философия. Индуктивизм
 Скачать 39.5 Kb.
|
|
Индуктивизм — это логико-методологическая концепция, гносеологическим принципом которой является признание метода индукции в качестве единственного источника и способа удостоверения нового знания. Индуктивизм рассматривает индукцию, прежде всего так называемую «научную индукцию», в качестве универсального или, во всяком, случае основного метода научного познания, опирающегося на опытное исследование. Философской базой индуктивизма является эмпиризм, утверждающий, что всякое подлинное знание о реальности, отправляясь от опыта, по существу не выходит за рамки того содержания, которое открывается познающему субъекту в этом опыте. Индуктивизм выступает как своего рода методологическая конкретизация эмпиризма, которая указывает на приёмы и методы познания, обеспечивающие переход от эмпирических данных к научным обобщениям. Правомерно поэтому говорить об эмпирико-индуктивистской программе научного познания, которая сложилась в классической философии науки, начиная с Нового времени. Рассматривая методы так называемой «научной индукции» в качестве приёмов получения универсальных высказываний о законах или закономерностях, индуктивизм претендует на разработку логики научного открытия и логики формирования законов науки. Поскольку индукция тесно связана с развитием опытного познания, она стала применяться уже в глубокой древности, хотя теоретическое осмысление её простейших форм отмечается только в античной философии, в частности у Сократа, который ввёл понятие индуктивных рассуждений, и Аристотеля, который рассматривал их как вспомогательные средства обоснования посылок силлогизмов (см. Силлогизм). У Аристотеля понимание индукции связывается с обобщением наблюдений и означает, по существу, способ умозаключения, посредством которого производится восхождение от частного к общему. Дальнейшее развитие теории индукции отмечается лишь в Новое время, когда активный рост науки, обусловленный накоплением, обобщением и систематизацией обширного эмпирического материала, поставил вопрос об исследовании способов научного открытия, а сами виды индуктивных рассуждений стали изучаться на предмет их надёжности. Важное значение в этом отношении имели сочинения Ф. Бэкона, который считается основоположником «индуктивной философии», так как именно он начал систематическое изучение индуктивных процедур, рассматривая их как единственно научный способ познания и противопоставив индукцию умозрительным рассуждениям. Бэкон сформулировал новые методы научного исследования, состоящие в методическом расположении собранных фактов, выявлении случайных признаков, выдвижении предварительных гипотез и приближении к правильной индукции путём исследования типичных случаев. Эти методы он характеризует как «истинное наведение», противопоставляя его аристотелевской силлогистике и традиционной индукции через простое перечисление подтверждающих случаев, которые не могли быть использованы для анализа эмпирических обобщений. На практике индуктивный метод сознательно стали применять в своих исследованиях члены Британского Королевского общества. И. Ньютон сформулировал его суть в известных «Правилах умозаключений в физике». В работах Дж. Ст. Милля концепция индуктивизма получает своё развёрнутое выражение и систематизируется в единое учение под названием «Индуктивная логика». В основу новой логики он положил принцип единообразия природы, открывающий возможность индуктивных умозаключений от фактов наблюдаемых к ненаблюдаемым. Милль также сформулировал известные «методы опытного исследования», вошедшие во все учебники традиционной логики. Эти, так называемые, «методы научной индукции» являются, по существу, методами активного эмпирического познания и не выходят за рамки мысленных действий на этом уровне. Однако в процессе перехода от эмпирического уровня науки к теоретическому, предполагающие идеализацию, моделирование, построение специальных теоретических объектов и конструкций, стало очевидным, что эмпирические методы, опирающиеся на индукцию, не в состоянии сделать переход от эмпирии к теории хотя бы потому, что здесь необходимо обращение к абстрактным, теоретическим понятиям. Поэтому уже в XIX веке индуктивизм вызывал значительную критику со стороны многих представителей философии и методологии науки. Под влиянием критики индуктивизм постепенно уступает место концепции гипотетико-дедуктивного метода (см. Метод гипотетико-дедуктивный). Характерна в этом отношении позиция У. Уэвелла, который с одной стороны, выступает как индуктивист, рассматривая процесс движения мысли от факта к закону, от эмпирии к теории как индуктивный процесс; с другой стороны — в само понятие индукции Уэвелл вкладывает принципиально иное содержание. Критикуя взгляды Аристотеля, Бэкона