Книга Порождённая Грехом (Часть Первая) Серия Грехи Отцов #1 Перевод сделан группой

• Название: Книга Порождённая Грехом (Часть Первая) Серия Грехи Отцов #1 Перевод сделан группой
• Дата: 19.07.2022
• Размер: 0.68 Mb.
• Имя файла: Rejli_Kora_Porozdennaa_grehom.docx
• Тип: Книга; #633564
• страница: 7 из 19

Глава 8


Коди продолжал наблюдать за клетками, как волк на охоте. Он не сводил глаз с Белоснежки, ощущая легкую киску. Он никогда не имел большого представления о значении согласия.

Я остановился рядом с ним на крыльце.

— У тебя нет дел поважнее, чем пускать слюни по девчонке Витиелло?

Он усмехнулся.

— Не я провожу половину своего утра, сплетничая с этой киской.

— Я пытаюсь собрать информацию от нашей пленницы, пока она в наших руках, — лгу я.

Это был первоначальный план, но всякий раз, когда я оказывался рядом с ней, любые тщательно продуманные планы испаряются.

— Какого рода информацию? Сколько членов она может взять в свой грязный рот?

— Просто держись от нее подальше. Мы оба знаем, что у твоего члена своя собственная жизнь.

Я вошел в клуб, и меня сразу же поразил запах дикой вечеринки. После нескольких часов на свежем воздухе от вони я чуть не потерял сознание. Грея вырвало в ведерко со льдом, а кто-то еще помочился в пивную бутылку. Это, смешанное с запахом дюжины потных тел, было мощной смесью.

Я застал Эрла уже на ногах, он сидел в своем кресле за нашим столом для совещаний и курил сигару. Он мог довольно хорошо пить после десятилетий тренировок. На столе лежала полуголая девушка и крепко спала.

— Ты рано ушёл с вечеринки, — сказал он, не потрудившись выпустить дым изо рта.

— У меня было достаточно вечеринок, чтобы хватило на всю жизнь, и я все еще не думаю, что у нас есть причина праздновать прямо сейчас.

— Когда я был в твоем возрасте, я не говорил «нет» вечеринке или киске.

— Значит, ничего не изменилось, — сказал я с усмешкой.

Он усмехнулся, затем закашлялся и, наконец, убрал сигару.

— Что сказала эта сука? Она плакала и умоляла тебя отпустить ее?

Я отрицательно покачал головой.

— Она слишком горда. В ней больше от отца, чем я думал.

Выражение лица Эрла потемнело.

— Посмотрим, как долго она сохранит высокомерие Витиелло.

Что-то в тоне Эрла заставило меня встревожиться. Если ему кто-то не нравился, по-настоящему не нравился, этому человеку лучше держаться от него подальше.

— Когда ты собираешься попросить Витиелло произвести обмен? Я хочу покончить с этим и, наконец, добраться до самого Витиелло.

Эрл никак не отреагировал, только покосился на сигару в своих руках.

— Это все еще план, верно?

После моего первоначального нежелания участвовать в похищении Эрл настоял, чтобы мы оставили Марселлу, как можно на более долгий срок. Теперь он, казалось, вновь надел свою мыслительную шляпу, и это никогда не было хорошим признаком.

— Да, но это было бы слишком просто, и это последнее, что я хочу дать Витиелло — легкий выход из этого. Он должен эмоционально пострадать, прежде чем мы действительно разорвем его на части.

Я последний человек, который хочет избавить Луку Витиелло от боли в любой форме. Он должен страдать, как можно больше за то, что разрушил мое детство.

— Мы прошли через много дерьма, но нам нужно оставаться на верном пути, иначе мы рискуем вновь получить пинка под зад. Уверен, что этот мудак уже настрадался после новостей о похищении его дочери.

— Одна ночь. Это ты называешь настрадался? Ты писал в свои чертовы штаны каждую ночь в течение первых трех месяцев, что жил со мной. Это страдание, Мэд. Пусть Витиелло обмочится от страха за жизнь своей драгоценной дочурки. Как только он приползет, мы все равно сможем обменять ее на него и замучить его до смерти.

По голосу Эрла было ясно, что для него дискуссия окончена, и, поскольку он упрям, как осел, я знал, что продолжать разговор бесполезно.

Раздался мужской крик, за которым последовали проклятия и крик боли Марселлы.

— Что теперь? — раздраженно пробормотал Эрл, вставая с кресла, но я уже выходил из комнаты.

Я вылетел из клуба, бросив взгляд на собачью конуру, откуда доносился шум. Собаки громко лаяли, прыгая по клеткам, но мои глаза были прикованы к клетке Марселлы. Коди стоял внутри, схватив Марселлу за руку и тряс ее.

Он так сильно ударил Марселлу по лицу, что она с визгом упала на пол. Я бросился по дорожке в клетку и взял его за руку, не давая ударить ее.

