вернулась к ноутбуку. Ничего не вижу и не знаю, я буду писать! У меня вообще отличная идея в голове. Так уговаривала себя я, открывая файл и вчитываясь в текст. "«Гроза бушевала» - и издевающаяся мерцающая полоска курсора. Рэндом не помнил, когда успел это напечатать. Спустившись сюда с бутылкой, он ничего не делал, кроме как методично пил. А к клавиатуре прикоснулся лишь раз, открывая этот документ". Задумавшись, я реально вздрогнула, услышав сигнал входящего вызова в скайпе и нервно дёрнув мышкой, приняла звонок почти случайно. Но за мгновение до того, как камера показала человека с другой стороны, успела закрыть ладонью глазок камеры ноутбука. На меня смотрел Хун. Он лежал на постели. Плечи и грудь обнажены, лицо чертовски усталого человека. Свободной рукой я попыталась привычно разгладить морщинки на его лбу и в уголках глаз. Но натолкнулась лишь на прохладный пластик экрана. Он молчал, видимо ожидая моего появления с его стороны, и не сразу понимая, что я закрыла камеру. Но я забыла про встроенный микрофон, а он нет. - Ирин? Не прячься, я слышу твоё дыхание. - Ладонь предательски дрогнула, но я сумела удержать её на месте. - Ирин, где ты? Ты в порядке? - спрашивая, он даже поднялся, превращаясь из усталого в обеспокоенного. - Ирин? - я смотрела на него во все глаза, стараясь запомнить всё, что могла сейчас увидеть. Ведь следующие годы только это и останется в памяти. - Ирин?! - Бьянатта Хунааа, аньёнъ!- прошептала я в ответ, и решительно закрыла ноутбук, обрывая для себя корейскую сказку. А завтра я сменю номер телефона и логин скайпа. Прости, Хун-а, прощай, Хун-а... Прощай, Корея. Одна причина, чтобы любить февральЯ налила себе кофе, и, вдохнув божественный аромат, довольно улыбнулась. Какое счастье! Я посмотрела поверх чашки в окно. На улице январь, снег, холод, а дома теплынь и Кофе! Класс! Щёлкнули ходики, привлекая к себе внимание. Я невольно оглянулась на часы, тут же помрачнела. Не январь. Уже три дня, как не январь. А самый ненавистный месяц в году – Февраль! Отхлебнув кофе, я с мрачным видом начала пересчитывать дни до конца этого календарного чудовища. Скажете зачем, ведь и так ясно, что впереди двадцать пять дней. Это же простая математика – скажите вы… А вот и нет. Для вас это двадцать пять дней, для меня этот месяц просто бесконечный. И вообще! Я его просто не люблю, и у меня множество причин его даже ненавидеть. Хлопнула дверь, и послышались топот и хохот в коридоре. Вернулся с друзьями сын. Я сделала ещё один глоток кофе. Кажется, придётся уползать с ноутом на чердак, в свой звукоизолированный кабинетик. Тихо детки вести себя не могли, а ругаться из-за шума в их каникулы я не собиралась. Да и вообще ребёнок заслужил свой отдых, последний месяц почти не вылазил со съёмок, да ещё и все тесты сдал на отлично. - О, мам, это ты?! Ой, блин, правда, я… А кого он ещё надеялся застать на кухне дома, где мы живём только втроём: я, его бабушка и он? Конечно, здесь могла бы быть бабушка, но сейчас она занята своими семенами, нужно же готовить рассаду. - Я, - согласилась я, потихоньку отодвигая от его рыщущего голодного взгляда свой кофейник. – Еда в холодильнике, там на всех хватит, если нет, что делать ты и сам знаешь. - Конечно, - беспечно отозвался он уже из холодильника, что-то жуя. – Я же умница! - А я всегда тебе это говорила! - Ну, не всегда! - Кто старое помянет, тому глаз вон! – люблю сына, и люблю такие вот с ним перепалки. Хотя блин с кем мне ещё ссориться, пусть и шутя? - Кстати, мам, ты слышала? – сын, статный четырнадцатилетний симпатяга, вынырнул из недр холодильного агрегата с надкушенной куриной ногой. - О чём? – пока он искал еду, я снова с непонятной тоской разглядывала календарь. Может быть, в следующий раз ещё только купив его, стоит заклеивать ненавистный месяц какой-нибудь милой картинкой? - Завтра в Москве состоится открытие Недели Южной Кореи… Моё сердце остановилось. - Чего? - В рамках улучшения международных отношений. Приедут многие их кинозвёзды, и даже будут музыкальные выступления. Многих я не знаю, но вот то, что там будут твои Гаты и Айленды – это запомнил. – Сказал и вышел в коридор, оставив меня одну. Мыслей не было. От звонка трубки скайпа стоявшей здесь же на кухне, я подскочила на месте, едва не расплескав кофе. - Да? - Привет, Ирин, - поздоровалась моя крестница Маришка, вышедшая замуж за москвича, и уже лет как десять живущая в Москве. – Я тут тебе подарок на день рождение купила! - Привет, Маришек! А ничего что рано? У меня день рождения в марте, или забыла? - Я не забыла! Просто в марте Недели Кореи не будет, а сейчас она уже завтра начнётся. Я тебе купила абонемент на все мероприятия. Так что собирайся, у тебя есть полтора часа до поезда, билеты у тебя в почте! Утром уже будешь у нас! Всё, целую, чтоб была завтра! Отказа не принимаю! Я отключила трубку и аккуратно, словно бы она могла взорваться, положила её на стойку рядом с кофейником. В голове громко с завыванием свистел пустынный ветер. - И что ты думаешь? – блин, напугал! Забыла, что у нас на кухню есть ещё одна дверь из зала, из которой и вынырнул сын. – Иди, собирайся! - Что? – я обернулась. Внезапно озарение пробило мозг высоковольтным разрядом. – Это ты устроил? - Нууу, - он всё-таки дотянулся до кофейника и присосался к носику. Ничего, можно, там сливок больше, чем кофе. – Тётя Маша активно помогала, без неё бы не смог. - Но, зачем? – едва слышно спросила я. Сын, став серьёзным, повернулся ко мне. Как-то очень остро напомнив мне моего меняющегося Дэниэла О*Коннери. - Считаешь, что всё это время я не видел твоих слёз? Ты же до безумия хочешь снова их увидеть. Так езжай, и встреться! - договорив, он клюнул меня в щёку, изображая поцелуй, и подтолкнул к выходу из кухни. – И передай привет дяде Хуну! Взлетая по лестнице на второй этаж, я подумала, что теперь есть хотя бы одна причина любить февраль, а там – как получиться! |