Книга Порождённая Грехом (Часть Первая) Серия Грехи Отцов #1 Перевод сделан группой

• Название: Книга Порождённая Грехом (Часть Первая) Серия Грехи Отцов #1 Перевод сделан группой
• Дата: 19.07.2022
• Размер: 0.68 Mb.
• Имя файла: Rejli_Kora_Porozdennaa_grehom.docx
• Тип: Книга; #633564
• страница: 19 из 19

Глава 21


В помещении без окон, куда меня затащили после того, как я убил своего дядю, было темно. Вонь мочи и крови переросла в непреодолимый запах отчаяния. Я задавался вопросом, сколько людей погибло в этих стенах, раздавленные умелыми руками Витиелло. Теперь было два Витиелло, и я не мог сказать, кто хуже, отец или сын.

Мои руки все еще были липкими от крови дяди. Я убил его по просьбе Марселлы без колебаний. Я бы сделал это снова, даже если бы это привело меня сюда, в эту безнадежную тюрьму, а не в объятия девушки, о которой я не мог перестать думать. Может, мне следовало знать, что она не простит меня так легко. Даже убийство моего дяди не изменило того факта, что я похитил ее и не смог защитить от жестокости дяди. Она будет нести на себе следы моих грехов всю жизнь.

Я потерял всякое чувство времени, хотя это и не имело значения. Я часто ловил себя на желании смерти.

Дверь со скрипом открылась, и свет из коридора ударил мне в лицо, на мгновение ослепив. Я прищурился от яркого света, чтобы увидеть, кто пришел. Марселла, чтобы попрощаться до того, как ее отец покончит с этим? Но сложившийся вид был слишком огромным, чтобы принадлежать кому-либо, кроме самого Луки Витиелло. Прошло несколько секунд, прежде чем он сфокусировался.

Выражение его лица было чистой сталью, а глаза безжалостными озерами, которые я помнил годами. Он ничего не сказал. Возможно, он надеялся увидеть, как я буду молить о пощаде, но это было бы пустой тратой нашего времени. Он не даровал пощады, а я бы отрезал себе член, прежде чем когда-либо попросил его об этом. Может, я убил своего дядю и помог Витиелло спасти Марселлу, но я чертовски уверен, что сделал это не для него. Все, что я делал, было ради Белоснежки.

Я все еще хотел его смерти. Быть может, так будет всегда.

— Пришло время? — прохрипел я.

У меня запершило в горле от слишком долгого отсутствия жидкости.

Лицо Луки даже не дрогнуло. Он, вероятно, представлял себе все способы, которыми он расчленил бы и пытал меня. Он ненавидел меня до чертиков за то, что я сделал с Марселлой — и я от всего сердца согласился с ним в этом вопросе, — но также и за то, кем я являлся, байкером, сыном моего отца, человеком, прикоснувшимся к его дочери. Если бы Марселла рассказала ему, как я лишил ее драгоценной девственности, он, вероятно, убил бы меня только за этот проступок.

Черт, умирать с этим воспоминанием в голове, возможно, стоит того, чтобы умирать снова и снова.

— Ты похитил мою дочь, рисковал ее благополучием и безопасностью только для того, чтобы спасти ее несколько недель спустя. Интересно, зачем ты это сделал? Возможно, ты осознал, что мы с Фамильей наверстаем упущенное, и увидел в этом свой единственный шанс спасти свою чертову шкуру.

Я вскочил на ноги, но пожалел об этом, когда волна головокружения накрыла меня, поэтому вновь сел на пол. Витиелло смотрел на меня без эмоций. Я меньше, чем грязь в его глазах.

— По той же причине, по которой я не воткнул свой нож тебе в глаз. Ради Марселлы.

— Потому что ты чувствуешь себя виноватым? — он усмехнулся.

Я чувствовал себя виноватым, но разве это побудило бы меня уничтожить клуб?

— Чувство вины лишь крошечная часть этого.

— Тогда что? — Лука зарычал.

— То, что я люблю ее. — я рассмеялся, осознав абсурдность ситуации. — Я люблю дочь человека, разрушившего мою жизнь.

Лука отмахнулся от меня.

— Многие люди теряют кого-то. Это часть нашего мира.

— Уверен, что многие дети смотрят, как кишки их отца разбросаны по всей комнате, как чертово конфетти, — пробормотал я. — Что мне было интересно с тех пор, как ты разгромил мой клуб, заметил ли ты меня в тот день?

Лука уставился на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

Я поднялся на ноги, даже если они казались резиновыми. Я не мог вести этот разговор, сидя у ног Витиелло, как собака.

— Я спрашиваю, заметил ли ты испуганного пятилетнего мальчика, съежившегося под диваном, пока ты калечил людей, которых он считал своей семьей?

Лицо Луки оставалось бесстрастной, суровой маской, которую я знал. Марселла тоже владела холодным бесстрастным лицом, но это ничто по сравнению с лицом ее старика.

— В тот день я не видел мальчика.

— Это изменило бы ситуацию или ты убил бы меня вместе с моим отцом и его людьми?

— Я не убиваю детей или невинных женщин, — сказал Витиелло.

Трудно поверить, что он мог кого-то пощадить. История Марселлы о ее отце просто не соответствовала образу мужчины, которого я знал.

— Значит, ты бы развернулся и ушел, если бы знал, что я там?

Это риторический вопрос. Взгляд Витиелло не был взглядом человека, способного отвернуться от кровопролития. Он жаждал насилия и неистовства. Ничто, даже маленький мальчик не смог бы его остановить.