— Что, блядь, здесь происходит? — я зарычал.

Марселла села на пол, дотронувшись до своей ярко-красной щеки. По тому, как она сжала губы, я мог сказать, что она боролась со слезами.

— Ответь мне, — прошипел я, встряхивая Коди.

Он отмахнулся от меня и схватился за голову, где у него сильно кровоточила рана на линии роста волос. Он сделал движение, будто хотел вновь замахнуться на нее, но я толкнул его к решетке.

— Что здесь произошло?

Почему, черт возьми, мне никто не отвечал?

— Эта шлюха напала на меня своей ебаной туфлей, — кипел Коди.

Я проследил за его указательным пальцем в сторону каблука на грязном полу и чуть не расхохотался.

— Это Лабутен, а не какая-нибудь туфля, —

надменно произнесла Марселла, все еще держась за щеку, но уже не казавшаяся близкой к слезам.

Я понятия не имел, что это значит. У меня было ровно две пары обуви.

Я послал ей убийственный взгляд.

— Тебе лучше заткнуться.

Коди был мстительным мудаком. Провоцирование его не только сделало бы ее жизнь намного сложнее, но и мою, если я хотел убедиться, что она выйдет из этого невредимой. Эрл стоял на крыльце, наблюдая за происходящим. Я не был уверен, какова его точка зрения, так что он, вероятно, не стал бы оберегать Марселлу. Ирония судьбы заключалась в том, что мне выпало защищать дочь моего злейшего врага.

— Что ты делал в ее клетке?

— Я должен был покормить ее. Эта киска не заслуживает еды, если спросишь меня.

— Тебя никто не спрашивает, Коди. В следующий раз тебе лучше быть повнимательнее, пока она не выколола тебе глаз, — сказал я ему. — Или еще лучше, позволь мне или Грею заняться кормёжкой.

Я предпочитал, чтобы Коди держался подальше от нее. В конце концов он не сможет удержать свой уродливый член в штанах. Мне действительно не хотелось добавлять такое дерьмо в свой список грехов.

— Неважно, — пробормотал Коди, потирая голову, выходя из клетки.

Последний взгляд, который он послал Марселле, сказал мне, что у меня будет больше бессонных ночей. Он зашагал прочь, бормоча оскорбления.

Эрл покачал головой, глядя на Коди. Его неодобрение только усилило бы желание Коди отплатить Марселле за унижение.

Я повернулся к Марселле. Ее блузка лишилась еще одной пуговицы и была покрыта грязью, как и ее ноги, но ее взгляд был таким же гордым, как и в первый раз, когда я ее увидел. Я протянул ей руку, и, к моему удивлению, она приняла ее без колебаний. Я поднял ее на ноги. Она наткнулась на меня, и я не был до конца уверен, что это произошло случайно. Вместо того, чтобы мгновенно оттолкнуть ее, я на секунду наслаждался ощущением ее груди, прижатой к моей, смотря вниз на ее лицо. Схватив ее за плечи, я отодвинул ее.

— Тебе больно? — спросил я, указывая на ее покрасневшую щеку.

Она пожала плечами.

— Твоему приятелю еще хуже. Думаю, что выбила последние клетки его мозга.

— Может, тебе стоит слезть со своего высокого коня, пока кто-нибудь не сбил тебя с ног. Все здесь горят желанием сломить избалованную принцессу. Имей это в виду, прежде чем снова предпринимать действия.

— Мой отец скоро спасет меня. Держу пари, он уже в пути, а за ним по пятам следует армия верных последователей. И ты поймешь, что меня трудно сломить, — просто сказала она.

Ее абсолютная уверенность в том, что ее отец спасет ее, задела меня за живое. Ее абсолютное доверие к отцу привело меня в ярость. Я хотел, чтобы она сомневалась в нем, ненавидела его. Я хотел, чтобы она продемонстрировала трещину в своем холодном фасаде принцессы Нью-Йорка. Эта ее сторона слишком похожа на отца.

Я ухмыльнулся.

— Может быть, потому что никто еще не пытался сломить тебя, Белоснежка. — я снова подошел ближе, пока не навис над ней и не вдохнул ее запах. — Ты выросла в замке за защитными стенами, построенными твоим гребаным отцом.

Черт, часть меня хотела сломать ее, но другая часть хотела узнать о ней больше, хотела привлечь ее на свою сторону. В любом случае, ломать девушек не мое. Коди и несколько других парней, с другой стороны, могли бы найти это приятным.

Марселла только смотрела на меня, но в ее глазах мелькнуло беспокойство. Она знала, что я сказал правду. У нее очень уединенная жизнь. Единственные проблемы, с которыми она сталкивалась до сих пор, заключались в том, что ее туфли не подходили к платью. Я пришел из совсем другого мира, наполненного кровью и болью.

— Ты хочешь сломать меня, Мэддокс? —

спросила Марселла, и то, как она произнесла мое имя, как ее язык ласкал каждый слог, вызвало мурашки по моей коже.

