прьепнбленб. История русского языка
 Скачать 170 Kb.
|
|
Орфограмма №18 (о,е после шипящих в окончаниях) С О пишутся и все окончания существительных и прилагательных (плечо, плечом, чужой). А вот в окончании глагола по правилам могут быть только две буквы – показатели спряжения: И – в окончаниях глаголов II спряжения, Е – в окончаниях глаголов I спряжения. Следовательно, в окончании глагола буквы О никогда быть не может, поэтому стрижёт, влечёт, то есть только через Ё. Орфограмма №26 (а,о в корнях кас/кос) Утрата праиндоевропейских различий гласных по долготе и краткости, в силу чего утрачиваются и количественные чередования и.е. *ā//*ă → о.сл. *а//*о, *ō//*ŏ → о.сл. *а//*о, *ē//*ĕ → о.сл.*ě//*е, *ū//*ŭ → о.сл.*у//*ъ, и.е.*ī//*ĭ → о.сл.*i//*ь. Результатом этого преобразования являются современные чередования а//о в корнях касаться-коснуться, излагать-изложить, творец-тварный, зарязóри, клáняться-поклони′ться, загореть-загар, макать-мочить, пла′ватьпловец, скакать-вскочить; и//е в корнях бер-/бир-, блест-/блист-, дер-/дир-, жег-/жиг-, мер-/мир-, пер-/пир-, стел-/стил-, тер-/тир-, чет-/чит- (отстутствие в современном корне звука на месте и/е указывает на то, что до падения редуцированных на этом месте был Ь в слабой позиции: СЪБЕРѸСЪБИРАТИ-СЪБОРЪ-СЪБЬРАТИ) Орфограмма №27 (а,о в корнях гар/гор) Утрата праиндоевропейских различий гласных по долготе и краткости, в силу чего утрачиваются и количественные чередования и.е. *ā//*ă → о.сл. *а//*о, *ō//*ŏ → о.сл. *а//*о, *ē//*ĕ → о.сл.*ě//*е, *ū//*ŭ → о.сл.*у//*ъ, и.е.*ī//*ĭ → о.сл.*i//*ь. Результатом этого преобразования являются современные чередования а//о в корнях касаться-коснуться, излагать-изложить, творец-тварный, зарязóри, клáняться-поклони′ться, загореть-загар, макать-мочить, пла′ватьпловец, скакать-вскочить; и//е в корнях бер-/бир-, блест-/блист-, дер-/дир-, жег-/жиг-, мер-/мир-, пер-/пир-, стел-/стил-, тер-/тир-, чет-/чит- (отстутствие в современном корне звука на месте и/е указывает на то, что до падения редуцированных на этом месте был Ь в слабой позиции: СЪБЕРѸСЪБИРАТИ-СЪБОРЪ-СЪБЬРАТИ) Долгие [*ā] и [*ō] (а также [*ē] после шипящих и [*j]) стали гласным [а], а краткие [*ă] и [*ŏ] дали гласный [о]. Например: и.-е. *gŏrētῑ дало в русском языке инфинитив горѣти (гореть), а однокоренные *gōr- — гар- (угар), *gērŭs – жаръ. Это чередование появилось именно потому, что в праславянском языке были долгие и краткие гласные, а в русском их нет. Орфограмма №31 (е в суффиксе существительных на -мя) Тип склонения с основой на согласный, как и на *ū, характеризовался отличием основы в начальной форме и во всех остальных формах. Это связано с общеславянской тенденцией построения слога по принципу восходящей звучности, которая привела к утрате исконного конечного согласного основы в Им.ед., в остальных формах перед гласными окончаний этот согласный сохраняется. К основам на *n относились и существительные среднего рода брЬмя, врЬмя, вымя, знамя, имя, племя, стремя, сЬмя, темя. Склонение их сопровождается суффиксом-наращением -ен-, например: *vērmĕn → *vērmę → ст.сл.