Атлант. Книга 1 Предисловие Как нам реализовать мозги, или шаг вперед два вперед
 Скачать 2.08 Mb.
|
|
– Бертрам Скаддер? – Сегодня он будет одним из докладчиков. – Одним из… Ты не говорил, что кроме меня будет выступать еще кто-то. – Я… А впрочем, что это меняет? Ты же не боишься его? – Конгресс предпринимателей Нью-Йорка… и вы пригласили Бертрама Скаддера? – А почему бы и нет? Разве это не разумный шаг? Ведь на самом деле он не имеет ничего против бизнесменов и принял приглашение. Мы хотим показать, что терпимо относимся к самым разным мнениям, и, кроме того, попробуем переманить его на свою сторону… Что ты на меня так смотришь? Ты же сможешь переспорить его? – Переспорить? . – По радио. Будет радиотрансляция. Ты выступишь против Скаддера в дискуссии «Металл Реардэна – смертоносное детище в погоне за наживой». Дэгни наклонилась вперед и опустила окошко, отделявшее их от водителя. – Остановите машину, – сказала она. Она не слышала, что говорил Таггарт, лишь смутно осознавала, что его голос перешел в крик: – Они же ждут… приглашено пятьсот человек, трансляция будет идти на всю страну. Ты не можешь со мной так поступить! – Он схватил ее за руку и закричал: – Но почему? – Идиот несчастный, неужели ты думаешь, что я считаю этот вопрос спорным? Машина остановилась, Дэгни выскочила и побежала. Первое, что она вскоре заметила, были ее вечерние туфли. Она неторопливо шла по улице, и ей было непривычно ощущать холодный тротуар под тонкими подошвами. Она откинула волосы со лба и почувствовала тающие на ладони снежинки. Сейчас она была спокойна; слепящая ярость улеглась. Она не чувствовала ничего, кроме гнетущей усталости. У нее побаливала голова, она вспомнила, что ничего не ела и собиралась поужинать на конгрессе предпринимателей. Она шла по улице. Есть она уже не хотела; ей хотелось лишь выпить где-нибудь чашку кофе, потом взять такси и поехать домой. Дэгни осмотрелась – такси нигде не было. Этот район она не знала и он ей не нравился. Она увидела заброшенный парк, прорехой зияющий между далекими небоскребами и невысокими фабричными трубами. Она увидела свет в окнах обветшалых домов, несколько невзрачных лавочек, закрытых на ночь, и туман, поднимавшийся над Ист-Ривер в двух кварталах впереди. Дэгни повернулась и пошла назад, к центру. Перед ней вырос темный силуэт разрушенного здания. Когда-то давным-давно здесь размещался офисный центр. Сквозь голый стальной каркас и обломки кирпичной кладки просматривалось небо. В тени руин, словно травинка, выросшая у корней мертвого дерева-исполина, ютилась небольшая закусочная. В ее окнах горел яркий свет. Дэгни открыла дверь и вошла. Она увидела чистый хромированный прилавок и блестящий металлический бойлер. В помещении, где находилось несколько человек, стоял густой запах кофе. За стойкой хозяйничал крепкий пожилой мужчина в белой, с закатанными по локоть рукавами рубашке. В закусочной было тепло, и Дэгни вдруг почувствовала, что замерзла. Она поплотнее закуталась в черную бархатную накидку, села у стойки и заказала чашку кофе. Люди за столиками безразлично скользили по ней глазами. Никто не удивился, увидев в захудалой закусочной женщину в вечернем платье. Нынче ничто никого не удивляло. Хозяин, безразлично отвернувшись, готовил кофе. В его бесстрастном равнодушии проявлялась своего рода деликатность, не позволявшая ему задавать вопросы. Дэгни никак не могла определить, кем были четверо сидевших в кафе: безработными бродягами или людьми, которые зарабатывали себе на хлеб трудом. Нынче ничего нельзя было установить ни по одежде, ни по манерам. Ей подали кофе. Она охватила чашку ладонями и сидела, пропитываясь исходившим от ее стенок теплом. Дэгни огляделась вокруг и подумала, подсчитывая в силу профессиональной привычки: «Как хорошо, что человек может купить так много всего за десять центов». Она перевела взгляд с блестящей поверхности бойлера на сковородку, полки для бокалов, эмалированную раковину и хромированные лопасти миксера. Хозяин готовил тосты. Дэгни с удовольствием наблюдала, как кусочки хлеба медленно проплывают по миниконвейеру