Блядь. Никогда прежде ни одна девушка не вызывала у меня мурашек по коже.

Ее голубые глаза, казалось, зарывались в мою душу, копаясь и ища.

— Я довольно занят. — я попятился и поднял туфлю. — Боюсь, мне придется конфисковать это до твоего освобождения. Хотя я уверен, что у тебя дома имеется впечатляющая коллекция, и ничего не случится, если ты лишишься одной пары.

— Когда меня освободят?

Я вышел из клетки и закрыл дверь.

— Когда твой отец будет готов сдаться.

Ей не нужно было знать правду. Может, она наконец научилась бы презирать своего отца, если бы думала, что он не решается предложить обмен.

— Ты дашь мне одежду, чтобы переодеться, или возможность помыться?

Я отрицательно покачал головой. Я не был уверен, что она специально пыталась вывести меня из себя.

— Я пришлю кого-нибудь с ведром воды позже. Но не думаю, что кто-то из девушек захочет, чтобы их одежда была испорчена в конуре.

— Ты, наверное, предпочел бы, чтобы я сидела здесь голая, — пробормотала она.

— Нет, — сказал я, и я даже не лгал, потому что у меня было чувство, что, увидев обнаженную Марселлу, я запутаюсь в своих мыслях так, как я действительно не нуждаюсь.

Я слез с байка. С тех пор, как Марселла оказалась здесь три дня назад, я всегда парковал свой байк дальше вниз по склону, так что мне приходилось проходить мимо клеток, и я мог мельком взглянуть на нее. Увиденное, заставило меня остановиться.

Ее блузка была разорвана. Один из тех причудливых прозрачных рукавов, свисал на ниточке. Сегодня утром, перед уходом, этого еще не было. Блядь. Почему Эрл настоял, чтобы я проверил наше хранилище оружия и наркотиков?

Я направился прямиком к ней, мой пульс уже ускорился.

— Что случилось?

Марселла ковырялась в своей тарелке с яичницей. Я понял, почему она не ела. Блюдо выглядело так, словно его уже ели.

— Кому-то нужно пройти курсы кулинарии, — сказала она, будто не понимала, о чем я говорю.

Она обладала талантом доводить меня до белого каления. Я отпер дверь, и едва заметное напряжение вошло в тело Марселлы. Я замечал это раньше, и, как обычно, это раздражало меня не в ту сторону.

Я указал на ее разорванный рукав.

— Что произошло?

Она наконец оторвала взгляд от тарелки. Ее щека все еще была слегка опухшей от пощечины Коди, и это зрелище до сих пор усиливало мою ярость.

— Коди был недоволен моим отказом признать его присутствие, поэтому он безошибочно дал о себе знать.

Я стиснул зубы от приступа ярости, которую испытывал по отношению к этому идиоту. Ему всегда нужно было к кому-то придраться, предпочтительно к девушке.

— Что именно он сделал?

Марселла прищурила глаза в той оценивающей манере, которой владела.

— Почему тебя это волнует?

— Ты наш рычаг давления на твоего отца. Я никому не позволю испортить мои планы, повредив при этом рычаги воздействия.

— Новость: рычаг был поврежден раньше. — она указала на свою щеку. — И сомневаюсь, что порвать рукав моей блузки будет последним, что сделает Коди. Кажется, ему это слишком нравится.

Она старалась говорить легкомысленно и хладнокровно, словно ничто из того, что могло произойти, ни в малейшей степени не касалось ее, но в ее голосе слышалась небольшая дрожь, выдававшая ее хладнокровие за шараду.

— Коди больше не тронет и гребаного волоска на твоей голове. Я позабочусь об этом.

— Твое последнее предупреждение не возымело должного эффекта. И твоему дяде, похоже, все равно, повредит ли он товар.

Это было правдой. Беспокойство Эрла по поводу физической невредимости Марселлы ограничивалось тем, что она была жива достаточно долго, чтобы пытать Витиелло своей безопасностью и шантажировать его, чтобы он сдался.

У меня зазвонил телефон. Я поднял трубку. Это был Лерой, один из проспектов, присланный в наш старый клуб, для наблюдения. Его дыхание было хриплым.

— Мэд, они сожгли все дотла. — его слова мешались друг с другом, переполненные страхом.

— Притормози, кто, что сжег?

Хотя я догадывался, что могло произойти.

Марселла поставила тарелку и поднялась на ноги. Я понял, что, возможно, это не лучшая идея дать ей узнать слишком много. Даже, если у нее не было никаких жучков, которые мы могли бы обнаружить, у меня было чувство, что она достаточно умна, используя любую крупицу информации против нас.

Слушая болтовню Лероя, я вышел из конуры и снова запер ее, к явному неудовольствию Марселлы. Как я и опасался, Витиелло сжег наш предыдущий клуб, который также находился в секретном месте, и его нелегко было обнаружить.