врѣмѧ, но *vērmĕnе → врѣмене. Орфограмма №34 (суффиксы -ек, -ик) Учитывая, что беглыми звуками могут быть только о, е, но не и, учащиеся легко поймут логику известного школьного правила, согласно которому для определения правильного написания гласного в суффиксах -ек и -ик надо просклонять эти существительные. Если при склонении гласный выпадает, т. е. оказывается беглым, то в суффиксе надо писать букву е; если же беглости гласного не наблюдается, то в суффиксе надо писать букву и, например: звоночек - звоночка, но ключик - ключика. Орфограмма №35 (о,е в суффиксах сущ-ных после шипящих) Орфограмма №37 (о,е в суффиксах прил-ных после шипящих) Все слова русского языка формировались по единой схеме: к корню присоединялись либо суффиксы, либо приставки. Причем, суффиксы были едиными по написанию, вариантов не было. Каждый суффикс имел свое собственное значение. Например, суффикс –онок- -уменьшительно-ласкательное значение, детеныш животного. Посмотрим, какие суффиксы мы можем писать после шипящих различных частей речи: - к прилагательным мы прибавляем суффикс –ОВ-, и таким образом появляется: парчовый, грошовый, ежовый, холщовый. - к существительным мы можем прибавить суффиксы, в составе которых тоже О, например: –ок: прыжок-прыжочек; –онок: мышонок; –онк(и), -онк(а): ручонка; –овк(а): мелочовка; -овщин(а): дедовщина; А также –об-. Этим объясняется этимологическое правописание слов ТРУЩОБА и ЧАЩОБА. Слово трущоба образовано с помощью суффикса -об- от несохранившегося труща – «хворост, треск». Сейчас мы не можем выделить в слове этот корень, но знаем, почему слово пишется именно так: раньше –об- был суффиксом, а в составе суффиксов никогда не писалось и не пишется буква Ё. С этой же точки зрения интересно и написание слова КРЫЖОВНИК. Этимологически в этом слове выделяются два суффикса: -ов-, -ник-. В современном русском языке, где слово крыж ушло в пассивный запас, корень сросся с суффиксом - ов-. Это и заставляет заучивать данное слово как исключение, в то время как в нем последовательно выдерживается правило написания о – ё в суффиксах после шипящих. Сюда же можно отнести и слово ТРЕЩОТКА. Перед нами этимологические суффиксы – от- и -к-. А как мы помним, Ё в суффиксе никогда не бывало. - к наречиям после шипящих в ударной позиции может также присоединятся только суффикс –О-. Еще раз: наши предки по одному и тому же принципу составляли слова. Если они образовывали наречие с шипящим на конце, они писали только О (слово ЕЩЁ перешло в наречия из разряда частиц, где оно так и писалось, поэтому мы сейчас его называем исключением). - суффиксы –ЕНН- -ЕН- и –ЁНН- -ЁН- указывают на то, что перед нами страдательное причастие, отглагольное прилагательное или образованное от них слово. А здесь, кстати, вновь проявляется система проверки слова другим, где в той же позиции пишется Е, например: напряжённый – напряжён – напряжённо – напряжённость – напряжёнка (проверяется напряжение); пропечённый – пропечён (печенье); размягчённый – размягчён (размягчение); отрешённый – отрешён – отрешённо – отрешённость (отрешение); тушёный – тушёнка (тушение); учёный – учёность (учение). Местоимения (супплетивизм, н после предлогов) Особенностью формообразования личных и возвратного местоимений является супплетивизм (фр.suppletif ‘добавочный’), образование их от разных корней. Супплетивизм характерен и для формообразования этих местоимений в других индоевропейских языках (гр.έγώ, σύ – μοι, τοι; лат.ego, tu – mei, tui; лит.eš/ aš, tu – mane, tave), что позволяет делать вывод о возникновении этого явления в праиндоевропейскую эпоху. Вторая особенность формообразования личных и возвратного местоимений – наличие энклитических форм Д. и В. (гр.ενκλιτικε ← ενκλινω ‘склоняюсь’; безударное слово, стоящее после слова, имеющего ударение, и примыкающее к нему в отнощении ударения). Большинство ученых определяют таковыми все формы ми, ти, си – мя, тя, ся – ны, вы. По мнению Г.А.Хабургаева, энклитики в Д. ми, ти, си, ны, вы, характерные для книжнославянских текстов в большей степени, чем для деловых и берестяных грамот, не являются принадлежностью живой восточнославянской речи: «возникает предположение об их, возможно, церковнославянском происхождении в древнерусской письменности». Формы мя, тя, ся Г.