Ирвин Уэлш. Дерьмо - royallib.ru. Ирвин Уэлш Дерьмо пролог
 Скачать 0.79 Mb.
|
|
АВТОМАГНИТОЛА СЖЕВАЛА ПЛЕНКУ МАЙКЛА БОЛТОНА На башне Биг-Бена бьют часы. Вроде бы Рождество, а по телевизору ни хуя, одни повторы. Правильно сделал Стронак, что поставил тарелку. Меня просто убивает, что приходится платить этим говнюкам из Би-би-си, а они показывают такую срань. Чувствую себя херово, башка раскалывается. Прыгаю с канала на канал, потом пытаюсь растопить камин, и кое-что получается. Расслабляюсь и уже почти готов отказаться от плана в отношении Блейдси, но придурок сам определяет свою судьбу, позвонив мне. Напоминает, что мы собирались поиграть в боулинг. Когда это мы собирались? Оказывается, планы строились накануне ночью, в Ложе, по большой пьяни. Блейдси даже помнит, что Йен Маклеод дал мне ключи от кегельбана. А я-то гадал, что за хуйня звенит в кармане. Боулинг в День подарков. С Блейдси. Что может быть печальнее? Вокруг и во всем разруха и угнетенность. В доме полный бардак, всюду мусор, запахи, разбросанная одежда. Вонь становится заметной даже для меня, когда я вхожу в дом с улицы. Эти безответственные самоубийцы-неудачники, эти детишки-наркоманы, эти гребаные уличные подонки - все они встречают Рождество лучше, чем я. Кэрол хотела разобраться во всем. Посмотрела бы, какие неудобства причинила мне своим упрямством... Меня трясет, меня тошнит, нервы ни к черту. Садиться в гаком состоянии за руль невозможно. К тому же автомагнитола сжевала пленку Майкла Болтона. Надо бы установить в машине гребаный CD-плейер. Но как только подумаешь об этом, так тут же поднимает голову проблема хранения. А вот ублюдок Блейдси себе поставил. Он заезжает за мной, как и планировалось. Я с ненавистью смотрю на его проигрыватель. - Собирался перейти на компакт-диски, но подумал: их ведь надо где-то хранить. - Знаешь, вообще-то они занимают ненамного больше места, чем кассеты. - Покажи, - бросаю я. Недоумок улыбается, как даун, и вытаскивает из-под стереопроигрывателя пластмассовый контейнер, набитый гребаными дисками. - Все просто, и место много не занимает. А помещается в нем до пятидесяти дисков. Блейдси снова улыбается. Пиздюк! - Верно, - говорю я; голос звучит хрипло и сухо, как у полицейского при исполнении. Заходим в дом, и я как бы невзначай прихватываю коробку с собой. Мой недалекий гость с кислым видом оглядывается, несомненно, отмечая царящий в комнате беспорядок, но предусмотрительно помалкивает. На случай, если ему придет в голову спросить о Кэрол и девочке, наношу предупредительный удар: - Как у тебя с Банти? Ты говорил что-то вчера, но я так толком и не понял. - Не очень хорошо, Брюс. - Блейдси моментально мрачнеет. - Вообще-то я сегодня вечером отправляюсь к матери в Ньюмаркет. На несколько дней. Повидать родных и все такое. Банти решила, что останется здесь. Устроила такой концерт. А ведь я и так вижусь с ними очень редко. - Ну что ж, правильно, - киваю я. Итак, старушка Банти остается одна. Совсем одна. Ну нет, мы такого не допустим! - Да... в общем, это превращается в проблему. - Причем немалую, брат Блейдс. Значит, тот извращенец продолжает ее донимать, да? А какой у него голос? - Знаешь, он говорит немного в нос. Я бы сказал, парень откуда-то с севера Англии, скорее всего из Манчестера... - рассуждает Блейдси. - Из Манчестера, - повторяю я. - Боюсь, я не очень силен в этом, различаю разве что кокни - сам жил там какое-то время. Как раз в этот момент, как и было задумано, на экране появляется большая голова Фрэнка