Его проницательный взгляд дал мне ответ, которого я ожидал.

— Что бы ты тогда сделал со мной?

— Запер бы тебя в моей машине, чтобы тебе не пришлось смотреть в идеальном мире.

— Твой идеальный мир включает в себя запирание маленького мальчика в машине, чтобы ты мог убить его отца и его людей?

— Сомневаюсь, что твой идеальный мир наполнен солнечным светом и радугами. — он прищурил глаза. — И ты похитил невинную девушку, так что у тебя определенно нет права судить меня. Моим единственным судьей будет Бог.

— Ты веришь в Бога? — он не ответил. — Ты забываешь о правоохранительных органах. Однажды они могут осудить и тебя тоже.

— Маловероятно. Но дело не в этом. Ты похитил мою дочь.

— Чего бы никогда не произошло, если бы ты не убил моего отца и клуб! — я резко выдохнул, снова погружаясь в гнев прошлого.

Блядь. Я все еще хотел убить его.

— Ты заслуживаешь смерти, и я ничего так не хочу, как убить тебя, но я не могу, потому что люблю твою дочь!

Лука сделал шаг ближе, свирепо глядя.

— Ты заслуживаешь смерти так же, как и я, и я хочу убить тебя больше всего на свете за то, что ты позволил случиться с Марселлой, но я не могу, потому что люблю свою дочь.

Мы уставились друг на друга, пойманные в ловушку нашей ненависти и обузданные нашей любовью к одной девушке.

— И вот мы здесь, — сказал я криво. — Ты мог бы позволить одному из твоих людей убить меня и инсценировать самоубийство. Сказать Марселле, что чувство вины погубило меня из-за смерти моих братьев по клубу.

— Это вариант, — ответил Лука. — Ты чувствуешь себя виноватым из-за этого?

— Большинству из них пришлось умереть, чтобы Марселла оказалась в безопасности.

Лука долго ничего не говорил. Может, он действительно обдумывал план самоубийства.

— Моя дочь считает, что ты верен ей.

— Да, — сказал я. — Я бы сделал ради нее все, что угодно.

Лука мрачно улыбнулся.

— Думаю, что она проверит нашу любовь к ней. Не знаю, должен ли я надеяться, что ты потерпишь неудачу или нет. В любом случае, Марселла столкнется с препятствиями, которых я никогда не хотел для нее. — он задумчиво наклонил голову. — Мне не нужно говорить тебе, что я сделаю, если подумаю, что ты с ней играешься.

— Я бы отдал за нее свою жизнь. Я никогда не причиню ей вреда.

— Если это так, то тебе следует уйти и никогда не возвращаться. Поезжай в Техас и в чертов закат со своим братом, но позволь Марселле иметь будущее, которого она заслуживает и которое всегда планировала для себя, прежде чем ты все разрушил. — он бросил мне журнал. — Открой первую страницу.

Я открыл журнал и, прищурившись, посмотрел на бумагу. Это была своего рода газета новостей, и Марселла перечисляла свои планы на следующие пять лет. Получить диплом в двадцать два, выйти замуж в том же году, разработать маркетинговые планы для бизнеса Фамильи, родить ребенка в двадцать пять...

— Жизнь нельзя так планировать, — я пробормотал, но надежды Марселлы на ее будущее рухнули. Ее жизненные планы до сих пор не совпадали с моим жизненным выбором. — Ты уверен, что это не то, что ты хотел для нее?

— Она их писала. Ты действительно думаешь, что ты когда-нибудь смог быть с ней вместе? Марселла образованна и социально подкована. Она преуспевает на светских мероприятиях. Она всегда старалась защитить свой публичный имидж. Если станет известно, что она с тобой в отношениях, все, что она построила для себя, рухнет. Ты действительно хочешь погубить ее?

Я не мог поверить, что он платил карточкой вины, и не мог поверить, что он действительно давил на меня.

— Ты бы позволил девушке, которую любишь, уйти?

Лука мрачно улыбнулся.

— Я эгоист. Возможно, ты хочешь быть лучше меня.

— Ты делаешь это не ради нее.

Он схватил меня за горло, и в моем ослабленном состоянии я не смог отбиться

от него. Моя спина ударилась о стену. Его глаза горели чистой яростью.

— Не говори мне, что я делаю это не ради Марселлы. Я бы умер за нее. Я хочу для нее только лучшего, и это, черт возьми, точно не ты. — он отпустил меня и отступил назад, тяжело дыша.

Я потер горло.

— Марселла не ребенок. Она может сама делать свой жизненный выбор.

На мгновение я был уверен, что Лука убьет меня прямо на месте, но потом он развернулся и ушел. Я не был удивлен, что он не одобрял того, что я был с Марселлой. Мы пришли из разных миров, этого нельзя отрицать. Я ничего так не хотел, как быть с ней, но я не был уверен, как наши миры когда-нибудь смогут слиться.

Несколько часов спустя вошла Марселла, а за ней ее брат, который посмотрел на меня так, словно хотел разбить лицо. Чувства взаимны. Она была похожа на девушку, которую я видел до похищения. Высокие каблуки, обтягивающие кожаные брюки, шелковая блузка и бриллиантовая серьга на отсутствующей мочке уха, которая, вероятно, стоила больше, чем мой Харлей.

Мне стало интересно, почему она здесь. Выражение ее лица было чистым контролем, прекрасным совершенством, которое дразнило меня, когда я сидел в своей собственной вони, ожидая конца.

