Игорь Евгеньевич Суриков Полис, логос, космос мир глазами эллина
Скачать 1.72 Mb.
|
* * *Некоторые наиболее характерные типы полисов стоит хотя бы вкратце рассмотреть. Исторически самой ранней формой полисной республики была республика олигархическая. Первоначально в таком государстве ведущую роль безраздельно играли именно аристократы. Им принадлежали все рычаги политической власти. Исключительно из среды знати комплектовались органы управления полисами – Советы. Они реально распоряжались всеми государственными делами наряду с магистратами, которых было немного и которые избирались также аристократами и из аристократов. Вот, например, как описывает Аристотель ранние олигархические Афины начала архаического периода: «Надо иметь в виду, что вообще государственный строй был олигархический… Порядок древнего государственного устройства, существовавшего до Драконта (законодателя, введшего свод законов в 621 г. до н. э., – И. С. ), был следующий. На высшие должности выбирали по благородству происхождения и по богатству; правили должностные лица сначала пожизненно, а впоследствии в течение десяти лет… Архонты имели право решать дела окончательно, а не так, как теперь, производить только предварительное расследование. Вот как обстояло дело с должностями архонтов. Наконец, Совет ареопагитов, хотя имел обязанность быть только блюстителем законов, распоряжался большинством важнейших дел в государстве, налагая кары и взыскания на всех нарушителей порядка. Это объясняется тем, что выбор архонтов производился по благородству происхождения и по богатству, а из них-то и избирались ареопагиты»26. Случалось, что олигархическое правление прерывалось «тиранической интерлюдией». В ходе борьбы между аристократическими лидерами одному из них удавалось одержать верх над всеми остальными и стать тираном, единоличным правителем. Тирания, как правило, не становилась долговечным режимом. Несколько десятилетий спустя ее свергали, и олигархия восстанавливалась. В таком крупном и процветающем полисе, как Коринф, события развивались именно по такому сценарию. С начала архаической эпохи в городе существовала жесткая олигархия. Вся власть находилась в руках одного аристократического рода – Бакхиадов, потомков древних царей. Этот клан не допускал к участию в политической жизни никого, кроме своих членов. Затем в Коринфе установилась тирания: в 657–584 гг. до н. э. правила династия Кипселидов. А когда последний тиран из этой династии был свергнут, восстановился олигархический режим. Однако новая олигархия являлась более умеренной, более широкой по составу правящей элиты, основанной не столько на знатности происхождения, сколько на богатстве. Коринфская олигархия оказалась очень прочной: она просуществовала вплоть до конца независимости греческих полисов. Итак, олигархическое правление могло быть долговечным и стабильным. Может быть, в чисто количественном отношении полисы именно с таким государственным устройством преобладали в Элладе. Вот еще один пример. Древнегреческий город Массалия (нынешний Марсель) был основан на южном побережье Франции около 600 г. до н. э. В полисе сразу утвердилось олигархическое правление, которое тоже оказалось на редкость жизнеспособным и продержалось на протяжении многих веков. Вот как описывает государственное устройство Массалии географ Страбон (I в. н. э.): «Массалиоты придерживаются аристократического и строго законного образа правления. Они установили Совет из 600 человек, занимающих эту почетную должность пожизненно; они называют их “тимухами”. Во главе Совета стоят 15 человек из числа тимухов; им вручена исполнительная власть в текущих делах. И опять 3 человека, обладающие высшей властью, председательствуют над этими 15. Однако из них никто не может стать тимухом, если не имеет детей или не происходит от лиц, бывших гражданами в течение трех поколений»27. Народного собрания в подобном аристократически-олигархическом полисе не то чтобы совсем не существовало. По полисным нормам оно просто должно было созываться, номинально воплощая верховную власть. Но в действительности эти собрания, в которых участвовали рядовые граждане, собирались так редко, а главное – нерегулярно, представляли собой такую аморфную, послушную своим вождям массу, имели так мало реальных полномочий, что, в сущности, не представляли собой весомый элемент политической структуры. Лидеры общины – аристократы – созывали народ на собрание, когда им заблагорассудится: каких-то норм на сей счет не существовало. И, собравшись, граждане лишь послушно утверждали решения, уже кулуарно принятые знатью в Совете, то есть выступали в роли безотказного орудия в руках аристократов. Что представляло собой народное собрание в начале эпохи архаики – очень хорошо видно из второй песни «Илиады» Гомера. В ней поэт описал картину, прекрасно знакомую его слушателям. Агамемнон, главнокомандующий греческими силами под Троей, созывает собрание воинов. Греки, собираясь, шумят и волнуются, но вот, поднявшись со скипетром в руке, слово берет сам Агамемнон. Его предложение окончить войну и отправиться по домам встречено с энтузиазмом: народ бросается к кораблям. Но тут другой вождь, Одиссей, применяя то убеждение, то насилие, возвращает людей на место сходки. Народ и это воспринимает безропотно: …И на площадь собраний Бросился паки народ, от своих кораблей и от кущей С воплем… Продолжает смущать воинов лишь «бунтарь» Терсит, но Одиссей быстро усмиряет его ударами скипетра. Это, кстати, тоже встречает сочувствие войска. Потом Одиссей выступает с речью, призывая довести войну до победного конца. Его речь воспринята бурными приветствиями. Говорит Нестор, поддерживая Одиссея, затем отвечает ему Агамемнон, на сей раз тоже выступая за продолжение военных действий… И все речи сопровождаются одним и тем же: народным одобрением. Демос во всей этой ситуации выступает в довольно неприглядной роли. Говорят речи, вступают друг с другом в дискуссию только аристократы, а народ (при этом не забудем, что речь идет о войске, о народе вооруженном) покорно и даже с энтузиазмом принимает буквально всё, что ему предложат, будь то даже полярно противоположные мнения. Даже не очень понятно, зачем вообще созывать такое собрание. Скорее это делается по традиции, чем в силу какой-то реальной надобности. Но даже такие народные собрания выполняли определенную образовательную роль. Демос, наблюдая дебаты аристократов, медленно, но верно воспринимал их политическую культуру. И со временем начинал задумываться: а почему, собственно, он сам лишен права голоса? Безусловно, приобщение народных масс к реальному политическому участию, пусть даже в минимальных масштабах, было процессом сложным и долгим. Однако не случайны же, например, такие вот строки, написанные мегарским поэтом-аристократом Феогнидом в VI в. до н. э.: Город наш все еще город, о Кирн, но уж люди другие. Кто ни законов досель, ни правосудья не знал, Кто одевал себе тело изношенным мехом козлиным И за стеной городской пасся, как дикий олень, — Сделался знатным отныне. А люди, что знатными были, Низкими стали. Ну, кто б всё это вытерпеть мог?.. Кирн! Выбираем себе лошадей мы, ослов и баранов Доброй породы, следим, чтобы давали приплод Лучшие пары. А замуж ничуть не колеблется лучший Низкую женщину брать, только б с деньгами была! Женщина также охотно выходит за низкого мужа, Был бы богат! Для нее это важнее всего. Деньги в почете всеобщем. Богатство смешало породы. Знатные, низкие – все женятся между собой. Полипаид, не дивись же тому, что порода сограждан Всё ухудшается: кровь перемешалася в ней28. Итак, хоть и сетовали чопорные аристократы, им приходилось считаться с реалиями новой эпохи и включать в свой «клуб» отдельных представителей более низких слоев, делиться с ними властью. От этого изменялся состав правящей элиты в олигархическом полисе: теперь это была уже не столько олигархия знатных, сколько олигархия богатых. Впрочем, говоря о богатстве, нужно иметь в виду одно немаловажное обстоятельство. Архаическая Греция в целом была бедным обществом, и понятие «богатство» было в ней весьма относительным. Слой сказочно богатых магнатов, характерный, скажем, для Востока, в греческом мире так и не сложился. Даже самые крупные состояния были по нашим меркам довольно скромными, чему, безусловно, способствовали и малые размеры эллинских государств. Выше