кант. критика чистого разума. Иммануил Кант
 Скачать 3.17 Mb.
|
|
Annotation «Критика чистого разума» – фундаментальный труд величайшего философа Иммануила Канта, ставший поворотной точкой в истории мировой научной и философской мысли. Основатель критического идеализма, родоначальник немецкой классической философии, один из ведущих мыслителей эпохи Просвещения, Иммануил Кант внес неоценимый вклад в развитие современной философской традиции, оказавший огромное влияние на умы европейцев и работы позднейших идеалистов – Фихте, Шеллинга, Гегеля. Иммануил Кант Предисловие к первому изданию Предисловие ко второму изданию Введение I. О различии между чистым и эмпирическим познанием II. Мы обладаем некоторыми априорными знаниями, и даже обыденный рассудок никогда не обходится без них III. Для философии необходима наука, определяющая возможность, принципы и объем всех априорных знаний IV. О различии между аналитическими и синтетическими суждениями V. Все теоретические науки, основанные на разуме, содержат априорные синтетические суждения как принципы VI. Общая задача чистого разума VII. Идея и деление особой науки, называемой критикой чистого разума I Трансцендентального учения о началах часть первая § 1 Трансцендентальной эстетики глава первая § 2. Метафизическое истолкование этого понятия § 3. Трансцендентальное истолкование понятия о пространстве Выводы из вышеизложенных понятий Трансцендентальной эстетики глава вторая § 4. Метафизическое истолкование понятия времени § 5. Трансцендентальное истолкование понятия времени § 6. Выводы из этих понятий § 7. Пояснение § 8. Общие примечания к трансцендентальной эстетике Общий вывод из трансцендентальной эстетики Трансцендентального учения о началах часть вторая Введение I. О логике вообще II. О трансцендентальной логике III. О делении общей логики на аналитику и диалектику IV. О делении трансцендентальной логики на трансцендентальную аналитику и диалектику Трансцендентальной логики отдел первый Трансцендентальной аналитики книга первая Аналитики понятий глава первая Трансцендентального способа открытия всех чистых рассудочных понятий раздел первый Способа открытия всех чистых рассудочных понятий раздел второй § 9. О логической функции рассудка в суждениях Способа открытия всех чистых рассудочных понятий раздел третий § 10. О чистых рассудочных понятиях, или категориях § 11 § 12 Аналитики понятий глава вторая Раздел первый § 13. О принципах трансцендентальной дедукции вообще § 14. Переход к трансцендентальной дедукции категорий Дедукции чистых рассудочных понятий раздел второй § 15. О возможности связи вообще § 16. О первоначально-синтетическом единстве апперцепции § 17. Основоположение о синтетическом единстве апперцепции есть высший принцип всякого применения рассудка § 18. Что такое объективное единство самосознания § 19. Логическая форма всех суждений состоит в объективном единстве апперцепции содержащихся в них понятий § 20. Все чувственные созерцания подчинены категориям как условиям, единственно при которых их многообразное может соединяться в одно сознание § 21. Примечание § 22. Категория не имеет никакого иного применения для познания вещей, кроме применения к предметам опыта § 23 § 24. О применении категорий к предметам чувств вообще § 25 § 26. Трансцендентальная дедукция общего возможного применения чистых рассудочных понятий в опыте § 27. Результат этой дедукции рассудочных понятий Краткий итог этой дедукции Трансцендентальной аналитики книга вторая Введение Трансцендентального учения о способности суждения (или аналитики основоположений) глава первая Трансцендентального учения о способности суждения (или аналитики основоположений) глава вторая Системы основоположений чистого рассудка раздел первый Системы основоположений чистого рассудка раздел второй Системы основоположений чистого рассудка раздел третий Трансцендентального учения о способности суждения (аналитики основоположений) глава третья Приложение Примечание к амфиболии рефлективных понятий Трансцендентальной логики отдел второй Введение I. О трансцендентальной видимости II. О чистом разуме как источнике трансцендентальной видимости Трансцендентальной диалектики книга первая Первой книги трансцендентальной диалектики раздел первый Первой книги трансцендентальной диалектики раздел второй Первой книги трансцендентальной диалектики раздел третий Трансцендентальной диалектики книга вторая Второй книги трансцендентальной диалектики глава первая Опровержение мендельсоновского доказательства постоянности души Завершение разбора психологического паралогизма Общее замечание о переходе от рациональной психологии к космологии Второй книги трансцендентальной диалектики глава вторая Антиномии чистого разума раздел первый Антиномии чистого разума раздел второй Антиномии чистого разума Антиномии чистого разума Антиномии чистого разума Антиномии чистого разума Антиномии чистого разума раздел третий Антиномии чистого