Марселла повернулась к Амо.

— Я хочу поговорить с Мэддоксом наедине.

— Я должен охранять тебя.

— Не будь смешным, Амо. Мэддокс убил своего дядю и братьев байкеров ради меня. Он не причинит мне вреда.

Амо посмотрел на меня так, что стало совершенно ясно, что произойдет, если я прикоснусь к ней.

— Ты можешь принести Мэддоксу что-нибудь выпить и поесть?

Моя последняя трапеза?

Амо коротко кивнул и вышел. Марселла закрыла за ним дверь, прежде чем полностью повернуться ко мне.

Я вскочил на ноги, пытаясь скрыть тот факт, что у меня обезвоживание и я умираю от голода. Я не хотел, чтобы она запомнила меня слабаком.

— Это прощание? — я спросил.

— Мой отец тебе не доверяет. Он не думает, что ты верен.

Я придвинулся ближе, с каждым шагом по моему телу пробегала боль. Я был совершенно уверен, что у меня было несколько сломанных костей, которые нуждались в лечении.

— Разве я не доказал это, предав клуб ради тебя?

Я бы все отдал за эту девушку, за вкус ее губ, чтобы услышать признание в любви с этих красных губ.

— Я так и думала, да, но потом ты попытался убить моего отца. Я видела колотую рану у него на ноге и порез на голове, где ты промахнулся.

— Промахнулся? — эхом повторил я, а затем рассмеялся. — Я не промахнулся, Белоснежка. Я решил не убивать его, потому что не мог поступить так с тобой, и это именно то, что я ему сказал. Полагаю, он не упомянул эту деталь?

Она задумчиво прищурилась, но ничего не сказала, все еще не желая вонзать отцу нож в спину.

— Ты отказался от мести ради меня?

— Именно.

Но после моего сегодняшнего разговора с Лукой я пожалел, что не прошел через это.

— Что насчет следующего раза, когда у тебя будет шанс ударить моего отца ножом? Что ты тогда выберешь?

Я, без сомнения, хотел убить его, но пройти через это? Я усмехнулся.

— Думаю, ты не понимаешь. Всегда есть только один выбор, и это ты. Если ты не хочешь, чтобы я убил твоего старика, что, вероятно, произойдет только в моих снах, я не буду пытаться лишить его жизни снова. Не уверен, что он может сказать то же самое.

— Итак, ты хочешь убить его, а он хочет убить тебя, но вы оба не пойдете на это ради меня.

— Более могущественная, чем любая королева, которую я знаю.

Марселла вздохнула и коснулась своих локтей недавно наманикюренными ногтями. Блядь. Я хотел ее в своих объятиях. Было физически больно чувствовать ее так близко и не прикасаться к ней.

— Чего ты хочешь, Мэддокс?

— Тебя.

— Но я с багажом. Я Витиелло. Я всегда буду частью своей семьи и даже присоединюсь к бизнесу. Если ты хочешь меня, ты должен найти способ тоже стать их частью.

Я рассмеялся, ничего не мог с собой поделать.

— Послушай, я за то, чтобы мечтать и ставить высокие цели, но твой старик никогда не примет меня, как часть бизнеса. — я сделал паузу, осознав ее другие слова. — Ты хочешь, чтобы я стал частью твоей семьи?

— Моя семья часть меня, так что, если ты любишь меня, тебе придется попробовать полюбить и их тоже.

Я покачал головой, прислонившись к стене.

— Я только недавно отказался от мести за тебя. Переход от ненависти внутренностей твоего отца к любви это большой скачок, который может занять несколько жизней. Даже если я такой же гибкий, как он, я не кот.

Марселла закатила глаза и придвинулась ближе, пока не оказалась прямо передо мной. Я не был уверен, как она могла выносить эту вонь, но я был рад ее близости.

— То, что мой отец сделал с тобой в детстве, ужасно, и я понимаю твою ненависть. Прощение требует времени. Я просто прошу тебя попытаться преодолеть свой гнев.

Я не был уверен, что это вариант, ни для Луки, ни для меня.

— Что насчет тебя? Сколько времени тебе потребуется, чтобы простить меня?

— Я прощаю тебя, — тихо сказала она.

— Прощаешь?

— Но я еще не доверяю тебе полностью. Я не могу, не после, случившегося.

— Если ты мне не доверяешь, то твой отец точно не будет. — я криво усмехнулся. — Тогда это все-таки прощание.

— Нет, — твердо сказала она. Она пристально посмотрела на меня своими преследующими голубыми глазами. Глазами, заставляющими меня хотеть верить в невозможное. — Я ему не говорила. Это касается только нас с тобой. Я хочу, чтобы ты был в моей жизни. Теперь тебе решать, хочешь ли ты этого тоже.

Я не хотел ее терять.

— Прощать твоего отца это пытка, — я пробормотал, и на лице Марселлы промелькнуло разочарование. — Но я с радостью пострадаю ради тебя. Я собираюсь доказать тебе свою преданность миллион раз, если придется, Белоснежка. Я заслужу твое доверие. Я истеку кровью ради тебя. Я убью ради тебя. Я сделаю все, что угодно, пока ты мне абсолютно не доверишься.

— Абсолютное доверие редкая вещь.

Мне ничего так не хотелось, как поцеловать ее, но я мог представить, как мерзко я выглядел.

— То, что у нас есть, тоже редкая вещь.

