Излечивает

• Название: Излечивает
• Дата: 10.01.2020
• Размер: 3.13 Mb.
• Имя файла: Vrach_kotory_izlechivaet_rak.pdf
• Тип: Документы; #103351
• страница: 2 из 17

ИССИ И ПАУЧЬЯ НОГА Выпросили меня, чтобы я ознакомился стем, как Др
Рсвич лечит рак. Я сделал это, и то, что я обнаружил, превзошло самые смелые ожидания. Полученные им результаты поражают.
Луис Э. Бернз, доктор медицины, 1955 г. Мы сможем излечивать эту болезнь, если мы сможем сосредоточить усилия нации на решении этой проблемы. Сэм Допалдсон в беседе с Ларри Кингом о раке,
Новости Эй-Би-Си», 1996 г. За две недели до того как маленькая Исси Морин встретилась с д-ром Эмануэлем Ревичем, врачи из детской больницы в Филадельфии посчитали, что ей осталось жить 2, от силы 3 недели. Предшествующее лечение стоимостью в 500 тыс. долларов не помогло четырехлетней девочке. Опухоль величиной с грейпфрут вдавилась в ее толстую кишку и печень. Позднее от опухоли протянулся хищный отросток — метастаз — длиной в 6 футов, похожий на паучью ногу, который обвился вокруг ее позвоночника. Кроме того, в результате химиотерапии, которую проводили в детской больнице в Филадельфии, пострадали почки и мочевой пузырь девочки. Врачи предупредили супругов Морин, что, возможно, у девочки появятся сильные боли, чувствительные к наркотикам. Следовало ожидать скорого конца. Но родители девочки не сдались. Через два дня после того, как др Ревич начал ее лечить, боли у Исси прекратились, она больше не нуждаюсь в болеутоляющих. Первое посещение д-ра Ревича обошлось родителям менее чем в 200 долларов. Лекарства были бесплатными.
Исси провела лето, играя и плавая в реке позади родительского дома. Лечение продолжалось. Девочка набирала вес, росла, начала посещать дошкольные классы и уроки балета. Она снова превратилась в прелестного жизнерадостного ребенка. Через 9 месяцев лечения опухоль значительно уменьшилась в размерах, став меньше, чем мячик для гольфа. Ужасная паучья нога отмерла. Если раньше тесты показывали 98% раковых клеток в пробе периферической крови, теперь они не определялись вовсе. Тем не менее, когда никто более не мог помочь Исси Морин, штат Нью-Йорк лишил д-ра
Ревича права заниматься врачебной практикой.
Исси продолжала бороться за жизнь. Поврежденные почки отказывали, у девочки случился шок. Но люди, утверждавшие, что Исси осталось жить всего несколько недель, не направили ее к урологу. Исси могла справиться с раком, но, как и Ревич, она не могла выстоять против медицинского истеблишмента. Через пять месяцев после первой комы Исси сдалась окончательно. Было ли просто удачей, что опухоль у Исси настолько уменьшилась Почему вросшая паучья нога съежилась и исчезла Наконец, вспомните, что летний др Ревич в течение 60 лет успешно лечил рак по своему методу. Тем, кого он лечил, везло также, как и маленькой Исси, они столь же быстро шли к выздоровлению, потому что др Ревич — врач, который излечивает рак. Более 30 лет тому назад Др Джон Геллер, который тогда был директором Мемориального онкологического центра Слоуна — Каттеринга, в частной беседе сказало д-ре Ревиче: Я знаю его в течение десяти лет. Яне знаю, как он это делает, но люди входят к нему мертвыми, а выходят ожившими. Моя книга рассказывает об этом человеке, о его многочисленных счастливых пациентах и о медицинском истеблишменте, который противостоял каждому его шагу в течение всей жизни. Так кто же такой др Ревич, какие открытия он совершили почему его пациенты считают его чудотворцем И как могли представители официальной медицины препятствовать ему в оказании помощи многим таким вот беззащитным Исси? Может быть, важнее всего то, что означают открытия Ревича для будущего медицины — для лечения рака, СПИДа, наркотической зависимости, и то, как каждый конкретный пациент может выиграть от его открытий
9

Часть I ЕГО ЖИЗНЬ ГЛАВА 1 ПОД УГРОЗОЙ НАЦИЗМА Уходите Бросайте все и бегите Начальник полиции Парижа в телефонном разговоре с д-ром Ре-вичем Был Гиппократ, был Гален, потом был Парацельс. Он стоит водном ряду сними. Профессор Герхард Шраузер одре Ревиче
Эмануэль Ревич родился 100 лет назад, на равнине гористой страны, которая тогда еще называлась королевством, в которой еще не было ни телефона, ни радио, но была богатая культура. 6 сентября 1896 г. в этой стране простоты и величия, крестьян и королей, в Бухаресте Румыния) родился, возможно, самый великий ученый-медик, которого когда-либо знал мир.
Не все удержалось в памяти за сто лет жизни. Однако сохранились воспоминания о тех давних событиях, которые, по-видимому, повлияли на дальнейшую жизнь д-ра Ревича. Он рассказывал мне о них, когда ему было 98 лет. Его отец, Тул-льюс Ревич, доктор медицины, имел обширную практику. Он лечил как членов знатных семей, таки местных крестьян. Эмануэль рано начал проявлять интерес к тому, чем занимался его отец. У моего отца был микроскоп. Мы начали с игр,
— рассказывал Ревич. Поскольку Эмануэль жило интересовался всем, что касалось медицинской практики отца, Тулльюс нередко делился с сыном своими проблемами. В детстве Эмануэль мало спал чтобы выспаться, ему требовалось всего несколько часов, поэтому он часто бодрствовал до глубокой ночи. Иногда он видел, как отца поднимали среди ночи к больному. Однажды, когда Эмануэль был еще маленьким, он доедался возвращения отца испросил, сколько ему заплатили за долгий ночной вызов. Тулльюс сказал сыну, что не взял денег с больного, семья которого бедствует. Это было уроком, который Эмануэль запомнили которому следовал всю жизнь. Влет Эмануэль заявил, что хочет стать врачом. На вопрос отца, почему он хочет пойти по его стопам, мальчик ответил Хочу помогать людям. Отец продолжил И еще потому, что сможешь обеспечить себе неплохой доход Нет, хочу помогать людям, и только, — был ответ.
