Книга 11 Долгожданный любовник
 Скачать 2.76 Mb.
|
|
Глава 18 – Да. Ну. Нафиг. Куин был вынужден согласиться с комментарием Зи относительно блестящей идеи Рейджа. Они толпой пробрались сквозь заросли, вес Зи целиком и полностью лежал на Рейдже, все остальные окружали их, готовые убрать с пути абсолютно все, что могло угрожать с периферии. Сейчас они вернулись в самолетный ангар, и решение проблемы с мобильностью, предложенное Рэйджем, казалось затруднением со смертельными последствиями, и на деле не сильно поможет им. – Неужели так сложно управлять самолетом? – Когда все, включая Зи, посмотрели на него, Рэйдж просто пожал плечами. – Чего? Люди постоянно это делают. Зи потер грудь и медленно опустился на землю. Собрав в кучу свое дыхание, он покачал головой. – Во-первых, ты не знаешь, может ли… чертова штука… вообще подняться в воздух. Скорее всего, там нет топлива… и ты никогда не летал. – Хочешь поведать, какие у нас еще варианты? Мы по-прежнему в нескольких милях от места возможной транспортировки, тебе легче не становится, а мы можем угодить в засаду. По крайней мере, дай мне залезть в него и проверить, смогу ли я вообще завести двигатель. – Это – плохое решение. В последовавшей тишине Куин сам оценил ситуацию и посмотрел на ангар. Спустя мгновение, он сказал: – Я прикрою тебя. Сделаем это. В общем и целом, Рейдж был прав. Это экстренная эвакуация слишком затянулась, а лессер успел испариться прежде, чем они проткнули его, а не наоборот. Омега дал своим парням особые возможности? Плевать… умный боец не станет недооценивать своего врага… особенно когда один из своих ранен. Им нужно доставить Зи в безопасное место, и если это означает подъем в воздух, то похрен. Они с Рейджем вошли в ангар и врубили освещение. Самолет был в том же дальнем углу, где они его оставили, и выглядел словно приемный ребенок какого-то более модифицированного транспортного средства, которое давно улетело отсюда. Подойдя ближе, Куин увидел пропеллер, который, казалось, был в рабочем состоянии, и хотя крылья были покрыты слоем пыли, он вполне мог повиснуть на них своим весом. Адский визг люка, который открыл Рейдж, был не такой хорошей новостью. – Фу, – пробормотал Рейдж, отшатнувшись. – Пахнет так, будто здесь кто-то сдох. Блин, должно быть, вонь и правда отвратная, если Брат сумел выделить ее на общем фоне запахов внутри ангара. Может, идея и правда далеко не блеск. Прежде, чем Куин предложил пересмотреть план, Рейдж сгруппировался и протиснулся в овальное отверстие. – Срань Господня… ключи. Здесь есть ключи… представляешь? – Что с топливом? – пробормотал Куин, описав жирный круг лучом фонаря. Ничего, только замызганный пол. – Сынок, лучше держись позади, – прокричал Рейдж из отверстия. – Я пытаюсь завести эту старушку. Куин отступил, но да ладно. Будто пятнадцать футов спасут, если развалюха решит вспыхнуть пламенем… Взрыв был громким, дым – плотным, а движок звучал так, словно страдал от механической вариации судорожного кашля. Но потом он выровнялся. Чем дольше он работал, тем ровнее становился ритм. – Нужно выйти прежде, чем мы задохнемся, – прокричал Куин. Словно по наводке, Рейдж, должно быть, переключил самолет в режим «драйв», потому что развалюха подалась вперед со стоном, будто каждый болт и гайка в ее теле болели. И эта штуковина поднимется в воздух? Куин побежал вперед, до двойных дверей в бухту. Схватившись за одну сторону, он приложил всю силу в теле, чтобы распахнуть их, всевозможные замки и защелки полетели с петель. Он надеялся, что самолет не последует их примеру. Освещенные лунным светом выражения лиц Блэя и Джона были бесценны, черт возьми, когда они увидели их план спасения… и он понимал парней. Рейдж дал по тормозам и снова высунулся наружу. – Давай загрузим пациента. Молчание. Ну, не считая сопящего самолета позади них. – Ты не поднимешь его в воздух, – сказал Куин. Обращаясь преимущественно к себе. Рейдж нахмурился, посмотрев в его направлении. – Что, прости? – Ты представляешь слишком большую ценность. Если эта хрень рухнет, мы не можем потерять двух Братьев. Этому не бывать. Меня можно лишиться, но не тебя. Рейдж открыл рот, будто собирался спорить. Но потом захлопнул варежку, странное выражение поселилось на его красивом