— Ты в безопасности? — я спросил у него.

— Я не знаю. Несколько из них последовали за мной, но я, должно быть, стряхнул их с хвоста. Я их больше не вижу.

— Ты знаешь протокол. Не приезжай сюда, пока не будешь абсолютно уверен, что за тобой никто не следит. А до тех пор оставайся в одном из обходных путей.

Отправиться к старушке было бы слишком рискованно, и пока мы не убедимся, что наши конспиративные квартиры действительно в безопасности, ему нужно держаться подальше от них.

— Будет сделано, — сказал он.

Его голос все еще звучал затравленно.

Не обращая внимания на любопытное выражение лица Марселлы, я повесил трубку и побежал в клуб, чтобы сообщить Эрлу плохие новости. Я нашел его в кабинете с девушкой у него на коленях. В прошлом это зрелище всегда приводило меня в ярость из-за мамы, но она всегда говорила, что ей все равно, пока она его старушка. Байкеры не могут быть верными, особенно президент. Я думал, что она была слишком снисходительна к Эрлу, но ее благодарность после того, как он принял ее в свой дом — и в постель, после жестокой смерти отца, зашла дальше моих рассуждений.

— Клубные дела, — сказал я.

Эрл бесцеремонно столкнул девушку со своих колен, и я даже не взглянул в его паховую область. Я уже видел его член слишком много раз в подобных случаях.

— Что такого важного?

— Плохие новости о нашем старом клубе.

Эрл наклонился вперед в своем кресле, будто готовился к броску.

— Витиелло нашел его и сжег дотла. Он, должно быть, надеялся обнаружить там свою дочь и, вероятно, хотел отправить нам сообщение уничтожив клуб.

Эрл вскочил на ноги.

— Ублюдок! Я передам ему ебаное сообщение, если он хочет!

Он выглядел мертвенно-бледным. Его голова не просто покраснела, она стала фиолетовой, а вена на лбу гротескно вздулась. Это никогда не было хорошим признаком.

— Он пытается запугать нас. Если мы проигнорируем его сообщение, это только еще больше разозлит его.

— Проигнорируем? Блядь, я это сделаю. Ему нужно понять, кто дергает за ниточки, и это, черт возьми, точно не он.

— Каков твой план? — осторожно спросил я, пока он расхаживал по комнате, хрустя татуированными костяшками пальцев.

Вместо ответа он вышел из своего кабинета, как человек на миссии.

— Собраться у клеток! — рявкнул он парням, развалившимся в общей комнате.

Большинство членов клуба отсутствовало, но не Коди, Гуннар, Грей и проспект. Они все встали и посмотрели на меня с вопросом, будто я знал, что за безумие было у Эрла на уме.

— Возьми свой телефон, Грей! — приказал Эрл.

Я последовал за Эрлом, когда он выбежал на улицу.

— Зачем телефон? Ты можешь воспользоваться моим.

— Звонить Витиелло большой риск, През. Он может выследить нас, — вмешался Коди.

Я чуть не закатил глаза. Словно Эрл этого не знал. Каждый, кто занимался незаконным дерьмом больше суток, знает, как легко можно отследить телефонные звонки.

— Я похож на идиота? — Эрл зарычал. — Это, чтобы записать видео для ублюдка, Витиелло.

Мой пульс ускорился, и стало интересно, про какое видео Эрл имел в виду.

Выражение лица Марселлы стало обеспокоенным, когда она заметила, что мы направляемся в ее сторону.

— Эй, принцесса, пора продемонстрировать твоему папочке, чтобы он не связывался с нами.

Взгляд Марселлы метнулся ко мне, затем к Эрлу.

— Раздевайся, — приказал Эрл.

Моя голова повернулась.

— Для чего? — спросил я встревоженным голосом.

— Кому-то не терпится увидеть киску, — хихикнул Коди, приняв мое беспокойство за волнение.

Он такой идиот. Эрл, с другой стороны, казалось, точно знал, как я отношусь к этой ситуации.

— Ты можешь загрузить видео в Интернет без какой-либо ссылки на это место? — спросил Эрл у Грея.

Грей выглядел поставленным в тупик.

— Думаю, да.

Эрл ударил его по голове.

— «Думаю, да» не пойдет, если ты не хочешь, чтобы Витиелло содрал тебе кожу с яиц.

— Я могу это сделать, — тихо сказал Грей.

— Ты хочешь выложить видео с обнаженной Марселлой в Интернете?

Это было не так плохо, как я боялся, когда Эрл попросил ее раздеться, и это определенно вызвало бы сильную реакцию Витиелло.

Эрл кивнул, но смотрел на Марселлу.

— Раздевайся!

Она покачала головой, высоко подняв голову.

— Я точно не стану раздеваться ни перед кем из вас.

— Ох, ты не станешь? Тогда нам придется сделать это за тебя, — сказал Эрл с мерзкой ухмылкой.