— Чтобы завоевать мое доверие, тебе придется помириться с моим отцом, с моей семьей. Тебе придется избавиться от своей жажды мести. Ты должен быть на стороне моего отца, потому что я на его стороне, и это не изменится. Ты действительно можешь это сделать?

— Ради тебя, да.

Я был готов попробовать. Я не был уверен, что у меня получится.

Вернулся Амо, критически оглядывая нас. Он действительно нес поднос с едой и водой, хотя я с опаской относился к содержимому.

— Пора возвращаться домой, — сказал он.

Марселла медленно кивнула, но не двинулась с места.

— Ты выглядишь на миллион долларов, — я пробормотал.

— Больше, чем ты можешь себе позволить, — прорычал Амо.

— Амо, — прошипела Марселла, прежде чем вновь повернуться ко мне. — Прими правильное решение.

Она повернулась, каждый шаг был полон элегантности, и ушла. Амо покачал головой, прежде чем тоже уйти, и захлопнул дверь.

— Если бы я только знал, какое решение правильное.

Глава 22


Прошел еще один день, в течение которого мне приносили еду и воду. Несмотря на мое беспокойство, что они плюнут в мою провизию, я был слишком голоден и хотел пить, чтобы быть привередливым. Мои мысли становились все более и более запутанными.

Когда Лука открыл дверь в следующий раз, выражение его лица ничего не выдало.

— Что теперь? — я спросил.

— Я тебе не доверяю. Но я доверяю своей дочери, и она хочет твоей свободы.

Я оживился. Я не мог поверить, что Марселла действительно убедила своего старика.

— Должен сказать, я удивлен.

Губы Луки сжались в тонкую линию.

— Я все еще верю, что ты заслуживаешь смерти за, сделанное, но страдала Марселла, и это ее решение.

Я встал.

— Ты действительно собираешься отпустить меня? Как это должно работать? Что насчет твоих солдат, разве они не разозлятся, что ты освободил их врага?

— Если бы ты убил одного из моих солдат во время боя, я бы лишил тебя жизни, что бы ни говорила Марселла, но ты этого не сделал. Ты даже убил другого байкера. Мои люди хотят, чтобы Фамилья была сильной, и если я скажу им, что то, что ты на нашей стороне, делает нас сильнее, они в конце концов привыкнут к тебе.

— Сомневаюсь, — пробормотал я.

В последние несколько лет ссоры между нашим МотоКлубом и Фамильей становились все более кошмарными. Между нами было слишком много вражды. Потребуются годы, чтобы преодолеть это, если у нас вообще получится.

Лука прищурил глаза.

— Марселла сказала, что ты готов сотрудничать, набирать байкеров, готовых работать с нами, и устранять тех, кто все еще представляет опасность для Марселлы.

— Все верно. Но я чертовски уверен, что не собираюсь давать тебе клятву, Витиелло. Я делаю это ради Марселлы, но у меня все еще есть моя гордость.

— Ты действительно думаешь, что в состоянии вести переговоры?

Я встретил его пристальный взгляд прямо.

— Если тебя это не устраивает, убей меня. Я люблю твою дочь. Мужчина, которого она встретила и в которого влюбилась, обладает твердостью характера и гордостью. Я не стану кем-то другим, поэтому ты решил меня пощадить. Я буду работать с тобой, а не ради тебя, и буду делать это с радостью, потому что это укрепит позиции Марселлы в Фамилье. На этом все. Если тебе это не нравится, немедленно всади мне пулю в голову и избавь нас обоих от болтовни.

Лука кивнул. Может, он просто согласился покончить со мной. Этого мужчину невозможно прочесть.

— Ты не трус. И мне плевать, как ты это называешь, пока ты не сделаешь ничего, что повредит Фамилье, а особенно Марселле. Мне даже плевать, имеется ли у тебя свой побочный бизнес, если это не мешает моему бизнесу. Фамилья зарабатывает достаточно денег, чтобы немного сэкономить.

Я стиснул зубы от его снисходительного тона, даже если был рад, что он предоставил мне такую возможность. Я бы все равно попытался заработать деньги на старых контактах. Я не собирался принимать зарплату Витиелло.

— Ты не был так любезен, когда дело дошло до Тартар, пытающегося продать наркотики и оружие на твоей территории.

— Твой клуб наводнил мои клубы и улицы дерьмовыми наркотиками, даже притворяясь, что это дрянь Фамильи. Не говоря уже о том, что вы пытались вмешаться в мой бизнес и сожгли один из моих складов. — он замолчал, свирепо глядя на нее. — Возможно, ты не помнишь, но, когда твой отец был президентом отделения Джерси, твой клуб все еще занимался торговлей людьми в сексуальных целях. Полиция выловила из Гудзона несколько мертвых проституток и начала задавать мне вопросы. Я предупреждал твоего отца, чтобы он прекратил это дерьмо, но он пытался финансировать свое оружие с помощью секс-рабынь.

Эрл упоминал что-то в этом роде. В то время главное отделение в Техасе все еще занималось торговлей людьми в сексуальных целях, но в конце концов они получили слишком много тепла от Русских и Мексиканцев, поэтому прекратили. К счастью, это произошло за много лет до того, как я стал частью клуба.

— Не притворяйся, что ты убил моего отца, потому что тебе было жаль бедных секс-рабынь. В тот день ты жаждал крови. Ты просто хотел убить, а мой отец и его братья по клубу стали удобной мишенью.