разума раздел четвертый Антиномии чистого разума раздел пятый Антиномии чистого разума раздел шестой Антиномии чистого разума раздел седьмой Антиномии чистого разума раздел восьмой Антиномии чистого разума раздел девятый I II Заключительное примечание к разрешению математически трансцендентальных идей и предварительное замечание, касающееся разрешения динамически трансцендентальных идей III Возможность свободной причинности в соединении со всеобщим законом естественной необходимости Объяснение космологической идеи свободы в связи со всеобщей естественной необходимостью IV Заключительное примечание к антиномии чистого разума в целом Второй книги трансцендентальной диалектики глава третья Раздел первый Третьей главы раздел второй Третьей главы раздел третий Возможны только три способа доказательства бытия Бога исходя из спекулятивного разума Третьей главы раздел четвертый Третьей главы раздел пятый Обнаружение и объяснение диалектической видимости во всех трансцендентальных доказательствах существования необходимой сущности Третьей главы раздел шестой Третьей главы раздел седьмой Приложение к трансцендентальной диалектике О регулятивном применении идей чистого разума О конечной цели естественной диалектики человеческого разума II Трансцендентального учения о методе глава первая Первой главы раздел первый Первой главы раздел второй О невозможности скептического удовлетворения внутренне раздвоенного чистого разума Первой главы раздел третий Первой главы раздел четвертый Трансцендентального учения о методе глава вторая Канона чистого разума раздел первый Канона чистого разума раздел второй Канона чистого разума раздел третий Трансцендентального учения о методе глава третья Трансцендентального учения о методе глава четвертая Приложение I55 Дедукции чистых рассудочных понятий раздел второй Дедукции чистых рассудочных понятий раздел третий II56 III57 Примечания Перевод латинских и древнегреческих слов и выражений Важнейшие термины «Критики чистого разума» Канта notes 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 Иммануил Кант Критика чистого разума ВАСО de VERULAMIO. Instauratio magna. Praefatio De nobis ipsis silemus. De re autem, quae agitur, petimus: ut homines earn non opinionem, sed opus esse cogitent; ac pro certo habeant, non sectae nos alicujus aut placiti, sed utilitatis et amplitudinis humanae fundamenta moliri. Deinde ut suis commodis aequi… in commune consulant… et ipsi in partem veniant. Praeterea ut bene sperent, neque instaurationem nostram ut quiddam infinitum et ultra mortale fingant et animo concipiant; quum revera sit infiniti erroris finis et terminus legitimus 1 . Перевод с немецкого Н. Лосского Сверен и отредактирован Ц. Арзаканяном и М. Иткиным Примечания Ц. Арзаканяна © ООО «Издательство «Эксмо», 2015 * * * Его превосходительству королевскому государственному министру барону фон ЦЕДЛИЦУ 2 Милостивый государь! Содействовать росту наук – значит трудиться в собственных интересах Вашего превосходительства; с интересами науки Вас теснейшим образом связывает не только Ваш высокий пост покровителя наук, но и гораздо более близкое отношение любителя и глубокого знатока. Поэтому я пользуюсь единственным находящимся до известной степени в моем распоряжении средством выразить свою благодарность за милостивое доверие, которым Вы почтили меня, предполагая, что я чем-то могу содействовать этой цели. Милостивому вниманию, которым Вы, Ваше превосходительство, удостоили первое издание моего сочинения, я посвящаю теперь это второе издание, а также все относящееся к моему литературному призванию и с глубоким уважением имею честь быть Вашего превосходительства покорнейший слуга ИММАНУИЛ КАНТ Кенигсберг, 23 апреля 1787 г. Предисловие к первому изданию На долю человеческого разума в одном из видов его познания выпала странная судьба: его осаждают вопросы, от которых он не может уклониться, так как они навязаны ему его собственной природой; но в то же время он не может ответить на них, так как они превосходят возможности человеческого разума. В такое затруднение разум попадает не по своей вине. Он начинает с основоположений, применение которых в опыте неизбежно и в то же время в достаточной мере подтверждается опытом. Опираясь на них, он поднимается (как этого требует и его природа) все выше, к условиям более отдаленным. Но так как он замечает, что на этом пути его дело должно всегда оставаться незавершенным, потому что вопросы никогда не прекращаются, то он вынужден прибегнуть к основоположениям, которые выходят за пределы всякого возможного опыта и тем не менее кажутся столь несомненными, что даже обыденный человеческий разум соглашается с ними. Однако вследствие этого разум погружается во мрак и впадает в противоречия, которые, правда, могут привести его к заключению, что где-то в основе лежат скрытые ошибки, но обнаружить их он не в состоянии, так как основоположения, которыми он пользуется, выходят за пределы всякого опыта и в силу этого не признают уже критерия опыта. Арена этих бесконечных споров называется метафизикой 3 Было время, когда метафизика называлась царицей всех наук, и если принимать желание за действительность, то она, конечно, заслуживала этого почетного названия ввиду большого значения своего предмета. В наш век, однако, вошло в моду выражать к ней полное презрение, и эта матрона, отвергаемая и покинутая, жалуется подобно Гекубе: modo maxima rerum, tot generis natisque potens – nunc trahor exul, inops (Ovid., Metam.) 