У Коди уже потекли слюнки от перспективы заполучить Марселлу в свои руки.

— Я могу это сделать, — сказал он таким тоном, будто никогда раньше не видел киски.

— Нет, я хочу это сделать, — прорычал я, посылая Коди хмурый взгляд. Затем взглянул на Эрла и позволил своему выражению лица стать хитрым. — Хочу, чтобы Витиелло знал, что это я раздел его драгоценную принцессу.

Марселла послала мне полный отвращения взгляд.

Эрл одарил меня доброжелательной улыбкой.

— Продолжай. — он кивнул Грею. — Приготовь телефон.

Я отпер дверь и вошел в клетку, поправляя косуху, чтобы она хорошо смотрелась на записи.

— Остальные из нас будут выть и бить по клетке на заднем плане, — проинструктировал Эрл, словно Коди нуждался в стимуле для этого.

Грей устроился в углу конуры, чтобы снимать Марселлу, а также остальных, когда они столпились вокруг конуры.

Собаки начали лаять и прыгать на решетку, разгоряченные накаленной атмосферой.

Марселла сделала шаг назад, когда я подошел к ней, но затем взяла себя в руки, расправила плечи и подняла голову, посылая самый снисходительный взгляд, который я когда-либо видел, словно я был тараканом, недостойным быть раздавленным ее дорогой туфлей. Гнев пронесся по моим венам. В такие моменты, как этот, она слишком сильно напоминала мне своего отца. Почему я вообще пытался защитить ее?

Я остановился прямо перед ней, разрываясь между яростью и беспокойством. Это быстро выходило из-под контроля.

— Сними с нее эту одежду, — крикнул Эрл.

— Я досчитаю до пяти, а потом начну записывать, — сказал Грей.

Я потянулся к блузке Марселлы и заметил легкую дрожь в ее теле. Мой гнев быстро испарился, но я не мог урезонить Эрла и был чертовски уверен, что не позволю Коди прикоснуться к ней. Я начал расстегивать оставшиеся пуговицы ее блузки. Мои пальцы коснулись кожи Марселлы, и по всему ее телу пробежали мурашки, но все, о чем я мог думать, это о том, что я никогда не прикасался к коже мягче, чем у нее.

Она отпрянула, когда я добрался до ее живота.

— Я сделаю это сама.

— Поторопись, черт возьми, ладно? — я зарычал, зная, что это дойдет до Витиелло.

Я сделал шаг назад и наблюдал, как Марселла расстегнула последнюю пуговицу, а затем сбросила блузку с плеч. После этого она выскользнула из своих черных брюк. Ткань упала на грязный пол, оставив ее в черных кружевных трусиках и черном лифчике без бретелек. Я даже не пытался не смотреть на нее. Это физически невозможно. Привлечение было просто слишком сильным.

— И остальное тоже, — прорычал Эрл.

Пальцы Марселлы дрожали, когда она расстегивала лифчик, и она заметно сглотнула, когда он упал на пол. Ее розовые соски сморщились. Я оторвал взгляд от ее круглых грудей и встретился с ней взглядом, стараясь не вести себя, как гребаный извращенец, но это стоило мне каждой унции самообладания, о котором я и не подозревал.

На заднем плане Эрл и остальные начали выть и биться о решетку. Вскоре собачий лай стал пронзительным и возбужденным. Марселла зацепила пальцами пояс своих трусиков, ее полные ненависти глаза уставились на меня, прежде чем она сняла тонкую ткань. На мгновение мой взгляд метнулся вниз, как рефлекс, который я не мог контролировать, но у меня не было достаточно времени, чтобы в полной мере насладиться ее красотой. Я только мельком увидел треугольник черных волос и стройных бедер, прежде чем спохватился. Я боролся с желанием встать перед ней, защищая ее от голодных взглядов остальных. Я не хотел ни с кем делиться этим зрелищем, хотя и не имел никакого права видеть сам. Блядь. Мне никогда не было дела до того, что кто-то из девушек, с которыми я спал, передавался моим братьям по клубу, так почему я заботился о Марселле?

— Повернись, — приказал Эрл.

Теперь гнев Марселлы обрушился на него. Она дрожала, и страх плавал в глубине ее голубых глаз, но по ее холодному выражению лица этого нельзя было сказать.

С изяществом, с которым немногие люди справились бы в грязной конуре, окруженной злобными мужчинами и разъяренными собаками, Марселла медленно обернулась. Я понял, что перестал дышать, когда последний предмет ее одежды упал на пол, и быстро сделал глубокий вдох. Мне нужно взять себя в руки. Я сосредоточился на Коди, пытаясь оценить его реакцию. Он практически истекал слюной, страстно желая наброситься на нее.

К счастью, выражение лица Эрла было в основном расчетливым, даже если он тоже смотрел на нее с каким-то голодом с отвисшей челюстью, как сделал бы любой мужчина, увидев тело Марселлы.