Тулльюс был полностью удовлетворен Рад, что ты ответил именно так. Скажи ты, что хочешь также иметь много денег, я бы разочаровался. Когда Эмануэлю было 12 лет, он решил, что он напишет четыре книги по медицине — о строении тела человека. Почему именно четыре Потому что пятая должна была бы быть о мозге,
10

а это казалось ему слишком сложным. Отец сказал, что мальчик еще мал, чтобы думать о таких вещах, хотя в душе он был очень доволен. Однако природная смекалка и интерес к медицине не могли долго оставаться без применения, Влет он начал посещать Бухарестский медицинский институт, тогда как студентами первого курса были обычно летние молодые люди. С четвертого курса института Ревича взяли служить в армию в качестве полевого врача — началась Первая мировая война. Он видел много умирающих солдат. Траншеи копали по прямой линии, — рассказывал он, — поэтому один снаряд убивал многих. Спустя 75 лет Ревич рассказывал случай, который многое изменил в его жизни. Однажды он со своей командой ехал по дороге в конной повозке, в которой размещался походный лазарет. Кроме него самого в повозке были еше один медики раненый солдат. Вовремя остановки лейтенант
Ревич отошел от повозки. Началась атака, вовремя которой были убиты пассажиры повозки, человек, который управлял лошадьми, и обе лошади. После возвращения в Бухарест Ревича отозвали с передовой и перевели в госпиталь — может быть, учитывая молодой возраста может, из боязни потерять столь способного доктора. Почти сразу начались трудности. Ревич, который специализировался в бактериологии, быстро понял, что слишком многие его пациенты умирают от инфекции. В результате вскрытий он обнаружил, что причиной смерти была холера, тогда как считалось, что с ней давно покончено. Его открытие не понравилось кое-кому из начальства. По счастью, Ревич сумел завоевать уважение ряда старших врачей в госпитале, включая профессора Даниелополу, члена Французской Академии, который сказал Я знаю д-ра Ревича. Он специалист по бактериологии. Если он сказал, что это холера, значит, так оно и есть. Ревич продолжил расследование и нашел вероятную причину вспышки холеры — один из заболевших контактировал с беженцами из России. Когда война закончилась, Ревич вернулся в медицинский институт, который блестяще окончил в 1920 г. Как лучшему студенту ему автоматически предложили преподавать в университете. Через несколько лет он стал старшим преподавателем.
Ревич открыл также собственную практику. Правило отца лечить всех, кто в этом нуждается, было для него непреложным. В течение 74 лет врачебной практики он ни одному больному не отказал на том основании, что тот был слишком болен или слишком беден.
Как и клиентура его отца, его собственные пациенты были представителями самых разных социальных слоев. Вначале это были румынские крестьяне и жители деревень. Готовность лечить бедных людей др Ревич сумел сохранить на протяжении всей жизни. Однако, как это было и сего отцом, не замедлил появиться достаток. Годы спустя он будет лечить более 3 тыс. наркоманов, в большинстве своем обитателей Гарлема. У него лечились и знаменитости, чьи имена известны всему миру, например, обладатели Оскара Энтони Куин и Глория Суон-сон, бродвейская звезда Гертруда Лоренс, эфесский архиепископ Лорснцо
Микель Дсвалич, Далай-лама, жена русского послав Мексике и сестра советника президента
Франции.
Но др Рсвич не только был предан своим пациентам, Он обладал также пытливым умом. Большую часть своей жизни ночами он спал только 2 — 4 часа. Часы бодрствования он посещал попыткам найти решение не дававших ему покоя научных проблем. Др Салман, в прошлом помощник Ревича, а ныне — главный врач больницы Изумрудного берега во Флориде, вспоминает Он не ходил нив кинотеатры, ни на танцы. Семь дней в неделю всю свою жизнь он посвящал своим больным, своей семье и своим исследованиям».
Случай, который предопределил его пожизненные исследования в области рака, относится к категории абсолютно неправдоподобных. Занимаясь преподавательской деятельностью, Ревич увидел на операционном столе молодую беременную женщину со вскрытой брюшной полостью, забитой опухолевыми массами. Хирург зашил рану, ничего не удалив, посчитав, что жить ей осталось недолго. Др Ревич не мог и подумать, что когда-либо снова встретится с ней.
Двумя годами позже, в 1928 г, эта женщина, на вид совершенно здоровая, пришла на прием к
Ревичу со своим маленьким ребенком. Ошеломленный старший преподаватель задумался над тем, почему женщина осталась жива. Этот случай не выходил у него из головы. Он все время размышлял над ним — а это ему всегда хорошо удавалось.
Пациенты д-ра Ревича описывали его способность буквально погружаться в изучение их медицинских карт. И на этот раз он заинтересовался тем, мимо чего прошли все остальные.
Он знал, что ни пробная операция, ни беременность сами по себе не могли оказать на злокачественную опухоль такое воздействие, чтобы излечить женщину. Поэтому он предположил, что необыкновенное излечение явилось следствием одновременного воздействия двух этих событий

Он начал изучать плаценту и обратил внимание на то, что она богата жирорастворимыми веществами — липидами. В экспериментах на животных Ревич пытался выяснить, оказывают ли различные плацентарные липиды какое-либо воздействие на течение рака. Липиды в ряде случаев вызывали некоторое уменьшение опухоли на короткий срок, но часто рост опухоли затем возобновлялся. В других случаях липиды стимулировали активность опухоли.
Он погрузился в книги, пытаясь расширить свои знания о липидах, но обнаружил, что о них написано совсем немного. Однако это его не остановило. Он занимался этой проблемой все свободное время — обычно глубокой ночью, продолжая преподавательскую и лечебную деятельность в качестве практикующего врача.
Ревич неустанно работали в других направлениях. Он предложил метод очистки моторного масла, который намного превосходил имеющиеся в то время. Ревич решил бороться за патент. С помощью родственников ему удалось запустить небольшую очистительную установку, благодаря чему за литр, обходившийся влей, удавалось получать 56 лей. Новый продукт был назван «Ревойл». Вовремя Второй мировой войны Ревич потерял большую часть своих доходов от этого изобретения, а после прихода к власти в Румынии коммунистов он перестал их получать вовсе. Метод, разработанный д-ром Ревичем, используется до сих пор для очистки моторных масел в авиации ив автомобилестроении.
Доход от «Ревойла» позволял Ревичу в 1936 г. перебраться в Париж, чтобы продолжить исследования в области рака. Наследующий год за ним последовала его жена Дида; их дочь Нита, которая изучала французский язык в закрытом румынском пансионате, присоединилась к ним в 1938 г. Тогда ей было девять лет. Нита, доктор физиологии, которая теперь занимается изданием медицинской литературы, вспоминает Мы жили водной просторной комнате. Мой отец приходил домой обедать. Он отводил меня в школу. Это было замечательно. И папа, имама были со мной».