А.Хабургаев также не считает возможным определять как энклитики: до XIV-XV вв. в деловой и бытовой письменности, включая берестяные грамоты, они «оказываются единственно возможными», следовательно, подчеркивает ученый, их нужно определять как исторически закономерные – первичные – формы. По мнению Г.А.Хабургаева, книжно-славянская энклитика ти не имеет отношения к истории современной усеченной формы те: последняя «развилась в результате редукции исконной формы Д.ед.ч. тебе/тобе в беглой диалогической речи», для которой редукция в целом характерна. Иная судьба формы ся: в древнерусском языке местоимение не сливалось с глаголом, на что указывает его положение как после, так и перед глаголом (что сѧ дѣете по вЬремьнемь, Смолен.гр.1229). Начиная с XV в., утратив самостоятельность и превратившись в частицу, образует возвратную форму глагола. – Происхождение современной формы Р.-В. меня, тебя, себя (в южновеликорусских говорах до сих пор держатся формы у мене, без тебе), которые появляются с конца XIV в., а к концу XVI в. закрепляются как норма делового языка Московской Руси, по-разному объясняется учеными. А.А.Шахматов считает его фонетическим – результатом переходя е→’а в конце слова под ударением (в современных диалектах – опосля). А.И.Соболевский дает морфологическое объяснение – в результате грамматической аналогии форм существительных склонения с основой на *ŏ (брата, коня). И.В.Ягич полагал, что переход мене, тебе, себе → меня, тебя, себя проходил под влиянием энклитик В.мя, тя, ся. – Исконность гласного о в формах Д.и М.ед. тобѣ, собѣ (в отличие от старославянского е) подтверждается отражением его в современных говорах всех трех восточнославянских языков: тобе, собе – тобi, собi (в окающих северновеликорусских и в украинских) – табе, сабе (в белорусских и в акающих великорусских) и в новгородских берестяных грамотах. Изменение происходит под влиянием старославянского языка. Из праиндоевропейской эпохи древнерусский язык унаследовал систему указательных местоимений, отражающую три степени удаленности: для указания на близкое говорящему лицо/предмет использовалось местоимение сь, си, сѥ; для указания на близкое собеседнику лицу/предмет (бо′льшая степень удаленности) – тъ, та, то; для указания на безотносительно далекое – и, ӕ, ѥ / онъ, она, оно: тъ с҃тыи георгии; даже кто запъртить или тоу дань или се блюдо (Мстисл.гр.,1130); не люба грамотица си (Поуч.Владимира Мономаха); изыде противу Любчю об онъ полъ Днѣпра, а Ярославъ объ сюду (ПВЛ).и иде Володимеръ(РА Всеволодъ) къ Звенигороду ∙ и ста по сеи сторонѣ города ∙ а Володимеръ ѡб ону страну ∙ сшедъ з горы ∙ межи ими рѣка мѣлка (ПВЛ, 103об.) Изменения в системе указательных местоимений: – основное изменение связано с историей личного местоимения 3-го лица. Исконная семантическая дифференциация указательных местоимений не сохранилась, хотя реликты ее проявляются в современной диалогической речи, во-первых, в недопустимости использования форм ОН, ОНА в отношении третьего лица, присутствующего при диалоге, во-вторых, в использовании новообразований этих местоимений при необходимости особого выделения «близости» или «отдаленности» третьего лица (А этот знает? – Ты с тем не разговаривай!). Еще в праславянский период в И.п. местоимение ОНЪ, ОНА, ОНО вытесняет местоимение И, Ӕ, Ѥ, сохраняя при этом его формы косвенных падежей: Ед.ч. И. и ѥ ӕ Мн.ч. и ӕ ѣ Дв.ч.И.-В. ӕ и и Р. ѥго ѥѣ ихъ Р.-М. ѣю Д. ѥмоу ѥи имъ Д.