В конце концов Эрл жестом велел Грею выключить запись. Марселла стояла неподвижно, ее руки свободно свисали по бокам. Судя по тому, как она выглядела, у нее не было причин стесняться своего тела, но не поэтому она казалась совершенно равнодушной к своей наготе. Она была слишком горда, чтобы показать какую-либо слабость. Мне стало интересно, что на самом деле происходит у нее в голове.

— Будем надеяться, что твой отец получит сообщение, — сказал Эрл, прежде чем повернулся и направился обратно в клуб, вероятно, чтобы окунуть свой член в киску клубной девушки.

Грей, проспект, и Гуннар вскоре последовали за ним. Остался только Коди, все еще, разглядывающий Марселлу.

— Почему бы тебе не свалить? — я пробормотал.

— Зачем? Чтобы ты мог погрузить свой член в эту девственную киску? Не слышал, чтобы ты звонил бабе.

Я взглянул на Марселлу. Девственница? Она встречалась с этим итальянским придурком больше двух лет. Я знал, что итальянская мафия традиционна, но даже они, должно быть, уже вступили в двадцать первый век. Лицо Марселлы все еще выражало ненависть и жуткую гордость.

— Никто не собирается звонить бабе, — прорычал я.

— Посмотрим, — сказал Коди и, наконец, развернулся и ушел.

Как только он ушел и оказался вне пределов слышимости, я повернулся к Марселле.

— Ты можешь одеться.

Она резко улыбнулась, но я не упустил блеска ее глаз.

— Уверен, что хочешь это? Разве у тебя нет желания наложить лапы на мою девственную киску?

Последние два слова она выплюнула с отвращением. Было очевидно, что она не привыкла говорить непристойности.

Я чуть было не спросил, действительно ли она девственница. Потом решил, что будет лучше, если я не буду знать. Это не имело никакого отношения к нашему плану, и все же мои мысли кружили вокруг этого лакомого кусочка информации, так как Коди поднял его, как мухи вокруг дерьма.

— Просто оденься, — резко произнёс я, злясь на себя.

Марселла прикрыла грудь, наклонившись, чтобы поднять свою одежду, затем на цыпочках подошла к будке, где накинула ее, будто она не была разорвана и пыльна.

— Я не знал, что это произойдет, — сказал я, хотя и не был уверен, зачем говорю ей это.

Я не должен оправдываться перед ней ни за себя, ни за действия клуба.

— Тебе понравилось, — пробормотала она, снова натягивая трусики.

Я видел, как она мыла их в ведре с водой из моего окна прошлой ночью.

Этого нельзя отрицать. Марселла была красивее, чем в моем воображении. Черт, красота была для нее оскорблением.

— Есть ли мужчины, которым бы это не понравилось?

— По крайней мере, один, — сказала она, полностью одеваясь.

Мне стало интересно, кого она имела в виду.

— Твой жених?

— Бывший жених. — она пристально посмотрела на меня. — Так что дальше? Ты собираешься выложить видео, где каждый байкер набрасывается на меня?

Мой пульс ускорился.

— Нет, — прорычал я. Одна мысль о том, чтобы позволить этому случиться, воспламеняла мою кровь. — Мы не животные.

Она с сомнением взглянула на меня. Я даже не мог винить ее после шоу, которое только что устроил Эрл.


Ярость в голосе Мэддокса застала меня врасплох.

— Почему тебя это волнует? Или ты хочешь меня для себя? — я спросила.

Я подавила желание потереть руки. Это не избавило бы меня от грязного ощущения на моей коже, когда они смотрели на меня с вожделением. Сосредоточенность на Мэддоксе немного помогла. Его пристальный взгляд, кроме взгляда его друзей байкеров, не заставил меня почувствовать себя грязной. Я не была уверена, что в нем такого, что успокаивало и поднимало мне настроение одновременно. Это абсолютно иррациональное чувство.

И все же у меня скрутило живот, когда я подумала о записи, которая скоро попадет в Интернет, на миллионы компьютерных экранов, даже папиных и Амо. Я надеялась, что они не станут смотреть. Я также хотела, чтобы ни одна из девушек, которые презирали меня, не увидела меня такой, но это принятие желаемого за действительное. Они все ухватились бы за возможность увидеть меня униженной. Во власти этих ублюдков. Я бы не позволила им заставить меня чувствовать себя униженной.

Мэддокс вышел из клетки и запер ее, словно не мог больше ни минуты находиться рядом со мной. Он закурил сигарету и сердито посмотрел на клуб, но не ответил на мой вопрос. Я не слепа. Я видела, как он смотрел на меня, как бы он ни старался не смотреть.

Он глубоко затянулся сигаретой и выдохнул.

— Я лучший выбор, чем Коди, — он пробормотал.