мимо раскаленной спирали. На тостере стояла марка производителя: «„Марш», Колорадо". Дэгни уронила голову на руки. – Что толку, леди, – сказал старый бродяга, сидевший рядом. Она подняла голову и насмешливо улыбнулась – ему и самой себе: – Неужели? – Точно. Плюньте на все. Не стоит себя обманывать. – В чем? – В том, что в этом мире что-то имеет значение. Все это грязь, леди, грязь и кровь. Не верьте сказкам, которыми вас пичкают, и вам не будет больно. – Каким сказкам? – Тем, которые рассказывают в детстве – о душе. У человека нет души. Человек – всего лишь жалкое животное, бездушное, безмозглое, лишенное добродетели и совести. Животное, которое способно только есть и размножаться. Его исхудалое, вытянутое лицо с широко раскрытыми глазами и некогда приятными, а теперь отталкивающими чертами еще сохранило остатки индивидуальности. Он походил на евангелиста или профессора эстетики, который провел долгие годы в забытых Богом и людьми музеях. Дэгни спросила себя, что погубило его, довело до такой жизни. – Вы идете по жизни в поисках красоты, величия, благородных свершений. И что находите в итоге? Вы видите повсюду лишь всякую хитрую механику, чтобы делать шикарные авто да пружинные матрасы. – А что плохого в этих матрасах? – спросил мужчина, похожий на водителя грузовика. – Не обращайте на него внимания, леди. Он любит разговаривать сам с собой. Он вовсе не хочет вас обидеть. – Единственный человеческий талант заключается в подлом коварстве и хитрости, направленных на удовлетворение потребностей плоти, – сказал старый бродяга. – Для этого особого ума не надо. Не верьте россказням о разуме, душе, идеалах и неограниченных возможностях человека. – А я в них и не верю, – сказал молодой парень в драном пальто, сидевший в конце стойки. У него было такое выражение лица, словно он испытал на своем веку все горести и тяготы жизни. – Душа… – продолжал между тем бродяга. – В производстве и в сексе нет никакой души. А что еще волнует человека? Материя – вот все, что он знает и о чем печется. Свидетельство тому – всемогущая промышленность, являющаяся единственным достижением нашей мнимой цивилизации и созданная вульгарными материалистами с интересами и моралью свиней. Чтобы собрать на конвейере десятитонный грузовик, мораль не нужна. – А что такое мораль? – спросила Дэгни. – Критерий, по которому отличают истинное от ложного, способность видеть правду, преданность идеалам добра, честность и готовность во что бы то ни стало, любой ценой отстоять их. Но где сейчас такое найдешь? – Кто такой Джон Галт? – усмехнулся молодой парень. Дэгни пила кофе, с удовольствием ощущая, как горячая жидкость растекается по жилам, вливая в них жизнь. – Могу рассказать, кто он такой, – проронил щуплый бродяга в надвинутой на глаза шляпе. – Я знаю. Его никто не услышал и не обратил на него ни малейшего внимания. Молодой парень сидел, уставившись на Дэгни напряженным, бессмысленным взглядом. – Вы не боитесь, – вдруг произнес он категорично и отрывисто, но с ноткой удивления. Дэгни посмотрела на него. – Нет, – сказала она, – не боюсь. – Я знаю, кто такой Джон Галт, – повторил бродяга. – Это тайна, но я ее знаю. – Кто же он? – спросила Дэгни без особого интереса. – Путешественник и первооткрыватель. Величайший в мире. Человек, который нашел источник вечной молодости. – Еще один черный кофе, – сказал старый бродяга, протягивая чашку. – Джон Галт искал его долгие годы. Он переплыл моря, пересек пустыни, спускался на много миль под землю, в заброшенные шахты и рудники. Он нашел источник на вершине горы. Ему понадобилось десять лет, чтобы взобраться на нее. Он переломал все кости, содрал всю кожу с рук, лишился всего – дома, имени, любви. Но он все-таки взобрался на эту гору. Джон Галт нашел источник вечной молодости, который хотел подарить людям. Но он так и не вернулся к ним. – Почему? – спросила она. – Потому что обнаружил, что этот источник нельзя перенести к людям. * * * У человека, сидевшего за столом напротив Реардэна, было невыразительное лицо и манеры, начисто лишенные какой-то доминирующей линии, так