лице. – Он прав, – мрачно сказал Зи. – Мы не можем подвергать тебя риску, Голливуд. – К черту, я смогу дематериализоваться… – Думаешь, что тебе удастся, если нас закрутит? Чушь собачья… Шквал пуль посыпался со стороны деревьев, влетая в снег, проносясь мимо ушей. Все мгновенно начали действовать. Куин нырнул в самолет, забрался в сиденье пилота и попытался понять, что к чему… гребаный ад, здесь до черта панелей. Единственная радость… Ра-та-та! … что он смотрел достаточно фильмов, чтобы знать, что рычаг с рукояткой выжимал газ, а руль в форме галстука-бабочки – штуковина, которую нужно тянуть вверх, чтобы взлететь, и опускать, чтобы лететь вниз. – Дерьмо, – выдохнул он, оставаясь в положении группировки так долго, насколько было возможно. Судя по хлопкам, Джон и Блэй отстреливались, поэтому Куин просто сел повыше и посмотрел на ряды панелей. Он решил, что значок с маленьким топливным баком – то, что он искал. Четверть бака. Из него половина – скорее всего конденсат. Идея на самом деле очень и очень плохая. – Тащи его сюда! – прокричал Куин, оценивая ровное поле слева. Рейдж был на подхвате, забрасывая Зи в самолет со всей нежностью портового грузчика. Брат приземлился кучей, но, по крайней мере, он ругался… значит, соображал достаточно, чтобы чувствовать боль. Куин не стал ждать херни вроде закрытия дверей. Он отпустил ножной тормоз и ударил по газу, молясь, чтобы их не занесло на снегу… Половина лобового стекла перед ним разбилась, пуля, нанесшая ущерб, срикошетила, а звук со стороны соседнего сиденья указал на то, что подголовник поймал свинец. Лучше так, чем его рука. Или череп. Единственная хорошая новость – самолет, казалось, был готов убраться отсюда ко всем чертям, проржавевший движок яростно вращал пропеллер, словно кусок дерьма знал, что оторвать эту развалину с земли – единственное безопасное решение. В боковых окнах начал проноситься ландшафт, и Куин прикинул середину «взлетной полосы» как равную удаленность от двух рядов деревьев. – Держись! – прокричал он поверх шума. Ветер ревел в кабине водителя, словно вместо лобового стекла поставили промышленный фен, но едва ли самолет сумеет подняться достаточно высоко, чтобы возникла нужда в герметизации салона. И в этот момент Куину отчаянно захотелось расчистить лес впереди них. – Давай, детка, ты сможешь… давай же… Он низко опустил рычаг управления, заставил свою руку расслабиться… больше ничего не сделаешь, а если сломать эту хрень, то они окажутся лишь в большей заднице. Шум становился все громче и громче. Деревья проносились все быстрее и быстрее. Кочки становились все жестче, так что пришлось стиснуть зубы, он даже подумал, что одно или даже оба крыла отвалятся по дороге. Решив, что ждать больше нельзя, Куин со всей дури потянул на себя руль, крепко обхватив его, будто каким-то образом мог транслировать корпусу самолета, удержать его целым… Что-то упало с потолка и отскочило в сторону Зи. Карта? Инструкция владельца? Кто бы знал. Блин, те деревья в дальнем конце поля становились все ближе. Куин потянул еще сильнее, несмотря на то, что руль был так близко к нему, насколько это вообще возможно… и это гребаный стыд, потому как у них кончилась взлетная полоса, а они еще не оторвались от земли… Царапанье прошлось по брюху самолета, будто кустарник пытался подняться и ухватится за сталь. А те деревья по-прежнему приближались. Первая мысль, когда он посмотрел в лицо смерти, – что он никогда не увидит свою дочь. По крайней мере, не по эту сторону Забвения. Вторая и последняя – он не мог поверить, что так ни разу и не сказал Блэю, что любит его. Все те минуты, часы и ночи его жизни, все те слова, что он говорил мужчине за столько лет, что они знают друг друга, он всегда только отталкивал его. А сейчас уже поздно. Придурок. Каким же гребаным придурком он был. Потому что чертовски ясно, что сегодня его проездной заканчивается. Выпрямившись так, что порыв холодного ветра зарядил прямо в лицо, Куин взглянул навстречу потоку, мысленно представляя сосны впереди, потому что он не мог видеть их из-за ветра, от которого слезились глаза. Открыв рот, он закричал со всей дури, его голос влился в водоворот. Будь все проклято, но он не уйдет как последняя тряпка. Никаких уверток, жалких