— Я не отрицаю этого. И я чертовски уверен, что не стану извиняться за это. Твой отец заслуживал смерти, и он бы тоже без колебаний убил меня. Оглядываясь назад, я бы убедился, что тебя там не было и, чтобы ты не смог наблюдать.

Я предположил, что это было близко к извинению, которое Лука Витиелло когда-либо давал. Марселла упомянула, что у ее отца не было привычки извиняться. Мы замолчали и просто уставились друг на друга. В его глазах отразились то же недоверие и отвращение, что и у меня.

— Черт, это кажется неправильным.

— Я не нуждаюсь в твоей чертовой клятве, но я хочу, чтобы ты дал слово, что не причинишь вреда Марселле и поможешь нам с другими байкерами.

— Даю тебе слово. Удивлен, что тебя это волнует. Разве слово байкера чего-нибудь стоит в твоих глазах?

Лука пожал плечами.

— Если ты не сдержишь слово, я все еще могу выследить твоего брата Грея.

Я впился в него взглядом.

— Он под запретом, Витиелло. Он занимается своими делами, и это не изменится.

Я чертовски надеялся, что это действительно так. Грею нужна сильная система поддержки, и я беспокоился, что он будет искать ее в другом МотоКлубе или, может, в восстановленном Тартар.

Лука только холодно улыбнулся. Черт, Марселла, как я должен это сделать?

— Где Марселла?

Мускул на щеке Луки напрягся.

— Дома. Она знает, что я здесь, чтобы поговорить с тобой, но я не думал, что это хорошая идея держать ее рядом, пока нам все еще нужно уладить дела.

— На случай, если тебе придется пристрелить меня.

Он ничего не сказал.

— Если ты меня отпустишь, мне сначала нужно будет кое о чем позаботиться, особенно поговорить с мамой, а потом я хотел бы поговорить с Марселлой. Как я могу с ней связаться?

— Приходи в Сферу, и я организую встречу.

Мне пришлось сдержать комментарий. Это горькая пилюля для Витиелло, поэтому я дал ему некоторую поблажку, но я чертовски уверен, что не буду спрашивать его каждый раз, когда собираюсь встретиться с его дочерью.

— Ты уверен, что никто из твоих людей случайно не выстрелит в меня, потому что они подумают, что я в бегах?

— Мои люди делают, как я говорю.

— Держу пари, — сказал я. — Твоя репутация держит их в узде.

— Дело не только в этом. Фамилья основана на верности. Ты не можешь это понять.

— Верность никогда не должна проявляться вслепую. Ее нужно заслужить, и мой дядя и многие мои братья по клубу выбрали путь, который я не мог поддерживать.

— Что насчет остальных? Мы не убили всех.

— Как я уже сказал, мой брат под запретом. Он ребенок, и он не причинит неприятностей без Эрла. Зная его, он станет механиком и будет заниматься своими делами в глуши Техаса с моей мамой. Она тоже под запретом.

Лука мрачно улыбнулся.

— Не уверен, что доверяю твоей оценке безвредности брата. Но Марселла попросила меня пощадить его и твою мать, так что ради нее я сделаю это, пока твой брат не даст мне повод посчитать его опасным для моей семьи.

— Он не даст повод. Грей не мстителен.

— Ты уверен, что он не будет возражать, что ты убил его отца?

Я не видел Грея с тех пор, как ему удалось сбежать. Я не был уверен, как много он знал, определенно не о том, что я убил Эрла.

— Если ты не распространил эту информацию, никто не знает, что я убил Эрла.

— Значит, ты не планируешь говорить ему.

Грей заслуживал правды, но я боялся, что это выведет его из себя, не говоря уже о том, что это еще больше усложнит мою работу по поиску байкеров, желающих убить Марселлу. Хотя, слух о том, что я стал предателем, вероятно, уже распространился, так что это только вопрос времени, когда за мою голову назначат награду.

Лука указал на дверь.

— Ты можешь идти.

Меня захлестнуло удивление. Я все еще думал, что он не пойдет на это. Я все еще не был на сто процентов уверен, что не закончу с пулей в затылке в тот момент, когда повернусь к нему спиной.

— Полагаю, мой байк превратился в пепел, верно?

— Мы сожгли все дотла.

Я кивнул, на самом деле не удивленный.

— Что насчет собак?

Они не были моими, и я никогда им полностью не доверял, но на самом деле не их вина, что Эрл превратил их в боевые машины. Они заслуживали лучшего.

— Один из наших охранников, Гроул, взял одного и нашел место в приюте для остальных. Не спрашивай меня, где. Он единственный, у кого есть сердце для таких зверей.

Он повернулся и вышел из камеры. Повернувшись ко мне спиной, он должен был показать, что не боится меня. Но он все еще слегка прихрамывал, даже если пытался это скрыть. Я осторожно последовал за ним, все еще опасаясь его мотивов. Снаружи, в длинном коридоре, ждал высокий татуированный мужчина, который отвел меня в камеру.

Лука кивнул ему, и я почти ожидал, что Гроул вытащит пистолет и всадит пулю мне в голову. Вместо этого он жестом пригласил меня следовать за ним. Под мышкой он нес охапку одежды. Я огляделся, но больше никого не увидел. Лука все еще наблюдал за мной с оценивающим выражением лица. Он думал, что я недостаточно хорош для его дочери, но я докажу, что он ошибается, но более того, я собирался доказать Марселле, что она может мне доверять.