и Милля на индукцию, Уэвелл отмечает, что они не обратили должного внимания на процесс открытия, заключающийся в подыскании соответствующего понятия для связывания фактов. В понимании Уэвелла, содержание этого понятия нельзя никоим образом «вычитать» из имеющихся фактов, и их сравнения, сопоставления, и так далее; оно привносится активностью познающего субъекта. Принципиально важно, что, по Уэвеллу, этот процесс введения нового понятия невозможно подчинить определённым правилам и что логическому контролю подвержены лишь проверки принимаемых гипотез и выбор из них оправдывающих себя путём сравнения с фактами. Формально оставаясь, таким образом, в рамках индуктивизма, Уэвелл, по существу, формулирует концепцию гипотетико-дедуктивного метода, во-первых, выходящую за рамки эмпирико-индуктивистской модели научного познания; а во-вторых, он отказывает этой модели в возможности построения на её основе логики открытия. Эта позиция, по существу, оказывается исходной в философии и методологии науки XX века. Наряду с этим получает новый импульс эпистемологическое направление, именуемое ныне «гипотетизмом», суть которого описана в книге А. Пуанкаре «Наука и гипотеза» (1902). Согласно Пуанкаре, опыт — единственный источник истины. Но целью математической физики являются предсказания, основанные на систематизации и обобщении наблюдаемых фактов. Благодаря обобщению (гипотезе) каждый наблюдаемый факт позволяет предвидеть множество других. Однако из достоверности единичного факта ещё не следует достоверность гипотезы. Поэтому все предсказанные гипотезой факты не истинны, а только вероятны. Сам выбор гипотезы основан на двух постулатах — единстве природы и принципе простоты, который обеспечивает выбор наиболее вероятной гипотезы. Физик, применяя метод индукции, явно или неявно пользуется теорией вероятностей. Неоиндуктивизм— форма индуктивистской методологии, разрабатывавшаяся представителями логического позитивизма (Г. Рейхенбах, Р. Карнап и др.). В отличие от классического индуктивизма Бэкона — Гершеля — Милля, в неоиндуктивизме рассмотрение индукции как метода научного познания было исключено из контекста открытия и доказательства научного знания, но включено в анализ контекста подтверждения научных законов и теорий. Согласно неоиндуктивистам, индукция не способна ни открывать, ни доказывать, но только подтверждать с некоторой (в общем различной) степенью общее знание. Определение степени подтверждения следствий научных законов и теорий данными опыта имеет важное методологическое значение, так как позволило бы ученым осуществлять рациональный выбор наилучшей из гипотез. С точки зрения стандартов логических позитивистов наилучшей из гипотез должна быть признана та, которая имеет наибольшую степень подтверждения. Существуют два основных варианта неоиндук-тивизма, которые условно можно назвать рейхенбаховским и карнановским. Согласно первому, степень подтверждения гипотезы интерпретируется как степень ее истинности. Согласно карнаповскому варианту, степень подтверждения интерпретируется как степень выводимости гипотезы из данных, приводимых в ее пользу. В первом случае утверждения о степени подтверждения являются фактическими истинами, во втором — логическими. И Рейхснбах и Карнап попытались рассмотреть отношение подтверждения как вероятностную функцию. Первый проинтерпретировал ее в терминах статистической вероятности (меры истинностной частоты подобного рода гипотез по отношению к подобного рода следствиям), тогда как второй — в терминах логической вероятности. Однако оба варианта столкнулись с целым рядом принципиальных трудностей логического, гносеологического и практического порядка и были в конечном счете признаны, в том числе и сторонниками логического позитивизма, как несостоятельные. Редукционизм — это методологическая установка, ориентированная на решение проблемы единства научного знания на основе выработки общего для всех научных дисциплин унифицированного языка. Сущность редукции как научного метода состоит в том, что для решения какой-либо задачи исследователь сводит её структуру к более простому варианту, доступному для анализа или решения. Редукционизм абсолютизирует принцип редукции — сведéния сложного к более простому и высшего к низшему. Процесс редукции как методологический приём преобразования данных, связанных с решением той или иной научной задачи с целью её упрощения и представления средствами некоторого более точного языка, является неотъемлемой частью системы методов научного познания наряду с идеализацией, абстракцией, моделированием и другими. Согласно идее редукционизма, сложные явления могут быть полностью объяснены с помощью законов, свойственных явлениям более простым. В механистических вариантах философии и науки прошлого подобная