Еще в Бухаресте др Ревич был страстным собирателем произведений искусства ив начале каждого сезона менял картины в комнате, где пациенты ожидали приема. После отъезда семьи в Париж дом заколотили вместе со всеми ценными вещами, которые были упакованы в ящики и оставлены ria хранение. Через год или два они получили сообщение от одного из родственников, что в дом проникли и яшики вскрыли. Все ценности, включая картины, были украдены.
Тем временем в Париже, возможно благодаря профессору Даниелополу, др Ревич получил доступ в несколько лабораторий для работы над интересующей его проблемой. Работа эта оказалась плодотворной.
Самым значительными престижным мировым медицинским центром в то время считался Пастеровский институт, который и ныне остается одним из ведущих исследовательских центров. Многие специалисты боролись за право опубликовать свои статьи в сборниках института. В 1937 г.
Ревич представил в Пастеровский институт 5 статей, посвященных проблемам липидов и рака, в надежде на публикацию хотя бы одной из них. Были приняты все 5: 2 из них были опубликованы в 1937 г. ив г. Это способствовало росту авторитета молодого доктора, и многие специалисты стали обращаться к нему за консультацией в самых трудных случаях, с которыми они сталкивались.
Следствием перечисленных событий стало награждение Ревича орденом Почетного легиона. Награждение последовало после того, как он успешно пролечил жену советника президента Франции, страдавшую раком. Ревич отказался от награды, считая, что она имеет под собой политическую основу.
Предложение было повторено. Ревич передал правительству Франции патенты наряд своих изобретений стем, чтобы они были использованы в борьбе с наступающими нацистами, но снова Ревич отказался от награды.
Летом 1939 г, когда Нита была в лагере отдыха, с Ревичем в лаборатории произошел несчастный случай — он поранился иглой, содержащей агрессивный вирус. Вирус поразил часть мозга, контролирующую дыхание. Ревича поместили в аппарат железные легкие, его шансы на полное выздоровление были очень шаткими. Однако ему стало лучше, ион выкарабкался.
Болезнь так никогда полностью и не оставила д-ра Ревича. За последние 20 лет по крайней мере разв году него возникала пневмония, вполне возможно, как следствие того давнего инцидента в лаборатории. К счастью, у него всегда были собственные антивирусные средства, которыми они лечился.
Однажды, когда д-ру Ревичу было уже за 80 ион в очередной раз заболел пневмонией, он настоял, чтобы др Салман сделал ему инъекцию одного из липидных препаратов. Через 15 мин его состояние стало улучшаться, через 24 ч он полностью оправился. (Более подробно об антивирусных препаратах Ревича будет рассказано в последующих главах) В том жег, пока Нита все еще находилась в летнем лагере, близкие друзья Ревичей,
Гастон и Ненетта Мерри, пригласили Диду и приболевшего Эмануэля провести лето в их загородном летнем доме в Фонтенбло, надеясь, что чистый свежий воздух пойдет ему на пользу.
12

Ревичи не хотели, чтобы дочь тревожилась из-за здоровья отца, и не стали сообщать ей о своем временном переезде. В это время до администрации лагеря, в котором находилась Нита, дошли слухи о неизбежности вторжения немцев, и срочно было принято решение распустить всех учеников по домам. Нита, ничего не зная о болезни отца, послала ему телеграмму с просьбой встретить ее на вокзале в Париже. Родители Ниты так никогда и не увидели этой телеграммы. Напрасно Нита ждала их на вокзале. В конце концов ее взяла к себе домой женщина — руководитель лагеря, сопровождавшая девочку до Парижа. От нее Нита позвонила отцу по телефону. Случилось почти невероятное Ревич ответил на телефонный звонок в последний момент, уже собираясь покинуть дом. Он приехал забрать вещи. Это была его первая поездка домой в Париж за те несколько недель, которые они провели за городом. Если бы он не оказался дома именно в этот момент, летняя Нита могла бы потеряться, не зная, где ей искать родителей. После периода странной войны немцы перехитрили французские войска и обошли с флангов линию Мажино. Создалась реальная угроза захвата Парижа. Однако супруги Ревич решили на какое-то время остаться в городе. Осенью 1939 г. Ниту вместе с кузиной отослали в Ла-
Рошель, город на юго-западе Франции, где, казалось, было безопасно. По несчастью, в Ла-Рошель были сосредоточены склады оружия и боеприпасов, а также военно-морские силы Франции, поэтому город часто становился мишенью немецкой авиации. Нита рассказывала Бомбы падали — бум, бум, бум — каждую ночь. Ночи напролет мы проводили пол землей, прислушиваясь к ужасу, который творился наверху. Нацисты неминуемо должны были войти в Париж, и Ревичи уведомили кузину, что едут в Ла-
Рошель, после чего предполагалось отправиться в Ниццу. Хотя от Парижа до Ла-Рошель можно было добраться за 1—2 дня, и через 10 дней они все еще не появлялись. Девушки видели кадры хроники, запечатлевшие немецкие самолеты, которые в бреющем полете расстреливали на дорогах людей, пытавшихся выбраться из Парижа. Поскольку никаких известий от Ревичей не было, девушки предположили, что они могли стать жертвами немецких налетов, и решили самостоятельно поездом добираться до Ниццы. Но как раз тогда, когда сестры упаковывали вещи, они услышали громкие гудки автомобиля. Выглянув, они увидели целый экскорт автомобилей запыленные голубой фиат Ревичей и большую машину Мерри с водруженным на ней в виде гигантского шлема матрасом, за рулем которой сидела Ненетта (ее мужа Гастона призвали во французскую армию, а также машину одной из пациенток д-ра Ревича, которую он лечил от рака. Женщина была полна решимости продолжить лечение. Поездка вместо двух дней продлилась намного дольше, потому что беглецы старалась избегать больших дорог.
Так как наступающие немецкие войска могли уже через день войти в Ла-Рошель, маленький караван той же ночью отправился в путь с выключенными фарами в направлении Сен-Форт-сюр- ле-Не. Когда они добрались до него, им рассказали об одной женщине, у которой за городом есть очень большой дом. Ревичам он показался ненамного меньше небольшого замка. Женщина, которая жила в нем, была рада видеть у себя в доме врача. Она предложила Ревичам и девушкам занять одно крыло дома. Удобств не было, нотам было замечательно. Был большой камин с котлом, — рассказывает Нита. — Вскоре люди узнали, что мой папа врач, он лечил их, а они приносили ему кроликов и цыплят. Заняться было нечем, поэтому папа начал проводить эксперименты на животных, приспособив для этого сарай позади дома. Ему помогала мадам
Мерри». Оба семейства вскоре потеснили нацисты. В городе остановились оккупационные войска, и командование решило использовать дом под штаб. Нита вспоминает Хозяйка дома радушно приветствовала их и предложила им занять этаж над нами. Прямо над нами жили три немецких солдата, мы слышали их тяжелые шаги. Они не знали, что мы евреи, а мы не афишировали этот факт. Через две недели возвратился Гастон, которого демобилизовали из армии.