что нельзя было составить четкого представления о его внешности или определить, что им движет. Казалось, его единственной индивидуальной чертой был слишком большой, выдающийся вперед нос. Человек вел себя сдержанно, даже кротко, но в этой кротости, как ни странно, ощущалась угроза, угроза, которую он намеренно пытался скрыть, но делал это так, чтобы Реардэн все же мог ее почувствовать. Хэнк никак не мог понять цели его визита. Этим человеком был доктор Поттер, занимавший какую-то неопределенную должность в Государственном институте естественных наук. – Чего вы хотите? – в третий раз спросил Реардэн. – Я прошу вас принять во внимание социальную сторону вопроса, мистер Реардэн, – мягко произнес доктор Поттер. – Я призываю вас подумать о том, в какое время мы живем. Наша экономика не готова к этому. – К чему? – Экономическое положение в настоящий момент весьма шатко и ненадежно. Мы все должны объединить усилия, чтобы не допустить краха. – Чего вы хотите от меня? – Меня просили обратить ваше внимание именно на эти аспекты, мистер Реардэн. Я представляю Государственный институт естественных наук. – Это я уже слышал. Зачем вы хотели встретиться со мной? – Институт придерживается весьма неблагосклонного мнения о вашем сплаве. – Это вы тоже уже говорили. – Разве вам не следует принять во внимание этот момент? – Нет. Дни стали короче, и за окном начинало темнеть. Реардэн увидел, как на щеке доктора Поттера появилась неправильных очертаний тень, падавшая от его выдающегося вперед носа, и заметил устремленные на него тусклые глаза; взгляд был миролюбиво-рассеянным и вместе с тем целенаправленным. – Мистер Реардэн, в нашем институте собраны лучшие умы страны. – Я об этом наслышан. – Вы же не станете противопоставлять свое мнение их мнению. – Стану. Доктор Поттер посмотрел на Реардэна так, словно молил о помощи, как будто Реардэн нарушил неписаный закон, требовавший, чтобы он давно все понял. Реардэн остался безучастным к его беззвучной мольбе. – Это все, что вы хотели знать? – спросил он. – Это лишь вопрос времени, мистер Реардэн, – умиротворяюще сказал Поттер. – Лишь небольшая отсрочка. Просто нужно дать экономике шанс вновь стабилизироваться. Если бы вы подождали каких-нибудь два года… Реардэн презрительно усмехнулся: – Так вот чего вы добиваетесь. Хотите, чтобы я убрал свой металл с рынка? Почему? – Лишь на несколько лет, мистер Реардэн. Лишь до тех пор, пока… – Послушайте, – сказал Реардэн, – теперь я задам вам вопрос. Ваши ученые пришли к выводу, что металл Реардэна совсем не то, за что я его выдаю? – Мы не делали подобных заявлений. – Они пришли к выводу, что металл Реардэна плох? – Прежде всего нужно принимать во внимание социальные последствия внедрения вашего продукта. Мы думаем о стране в целом. Нас волнует благосостояние всего общества и тот ужасный кризис, который мы переживаем в настоящий момент. – Металл Реардэна хорош или плох? – Если рассматривать проблему с точки зрения роста безработицы, которая принимает угрожающие размеры, то… – Хорош или плох? – В период катастрофической нехватки стали мы не можем допустить расширения и роста одной компании, производящей слишком много, потому что в результате могут оказаться за бортом компании, которые производят слишком мало. Это может привести к дисбалансу в экономике, и тогда… – Вы собираетесь отвечать на мой вопрос или нет? Поттер пожал плечами: – Ценности всегда относительны. Если металл Реардэна плох, то он представляет собой физическую угрозу обществу, если хорош – социальную. – Если у вас есть что сказать о физической опасности металла, говорите. Остальное меня не интересует. И давайте побыстрее, я не умею разговаривать на вашем языке. – Но вопросы общественного благосостояния… – Я сказал – меня это не интересует. Поттер, казалось, был совершенно сбит с толку, словно у него выбили почву из-под ног. – Что же тогда представляет для вас главный интерес? – Рынок. – То есть? – У металла Реардэна есть рынок сбыта, и я намерен сполна воспользоваться этим. – Разве рынок не является понятием гипотетическим в своем роде? Реакция