4 Вначале, в эпоху догматиков, господство метафизики было деспотическим. Но так как законодательство носило еще следы древнего варварства, то из-за внутренних войн господство метафизики постепенно выродилось в полную анархию, и скептики – своего рода кочевники, презирающие всякое постоянное возделывание почвы, – время от времени разрушали гражданское единство. К счастью, однако, их было мало, и они поэтому не могли мешать догматикам вновь и вновь приниматься за работу, хотя и без всякого согласованного плана. Правда, в Новое время был момент, когда казалось, что всем этим спорам должен был быть положен конец некоторого рода физиологией человеческого рассудка 5 ([разработанной] знаменитым Локком) и что правомерность указанных притязаний метафизики вполне установлена. Однако оказалось, что, хотя происхождение этой претенциозной царицы выводилось из низших сфер простого опыта и тем самым должно было бы с полным правом вызывать сомнение относительно ее притязаний, все же, поскольку эта генеалогия в действительности приписывалась ей ошибочно, она не отказывалась от своих притязаний, благодаря чему все вновь впадало в обветшалый, изъеденный червями догматизм 6 ; поэтому метафизика опять стала предметом презрения, от которого хотели избавить науку. В настоящее время, когда (по убеждению многих) безуспешно испробованы все пути, в науке господствует отвращение и полный индифферентизм – мать Хаоса и Ночи, однако в то же время заложено начало или по крайней мере появились проблески близкого преобразования и прояснения наук, после того как эти науки из-за дурно приложенных усилий сделались темными, запутанными и непригодными. В самом деле, напрасно было бы притворяться безразличным к таким исследованиям, предмет которых не может быть безразличным человеческой природе. Ведь и так называемые индифферентисты, как бы они ни пытались сделать себя неузнаваемыми при помощи превращения ученого языка в общедоступный, как только они начинают мыслить, неизбежно возвращаются к метафизическим положениям, к которым они на словах выражали столь глубокое презрение. Однако указанное безразличие, возникшее в эпоху расцвета всех наук и затрагивающее как раз тех, чьими познаниями, если бы они имелись, менее всего следовало бы пренебрегать, представляет собой явление, заслуживающее внимания и раздумья. Совершенно очевидно, что это безразличие есть результат не легкомыслия, а зрелой способности суждения [1] нашего века, который не намерен больше ограничиваться мнимым знанием и требует от разума, чтобы он вновь взялся за самое трудное из своих занятий – за самопознание и учредил бы суд, который бы подтвердил справедливые требования разума, а с другой стороны, был бы в состоянии устранить все неосновательные притязания – не путем приказания, а опираясь на вечные и неизменные законы самого разума. Такой суд есть не что иное, как критика самого чистого разума. Я разумею под этим не критику книг и систем, а критику способности разума вообще в отношении всех знаний, к которым он может стремиться независимо от всякого опыта, стало быть, решение вопроса о возможности или невозможности метафизики вообще и определение источников, а также объема и границ метафизики на основании принципов. Этим единственным оставшимся путем пошел я теперь и льщу себя надеждой, что на нем я нашел средство устранить все заблуждения, которые до сих пор ссорили разум с самим собой при его независимом от опыта применении. Я не уклонился от поставленных человеческим разумом вопросов, оправдываясь его неспособностью [решить их]; я определил специфику этих вопросов сообразно принципам и, обнаружив пункт разногласия разума с самим собой, дал вполне удовлетворительное решение их. Правда, ответ на эти вопросы получился не такой, какого ожидала, быть может, догматически-мечтательная любознательность; ее могло бы удовлетворить только волшебство, в котором я не сведущ. К тому же и естественное назначение нашего разума исключает такую цель, и долг философии состоял в том, чтобы уничтожить иллюзии, возникшие из-за ложных толкований, хотя бы ценой утраты многих признанных и излюбленных фикций. В этом исследовании я особенно постарался быть обстоятельным и смею утверждать, что нет ни одной метафизической задачи, которая бы не была здесь разрешена или для решения которой не был бы здесь дан по крайней мере ключ. Чистый разум и на самом деле есть