Так как найти бензин для машин было трудно, Ревичи и Мерри обзавелись велосипедами, чтобы иметь возможность ездить по окрестностям города. Через некоторое время они смогли раздобыть достаточно топлива для автомобилей, а поскольку военные действия прекратились, они решили вернуться в оккупированный Париж. Ревичи оставались в Париже чуть больше года, и др
Ревич продолжал заниматься исследованиями, насколько это было возможно. В это время ион и
Гастон начали активно участвовать в движении Сопротивления. Ревич намеревался использовать свои познания в химии, чтобы отравить соль, поставляемую немецким войскам в Париже. Однако возможность отравления мирного населения заставила отказаться от этой идеи. Перед тем как окончательно покинуть Париж, др Ревич сфотографировал позиции немецких войск, стем чтобы по возможности передать пленку за пределы страны. В какой-то момент или сами немцы, или симпатизирующие им французы что-то узнали про это всех, включая и д-ра
Ревича, стали обыскивать. Он носил пленку в кармане брюк. Перед началом обыска он засунул
13

руки в карманы. Когда ему приказали вытянуть руки, он спрятал пленку в загнутых четвертом и пятом пальцах. Обыскивавшие его солдаты настолько увлеклись осмотром его одежды и карманов, что ни разу не взглянули на вытянутые руки. По словам Ниты, стоило им найти пленку, отца, по всей вероятности, расстреляли бы на месте. Вскоре др Ревич смог передать пленку англичанам. Активно работая во французском подполье, др Ревич подружился со многими единомышленниками. Однажды вечером в марте 1941 гему неожиданно позвонил начальник полиции Парижа. Уходите Бросайте все и бегите Утром они собираются арестовать вас, — предупредил он. Конечно, Ревичи немедленно собрались уходить. Супруги Мерри решили идти сними. Имея при себе только самое необходимое, они на поезде добрались до места, откуда им предстояло перебраться через опасную ничейную полосу, отделявшую оккупированную немцами территорию от свободной Франции. Эта полоса представляла собой сельскую местность, кое-где покрытую лесом, которую часто прочесывали немецкие патрули, готовые стрелять в любого, кто попытается ее пересечь. Утром в первый день Пасхи нанятый человек повел их краем леса вместе с шестью другими мужчинами и женщиной с крошечным младенцем. Они уже издали услышали приближение патруля. Нита рассказывает Мы бросились за деревья и спрятались среди листьев. Ребенок начал плакать. По словам Ниты, один из мужчин сказал женщине, чтобы она заставила его замолчать, или они убьют его. К счастью, ребенок начал сосать материнскую грудь и замолк. Беглецы знали, что им нужно проскочить до появления следующего патруля. Ноу испуганной летней Диды, не привыкшей бегать, начался приступ стенокардии. Ее мужи Гастон подхватили ее подмышки итак проволокли через открытое поле почти 2 мили, прежде чем достигли территории свободной Франции. Здесь они наняли фермера, который довез их на телеге до станции. В Лионе они пересели на другой поезди направились к последнему пункту назначения — в Ниццу. Здесь Дида слегла на несколько месяцев из-за усиления стенокардии, А др Ревич и Гастон снова включились в работу движения Сопротивления. Оба семейства хотели эмигрировать в Америку. Га-стон был служащим компании Дюпон, поэтому у Мерри были американские визы. У Ревичей их не было. В течение следующих 6 месяцев Ревич безуспешно пытался получить американскую визу. Не помогло и то, что племянница занимала должность в Американском посольстве. Одной из моих обязанностей было говорить людям, каждый день выстаивающим длинные очереди, что у них нет шансов получить право на въезд в Соединенные Штаты, что выехать смогут только те, у кого уже есть визы. Фортуна еще раз улыбнулась Ревичам. На улице племянница случайно столкнулась с бывшей одноклассницей, ставшей женой мексиканского консула. Она воспользовалась благоприятным случаем, рассказала подруге о безуспешных попытках своего дяди получить разрешение на въезд в Америку и просила устроить ему встречу с ее мужем, поведала о важных исследованиях, которые проводит дядя, добавив Такой ученый, как он, не должен погибнуть здесь. Встреча состоялась. Др Ревич и консул быстро нашли общий язык Он был так обаятелен консул просто влюбился в него. Итак, с помощью мексиканского консула через несколько месяцев хлопот и бюрократических процедур Ревичи получили визы, ноне в США, а в Мексику. Теперь предстояло купить доступна океанский лайнер. По военному времени один билет стоил 1 тыс. долларов золотом — чудовищная сумма для тех летно что может сравниться с чудовищностью войны. С огромным трудом Ревичи смогли приобрести билеты. Чтобы попасть на судно, отплывающее из Лиссабона (Португалия, Ревичи поехали через Марсель, Барселону и Мадрид. Пока они не добрались до Барселоны, их ежедневное меню составляли горячий помидор, брюква и немного хлеба из муки, смешанной с древесными опилками. В Ницие их стол дополняло одно яйцо в месяц. Я запомнила, как один раз, когда я пришла домой из школы, моя мама дала мне маленький кусочек сахара, — вспоминала Нита. В Барселоне седой было полегче, поэтому они пошли в ресторан, чтобы в первый раз относительно нормально поесть. Но снаружи ресторана стояли маленькие голодные дети, приблизив лица к стеклу, и смотрели, как мы едим. Сострадание пересилило собственный голод. Нита и ее отец забрали оставшуюся еду и отдали ее детям. Судно, на которое были куплены дорогие билеты, ушло раньше, чем Ревичи успели до него добраться. Конечно, они впали в отчаяние, не зная, как быть дальше. В то время они не могли знать, что опоздание было еще одной их удачей позднее стало известно, что судно было потоплено немецкой подводной лодкой. По счастью, билеты оказались действительными на другое судно, отплываюшее через несколько дней. «Канза», судно под португальским флагом, шло в Касабланку (Марокко) на северном берегу Африки, чтобы забрать нескольких крупных военных чинов и членов кабинета правительства Республиканской Испании, которые бежали от Франсиско Франко, новоявленного фашистского диктатора. Несмотря на мольбы тех, кому не удалось попасть на судно, капитан
14

наотрез отказывался пускать людей без виз, и мужья расставались с женами, а родители — с детьми.