Т. има В. и ѥ ю и ӕ ѣ Т. имь ѥю ими М. ѥмь ѥи ихъ Таким образом, супплетивизм местоимения 3 л. оказывается иным по происхождению и по хронологии, чем супплетивизм местоимений 1-2 л. Еще в дописьменную эпоху после предлогов в падежных формах этого местоимения появляется начальный звук *n первоначально под действием закона открытого слога и последующего переразложения предлогов *vъn, *kъn, *sъn: *sъn imь → *sъ nimь. При других предлогах Н появляется по аналогии: от него, при ней, о них. Прилагательные (притяжательные прилаг.; степени сравнения) Современные притяжательные прилагательные в большей степени, чем другие разряды, сохранили исконную именную форму: отцов дом, сестрин подарок, синицыно крыло, «Иваново детство». В древнерусском языке словообразование этого разряда прилагательных шло при помощи следующих суффиксов: 1) -овъ / -евъ (отьцевъ, Ольгово хороброе гнездо). Эти прилагательные сохранили в современном русском языке исконную краткую форму и синтаксическую функцию согласованного определения, в силу чего они, в отличие от кратких форм качественных прилагательных, имеют флексии именного типа в выделенных падежах. В остальных закрепились флексии местоименного типа склонения. И. отцов дом отцова деревня Р. отцова дома отцовой деревни Д. к отцову дому отцовой деревне В. отцов дом отцову деревню Т. отцовым домом отцовой деревней П. об отцовом доме отцовой деревне 2) -инъ (сестринъ, дворъ Гордятинъ). Эти прилагательные в современном русском языке склоняются по местоименному типу, за исключением небольшой группы типа мужнин, материн, курицын, которые изменяются как прилагательные с суффиксом -ов / -ев. К исключениям относятся географические и ботанические названия, а также устойчивые сочетания, например: Ласточкино гнездо в Крыму / венерин башмачок / тришкин кафтан / Ильин день. Притяжательные прилагательные двух этих словообразовательных типов легли в основу многих русских фамилий (Иванов, Кузьмин), географических названий (Кии – Киев: и сотвориша градъ во имя брата своего старѣишаго и нарекоша имя ему Киевъ, ПВЛ) Львов – Львъ Галицкий возвел городское укрепление в 13 в.). 3) -j-: по замышлению Бояню (Боянъ + -j- = Боянь), Ярославль (Ярославъ + -j = Ярославль), въ образѣ медвѣжи (медвѣдь + -j- = медвѣжь). В современном русском языке эти прилагательные имеют только полную форму и склоняются по местоименному типу. В древнерусском языке форма сравнительной степени, образуемая с помощью суффикса -ейш-(-айш-) или -?-, сохраняла все присущие "нормальным" прилагательным грамматические свойства, то есть изменялась по родам, числам и падежам. В современном языке формы на -ейш- (-айш-) являются формами превосходной степени. Но то, что это по происхождению именно форма сравнительной степени, обнаруживается в употреблении ее еще в начале XIX века именно в этом исконном значении. Ср. у В.А. Жуковского: "Огромнейший первого камень схватил". Как остатки древних изменяемых форм сравнительной степени сохранились в современном русском языке формы больший, меньший, худший, лучший наряду с больше, меньше, лучше, хуже. Формами сравнительной степени являются по происхождению и слова младший, старший (от младой (молодой) и старый). Сейчас они совершенно утратили и оттенок сравнения и (во многих случаях) связь со словами "молодой, старый": старший научный сотрудник, дети младшего возраста. Ср. у А.С.Пушкина: Я старший был пятью годами. Глаголы (нетематические; разноспрягаемые; формы прошедшего времени) Нетематическое спряжение. Оно сохранило наиболее древний способ глагольного формообразования, поскольку непосредственное присоединение окончаний к корню, содержащему чередование гласных О/Е, являлось господствующим типом среди и.