Сайдботтома, а диктор объявляет следующий номер. Вот и «Радио Таймс» пригодилась. - О господи... этот парень в ящике... как раз тот самый голос! Тот клоун в телевизоре! Послушай! - Серьезно? Я добавляю звука. Фрэнк говорит о том, что мама не позволяет ему засиживаться у телевизора допоздна, а потому ему никак не удается посмотреть самые классные номера. - Парень в маске... - Точно. Очевидно, наш извращенец меняет голос, подражая этому телеведущему. Ждем, пока на экране не появляются титры. - Вот черт, - бормочет Блейдси, - его зовут Фрэнк. Фрэнк Сайдботтом. Я встаю, подхожу к телевизору и делаю вид, что набираю номер. Потом притворяюсь, что спрашиваю телефон студии «Гранада». - Мне нужен кто-нибудь из отдела по связям с общественностью... Да... алло... Меня интересует передача Фрэнка Сайдботтома... Некоторое время разговариваю с пустотой, делая пометки на листе бумаги и многозначительно подмигивая Блейдси, который смотрит на меня во все глаза. За толстыми стеклами очков они кажутся огромными, больше даже, чем глаза Фрэнка Сайдботтома. Новые очки Блейдси - будем знакомы. Такая же хуйня, как и старые. Бросаю трубку и показываю брату Блейдси большой палец. - Есть. Надо съездить в магазин и поискать записи Фрэнка Сайдботтома. Девушка, с которой я разговаривал, сказала, что подделать его голос совсем не трудно. Надо лишь прижать к переносице пальцы. Мааан-честэр, - гнусавлю я, стараясь, чтобы получилось не очень похоже. Блейдси ловит приманку на лету. Нет, не так. Послушай меня. Мэээн-честэр! Он довольно усмехается. - Да, брат Блейдс! Отличная работа! Мне вдруг становится трудно дышать - вчерашняя пьянка начинает догонять. Почки уже не справляются с мочой, подсели за столько-то лет. Иногда кажется, что все, пронесло, и ты вздыхаешь с облегчением, но тут приходит настоящее похмелье, и тебя трясет и колотит, и с каждым разом становится все хуже. Мы мчимся в город. На хуй мне боулинг. На хуй эту Роуз-стрит. Сейчас бы собачьей шерсти нюхнуть. Блейдси держится на апельсиновом соке. Я его не цепляю, мне нужно, чтобы мудак спокойно уехал и оставил Банти в полном одиночестве. Хотя сегодня и праздник, в городе почти все открыто. Магазины, похоже, решили не ждать до первого января. Блейдси покупает пару кассет и слушает Фрэнка Сайдботтома. Попутно навещаем несколько баров на Роуз-стрит, так что вскоре я уже хорош - много ли требуется на старые дрожжи. Замечаю пару уголовных типов, в том числе одного хмыря: Билли по кличке Пальцы. Он, как всегда, в белом пальто. Работает Билли Пальцы по одной и той же схеме: заходит в магазин, делает заказ, просит погрузить все в тележку и сваливает. - Билли, - говорю я. - Мистер Робертсон. Как дела? - спрашивает этот ловкач. - Очень хорошо. А у тебя? - Отлично, мистер Робертсон. А вы... э-э... на работе? - Так я тебе и сказал. А вот ты, похоже, на работе, а? - Мистер Робертсон... Билли улыбается, поворачивает руки ладонями вверх и уходит. - Знакомый? - интересуется Блейдси. - Вроде того, - улыбаемся мы. Возвращаемся домой с пленками и кое-какой жратвой и проводим остаток дня, записывая па магнитофон имитации голоса. Я стараюсь не сильно, но Блейдси демонстрирует настоящий талант. Похоже, ему даже нравится. Я бы сказал, что это грустно, но на самом деле все еще хуже. - Да, Блейдси, у тебя выходит лучше. Наверное, дело в том, что ты англичанин. - Хочешь сказать, тот извращенец тоже англичанин? - спрашивает Блейдси. Мы решаем подыграть придурку. - Блестящая мысль, брат Блейдс, просто блестящая. Но пока судить