Мужчина, Гроул, остановился в туалете и положил одежду на скамейку перед шкафчиками. Душевые кабины были чистыми и довольно современными. Лука и его люди, вероятно, принимали здесь душ после пыток. На моей коже все еще была кровь Эрла, а также моя кровь, смешанная с потом и грязью. Я начал снимать футболку, когда понял, что Гроул прислонился к стене, на самом деле не наблюдая за мной, а сосредоточившись на экране телефона.

— Ты собираешься приглядывать за мной, чтобы я не наделал глупостей? — сухо спросил я.

Он кивнул.

Я поморщился. Часть футболки прилипла к ране у меня под ребрами. С рывком она оторвалась.

— Дерьмо, — пробормотал я, когда начала сочиться кровь.

— Надо наложить швы, — пробормотал Гроул.

Я приподнял бровь.

— Да, спасибо. Я был занят гниением в камере.

Снова кивок.

— Так это ты позаботился о собаках?

— Они заслуживают лучшей жизни.

— Спасибо.

Гроул кивнул.

— Доверие Луки нужно заслужить. Раньше я был врагом. Но теперь нет.

Я снял с себя оставшуюся одежду.

— Не уверен, что он действительно хочет попробовать.

— Если бы он хотел твоей смерти, ты был бы мертв, поэтому он дает тебе шанс, который мало у кого есть. Не облажайся.

Я со стоном вошёл в душ.

Тридцать минут спустя я последовал за Гроулом на улицу. Джинсы и рубашка были немного маловаты для моего высокого роста. Они явно не принадлежали Гроулу. К моему удивлению, Маттео Витиелло ждал на подъездной дорожке рядом с байком. Рядом с гладким и черным Кавасаки.

— Не облажайся, — сказал Гроул на прощание.

Я направился к Маттео, который, по-видимому, ждал меня.

— Гроул не самый общительный, не так ли?

Усмешка Маттео стала вызывающей.

— Полагаю, ты увидишь больше Гроула, как только начнешь работать с нами.

Было очевидно, что он не думал, что я это сделаю.

— Похоже на то. Может, ты сможешь вызвать для меня такси, так как мой телефон и байк превратились в пепел.

— Куда ты направляешься? — спросил он все с той же улыбкой, от которой мне захотелось вырубить его.

— Мне нужно заняться делами и проверить, как там моя мать.

— Какого рода делами? Встретиться со старыми друзьями?

— Мои старые друзья мертвы или жаждут моей крови, — сказал я с суровой улыбкой. — Но есть несколько старых накоплений, которые я хотел бы сохранить, прежде чем это сделает кто-то другой. Я на мели. И чертовски уверен, что не позаимствую денег у Фамильи.

Расчет и недоверие в глазах Маттео действительно вывели меня из себя. После нескольких дней в вонючей камере, где почти не было еды и воды, я не в настроении для ерундовых разговоров. Он не должен полюбить меня или доверять. Все, что имело значение, это то, что делала Марселла.

Маттео указал на Кавасаки.

— Знаешь, что, почему бы тебе не взять мой байк. Это не Харлей, но он отвезет тебя туда, куда нужно.

Я поднял брови.

— Ты отдашь мне свой байк.

— Уверен, что ты вернешь его, как только разберёшься с делами.

По его голосу было ясно, что он думал, что я сбегу и никогда не вернусь. Я взял ключи, которые он протянул.

— Спасибо. Я позабочусь о нем, — сказал я с вымученной улыбкой. — Тебе нужно, чтобы я вызвал тебе такси?

Маттео одарил меня усмешкой.

— Ох, не волнуйся. Я поеду с Лукой.

Конечно, Капо все еще где-то поблизости. Они, вероятно, соберутся вместе, как только я уеду, чтобы обсудить меня, возможно, даже пошлют кого-нибудь за мной, чтобы проверить, не делаю ли я что-нибудь против Фамильи.

— Как только ты вернешься, нам нужно будет многое обсудить. Если ты хочешь быть с Марселлой, мы должны договориться о помолвке и свадьбе, сменить твой гардероб и дать тебе несколько уроков этикета, чтобы ты мог влиться в ее круг общения.

Придурок издевался надо мной. Словно он или Лука хотели, чтобы я женился на Марселле. К сожалению, его слова произвели желаемый эффект. Мое тело ощетинилось при одной мысли о, сказанном. Я не хотел, чтобы меня превращали в кого-то другого. Черт, брак всегда казался мне ненужным.

Я надел шлем и завел мотоцикл. Маттео отступил назад. Отдав честь, я уехал. Я подавил желание оглянуться через спину. Повернувшись спиной к Витиелло, я все еще испытывал озноб. Езда на Кавасаки была для меня совершенно новым чувством. Я предпочитал ровный гул Харлея и испытал острую боль, когда подумал о своем теперь сгоревшем Харлее. И все же знакомое чувство свободы, которое всегда переполняло меня на байке, охватило меня.

Мог ли я действительно отказаться от своей свободы, своего образа жизни, даже от части себя ради Марселлы?


Мама с беспокойством смотрела на меня, когда мы сидели за обеденным столом. Мэддокса отпустили утром, а Маттео даже дал ему свой мотоцикл, потому что Мэддоксу нужно было выполнить несколько дел. Я подозревала, что он отправился на поиски своего брата и матери, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. И все же я надеялась, что он придумает способ связаться со мной.

— Маттео не следовало отдавать ему свой байк. Я просил его об этом несколько месяцев, а он просто подарил его нашему врагу, — пробормотал Амо.