мы уже видели, что имущество Каллия, считавшегося в V в. до н. э. самым богатым человеком в Элладе, оценивалось в 200 талантов (т. е. ок. 5200 кг серебра). Такое богатство не давало стабильности. Поэт Архилох, живший в VII в. до н. э., так говорил о богатстве: Часто копишь, копишь деньги – копишь долго и с трудом, Да в живот продажной девке вдруг и спустишь все дотла. Часто бывало и так, что олигархия со временем становилась всё более мягкой, к управлению государством допускались все те граждане, которым средства позволяли приобрести вооружение гоплита и сражаться в рядах фаланги. Такую форму государственного устройства в науке часто называют гоплитской демократией , а некоторые античные политические теоретики (например, Аристотель) определяли ее специальным термином «полития». В сущности, здесь перед нами уже форма, лежащая на грани между олигархией и демократией. Политических прав в таком полисе были лишены только самые бедные члены гражданского коллектива. Одним словом, эгалитарные (уравнительные) тенденции нарастали. Оставалось сделать последний шаг – допустить к власти также и этих бедняков, и тогда сформировалась бы уже полноценная демократия. Но вот этот последний шаг почти нигде в древнегреческих полисах сделан не был. «Гоплитская демократия», например, получила широкое распространение в полисах Беотии. Можно говорить даже о «беотийском варианте» развития полисной государственности. Эта область представляла собой обширную, плодородную по греческим меркам, хорошо орошаемую равнину. В Беотии традиционно был очень мощным и многочисленным слой зажиточных, трудолюбивых крестьян-гоплитов. Это были люди спокойные, неспешные до медлительности; остальные греки даже считали беотийцев туповатыми. По темпам развития Беотия отставала от других развитых регионов Эллады. Характерно, что в своей истории она не прошла стадию тирании. Но при необходимости жители Беотии, объединившись под руководством самого крупного города этой области – Фив, – могли стать по-настоящему могучей силой, которой мало кто мог в Греции противостоять. Характерно, что именно беотийское войско в конце концов (в 371 г. до н. э.) смогло наголову разгромить спартанцев, которые раньше считались совершенно непобедимыми. Своеобразный тип полисной государственности – «ионийский вариант» – сложился в Ионии, греческой области за Эгейским морем, на западном побережье Малой Азии и прилегающих островах. Местные особенности во многом обусловливались географическим положением и природными условиями региона. С одной стороны, ионийские полисы (Милет, Эфес, Фокея, Самос, Хиос и др.) лежали на оживленных торговых путях, обладали удобными гаванями. С другой стороны, их хора (сельская территория) была хотя и достаточно плодородной, но явно недостаточной по размеру для сколько-нибудь крупного населения. Поэтому уже в архаическую эпоху в Ионии существовал значительный «земельный голод», а это стало одной из главных причин активнейшего участия греков-ионийцев в Великой греческой колонизации (об этой колонизации подробнее будет сказано чуть ниже). В целом в Ионии сложилась как бы особая ветвь древнегреческой цивилизации, отделенная морем от самой Эллады, но ни в коей мере не отрезанная от нее каким-то непроходимым барьером. Ионийцы вполне разделяли все перипетии исторической судьбы остальных греков, а через какие-то стадии развития порой проходили даже несколько раньше других. В архаическую эпоху Иония во многих отношениях шла в «авангарде» греческого мира. Бурно прогрессировали ремесленное производство и торговля. Процветала культура: именно ионийские города – родина эллинской философии и науки. Поэт Ксенофан (VI в. до н. э.) так писал о жителях ионийского города Колофона, в котором он родился: К роскоши вкус переняв у изнеженных ею лидийцев, Не помышляли они, что тирания близка, И на собрания шли, щеголяя одеждой пурпурной; Многие тысячи их, ежели всех посчитать. Гордо они выступали, искусной прической красуясь, Распространяя вокруг мазей и смол аромат29. Как во всех высокоразвитых областях Греции, в полисах ионийцев постоянно шла напряженная внутриполитическая борьба. По ее накалу и продолжительности мало какой