рано. Может, он просто хороший имитатор. Однако для начала неплохо бы принять твое предположение в качестве рабочей версии. Будем исходить из принципа, что правила везде одинаковые. Блейдси кивает с видом знатока и усмехается. - Что ж, мне пора. В Ньюмаркет. Мой друг Клиффорд Блейдс уезжает, спеша вернуться в лоно своей тупой английской семейки, а я звоню Гектору, чтобы напомнить, что наша договоренность на понедельник остается в силе. Потом напоминаю о том же Клэр. Проверка всех систем. Мысль о предстоящей забаве приводит меня в возбужденное состояние, и я уже думаю, не позвонить ли Банти, но потом решаю отложить до утра. Пусть Блейдси сначала уберется с глаз подальше. Что б и не думалось. Замечаю, что он оставил купленные в магазине пленки на моем кофейном столике. Убираю их вместе с прочим мусором, жался о том, что стал участником спектакля, доставившего мудаку Блейдси истинное удовольствие, потом закладываю в духовку жареную картошку и разогреваю фасоль, обильно посыпав ее порошком карри. К моей великой радости, брат Блейдси тоже вспоминает, что оставил у меня пленки. Не думал, что он так быстро спохватится, но придурок ведет себя так, словно нарочно подыгрывает мне. Звонок раздастся поздно вечером, но я не снимаю трубку. Пусть разговаривает с автоответчиком. Судьба жестокая тварь, особенно по отношению к таким, как Блейдси. - Привет, Брюс Робертсон? Это Фрэнк. Ха. - Он заливается смехом, радуясь, как хорошо у него получается. - Еду, еду, еду я... прямо к мамочке моей... Брюс, я оставил у тебя те чертовы пленки. Присмотри за ними, ладно? Все это говорится голосом Фрэнка Сайдботтома. Похоже так, что и не различишь. Я потираю руки и нажимаю клавишу "сохранить". Есть! ЛОЖА Воскресенье. Для некоторых гнетуще-унылый день, для меня же самый лучший из всех дней недели: столько часов сверхурочных! Не могу найти тапочки. Прохожу в гостиную и замираю как вкопанный. С комода исчезла ее фотография. Конечно. Верхний ящик. Открываю ящик, достаю фотографию. Рождество прошло, а я так ничего и не подарил ей. Это... Некоторое время смотрю на фотографию, потом снова засовываю ее на место и задвигаю ящик. Бедная девочка, какое же наследство тебе досталось. Мне лучше держаться от нее подальше. Мне лучше держаться подальше от них всех. Вирус еще не проснулся полностью, но уже заявляет о себе все настойчивее. Да, но... Рождество прошло, а я так ничего и не подарил ей. Это из-за Кэрол, из-за того, что... Обычно она покупает ей что-то... конечно, она купила что-нибудь и на этот раз... от нас обоих. Наверняка. А может быть... может быть, и нет. Я знаю, что у нее в голове: старается настроить нас, меня против ребенка. Живет в своем придуманном мире. А правила везде одинаковые. Ладно. Мне насрать. Насрать! Надеваю старую, провонявшую одежду и размораживаю "вольво". Мчусь по городу под «Мит Лоуф» и постепенно выхожу из депрессии. Джим Стайнман точно величайший рок-композитор всех времен. Романтичен, пиздюк! Прибыв в управление, обнаруживаю, что наши почти все на месте; наглотались рождественского дерьма под завязку. Сколько бы кто ни трепался про семью, близких друзей и праздники, я знаю одно: большинство ждет не дождется, когда сможет завязать со всем этим и вернуться к привычному делу. Мне уже давно стало ясно, что полицейский не способен долго функционировать в обществе не полицейских. - Кто у нас сегодня на третьей странице? - спрашиваю Питера Инглиса, уже развернувшего газету на столе. - Никки из Сомерсета. Грудки хороши. Такие