— Это был не подарок. Он должен его, пока он не вернет его по возвращению, — твердо сказала я.

Амо покачал головой.

— Верно.

— Марселла, — начал папа, явно пытаясь нанести удар как можно мягче.

Я знала, о чем они все думали.

— Мэддокс не сбежал. Он позаботится о нескольких делах, а затем вернется в Нью-Йорк, чтобы проявить себя.

Папа посмотрел на маму.

— Марселла знает его лучше, чем мы, — сказала она в своей обычной дипломатической манере. — Если она доверяет ему, уверена, что у нее есть на то свои причины.

— Спасибо, мама.

— Но я действительно хочу встретиться с ним лично как можно скорее.

Я подавила улыбку, услышав внезапную сталь в ее голосе.

— Я представлю его тебе.

Я не пропустила настороженное выражение на лице папы. Он, вероятно, стоял бы на страже каждую секунду, пока мама встречалась с Мэддоксом. Это странно. Несмотря на его радиомолчание и сомнения моей семьи в его возвращении, я верила, что он вернется. После того, чем он рисковал, чтобы спасти меня, я уверена в его чувствах ко мне.

Когда на следующее утро не было ни слова о Мэддоксе, я действительно начала нервничать. Но я не хотела тратить время на беспокойство. Мэддокс вернется, а если он этого не сделает... тогда он никогда не заслуживал меня с самого начала. И все же при мысли об этом у меня болело сердце.

Я решила отвлечься тем, что собиралась сделать уже пару дней. Я позвонила Гроулу и спросила, может ли он забрать меня и отвезти в приют, который он построил вместе с Карой, помогая подвергшимся насилию бойцовским собакам. Папа упоминал, что они отвезли туда ротвейлеров.

Тридцать минут спустя он остановился перед нашим особняком. Два телохранителя ждали перед дверью, когда я вышла на улицу. Они проводили меня до машины Гроула, затем сели во вторую машину и последовали за нами.

— Спасибо, что приехал так быстро, — сказала я.

— Я удивился, что ты хочешь увидеть собак.

— Сначала я боялась их, но потом как-то привязалась к собаке, которая находилась рядом с моей клеткой. Ее зовут Сатана, но она была тяжело ранена. Ты не знаешь, выжила ли она?

— Я не знаю их имен. Мне все еще нужно дать им имена.

— Пожалуйста, не называй ее Сатаной.

Гроул кивнул.

— Должна признать, что снова увидеть собак не единственная причина, по которой я попросила тебя забрать меня.

— Я понял, — прохрипел Гроул. — Твой отец сказал мне, что ты присоединишься к бизнесу.

— Я хочу возглавить нашу команду Головорезов, координировать атаки на МотоКлубы, которые доставляют нам проблемы, а также найти оставшихся байкеров Тартар, представляющие опасность.

Гроул просто кивнул, но я действительно хотела, чтобы он что-нибудь сказал.

— Я хочу знать, возникнут ли у нас проблемы из-за того, что я девушка, или из-за того, что ты хотел возглавить команду Головорезов.

— У меня нет проблем с тем, чтобы служить тебе, и я никогда не горел желанием никем управлять. Я доволен работой, которую выполняю на ежедневной основе.

— А что насчет других Головорезов? Они тебе что-то говорили?

— Большинство из них знают, что лучше не ругать тебя.

Они боялись моего отца, но не уважали меня. Я бы сделала все возможное, чтобы изменить это. Почти через час мы прибыли к зданию приюта с несколькими огромными огороженными участками. Мы вышли, и к нам подошёл долговязый парень лет двадцати.

— Трудные подростки управляют приютом под твоим руководством, верно?

— Это дает им и собакам новый дом.

Гроул привел меня на меньшую площадь, где в общей сложности содержалось десять ротвейлеров.

— Они еще не ладят с другими собаками, поэтому мы должны держать их отдельно.

Непотребовалось много времени, чтобы заметить Сатану, и облегчение нахлынуло на меня. Ее бок был перевязан, и она вынуждена была находиться в конусе, чтобы не зализывать рану, но в остальном она выглядела хорошо.

— Она одна в клетке, потому что другие собаки не приняли бы ее, пока она ранена.

К моему удивлению, она побежала к решётке, как только заметила меня. Учитывая нашу первую встречу, мы прошли долгий путь.

— Привет, девочка, — сказала я.

Она фыркнула и завиляла хвостом. Хорошо накормленная и с огромной территорией, по которой можно бегать, она казалась гораздо более расслабленной, чем та собака, которую я помнила.

Встреча с ней также вернула мне много воспоминаний из моего плена, которые я не хотела вспоминать. Я все еще чувствовала себя пойманной в своего рода подвешенном состоянии, физически вернувшись домой, но мой разум все еще был затерян в здании клуба. Я нежно погладила ее через решетку.

— Ты найдешь для нее хороший дом?

— Это будет нелегко, учитывая их воспитание.

— Я хотела бы забрать ее к себе, но папа никогда этого не позволит.

— Твой отец хочет защитить тебя.

— Знаю, — сказала я. — От всего. От Мэддокса, собак...

— Мэддоксу нужно заслужить доверие твоего отца. Это нелегко сделать, но когда-то я был врагом твоего отца, и он дал мне презумпцию невиновности. Мэддокс может сделать то же самое.

Я улыбнулась.

— Спасибо, Гроул. — я взглянула на Сатану, которая наблюдала за мной. — Ты можешь сделать мне одолжение и назвать ее Сантаной? Это все еще похоже на ее старое имя, но намного лучше.