Мой желудок скрутило от этого намека. От одной мысли о прикосновениях Коди ко мне, меня чуть не вырвало. С другой стороны, Мэддокс... Его тело не вызывало у меня отвращения, и я не испытывала к нему такой неприязни, как можно ожидать. Не говоря уже о том, что он, вероятно, единственный шанс выбраться отсюда. Никто из других байкеров не проявил ни малейшего интереса к моему благополучию.

— Ты не выбор. Никто не спрашивал меня, чего я хочу.

Мэддокс кивнул.

— Я должен идти.

Страх охватил меня, и я рванула вперед, хватаясь за прутья решетки.

— Что, если Коди придёт, чтобы получить, желаемое? Сомневаюсь, что твоему дяде есть до этого дело.

Мэддокс напрягся, но я не смогла прочитать выражение его лица, когда он повернулся ко мне. Несколько светлых прядей упали на его голубые глаза, и шрам, похожий на своеобразную ямочку, стал еще глубже, когда он нахмурился.

— Коди ничего не может сделать без разрешения моего дяди.

Это должно меня успокоить? Коди был похож на голодающего человека, который заметил свою следующую еду, когда посмотрел на меня.

Мэддокс пристально наблюдал за мной, и то, что я увидела в его взгляде, было чистым голодом. Я вздрогнула и еще теснее прижалась к решетке.

— Ты не можешь позволить ему овладеть мной, — прошептала я.

Я могла бы стать твоей, я позволила своим глазам сказать. Он хотел меня, хотел с самого первого момента. Мне нужно, чтобы он перешёл на мою сторону, если я хочу выжить в этом. Я не могла полагаться только на папу и Маттео, ради своего спасения.

В глазах Мэддокса бушевала война. Может, он понял, почему я флиртовала с ним. Он отбросил сигарету, растоптал ее, прежде чем придвинуться ко мне очень близко, что только решетка разделяла нас. Собаки взволнованно затявкали. Он приблизил свое лицо так близко, что наши губы почти соприкоснулись.

— Я не дурак, — прорычал он. — Не думай, что сможешь манипулировать мной. Я не такой, как тот глупый бывший жених.

Его яростные глаза метнулись к моему рту, желая, несмотря ни на что. Он подозревал меня и все же не мог перестать желать — хотеть того, чего не должен был. Я не отвела взгляда. Я выдохнула, затем вдохнула его запах, смесь кожи, дыма и сандалового дерева. Ничего из того, что я когда-либо ценила, но Мэддокс заставил это сработать. Мое тело удивлялось, жаждало того, в чем мне так долго отказывали.

— Кто сказал, что я манипулирую тобой? — затем я внесла поправку. — Но даже, если бы я пыталась это сделать, ты не должен позволять мне добиться успеха. Ты мог бы просто использовать меня так, как, по-твоему мнению, я использую тебя.

— Я не обязан использовать тебя. Ты в нашей власти, Марселла, возможно, ты забыла. Я могу сделать с тобой все, что захочу, без каких-либо последствий.

— Ты мог бы, но ты не такой. Ты хочешь меня, но хочешь, чтобы я была готова.

Костяшки пальцев Мэддокса побелели, когда он крепче сжал прутья решетки.

— Ты меня не знаешь.

— Нет, не знаю. Но я точно знаю одно, — прошептала я, а затем очень легко коснулась его губ своими, стараясь не обращать внимания на то, как мое тело нагревается от легкого контакта. — Ты не можешь перестать думать обо мне, и после сегодняшнего тебе будет сниться мое тело и каково это прикасаться ко мне каждый момент бодрствования и даже когда ты спишь.

Он отпрянул от моих губ, словно его ударило током. Я тоже почувствовала, как от этого короткого поцелуя по моему телу пробежала волна.

— Не играй с вещами, которые ты не можешь контролировать, Белоснежка. Ты не знаешь, во что ввязываешься.

Он повернулся и ушел. Вероятно, он был прав. Мэддокс другой тип мужчины, к которому я привыкла. Он груб и не имел ни капли уважения к моему отцу. Он бы с удовольствием разозлил его. Но это было частью того, почему меня тянуло к нему, несмотря на ужасную ситуацию. Не то, чтобы мои желания имели какое-то значение. Мне нужно было выбраться отсюда, неважно как.

Мэддокс держался на расстоянии весь остаток дня, и, к счастью, больше никто не приходил.

У меня снова заурчало в животе. После записи я была уверена, что больше никогда не смогу есть, мне было так плохо. Последние несколько дней я тосковала по своему мобильному телефону, а теперь была рада, что его нет. Мой Инстаграм и мессенджеры, вероятно, были переполнены сообщениями из-за записи обнаженной натуры. Я отбросила эту мысль и посмотрела налево.

Сатана снова прошлась по конуре рядом с моей. Она, наверное, тоже голодна. Я не видела, чтобы кто-нибудь приносил собакам еду. Я спрыгнула с будки, единственного места в тени, и осторожно приблизилась к собаке.