полненькие. Сучка, наверное, щипала себя за соски перед тем, как сфотографироваться. Только что мозоли не натерла, - подчеркнуто грубовато отвечает Инглис, как и подобает тайному педику, который опасается, что его выведут на чистую воду. Мистер Инглис забрал-таки свое заявление и выбыл из борьбы за повышение. Несомненно, прислушался к совету некоего мистера Тоула. Показывает страницу мне. Рассчитывает, что если не высовываться и отпускать гадости в адрес девочек, то все про него забудут. Нет, приятель, твоя дымовая завеса долго не продержится, а попытка выдать себя за одного из своих приведет только к большей изоляции. Хороша, - согласно киваю я. Вам никого не обмануть, мистер Инглис. Зря стараетесь. Открываю папку и достаю собственную газету. Надо изучить повнимательнее. Не плоха, есть на что подрочить. Но только позднее. В штанах чешется так, что хоть волосы на жопе рви. Спускаюсь в сортир и вытираю пот. Делаю прокладку из туалетной бумаги. Надеюсь, бумага послужит как абсорбент для выделяющейся влаги. Подтягиваю штаны и улавливаю исходящий от них запах стирального порошка. К тому же ткань еще и выцвела. (есть, есть, есть,есть. Я знаю, как ты себя чувствовал, когда он, весь в черной угольной пыли, приходил. Ты нервно ковырялся в еде, которую он ставил на стол. Ты старался не смотреть ему в глаза. Потом он замечал, что ты не ешь. «Ешь!» ревел он. Мать отводила глаза, а Йен Робертсон тащил тебя к камину и тыкал пальцем в уголь в ведерке. «Я рубил этот хуев уголек весь день! Ради тебя! Ешь!» Но ты все равно не мог есть. Тогда он хватал кусок угля и засовывал тебе в рот. «Жри!») По горизонтали 1. Житель города 5. Жалящее насекомое 8. Давать деньги 7. Горячее соединение 8. Внешний 12. Нахальный 13. Священное место 15. Ручное оружие 17. Стажер 18. Болеутоляющее 22. Дружелюбный 23. Тусклый 24. Ложа 25. После сегодня По вертикали 1. Верхняя одежда 2. Узкая часть 3. Размышлять 4. Река в Африке 6. Фрукт 7. Сокр. форма имени Патрик 11. Речной островок 12. Сухой, ломкий 14. Вино или кекс 16. Оружие лучника 17. Категория 19. Испарение 20. Редкий 21. Помощь в преступлении - Гас, - кричу я. - Житель города. Только не горожанин. По буквам не подходит. - Жаль, я бы так и сказал. Горожанин. А что у тебя в девятом по горизонтали? Шесть букв. - Припой. Ладно, вот тебе вопрос. Двенадцатое по горизонтали. Нахальный. ТОУЛ! Жалко, по буквам не подходит. Сухой смех Гаса рикошетом отлетает от стен. Как будто заработала дрель. Переворачиваю футбольную страницу. В глаза бросается заголовок ПРАЗДНИЧНАЯ КАТАСТРОФА: слабая, лишенная азарта игра Тома Стронака, обычно столь активного и предприимчивого, привела к его замене во второй половине встречи... Из-за спины в газету заглядывает Даги Гиллман. Я тычу пальцем в отчет. - Ты ходил, Даги? - Это был кошмар. Стронак полный мудак... - Я-то знаю, в чем дело. Раздолбай не спал чуть ли не всю ночь И, судя по всему, дело не в выпивке, а хуже. Да, они там все нюхают кокаин... футболисты хуевы. Гиллман качает головой. Они просто держат нас, болельщиков, за дураков. А мы еще платим им бешеные бабки. Гиллман со скорбным видом кивает, а к столу со своей газетой подходит Леннокс. Заглядывает в кроссворд Гаса и говорит: - Сокращенное от Патрик. Это легко. Грязный долбаный жирный фенианский террорист. Усы у Леннокса заметно подросли, теперь он чем-то похож на Сапату. Наверно, все дело в кокаине. Мне даже кажется, что порошок прилепился к верхней губе. Неплохо, Рэй, - с улыбкой говорю я. - У тебя точно получилось больше