е.корневых образований. По мнению А.Мейе, «во всех языках, за исключением древних индоиранских языков, нетематические основы настоящего времени с самого начала исторического периода имеют тенденцию к исчезновению». Ученый формулирует и причины этой тенденции: некоторые корни нетематического спряжения «вышли из употребления или не имеют уже настоящего времени», другие были замещены иными формами (например, исконно ГЪНАТИ имел форму нетематического спряжения ЖЕНѪ, но она вытесняется тематической основой с суффиксом -j-). Ранние процессы А) Презенсные формы глагола БЫТИ образовывались от супплетивной основы jes-, что восходит к и.е. эпохе (скр. asmi, гр.είμι, гот.im). Конечный согласный корня еще в дописьменную эпоху отошел к флексии. Уже в и.е. эпоху форма 3 л.мн.ч. СУТЬ имеет нулевой вокализм корня (скр.santi, гот.sind, лат.sunt). Б) В формах 1-2 л.ед.ч., 1 л.дв.ч., 1 л.мн.ч. ДАТИ, ѢСТИ в о.сл.эпоху происходит упрощение групп согласных (например, о.сл.*dadmъ), в формах 2 л.дв.и мн.ч., 3 л.ед. – диссимиляция (например, о.сл.*dadtь). Аналогичные фонетические процессы характеризуют и глагольные формы ВѢДѢТИ. В) Флексия 2 л.ед.ч. глагола има-ши совпадала с тематическим спряжением. Как возник Ш? В глаголах 4 типа с темой И исконный *s после *i перешел в *ch, который вследствие первой палатализации дал š’. По аналогии с глаголами этого класса во всем тематическом спряжении распространилось это окончание. Сам глагол во всех формах, кроме 1 л.ед.ч., отражает тематическое спряжение. Отличия от старославянской парадигмы А) 3 л.ед.-мн.ч. ст.сл. ѤСТЪ, СѪТЪ вм.др.р.-ТЬ Флексии 2-3 л. дв.ч. для всех глаголов в ст.сл. различны – ѤСТА, ѤСТЕ. Реликты в современном русском языке Формы 1 л.ед.ч. ем, дам (только будущее время) / 3 л. ед.ч. ест, даст / 3 л.мн.ч. едят Формы 2 ед. и 2 л.мн.ч. ешь, дашь, едите, датите возникли под влиянием форм повелительного наклонения (ежь, дажь, едите, дадите); формы 1 л. ед мн.ч. совпали после падения редуцированных: ѣ-мь, ѣ-мъ, поэтому происходит их дифференциация также под влиянием формы 1 л. мн.ч. императива (ѣдимъ). Форма есть реализуется как полнозначный глагол в конструкциях типа В библиотеке есть эти книги. Формы есть, суть в контекстах научного стиля выступают в роли связки настоящего времени: Глагол есть часть речи. Время и пространство суть грамматические категории. Не суть важно (без дифференциации категории числа). Но чаще суть выступает как существительное: суть высказывания, вопроса. В качестве средства стилизации: Ой, ты гой (ГОИТИ – жить в мире, умиротвориться. Ср.) еси, добрый молодец. В устойчивых сочетаниях: бог весть, мертвые сраму не имут. Для выражения значения действия, которое произошло в прошлом, использовались четыре формы претерита: 2 синтетические – аорист, имперфект; 2 аналитические – перфект, плюсквамперфект. Таким образом, претеритальная система в целом совпадает со старославянской. Однако это совпадение характерно только для текстов книжно-славняской письменности; тексты делового и бытового характера практически не содержат форм имперфекта, редко используют аорист. Аорист – наиболее употребительная форма книжно-славянских повествовательных текстов, которая обозначает действие, целиком отнесенное в прошлое и представленное как единый, нерасчлененный акт. В соответствии со значением реализуется при описании событий, последовательно сменяющих друг друга в прошлом, именно поэтому очень частотен в летописях. Так, в отрывке из летописного сказания «Месть Ольги» (77-83) последовательно использованы следующие формы А: повелѣ, пережьгоша, влѣзоша, начаша, запроша, повелѣ, изгорѣша. В старослаянских текстах фиксируются формы так называемого простого, или асигматического А, которые единичны в письменности древнерусской. Его формообразование происходит следующим образом: Ед.