Она бросила на меня быстрый взгляд, затем вновь зашагала взад-вперед перед дверью клетки. Ее миска с водой тоже пуста. Я посмотрела в сторону дома. В послеполуденную жару собаке нужно было что-нибудь выпить, даже я это знала. Я подумывала позвать Мэддокса. Может, он в своей комнате и услышит меня, но я не могла заставить себя сделать это.

Дверь дома открылась, и я крикнула:

— Эй, собакам нужна вода и еда!

Потом я поняла, что это был Коди. Я захлопнула рот, но он уже направился в мою сторону с широкой ухмылкой.

Я отступила от решетки, желая, чтобы между нами было как можно больше расстояния.

— Чего ты хочешь, принцесса?

Я проглотила свое отвращение и гордость.

— Собак сегодня не кормили, а у Сатаны нет воды.

— Собаки становятся более злобными, когда голодны. Сегодня вечером собачий бой, так что они должны быть сообразительными.

Я поморщилась.

— Сомневаюсь, что они смогут сражаться, если умрут от жажды.

Коди прислонился к решетке, позволяя своим глазам скользить по моему телу очень отвратительным образом.

— Что я получу взамен за то, что дам им воды?

Я усмехнулась.

— Не то, чего ты хочешь.

Его лицо посуровело. Он взял шланг, которым они наполняли миски, но вместо того, чтобы направить его туда, он замахнулся на меня. Мои глаза расширились за секунду до того, как холодная вода ударила мне в грудь. Я попятилась назад, но мне негде было укрыться, если только я не заползу в собачью будку, чего я никогда бы не сделала. Собаки возбужденно залаяли. Я повернулась так, чтобы вода ударила мне в спину. В конце концов Коди выключил воду. Я была совершенно мокрой. Оглянувшись через плечо, я увидела, как Коди злобно ухмыляется.

— Вот твоя вода. Уверена, что не хочешь дать мне чего-нибудь, чтобы я наполнил собачьи миски?

Я нахмурилась, и он отбросил шланг, прежде чем уйти. Моя конура была полностью мокрой, но вода стекала по небольшому склону к дверям клетки и не достигала других клеток. Сатана легла на живот и попыталась просунуть морду в щель между решеткой и полом, чтобы слизать воду, но ей не удалось. Я взяла тарелку, которая была наполнена водой, но она не пролезала сквозь решетку. Сатана пристально наблюдала за мной. У меня не было никакого опыта общения с собаками, поэтому я не могла сказать, была ли она дружелюбна или ждала шанса съесть меня.

Моя жалость к животному победила, даже когда пульс участился. Я зачерпнула воду ладонями и осторожно провела ими через решетку. После минутного колебания Сатана подошла ко мне. Я напряглась, когда она раскрыла пасть, но только ее язык высунулся, и она начала жадно пить. Я повторила этот процесс несколько раз, пока она не показалась удовлетворенной.

— Что ты делаешь? — спросил Мэддокс, напугав меня так сильно, что я ушибла запястья, когда дернула их назад через решетку.

Сатана издал резкий лай при этом быстром движении.

— Даю ей воды.

Мэддокс осмотрел мою промокшую одежду.

— И почему ты мокрая?

— Коди облил меня из шланга вместо того, чтобы дать собакам воды, когда я попросила его наполнить их миски.

Выражение лица Мэддокса вспыхнуло яростью.

— Придурок, — пробормотал он, затем нахмурился. — Почему тебя вообще волнует, есть у собак вода или нет?

— Они заперты в клетке без собственной вины, как и я.

Мэддокс покачал головой со странной улыбкой, взял шланг и наполнил все миски водой. К этому времени уже начало темнеть.

— Это правда, что собакам приходится голодать, чтобы они дрались более жестоко сегодня вечером?

— Да, — сказал Мэддокс. — Приказ Эрла.

— Это неправильно. Собачьи бои отвратительны. Мне их жаль.

— Мне тоже не нравятся бои, но президент принимает решения, и мы все следуем им, даже если ненавидим.

Я была удивлена его честностью, и по его лицу я видела, что он не собирался раскрывать так много.

— Ты был против моего похищения?

Мэддокс покачал головой со странной улыбкой.

— Тебе нужно одеяло или полотенце?

— Нет, здесь достаточно тепло.

Он приподнял воображаемую шляпу, прежде чем направиться обратно в клуб, где присел на перила и закурил сигарету. У меня было такое чувство, что он будет наблюдать за мной до тех пор, пока сможет отказаться от сна.

Вскоре Денвер, который не осмеливался снова приблизиться ко мне, и Гуннар забрали нескольких собак, в том числе Сатану. Глубоко в лесу были установлены фонари, но я не могла разглядеть никаких деталей. Тем не менее, когда первое рычание, а затем визг и скулеж эхом разнеслись по округе, я закрыла глаза и зажала уши руками.