о-пожалуйста-Господи-спасиииии-же-меня. Нахрен это. Он встретит свою смерть с обнаженными клыками, собравшись телом и сердцем, бьющимся не от страха, но от целой хреновой кучи… – Отсоси, мрачный жнец! *** Пока Куин пытался взлететь, Блэй не сводил дула с линии деревьев и выпускал очереди, словно обладал бесконечным запасом свинца… а это не так. Происходящее – полный ад. Он, Джон и Рейдж оказались без укрытия; невозможно узнать, сколько убийц засело в лесу; и, ради всего святого, этот древний самолет просто оставлял позади себя токсичные клубы дыма, неторопливо отъезжая от них словно на воскресной прогулке. О, и этот кусок дерьма был далек от того, чтобы быть пуленепробиваемым, но, по крайней мере, в баке оказалось топливо. Куин и Зи не выберутся живыми. Они врежутся в лес на краю поля… если, конечно, не взорвутся раньше. И в тот момент, когда он понял, что столкновение неминуемо, он раскололся надвое. Физически он держал оборону, его руки были вытянуты вперед, пальцы выжимали пули из дула, его глаза и уши следили за звуками и мелькающими пистолетами, движениями врага. Другая его часть была в самолете. Блэй будто бы наблюдал за своей собственной смертью. Он так ясно мог представить яростную вибрацию самолета, бесконтрольные прыжки по земле, вид той каменной стены из деревьев, приближающейся к нему… будто он смотрел глазами Куина, не своими собственными. Вот ведь безрассудный сукин сын. Столько раз Блэй думал, что он прикончит себя. Так много раз, на поле и за его пределами. Но в этот раз все исполнится… Пуля поразила его бедро, и боль, поднявшаяся от ноги к сердцу, сказала, что нужно обратить все внимание на сражение: если он хочет жить, ему необходимо сосредоточиться. Несмотря на это убеждение, его вторая половина подумала – просто закончи все это сейчас. Покончи со всем дерьмом и наказанием жизни, со всеми «почти» и «только бы если», неустанной хронической агонией, в которой он жил… он так устал от всего этого… Он не знал, что заставило его рухнуть на снег. В одно мгновение он смотрел на самолет впереди, ожидая, когда тот вспыхнет пламенем. В следующее – лежал на земле, его локти впивались в замерзшую, неподатливую землю, раненая нога пульсировала. Хлоп! Хлоп! Хлоп… Рев, прервавший череду пуль, был таким громким, что он склонил голову, будто мог укрыться от взрыва самолета. Но не было ни света, ни пламени. А шум над головой… Летел. Эта корзина с болтами на самом деле была в воздухе. Над ними. Блэй секунду наслаждался видом, на случай, если ему попали в голову, и сейчас его восприятие реальности полетело к черту. Но нет… этот кусок дерьма взмыл в небеса, сделал размашистый разворот и полетел в направлении, которое, если они останутся в воздухе, в конечном итоге приведет Куина и Зи к особняку Братства. Если им повезет. Блин, линия полета была отвратной… далеко не орел, прямо и уверенно улетающий в ночь. Скорее ласточка, только вылетевшая из гнезда… со сломанным крылом. Туда-сюда. Туда-сюда, покачиваясь из стороны в сторону. Так, что казалось, будто они сделали невозможное и поднялись в воздух… только чтобы быстро рухнуть и сгореть в лесу. Из ниоткуда что-то ударило его по лицу, так сильно, что он опрокинулся на спину и почти выронил сороковые. Рука… чья-то рука схватила его физиономию словно баскетбольный мяч. А потом внушительный вес запрыгнул на его грудь, вминая его в сугроб, заставляя выдохнуть так сильно, что он подумал оглянуться по сторонам в поисках печени. – Ты, может, опустишь уже свою голову? – прошипел Рейдж на ухо. – Или тебя подстрелят… снова. Временное затишье в стрельбе растянулось с секунд до минуты, и лессеры вышли из-за линии деревьев, четверо убийц шли по снегу с поднятыми и наведенными пистолетами. – Не шевелись, – прошептал Рейдж. – Мы тоже так умеем. Блэй изо всех сил старался дышать не так тяжело, как твердили ему горящие легкие. Также пытался не чихнуть, когда снежинки щекотали его нос на каждом вдохе. Ждать. Ждать. Ждать. Джон был в примерно трех футах, лежал в скрюченной позе, отчего сердце Блэя подпрыгнуло… Парень еле заметно поднял палец вверх, словно читая мысли Блэя. Слава. Яйцам. Блэй осмотрелся по сторонам, не меняя неудобного наклона головы, а потом осторожно заменил пистолет на кинжал. Когда в