— Конечно. Ты хочешь провести с ней больше времени?

— Да.

Я осталась еще на час, чтобы погладить ее, прежде чем Гроул отвез меня домой. Я поднялась в свою комнату, чтобы изучить возможные татуировки и не думать постоянно о Мэддоксе.

Ранним вечером снаружи заурчал двигатель байка. Мои глаза расширились, и я вскочила с дивана в своей комнате. Я бросилась вниз по лестнице и направилась к входной двери, мое сердце бешено колотилось. Открыв ее, я сдулась, увидев Маттео на его байке, который он дал Мэддоксу.

Он провел рукой по волосам и слегка улыбнулся мне.

Позади меня послышались шаги, и рядом со мной появился папа. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Что не так? Где Мэддокс?

Маттео поднялся по лестнице, обменявшись еще одним таинственным взглядом с папой.

— Папа, — сказала я сердито. — Где Мэддокс?

Амо и мама уже стояли в вестибюле.

Папа тронул меня за плечо.

— Он появился в приюте Гроула сегодня днем и высадил еще двух собак и байк Маттео.

Мы, должно быть, разминулись друг с другом на час.

— Но где он сейчас?

— Он убежал, как мы все и предполагали, — сказал Амо.

Я повернулась к нему, чтобы наброситься, но сострадательное выражение лица мамы сказало мне, что слова Амо были правдой.

— Что? — прошептала я, потрясенная. — Он бы просто так не сбежал. Он спас меня, он предал свой клуб ради меня...

— Может, он пожалел о своем решении, — мягко сказал Маттео.

Папа тронул меня за плечо.

— Мэддокс знает только свой байкерский образ жизни. Он не хочет быть связанным девушкой или социальными условностями. Зов дороги, зов свободы слишком силен.

— Думаешь, он предпочел свободу мне?

— По крайней мере, то, что он считает свободой.

— Это он сказал Гроулу?

Маттео кивнул.

— Я разговаривал с Гроулом, когда забирал свой байк. Мэддокс не задержался надолго. Он постарался убежать так быстро, как только мог. Сейчас он, вероятно, направляется за пределы нашей территории. Люди, которые следили за ним вчера, видели, как он забирал сумку, полную наличных.

Я с трудом сглотнула.

— Он мог бы быть свободным рядом со мной.

— Хороший выбор. Если он вновь создаст клуб, я убью его, и на этот раз Марси нас не остановит, — пробормотал Амо.

Я проигнорировала его. Мама обняла меня одной рукой.

— У тебя впереди прекрасное будущее, Марси. Он не нужен тебе. У тебя есть мы.

Он мне не был нужен, но я хотела, чтобы он был рядом со мной. Я хотела, чтобы он стал частью моей жизни, моей семьи. Я думала, что мы сможем преодолеть пропасть между нашими корнями.

Но наша связь была фатальной с самого начала. Мэддокс спас меня, а я спасла его. Все.

Теперь мне просто нужно было убедить в этом свое сердце.
Продолжение следует...
Всю информацию о книгах Коры Рейли, тизеры к будущим релизам автора и многое другое в https://vk.com/corareilly (Кора Рейли)

 

 

 

 

КНИГИ КОРЫ РЕЙЛИ

 

Серия «Рождённые В Крови»:

 

         0,5. Лука Витиелло (сюжет «Связанные Честью» от лица Луки)

         1. Связанные Честью (Лука & Ария)

         2. Связанные Долгом (Данте & Валентина)

         3. Связанные Ненавистью (Маттео & Джианна)

         4. Связанные Искушением (Ромеро & Лилиана)

         5. Связанные Местью (Гроул & Кара)

         6. Связанные Любовью (Лука & Ария)

         7. Связанные Прошлым (Данте & Валентина)

         8. Связанные Кровью (Антология серия «Рождённые В Крови»)

 

Спин-офф серия «Хроники Каморры»:

 

         1. Извращённая Преданность (Фабиано & Леона)

         2. Извращённые Эмоции (Нино & Киара)

         3. Извращённая Гордость (Римо & Серафина)

         4. Извращённые Узы (Нино & Киара)

         5. Извращённые Сердца (Савио & Джемма)

         6. Извращённое Притяжение (Адамо & Динара)

Вне серий:

 

         1. Сладкое Искушение (Кассио & Джулия)

         2. Грязная Сделка (Талия & Киллер)

         3. Любовь Взаперти (Мауро & Стелла)

         4. Король Дроздобород (Пейтон & Джин)

         5. Хрупкое Желание (Данило & София)

         6. Не Суждено Быть Сломленной (Зак & Эмбер)

 

Серия «Жестокая Игра»:

 

         1. Только Работа, Никакой Игры (Ксавье & Эви)

ОБ АВТОРЕ

 

         Автор бестселлера по версии USA Today. Автор серии «Рождённые в Крови», «Хроники Каморры» и многих других книг, большинство из которых посвящены опасным, сексуальным плохим мальчикам.

         До того, как она нашла свою страсть в романтических книгах, она была традиционно издаваемым автором литературы для взрослых.

         Кора проживает в Германии, вместе с милой, но сумасшедшей собачкой, любимым мужем и дочкой Тони (21.01.2021).

         Когда автор не проводит дни, работая над книгами, Кора планирует свои следующие путешествия или готовит слишком острые блюда со всего мира.

         Кора имеет степень юриста, но несмотря на это, полностью окуналась в написание романов.