установка играла важную роль, поскольку представители классического естествознания исходили из убеждения, что понять сущность изучаемых объектов можно только с помощью выделения всех его составляющих частей и установления точного характера их связи. Подобный подход обусловил многократные попытки представить сложное явление как сумму более простых. Механицизм в европейской философии XVIII и XIX века определялся, главным образом, стремлением теоретиков описать и объяснить все фиксируемые ими характеристики действительности с помощью их подведения под законы механики, поскольку именно ньютоновская физика воспринималась в то время в качестве эталона научного мышления. В последующие периоды механистический подход в познании проявился в том, что некоторые теоретики старались объяснить сущность исторических процессов как проявление определённого набора биологических закономерностей, что также базировалось на идее сведéния сложного к простому. В XX веке программа редукционизма получила развитие в рамках такого направления, как философия науки, представители которого надеялись создать некий универсальный язык науки, позволяющий выразить в нём содержание любых видов знания. В качестве программной установки редукционизм утвердился в русле логического позитивизма (познее логического эмпиризма) как движения за создание новой философии науки, использующей точные логико-математические средства и ориентирующейся на методы эмпирического естествознания, в первую очередь физики. В рамках программы редукционизма усилиями ряда философов и логиков, связанных с логическим позитивизмом (М. Шлик, Р. Карнап, Ф. Франк, Г. Райхенбах, Г. Фейгл, О. Нейрат, Э. Нагель и другие), были получены ценные результаты, однако полное решение выдвинутой ими задачи получено так и не было. Некоторые исследователи, стоявшие у истоков Венского кружка (М. Шлик, Р. Карнап и другие), исходили из представлений о гносеологической первичности эмпирических данных, получаемых исследователями, вступающими в прямой контакт с процессами и явлениями действительности, а потому рассчитывали построить язык науки на базе так называемых «протокольных высказываниях», выражающих результаты непосредственной фиксации учёным конкретной познавательной ситуации. Видя в логико-математических языковых средствах некий эталон точности и ясности, сторонники редукционистской программы надеялись преодолеть информационную неопределённость содержательных форм естественного языка и обеспечить тем самым однозначность трактовки терминов и выражений, с помощью которых учёные оформляют производимое ими знание о мире и транслируют его другим членам профессионального сообщества. В современной методологии науки редукционизм уже не рассматривается в качестве главной установки, полностью определяющей характер и направленность исследовательского поиска. Однако это не означает, что данный подход потерял всякое значение. Как один из познавательных приёмов, он вполне эффективно используется, например, в процессах моделирования. В самом деле, никакая модель не исчерпывает всего содержания своего прообраза, будучи некоторой упрощённой формой того, как изучаемый объект представлен в структуре научного знания. Не менее успешной оказывается редукция и при построении всевозможных систем классификации, при конструирования различных идеализированных объектов, которыми оперирует теоретическое сознание, и в некоторых других познавательных актах. В частности, математики достаточно успешно применяют метод сведéния решаемой задачи к каким-то другим, уже решённым, что также представляет собой специфическую форму редукционизма. Практика научного познания свидетельствует о том, что его развитие, выражающееся и в появлении каких-то качественно новых методологических установок, не ведёт к обязательному отбрасыванию норм и идеалов исследования, господствовавших на предыдущих этапах. Скорее, следует говорить о том, что новая фаза познания способствует более точному определению границ, в рамках которых использование того или иного познавательного приёма окажется успешным. Хотя редукционистский подход к решению проблемы единства научного знания сам по себе не достиг цели, он тем не менее стимулировал интерес к созданию новых знаковых средств в науке, конструированию искусственных формализованных языков, а тем самым — к созданию необходимых предпосылок для развития кибернетики, когнитологии, неклассических логик и других направлений исследований. Наряду с этим, в современной методологии науки в качестве установки, альтернативной редукционизму, выступает холизм, получивший конкретно-научное выражение в такой программе, как «общая теория систем» (Л. Берталанфи, А. Рапопорт и другие). Ряд методологических установок системного движения стал составной частью синергетики. |