такое совершенное единство, что если бы принцип его был недостаточен для решения хотя бы одного из вопросов, поставленных перед ним его собственной природой, то его пришлось бы отбросить целиком, так как он оказался бы непригодным для верного решения и всех остальных вопросов. Говоря так, я мысленно вижу на лице читателя смешанное с презрением недовольство по поводу таких с виду хвастливых и нескромных притязаний. Между тем они несравненно скромнее, чем притязания какого-нибудь автора самой обыкновенной программы, в которой он уверяет, что доказал простую природу души или необходимость начала мира. В самом деле, такой автор берется расширить человеческое знание за пределы всякого возможного опыта, тогда как я скромно признаюсь, что это совершенно превосходит мои силы. Вместо этого я имею дело только с самим разумом и его чистым мышлением, за обстоятельным знанием которых мне незачем ходить далеко, так как я нахожу разум в самом себе, и даже обыкновенная логика дает мне примеры того, что все простые его действия могут быть вполне и систематически перечислены. Но здесь возникает вопрос, чего я могу достигнуть посредством разума, если я не прибегаю к помощи опыта и к его данным. Это все, что мы хотели сказать относительно полного достижения каждой цели и относительно обстоятельности в достижении всех целей вместе взятых, которые поставлены перед нами не чьим-то предписанием, а природой самого познания, составляющего предмет нашего критического исследования. Далее, что касается формы исследования, то достоверность и ясность принадлежат к числу существенных требований, которые справедливо могут быть предъявлены автору, отваживающемуся на такое опасное начинание. Что касается достоверности, то я сам вынес себе следующий приговор: в такого рода исследованиях никоим образом не может быть позволено что-либо лишь предполагать, в них все, что имеет хотя бы малейшее сходство с гипотезой, есть запрещенный товар, который не может быть пущен в продажу даже по самой дешевой цене, а должен быть изъят тотчас же после его обнаружения. Ведь всякое познание, устанавливаемое a priori, само заявляет, что оно требует признания своей абсолютной необходимости; тем более должно быть таковым определение всех чистых априорных знаний, которое должно служить мерилом и, следовательно, примером всякой аподиктической (философской) достоверности. Выполнил ли я в этом отношении то, за что взялся, об этом я полностью предоставляю судить читателю, так как автору приличествует только показать основания, но не высказывать свое мнение о том, какое действие они оказывают на его судей. Но для того чтобы какое-нибудь случайное обстоятельство не ослабило этого действия, пусть автору будет предоставлено право самому отмечать места, которые могли бы дать повод к некоторому недоверию, хотя они имеют отношение лишь к побочным целям; это необходимо для того, чтобы своевременно остановить то влияние, которое могли бы иметь на суждение читателя относительно главной цели даже малейшие сомнения его в этом пункте. Я не знаю других исследований, которые для познания способности, называемой нами рассудком, и вместе с тем для установления правил и границ ее применения были бы важнее, чем исследования, проведенные мной во второй главе «Трансцендентальной аналитики» под заглавием «Дедукция чистых рассудочных понятий». Зато они и стоили мне наибольшего труда, но я надеюсь, что этот труд не пропал даром. Это достаточно глубоко придуманное исследование имеет, однако, две стороны. Одна относится к предметам чистого рассудка и должна раскрыть и объяснить объективную значимость его априорных понятий; именно поэтому она и входит в мои планы. Другая сторона имеет в виду исследование самого чистого рассудка в том, что касается его возможности и познавательных способностей, на которых он сам основывается, иными словами, исследование рассудка с точки зрения субъекта, и, хотя выяснение этого имеет огромное значение для поставленной мной главной цели, оно, однако, не входит в нее по существу; в самом деле, основной вопрос состоит в том, что и насколько может быть познано рассудком и разумом независимо от всякого опыта, а не в том, как возможна сама способность мышления. Последнее есть как бы поиски причины к данному действию, и в этом смысле оно заключает в себе нечто подобное гипотезе (хотя на самом деле это не так, и я поясню это в другом месте). Вот почему может показаться, что в данном случае я позволяю себе высказать лишь свое предположение, но тогда и читателю должна быть предоставлена свобода иметь свое мнение. Ввиду этого я должен напомнить читателю, что в случае если моя субъективная дедукция не вызовет в нем полной убежденности, на которую я рассчитываю, то все же объективная дедукция, которой я придаю здесь наибольшее значение, сохраняет всю свою силу. Наконец, что касается ясности, то читатель имеет право требовать прежде всего дискурсивной (логической) ясности 7 |