пяти букв. Интересно, с чего это он вдруг такой общительный, прямо свой в доску? - А как с двадцать четвертой по горизонтали? Ложа? - спрашивает Гас, демонстративно отворачиваясь от Леннокса. - Да никакая это не Ложа. - Неужели? - с вызовом говорит Гас. - Конечно, - с видом знатока отвечает Леннокс. - А если и ложа, то в театре. А ты думал что? Братство? - Да уж, об этом ты подумал в последнюю очередь! - кричит Гас. - А? - удивленно спрашивает Рэй. От смеха я едва не падаю со стула и закрываюсь газетой. Так его, так! Преподай сопливому выскочке урок! Научи его уважать старших! Вперед, старина! - Не думай, что твое поведение осталось незамеченным, сынок, - продолжает Гас, тыча в грудь Рэю пальцем. - О чем это ты, Гас? - Леннокс поворачивается сначала ко мне, потом к Питеру. - В чем дело? - Мы не отвечаем, и он снова смотрит на Гаса. - Что ты хочешь сказать? - Только то, что сказал. Не считай себя умней других. - Гас стучит себя по клоунской голове. - Дураков здесь нет. Он поворачивается и выходит. Инглис следует за ним, как шлюха за ебарем. - Какого хуя? Что тут происходит? - спрашивает Рэй. - Послушай, Рэй, это то, о чем я тебе говорил, - доверительно шепчу я, видя, что Гиллман удалился в соседнюю комнату. - Синдром молодого жеребца. Рэй заливается краской. - Гас ведь не знает про кокаин, верно? - тихонько спрашивает он. - Сомневаюсь, - с улыбкой говорю я. Просматриваю гороскоп и почти слышу, как шипит и булькает, парясь в собственном соку, этот хуеплет Рэй Леннокс. Какие восхитительные звуки! Мой знак - Телец. Вот где объяснение всем моим неприятностям. ТЕЛЕЦ (21 апреля - 21 моя): Совместное влияние Морса и Плутоно, двух довольно изменчивых планет, и вашего правителя, Венеры, указывает на то, что в вашей жизни наступил период тлеющей страсти. Но не позволяйте себе увлекаться, потому что все может закончиться слезами. «Ньюс» - просто отвратительная газетенка. Секс, наркотики, преступления - все вертится в этом остоебеневшем треугольнике. Надо снова переключиться на воскресный «Мейл». Когда-то я читал ее регулярно из-за политики, но отказался после похорон принцессы Дианы. Все, у кого брали интервью, выглядели унылыми одиночками вроде Блейдси. Потом я где-то прочитал, что большинство из пришедших в тот день к Дворцу - читатели «Мэйл». Я пришел в ужас и перестал ее покупать. Решаю, что пора навестить Банти. - Рэй, я собираюсь прогуляться. Будет искать Тоул, скажи, что я отправился в Форум. - Так и скажу, Брюс. Ты когда вернешься? - Где-нибудь через пару часов. Тебе принести что-нибудь от Кроуфорда? - Да... корнуэльский пирог с картошкой, - нерешительно, как будто думая о чем-то более лакомом, говорит Леннокс. В комнату входит Питер. - А тебе, Питер? Что надо педику? Сушеные помидоры, оливки и козий сыр. - Будешь проезжать мимо Браттисани? - Могу завернуть. - Тогда белый пудинг, - говорит он. Интересно, с чем у него ассоциируется белый пудинг? Хотя... догадаться нетрудно. Держу пари, этот гомик уже воображает что-то белое в своей заднице! - Ладно, раз уж ты будешь в Браттисани, то возьми мне рыбный ужин, - решает Рэй. (есть, есть. Ты помнишь его вкус, Брюс? Помнишь вкус той дряни, маслянисто-черного ископаемого топлива, которое ты, давясь, глотал и выплевывал? Ты ведь до сих пор слышишь его голос, заставляющий тебя есть? Есть, есть, есть. Мать плачет. Ты слышишь его голос? Должен слышать, Брюс. Знаю, он не дает тебе покоя. Теперь ты можешь есть то, что хочешь. За себя. За меня. За всех. Ты поглощаешь все. Так что ешь.) |