ч Дв.ч. Мн.ч. 1 л. могъ моговѣ могомъ 2 л. може можета можете 3 л. може можете могѫ Аналогично от основ инфинитива ПАСТИ, ДВИГНѪТИ – формы падъ, двигъ. Образование сигматического А, характерного для письменности древнерусской, происходит с участием исконного суффикса А *s (греч. сигма), который на славянской почве переходит в *h, в результате палатализации дающего *š’; еще в праславянский период суффикс сливается с флексией. Итак, основа инфинитива на согласный (1 тип) + тематический гласный О/Е + флексия (отметим, что формы 2-3 л.ед.ч. асигматические, без исконного суффикса аориста); основа инфинитива на гласный (2-5 типы) + флексия. НЕС-ТИ КУПИ-ТИ РЕЧИ БЫТИ Ед.ч. тематич./нетематич. БЫ- БѢ1 л. несо-о-хъ купи-хъ рекохъ рѣхъ быхъ бѣхъ 2-3 л. нес-е купи рече рече бы/сть бѣ Дв.ч. 1 л. нес-о-ховѣ купиховѣ рекоховѣ рѣховѣ быховѣ бѣховѣ 2-3 л. нес-о-ста куписта рекоста рѣста быста бѣста Мн.ч. 1 л. нес-о-хомъ купихомъ рекохомъ рѣхомъ быхомъ бѣхомъ 2 л. нес-о-сте куписте рекосте рѣсте бысте бѣсте 3 л. нес-о-ша купиша рекоша рѣша быша бѣша Имперфект передает значение действия, совершенного в прошлом как процесса, поэтому главное отличие в его использовании от аориста таково: аорист используется, когда надо сообщить, что действие/событие произошло; имперфект – когда надо сообщить, что оно произошло именно так. Поэтому имперфект чаще образуется от основ несовершенного вида. Так, в отрывке «Мести Ольги» формы аориста выражают последовательность действий, а имперфект разъясняет характер протекания действия. Но отметим, что имперфект мог образовываться и от основ совершенного вида: дадяше ← ДАТИ, купляхуть ← КУПИТИ, – но они редки. Специфика их семантики – в сохранении основного значения имперфекта, указания на длительное состояние в прошлом, но в сочетании с видовым значением приобретается специфическое значение прошлого состояния как серии повторявшихся действий, каждое из которых ограничено во времени и доведено до конца (от СВ): кадь ръжи купляхуть по 10 гривьнъ ‘неоднократно в течение описываемого времени’ Формообразование, в отличие от старославянского языка, для которого характерны нестяженные формы, характеризуется формами стяженными: -ѣахъ / -аахъ → -’ахъ (несѣахъ → несяхъ). Отметим, что в глагольных формах 1 л. основ на гласный -а- наблюдается совпадение А и И: читахъ, читаховѣ, читахомъ. 1 тип НЕС-ТИ 2-3 типы ПѢ-ТИ ПИСА-ТИ 5 тип ХОДИ-ТИ Ед.ч. от осн.Presens 1 л. несяхъ пояхъ писахъ хожахъ 2-3 л. несяше/ть пояше/ть писаше/ть хожаше/ть Дв.ч. 1 л. несяховѣ пояховѣ писаховѣ хожаховѣ 2-3 л. несяста пояста писаста хожаста Мн.ч. 1 л. несяхомъ пояхомъ писахомъ хожахомъ 2 л. несясте поясте писасте хожастне 3 л. несяху/ть пояху/ть писаху/ть хожаху/ть Аналитические формы ПКП указывает на прошедшее действие, предшествовавшее другому прошедшему, чаще всего выраженному аористом, то есть предпрошедшее, преждепрошедшее. Это значение выражется и в его формообразовании: И / имперф. А глагола-связки БЫТИ + причастие пр.вр. на –лъ осн.гл. Ед.ч. 1 л. бяхъ / бѣхъ писалъ, -а, -о 2-3 л. быше / бѣ писалъ, -а, -о Формы ПКП используются достаточно редко, когда в контексте требуется специальное выделение предшествования одного прошедшего действия другому: и положенъ бысть в стѣи Софьи, юже бѣ самъ создалъ (ПВЛ), – используется ПКП, поскольку в противном случае последовательность действий теряет смысл – умер, а потом создал. Этот претерит отмечается в повестовательных текстах, где он обычен в придаточных конструкциях и соотесен с формами аориста. В текстах деловой письменности формы ПКП единичны, причем, это формы другого образования, так называемый русский ПКП, который, соответственно, использовался и в живой восточнославянской речи: П глагол-связки БЫТИ + причастие пр.