Той ночью, когда судно все еще стояло на якоре в гавани, его окружили маленькие лодки, набитые людьми, которых отказались пропустить на него днем. Испанцы, находившиеся на борту, спускали им лестницы. К рассвету судно было переполнено. Португальский капитан оказался перед выбором взять всех или оказаться выброшенным с судна. Учитывая, что среди незаконно проникнувших на корабль было много испанских адмиралов, которые могли его заменить, капитан отступил. С верхней палубы, где была их каюта, Ревичи могли видеть всю гавань. Фарватер был густо забит немецкими судами и подводными лодками. Др Ревич опять воспользовался случаем и спокойно сделал серию снимков всей гавани. Предназначенное для перевозки 200 пассажиров, португальское судно имело на борту более
400. Так как правительство фашистской Германии всецело поддерживало Франков его гонениях на республиканцев, испуганные пассажиры боялись, что немецкие военные корабли и подводные лодки начнут преследовать их судно. Чтобы защитить себя, вовремя перехода Атлантики шли зигзагами, ночью без огней. Хотя судовая радиостанция работала, на вызовы не отвечали из страха обнаружить свое местонахождение, если поблизости окажутся немцы. Вовремя перехода через океан многочисленные запросы о местонахождении судна оставались без ответа. В результате принятия всевозможных мер предосторожности путешествие вместо 5 дней продлилось более 3 недель.
Из-за большого числа пассажиров и длительности перехода потребление пищи и воды было ограничено. Несмотря на трудности, многие пассажиры, счастливые оттого, что остались живыми, становились, по словам д-ра Ревича, как братья. Доктор очень подружился с главным хирургом испанских республиканцев, а также с несколькими ведущими европейскими терапевтами и учеными, оказавшимися в числе пассажиров. Хотя др Ревич и не упоминал об обсуждении своих идей с коллегами, вряд ли он упустил такую возможность. Насколько Нита помнила, первая большая стоянка была в Гаване, которая тогда находилась под защитой англичан. После проверки документов Ревич передал английским солдатам моментальные фотографии немецких кораблей в гавани Касабланки. Ревичи не знали английского, а солдаты не говорили по-французски. Поначалу солдаты равнодушно отнеслись к снимкам, но двумя часами позже Ревича с семьей пригласили поселиться в Лондоне — такое впечатление произвели эти снимки на военное начальство. После всего пережитого в Европе, после всех этих ужасов приглашение не вызвало у Ревичей воодушевления и было отклонено. Когда судно стояло в Гаване, Ревичи воспользовались возможностью позвонить Мерри, которые уже были в Америке и безуспешно пытались связаться с «Канза», пока судно было в море.
Гастон не только стал самым близким другом всех Ревичей, он твердо уверовал в талант доктора и стремился помогать ему во всем, в чем только мог. Корпорация «Дюпон» предложила
Мерри место управляющего в Южной Америке. Мерри, знал, что др Ревич благополучно выбрался из Европы и собирается обосноваться в Мехико, отклонил предложение и сказал, что хотел бы работать поблизости от него. Корпорация пошла навстречу его пожеланиям — его назначили руководить делами компании в Центральной Америке. Хотя это назначение считалось менее престижным, Гастон принял его с радостью.
Гастон и Ненетта не только перебрались в Мехико, они поселились в доме, прилегающем к дому Ревичей. Семьи разобрали общую стену между двумя строениями и стали жить водном огромном доме. Так как в то время Ревичи были ограничены в средствах, вначале все расходы взяли на себя супруги Мерри.
Вскоре с помощью д-ра Ступена, терапевта французско-мексиканского происхождения, Гастон и Ревич сумели на средства семьи Ненетты превратить пустующую гостиницу в больницу. Нита позднее описывала д-ра Ступена как может быть, самого милого человека из всех, кого мне приходилось встречать в своей жизни. Др Ступен присоединился к исследовательской работе
Ревича. Работая бок о бок, врачи стали соавторами нескольких научных работ. С помощью денег Мерри был открыт Институт прикладной биологии (ИПБ). Несколько высококвалифицированных врачей из числа тех, с которыми Ревич встретился на судне вовремя совместного бегства из оккупированной нацистами Европы, дали согласие работать почти сразу же. Через две недели у нас был такой штат, который при других обстоятельствах можно было бы собрать лет за десять, — рассказывал мне Ревич водном из первых интервью. Главный хирург испанской республиканской армии одним из первых присоединился к Ревичу. Имея прекрасных специалистов, лабораторию для проведения опытов на животных, а также больницу, Ревич получил возможность проводить важные исследования в области лечения рака и других болезней.