регион Эллады мог сравниться с Ионией. Боролись друг с другом группировки аристократов; известны и случаи противостояния богатых и бедных. Междоусобные конфликты очень часто приводили к установлению тиранических режимов, и тирания стала в архаической Ионии особенно распространенным явлением. Еще одним важным фактором формирования «ионийского варианта» являлось расположение области на периферии древневосточных царств, которые были источником постоянной угрозы. И не только угрозы: уже в VII – начале V в. до н. э. соседняя Лидия подчинила своей власти ряд греческих городов Ионии. Впрочем, лидийское владычество было еще довольно мягким. Гораздо более суровым оказалось персидское, установившееся с 546 г. до н. э. Персы вмешивались во внутренние дела ионийских полисов, устанавливали там политические режимы по своему усмотрению. В ходе Греко-персидских войн 500–449 гг. до н. э. Иония была освобождена от власти Персии. Но уже вскоре на смену ей пришло засилье Афинской морской державы. Афиняне опять же весьма жестко диктовали ионийцам свою волю. После Пелопоннесской войны афинское господство в регионе сменилось спартанским. А в 387 г. до н. э. Иония вновь попала под персидский контроль и оставалась под ним вплоть до походов Александра Македонского. Иными словами, на протяжении всей классической эпохи ионийские полисы практически никогда не были вполне независимыми. Это пагубно сказалось и на их общеисторической роли. В V–IV вв. до н. э. Иония уже не была передовой областью греческого мира, как прежде: она утратила былое политическое, экономическое и культурное значение. Приведем небольшую подборку цитат, характеризующих особенность двух вышеописанных вариантов «полисного характера». Вот беотийцы. Эпаминонд говорил, что граждане должны упражнять свое тело не только для атлетики, но и для боя. Поэтому он терпеть не мог толстяков и одного такого даже изгнал из войска, сказав, что ни трех, ни четырех щитов не хватит, чтобы прикрыть такое брюхо. Однажды Эпаминонда пригласили на ужин. Угощение оказалось очень богатым, и Эпаминонд, не прикоснувшись ни к чему, тут же ушел, сказав: «Я думал, здесь чтут богов, а не оскорбляют!». Полководец Пелопид шел на войну. Жена просила его поберечь себя. «Это нужно говорить другим, – ответил Пелопид, – а военачальник должен беречь не себя, а своих сограждан». Мужественная трезвость, крестьянская сметка и деловитость – вот что выступает из этих изречений. А вот ионийцы. Когда царь Лидии Крез задумал построить флот, чтобы напасть на греческие острова Эгейского моря, в его столицу Сарды прибыл Биант – мудрец из ионийской Приены. На вопрос Креза: «Что нового в Элладе?» – Биант ответил следующей выдумкой: «О царь! Островитяне закупают множество коней, собираясь в поход на тебя». Крез только рассмеялся: пусть идут, посмотрим, как они, неопытные в кавалерийском деле, будут воевать с лидийцами – великолепными всадниками! А Биант отпарировал: «Что же, ты думаешь, желают островитяне, узнав, что ты намерен построить флот против них? Ничего другого, как захватить лидийцев на море…». Крез задумался – ведь действительно его аргумент обращался против него же – и отказался от экспедиции на острова. Тот же Биант однажды плыл на корабле среди нечестивых людей, и вдруг разразилась буря. Пассажиры начали взывать к богам, а Биант прикрикнул на них: «Тише, чтобы боги не услышали, что вы здесь!». Характерно упоминание о «нечестивых». Несомненно, в Ионии раньше, чем где-либо в греческом мире, основы традиционных верований стали подрываться духом рационалистического поиска. Вот еще один типичный эпизод. В 500 г. до н. э. ионийцы подняли восстание против персидского владычества. Их вожди собрались на совет; пригласили туда и видного историка Гекатея Милетского. Тот сказал, что ввиду военной слабости ионийцев и недостатка денег, чтобы набрать сильное войско, он видит только один путь спасения – взять сокровища хранившиеся в главном святилище Милета, храме Аполлона. «Благочестивому» и истово верующему человеку такое даже не пришло бы в голову: как же можно оскорбить божество?! Впрочем, совет Гекатея не был принят, а ионийское восстание в конечном счете было подавлено. |