вр. на –лъ осн.гл. Ед.ч. 1 л. есмь былъ, -а, -о писалъ, -а, -о 2 л. еси былъ, -а, -о писалъ, -а, -о 3 л. есть былъ, -а, -о писалъ, -а, -о Перфект обозначал состояние, наблюдающееся в момент речи и являющееся результатом совершенного в прошлом действия. Значение проявляется и в формообразовании: наст.вр. глагола-связки БЫТИ + причастие пр.вр. на –лъ осн.гл. Ед.ч. 1 л. есмь писалъ, -а, -о 2 л. еси писалъ, -а, -о 3 л. есть писалъ, -а, -о Укажем, что образование идет как от основ СВ, так и от основ НСВ (хотя – результативность): Отроци Свѣньлъжи изодѣли ся суть оружьемъ и порты, а мы нази (ПВЛ) В лѣто 1068 Глѣбъ князь мѣрилъ море по леду от Тъмутороканя до Кърчева 10000 и 4000 сажень В стареших текстах книжно-литературного характера П чаще всего встречается в прямой речи, что обусловлено его грамматическим значением: указание на современное для момента речи состояние характерно для диалога, а не для повествования. Но П – наиболее частотная форма в деловой и бытовой письменности, что, по мнению П.С.кузнецова, «вполне оправдано с точки зрения его древнего значения», поскольку документ или частное письмо – это своего рода диалог автора и адресата, ориентированный на момент речи, то есть на время составления, написания документа, письма: Се азъ Мьстиславъ … повѣлелъ есмь сыну своему отдати буицѣ стому геориеви (Мстсл.гр., 1130) Очень часто в деловой и бытовой письменности связка опускается, особенно 3 лица. Почему это происходит? Функции связки: 1) указание на настоящее время; 2) указание на лицо и число. Дифференциация функций: обязательная информация – указание на настоящее время и наклонение (если есмь писалъ – настоящее время в форме перфекта, буду писалъ – будущее время, быхъ писалъ – сослагательное наклонение); избыточная информация – о числе, поскольку она содержится и в основном глаголе-причастии на –лъ; факультативная информация – указание на лицо, если в предложении нет подлежащего, например: Почто идеши, поималъ еси всю дань (ПВЛ); - но если подлежащее выражено, то указание на лицо глаголом-связкой становится избыточным: А се я Всеволодъ далъ есмь блюдо серебрьно. Особенно частотна такая ситуация для форм 3 лица, когда в предложении выражено подлежащее, поэтому именно в формах з лица проявляется тенденция к отсутствию связки, причем не только в перфекте, но и в настоящем времени: а мы нази вм. нази есмъ; Глѣбъ князь мѣрилъ море вм. мѣрилъ есть. В деловых текстах регулярно отсутствие связки при выраженном подлежащем даже в формах 1-2 лица, когда связка, по существу, выполняет функцию эквивалента личного местоимения: яко не вѣдалъ еси (=ты) оже есть холопъ. Таким образом, достаточно рано в деловой письменности, которая отражает в большей степени живую восточнославянскую речь, форма перфекта теряет связку и, как следствие, связь с выражением связи прошедшего действия с настоящим, то есть, специфику значения, и становится универсальным средством выражения прошедшего действия. Вывод: функционирование системы прошедшего времени в древнерусском языке различно по типам письменности. В книжнославянской письменности – это четырехчленная система со строго дифференцированными по семантике формами. В деловой письменности, что отражает и живую восточнославянскую речь, перфект приобретает функцию универсальной формы прошедшего времени. |