15

Результаты, которых добился Ревич влечении рака, невозможно было скрыть. Хотя он не пытался публиковать свои статьи кроме как в зарубежной медицинской литературе, кг. молва о его успехах достигла США. Первой крупной фигурой из Америки, вышедшей на контакт с Ревичем, стал банкир из Уилмингтона, штат Делавэр, Томас Э. Бриттингхем, отец которого был одним из основателей Мемориальной лаборатории онкологических исследований Макардла в Висконсинском университете. В Уилмингтоне находилось также главное управление корпорации
«Дюпон», поэтому весьма вероятно, что слухи о необыкновенном враче возникли в городе благодаря Гастону Мерри или кому-то из его помощников. Через Бриттингхема на Ревича вышли несколько ведущих онкологов из разных концов Америки. Хотя др Ревич никоим образом не стремился довести результаты своих исследований до широкой публики, к нему начали понемногу стекаться больные из различных онкологических центров Америки, особенно из тех, чьи представители побывали у Ревича. Вероятно, сами американские врачи, возвратившись домой, рассказывали о Ревиче своим пациентам. Через 3 года впечатляющих успехов влечении некоторых раковых больных первую атаку на метол Ревича предпринял Журнал Американской медицинской ассоциации в 1945 г. Выставляющее д-ра Ревича в невыгодном свете письмо, подписанное несколькими врачами, которые ранее восхищались результатами его исследований, было опубликовано под броским заголовком, призывающим врачей не направлять к Ревичу своих пациентов. В IV разделе книги будет подробно рассказано о работах, проделанных ИПБ в Мехико и о реакции на них американского медицинского истеблишмента. Прежде чем приступить к изложению этих событий, необходимо пояснить значение некоторых популярных терминов, помогающих понять сущность многих открытий Ревича. О самих открытиях речь пойдет во II разделе. Несмотря на выпад Журнала Американской медицинской ассоциации, направленный на дискредитацию деятельности Ревича, уже в следующем году ему предложили продолжить исследования на базе Чикагского университета, во главе медицинского факультета которого стоял Джордж Дик. Надо сказать, что на формирование профессиональных пристрастий Дж. Дика повлиял Густав Фриман, занимавший профессорское кресло в университете до войны. Др Ревич принял приглашение. К сожалению, вскоре после приезда Ревича др Дик ушел в отставку. Представители других университетских кругов были настроены по отношению к Ревичу недружелюбно, видимо, под влиянием статьи в Журнале Американской медицинской ассоциации. Еще один фактор оказался немаловажен между возвратившимися с войны учеными началась борьба за территории. Иногда халат ученого используется для того, чтобы спрятать под ним кинжал. По этими другим причинам др Ревич не мог получить доступ к больнице Чикагского университета. Вскоре Ревич отклонил предложение принять участие в программе исследований в области рака, проводимой Иллинойским университетом, и вместо этого решил переехать в Нью-Йорк. Здесь он объединил свои усилия со знаменитым урологом, доктором медицины Абрамом Равичем. Когда докторов впервые представили друг другу, Равич ожидал получения гранта (Грант субсидия, выдаваемая научному работнику для проведения конкретного исследования. (Прим. пер) от Национального института раковых заболеваний на исследования рака предстательной железы. На Равича работы коллеги произвели столь сильное впечатление, что он передал всю полученную сумму в только что созданный Ревичем ИПБ. Др Равич продолжал долгие годы поддерживать исследования Ревича, в том числе материально. Репутация Равича открывала ему двери многих известных и богатых домов Нью-Йорка, он был близко знаком с федеральными судьями, известным всему миру философом-католиком и многими другими влиятельными людьми. Несмотря на высокий социальный статус, Равич стал главным сторонником Ревича и его правой рукой после основания ИБП. Равич использовал свои связи, чтобы привлечь Сару Черчилль, дочь сэра Уинстона Черчилля, в ряды сторонников ИПБ. Он также много сделал для того, чтобы обеспечить начальную финансовую поддержку встающему на ноги институту. Когда организовался институт, Роберт, сын Равича, военный врач, убедил свое руководство в важности этих исследований, оставил армию и начал работать под руководством Ревича. Густав
Фриман, профессор Чикагского университета, также присоединился к сотрудникам Ревича, больше года работая без всякой оплаты. Несмотря на все атаки со стороны организованной медицины, которые продолжались ив последующие годы, некоторые ее представители видели в д-ре Ревиче действительно замечательного и прогрессивного специалиста. Профессор Герхард Шраузер, исследователь- онколог с мировым именем, в своем интервью так определил место Ревича в истории медицины Был Гиппократ, был Гален, потом был Парацельс. Он стоит водном ряду сними. Др Моррис Манн, независимый изобретатель, в прошлом врач, работавший на многие компании по производству пищевых продуктов и косметики, в течение 25 лет занимался
16

изучением стероидов. В своем интервью он сказал следующее «Ревич в знании стероидов опередил свое время налет. Одни только исследования стероидов способны потрясти существующие основы. Яне достоин завязывать шнурки на его туфлях. Лет через 100 люди будут удивляться Как можно было так обращаться с Ревичем при жизни Некоторые из пациентов Ревича называли его Эйнштейном от медицины или новым Альбертом Швейцером. Известно, что после личной встречи в конце х годов Альберт Эйнштейн написал Ревичу письмо, точное содержание которого, однако, остается загадкой. Оно исчезло, когда начальник пожарной команды Нью-Йорка потребовал от Ревича очистить забитый бумагами цокольный этаж. Дошедшие из вторых и третьих рук сведения о его содержании носят легендарный характер. Лора Уитни, секретарь, рассказывая о нем Рут Спектор, сотруднице из числа добровольных помощников, заметила Эйнштейн писал, что Ревич — самый выдающийся ум, который он когда- либо встречал в своей жизни. Из воспоминаний самого Ревича следовало, что Эйнштейн предлагал ему объединить свои усилия в работе над рядом проектов. Насколько значимость письма возросла в пересказах — судить трудно. Но несомненно то, что ряд выдающихся ученых и врачей, знавших Ревича, отзывались о нем как о самом блестящем уме, с которым они когда-либо сталкивались, как о настоящем гении. Принадлежал лик ним Эйнштейн Возможно. Почему Эйнштейн хотел работать вместе с Ревичем? И почему Ревич не принял его предложения Можно строить какие угодно предположения, но правильный ответ найти нелегко. Племянница считает, что особенности личности д-ра Ревича не позволяют ему работать под каким бы тони было началом. Плодовитый ум Ревича рождает слишком много для настоящего восприятия идей. Нита говорила, что вовремя их совместной работы у отца почти ежедневно появлялись новые идеи, над которыми он стремился работать. Независимо от содержания письма, Ревича всегда более всего интересовало создание лекарств, способных вызывать обратное развитие рака и других заболеваний. В этой книге я попытался проследить, насколько успешными оказались его усилия. Во втором разделе книги мы рассмотрим наиболее важные открытия и теории д-ра Ревича. Думаю, читатель сможет оценить наиболее значительные из этих открытий, известных современной медицине. В силу их фундаментальности они способны стать основой для отыскания способов лечения других заболеваний и патологических состояний.
Имея дело с практикующим врачом, проще всего проверить ценность его открытий или теорий по реакции больных на лечение. В третьем разделе книги вы встретитесь с пациентами д-ра
Ревича, сможете узнать об образе их жизни и сравнить его стем образом жизни, который вели знакомые вам больные раком. Все мы знаем, что смертны. Задача врача заключается в том, чтобы помочь остаться на протяжении всей нашей жизни как можно более здоровыми, а непросто поддерживать жизнь. Встретившись на страницах этой книги с пациентами д-ра Ревича, вы убедитесь, что он успешно справился с этой задачей. К сожалению, я не мог обойтись без четвертого раздела. Несовершенство, недостатки и даже неблаговидные поступки всегда присущи тому миру, в котором мы живем. Др Ревич имел возможность насмотреться на такие примеры еще до отъезда из Европы. Вы убедитесь, что неблаговидные поступки свойственны не только политикам-диктаторам. В четвертом разделе рассказывается об основных моментах противодействия, с которыми
Ревич сталкивался в своих попытках дать больным самые лучшие лекарства. История Ревича — это история его личного триумфа и трагедии тех, кому требовалось адекватное лечение, история того, как лекарства от рака можно скрывать от безнадежно больных людей долгое время. В пятом разделе читатель сможет почерпнуть некоторые сведения, которые он в состоянии применять, чтобы извлечь личную пользу из тех многочисленных даров, которые Ревич преподнес человечеству. В нем можно найти разнообразные сведения — от способов лечения, открытых д- ром Ревичем, до того, как связаться с Центром Ревича (Revici Life-Science Center), чтобы получить необходимое лечение. В нем также предлагается план сохранения и пропаганды препаратов
Ревича. Итак, вы получили представление одре Ревиче как о человеке. Из следующей главы вы узнаете о том, что значит быть его пациентом.