общественности на ваш сплав, мягко говоря, оставляет желать лучшего. За исключением «Таггарт трансконтинентал», у вас нет ни одного… – Если вы считаете, что металл Реардэна не будет пользоваться спросом и клиенты не пойдут ко мне, чего же вы тогда переживаете? – Мистер Реардэн, потеряв клиентов, вы понесете колоссальные убытки. – Это уже мои проблемы. – В то время как, заняв конструктивную позицию и согласившись подождать несколько лет… – С какой стати я должен ждать? – Но по-моему, я ясно дал понять, что в настоящий момент Государственный институт естественных наук не одобряет применения вашего сплава в металлургии. – А мне на это наплевать. – Мистер Реардэн, вы очень тяжелый человек, – вздохнул доктор Поттер. Предвечернее небо темнело, как бы сгущаясь за окнами. Казалось, что на фоне четких прямых линий мебели очертания собеседника слились в серое пятно. – Я согласился встретиться с вами, – сказал Реардэн, – так как вы сказали, что хотите обсудить со мной вопрос чрезвычайной важности. Если это все, что вы хотели мне сказать, прошу меня извинить. У меня очень много дел. Поттер откинулся на спинку кресла: – Если я не ошибаюсь, на создание сплава у вас ушло десять лет. Во сколько вам это обошлось? Реардэн поднял глаза. Он не мог понять столь внезапной смены темы, и тем не менее в голосе Поттера слышалась явная настойчивость. Его голос стал намного жестче. – Полтора миллиона долларов, – сказал Реардэн. – Сколько вы хотите за него? Реардэн ответил не сразу. Он просто не мог в это поверить. – За что? – спросил он глухо. – За все права на металл Реардэна. – Я думаю, вам лучше уйти. – Я не вижу причин для подобного отношения. Вы бизнесмен. Я делаю вам деловое предложение, предлагаю сделку. Назовите вашу цену. – Права на металл Реардэна не продаются. – Я уполномочен говорить об огромных суммах денег. Правительственных денег. Реардэн сидел не двигаясь, стиснув зубы. Но в его взгляде было безразличие и лишь слабая искорка нездорового любопытства. – Вы бизнесмен, мистер Реардэн. Я делаю вам предложение, от которого вы не можете отказаться. С одной стороны, вы сталкиваетесь с огромными трудностями: общественное мнение далеко не в вашу пользу. Вы рискуете потерять все, что вложили в свой сплав. С другой стороны, вы могли бы свести риск к нулю и сбросить с себя бремя ответственности. При этом вы получите огромную прибыль, значительно больше того, что можете получить за двадцать лет от внедрения своего сплава. – Институт естественных наук научное заведение, а не коммерческая организация, – сказал Реардэн. – Чего они так боятся? – Вы говорите гадкие, ненужные слова, мистер Реардэн. Предлагаю держать разговор в дружеском русле. Вопрос очень серьезен. – Я начинаю понимать это. – Мы предлагаем вам практически неограниченную сумму. Чего вы еще хотите? Назовите вашу цену. – О продаже прав на металл Реардэна не может быть и речи. Если у вас есть еще что сказать, пожалуйста, говорите и уходите. Поттер подался вперед, окинул Реардэна скептическим взглядом и спросил: – Чего вы добиваетесь? – Я? Что вы имеете в виду? – Вы занимаетесь бизнесом, чтобы делать деньги, так? – Так. – И хотите получить максимальную прибыль? – Совершенно верно. – Тогда почему вы предпочитаете ценой невероятных усилий долгие годы выдавливать свою прибыль по центу, а не получить за свой сплав сразу целое состояние? Почему? – Потому что он – мой. Вы понимаете смысл этого слова? Поттер вздохнул и поднялся. – Надеюсь, мистер Реардэн, вам не придется сожалеть о своем решении, – сказал он тоном, подразумевающим обратное. – Всего доброго, – сказал Реардэн. – Мне кажется, я должен предупредить вас, что Институт естественных наук может сделать официальное заявление, осуждающее металл Реардэна. – Это его право. – Это заявление сильно усложнит вам жизнь. – Я в этом не сомневаюсь. – Что же касается дальнейших последствий… – Поттер пожал плечами. – Те, кто сегодня отказывается от сотрудничества, просто обречены. У них нет будущего. В наши дни человеку нужны друзья. Ведь вы, мистер Реардэн, не пользуетесь особой популярностью. |