17

ГЛАВА 2 МОЙ ДОРОГОЙ. МОЯ ДОРОГАЯ. Лучший способ показать, что представляет собой др Эмануэль Ревич как личность, — это дать возможность самому Ревичу, его друзьями его пациентам высказаться о нем. Далее автор приводит рассказы людей, близко знавших Ревича.
Я знала женщину, муж которой оставил ее с двумя маленькими детьми. Ей приходилось так туго, что я часто приносила еду для нее и детей. У девочки была тяжелая астма, но мать не имела денег на врача. Я обратилась к д-ру Ревичу. Он сказал мне Пожалуйста, пусть приходит Никогда не говорите мне о деньгах. Приведите ко мне ребенка. Умоляю вас, приведите ко мне ребенка Девочке стало лучше, но потребовался особый аэрозольный ингалятор. Др Ревич купил его.
Я узнала об этом через несколько лет. Мать девочки мимоходом упомянула о нем, думая, что мне это известно. Конечно, сам др Ревич никогда не говорил мне об этом (Рут Спектор, из Добровольцев.
Вы могли позвонить ему домой в любой день, в любое время. На Рождество мы звонили ему трижды первый разв, последний — в 21:14, и еще в 18:30 в Сочельник. Я вела запись всех звонков. Всего их набралось 437» (Пирс и Аллан Хамилтоны).
Вовремя всех этих слушаний, когда у него пытались отобрать лицензию, они вели себя так подло. Я посещала эти слушания. Врачи, которые были членами комиссии, никогда не вели никаких записей. Когда пришло время давать показания д-ру Ревичу, ему посоветовали не афишировать свои достижения.
Он сказал Мир должен знать об этом. Когда он начал давать показания, все врачи принялись записывать.
Я поговорила об этих записях с представителем государственного учреждения. Он сказал, что присяжные понимают, что Ревич нашел решение проблемы рака, и пытаются ухватить его.
Вовремя небольшого перерыва, стоя рядом с д-ром Ревичем и возмущаясь действиями присяжных, я сказала ему Надеюсь, все они заболеют раком и им прийдется обратиться к вам за помощью, а вы не станете их лечить Он ответил своим обычно мягкими добрым голосом Мне
87 лет. За всю свою жизнь я ни разу не отказал влечении ни одному человеку. Хотите, чтобы я начал сейчас (Рут Спектор),
Др Ревич лечил мою первую жену, она умерла от рака в 1969 г. Я был очень благодарен ему за все, что он для нее делал. После ее смерти я приехал к нему, чтобы предложить чек на 5 тыс. долларов для покрытия расходов на телефонные звонки и другие траты, но он снова твердо отказался (Лайл Стюарт.)
Сам Ревич рассказывал следующее Начиная работать, я никогда не назначал плату. Но некоторые пациенты говорили, что не смогут обращаться ко мне при такой постановке вопроса. Поэтому я вынужден был назначать плату, чтобы люди могли лечиться.
Дру Ревичу сделали соблазнительное предложение — практиковать водной из стран Ближнего Востока — лечить семейство монарха и других знатных людей. Ревич сказал, что он согласился бы поехать туда, если бы ему дали возможность лечить всех больных, а не только избранных. Это условие не было принято, и др Ревич отказался (Маркус Коуэн).
Девочка — пациентка д-ра Ревича была госпитализирована в одну из больниц Атланты с тяжелым приступом астмы. В течение 2 недель лечение, которое проводили в больнице, не
18

улучшило состояние девочки. Мать ребенка решилась позвонить д-ру Ревичу домой (номер домашнего телефона он давал всем своим пациентам. Была глубокая ночь. Ревич ответил на первый же звонок. Дав указания, он велел матери девочки перезвонить позднее. Звонки закончились около 3 часов ночи. Доктор отвечал на каждый звонок. К утру состояние девочки настолько улучшилось, что ее можно было выписать (Рут Спектор).
Когда др Ревич работал в Трафалгарской больнице в Нью-Йорке, там была проблема с несколькими пациентами, которых трудно было заставить принять лекарство. Лечение было полностью бесплатным, все расходы оплачивали богатые благотворители. Чтобы заставить больных принимать лекарство, с пациентов потребовали плату — 5 долларов. Это сработало
(Лоренс Лешан, доктор философии.
Даже Ревичу не всегда удавалось сохранять терпение. Однажды к нему обратилась женщина, которая была обречена. Врачи, у которых она раньше лечилась, сказали, что жить ей осталось 2—3 месяца. У Ревича она начала стремительно поправляться и оставила своих прежних врачей. Три месяца спустя ее врач позвонил, чтобы узнать, живали она. Он не узнал ее голос — такой уверенный, энергичный. При последнем ее посещении женщина с трудом произносила каждое слово так, будто оно могло стать последним. Когда врач наконец-то понял, что разговаривает со своей пациенткой, он стал настаивать на встрече с д-ром Ревичем. Ревич отказался встретиться с ним Я никогда не захочу увидеться с этим человеком после того, что он сделал с вами Все, что нужно, он мог бы узнать уже после третьего просвечивания на рентгеновском аппарате. Врач явно использовал больную в качестве подопытного кролика, каждый раз направляя ее на рентген.
Ревич не желал ничему учить того, кто не ценил человеческую жизнь и человеческое достоинство. Через 10 лет эта женщина уже распоряжалась многомиллионными кредитами «Фэнни Мэй»*.
Ревич никогда не встретился стем врачом (Рут Спектор).
Однажды д-ра Ревича обследовали с помощью прибора, определявшего альфа, бета, гамма- и дельта- волны головного мозга. Прибор заинтересовал Ревича. Судя по результатам измерения, оба полушария мозга Ревича дали картину, ранее наблюдавшуюся только у некоторых восточных мистиков (Элис Лада, доктор педагогики, писательница.
Др Ревич узнало человеке, который был настолько болен, что у него не было сил дойти до врача. Ревич оплатил вызов на дом и поднялся по пяти лестничным пролетам. В то время ему было
93 года (Маркус Коуэн).
Не забывайте, что это был Нью-Йорк, и некоторым предметом гордости нашей больницы являлось то, что с каждым пациентом разговаривали на его родном языке, а это не такая уж обычная вещь для Нью-Йорка. Однажды к нам поступил один японский монах, не знавший ни одного слова по-английски. Нам было известно, что, хотя др Ревич и говорит на шести языках, японского он не знал. В то утро все собрались вокруг, чтобы посмотреть, как он будет выходить из положения. Старый плут держал экзамен по-латыни. Наверное, физикальное обследование проводилось на латыни первый раз за тысячи лет (Лоренс Леша, доктор философии.
У пациента был СПИД в терминальной стадии. Ему позвонил один из друзей, чтобы узнать, как он себя чувствует. Женщина, взявшая трубку, сказала Сожалею, его нет. Звонивший захотел узнать, когда скончался его друг. Она ответила Он не умер. Он отправился за покупками. Этот человек начал лечиться у д-ра Ревича за неделю до звонка (Норман Кармен).
У нас была беседа с одной супружеской четой, далекой от медицины. Оба супруга были членами клуба, объединяющего людей сочень высоким коэффициентом умственного развития. Они провели тестирование, но баллы д-ра Ревича оказались настолько высоки, что вывести точные результаты не удавалось (Аллан Хамилтон).
Узнав, что состояние моей матери не улучшается, др Ревич приехал к нам домой. Он провел у постели больной 2 часа. Во второй визит он пробыл у нас всю ночь. Я видел его бодрствующим в
3—4 часа ночи. Моя мать скончалась через 3— 4 дня. Я испытывал особое чувство близости к д- ру Ревичу, и уверен, что точно также он относился ко всем своим пациентам. Даже теперь я испытываю к д-ру Ревичу особую теплоту (Уильям Розенберг).
19

Однажды в приемной Ревича я оказался рядом с молодым мужчиной. Я и сегодня вижу его лицо. Он сказал Вызнаете, никто никогда не дал мне ничего за всю мою жизнь. Никто даже ничего не сделал для меня. Он страдал раком легкого и не имел работы. Он обратился к Ревичу.
Ревич сказал, что будет лечить его. Тогда я сказал ему, что у меня совсем нет денег. Ревич сказал Ничего, я все равно буду лечить вас, Я до сих пор слышу голос того парня. Он сидел вот здесь, и у него был такой вид. Никто, никто никогда ничего для меня не делал. Он не мог поверить, что этот человек собирается сделать что-то для него. Когда я слушал его, внутри у меня просто что-то разрывалось на части (Аллан Хамилтон).
Не проходило и двух минут, чтобы вовремя обеда не зазвонил телефон. Мы привыкли к этому и относились с пониманием (Нита Таскье, дочь Ревича}.
Он всегда говорил Мой дорогой. Моя дорогая (Пирс Хамилтон).
«Как-то у нас была пациентка, у которой в больнице была отдельная палата с телефоном и видом на парк. После 8 месяцев пребывания в клинике у нее кончились деньги, она не могла больше оплачивать больничные счета. Это означало, что она могла продолжать лечиться на средства штата, но при этом должна была перейти в общую палату. Ее пугала эта перспектива. Я рассказал д-ру Ревичу о проблемах пациентки. Ревич разобрался, и, конечно, женщина оставалась в своей палате до самой смерти, еще 4 месяца.
После ее смерти я узнал, что др Ревич сам оплачивал разницу в счете, чтобы больная могла оставаться в привычной обстановке (Лоренс Лешан, доктор философии.
В е годы у нас были финансовые трудности из-за ряда судебных процессов и необходимости платить адвокатам. Мы опасались, что отключат электричество и воду. Др Ревич годами не получал жалованье. Однажды он сказал секретарше, которая также получала плату с пациентов Яне хочу знать, кто из пациентов платит, а кто нет. Не хочу, чтобы это влияло на лечение (Рут Спектор).
Я имел беседу с врачом, который после работы в центре Слоуна и Каттеринга начал собственные исследования по методу Ревича. Он сказал мне, что результаты многообещающие. Как адвокат Ревича, я предупредил, что ему прийдется выступить свидетелем на стороне Ревича. Он отказался, и я сказал, что в таком случае его вызовут повесткой.
Врач заплакал, умоляя меня не делать этого потому, что у него семья ион может потерять все, если это станет известно в центре Слоуна — Каттеринга. Я объяснил, что мне вовсе ненужно, чтобы он засвидетельствовал свои хорошие результаты, а всего лишь обрисовал ту атмосферу нетерпимости, которая сложилась в больнице в отношении всего, что имело отношение к Ревичу. Несмотря на просьбу врача, мой долг как адвоката д-ра Ревича был довести до его сведения этот разговор. Его свидетельство могло бы наглядно показать, что медики, работающее в привычном русле исследовании, необъективны в оценке метода д-ра Ревича.
Др Ревич решил не посылать тому врачу вызов в суд. Он не хотел ставить под удар профессиональную репутацию другого человека — даже если это могло принести ему пользу
(Сэл* А. Абади, лицензированный адвокат.
Когда др Ревич приступал к чтению медицинской карты, он становился похожим на старую мудрую черепаху. Он как будто погружался в карту все глубже и глубже. Спустя длительное время он медленно выныривал из своих глубин (Мид Андруз).
Вовремя разговора по телефону я записала нужный мне телефонный номер на клочке бумаги. Др Ревич присутствовал в комнате вовремя разговора. Через два дня мне понадобилось перезвонить, ноя не нашла листок с записанным номером. Ревич попросил меня подождать минутку, затем прикрыл глаза и, казалось, глубоко задумался. Минуты через две он вспомнил этот номер. Ему тогда было около 80, может быть, и больше (АР. Салман, доктор медицины.
У моей матери была тяжелейшая стенокардия. Она заработала ее, когда мы преодолевали эти ужасные поросшие лесом две мили ничейной земли, спасаясь от немецкого патруля. Через 6 месяцев состояние ее настолько ухудшилось, что стоило ей поднять руку — и начинался приступ. Она была прикована к постели, сердечный приступ мог возникнуть в любое время.
20

Отец очень переживал. Он разработал лекарство, которое должно было ей помочь, нов тех обстоятельствах, в которых мы оказались, он не мог проверить, насколько оно безопасно. Мы уверили его, что терять нечего, потому что если ничего не предпринимать, мама наверняка умрет. Он сделал ей инъекцию, затем другую. Через два дня мама встала. Через неделю она смогла пойти за покупками (прим. автора она прожила еще 24 года) (Пита Таскье). Он был похож на самого прекрасного европейского джентльмена (Шарлотта Луиз}. Часть II ЕГО ОТКРЫТИЯ