голове начал вибрировать гул, он определил движения лессеров, их траектории, оружие. У него почти закончились патроны, и сейчас не время доставать запаску с ремня… и он знал, что Джон и Рейдж в том же положении. Ножи, которые изготовил для них всех Ви, – единственный вариант. Ближе… ближе… Когда четверо лессеров наконец показались, настало его время. И время всех остальных. Скоординированным рывком он запрыгнул на ноги и напал на двух, ближайших к нему. Джон и Рейдж атаковали остальных. Почти сразу же из лесу появилось еще больше лессеров, но пули не полетели, может потому, что Общество Лессенинг плохо снабжало боеприпасами своих новобранцев. Второй отряд побежал по снегу со всевозможными орудиями, которые легко можно встретить в уличной драке… биты, ломы, монтировки, цепи. Ну и пусть. Он был так взбудоражен и взбешен, что не откажется от рукопашки. Глава 19 Лейла сидела на столе для осмотра в тонкой бумажной сорочке, с босыми ногами, свисающими с края, и по ощущениям ей казалось, что она окружена пыточными инструментами. Так и было. Всевозможные предметы из нержавеющей стали были разложены на столике возле раковины, чистая полиэтиленовая упаковка предполагала, что они были стерильны и готовы к использованию. Она провела в клинике Хэйверса целую вечность. По крайней мере, так казалось. В противовес быстрой поездке через реку, когда дворецкий вез ее так, будто это вопрос жизни и смерти, с тех пор как она прибыла сюда, отсрочка шла за отсрочкой. Начиная с бумажной работы, ожидания палаты, ожидания медсестры, ожидания Хэйверса до результатов анализа крови. Одного этого достаточно, чтобы свести с ума. Напротив места, где она сидела, на стене под стеклом висела репродукция, и она надолго запомнила мазки кисти и цвета, букет цветов, изображенный в синих и желтых тонах. Внизу подписано имя: Ван Гог 66. В настоящий момент ей хотелось больше никогда не видеть ирисы. Переместив вес, она поморщилась. Медсестра дала ей хорошую прокладку для кровотечения, и Лейла с ужасом осознала, что вскоре ей потребуется еще одна… Дверь открылась со стуком, и первым побуждением было бежать… и это глупо. Здесь она и должна находиться. Но это была всего лишь медсестра, которая отвела ее сюда, взяла образец крови, измерила жизненные показатели, сделала записи в компьютере. – Мне так жаль… возник экстренный случай. Я просто хотела заверить вас, что вы следующая на очереди. – Спасибо, – Лейла услышала свой голос. Женщина подошла к ней и положила руку на плечо Лейлы. – Как у вас дела? Она резко заморгала от доброты. – Боюсь, мне нужна другая… – Она указала на свои бедра. Медсестра кивнула и нежно сжала руку, прежде чем подойди к шкафчикам и достать свернутый квадратик персикового цвета. – У меня есть еще. Хотите, чтобы я проводила вас в ванную? – Да, пожалуйста… – Минутку. Не вставайте пока на ноги. Позвольте дать вам кое-что получше укрыться. Лейла опустила взгляд на руки, перепутавшиеся, переплетённые пальцы, которые не могли успокоиться. – Спасибо. – Вот. – Что-то мягкое окутало ее. – Давайте поставим вас на ноги. Соскользнув со стола, она слегка закачалась на ногах, и медсестра оказалась рядом, поддержав ее за локоть. – Мы пойдем медленно. Так и было. Медсестры в коридоре сновали из палаты в палату, люди приходили на прием, остальной персонал бешено спешил… Лейла не могла поверить, что когда-то была столь же быстра, как они. Чтобы держаться в стороне от спешки, она и ее радушный эскорт шли у стены, чтобы их не снесли, но остальные были так же милы. Будто бы знали, что она очень сильно страдала. – Я войду с вами, – сказала медсестра, когда они дошли до уборных. – У вас очень низкое давление, я боюсь, что вы можете потерять сознание. Хорошо? Когда Лейла кивнула, они зашли в помещение и заперли замок. Медсестра освободила ее от покрывала, и она неловко сняла сорочку. Садясь, она… – О, Дражайшая Дева-Летописеца. – Шш, все хорошо, все в порядке. – Медсестра наклонилась и протянула ей свежую прокладку. – Давайте позаботимся об этом. Вы в порядке… нет, я хочу, чтобы вы отдали мне это. Необходимо отправить прокладку в лабораторию. Существует вероятность, что с ее помощью удастся определить, почему это происходит, вам понадобится эта информация, если вы попытаетесь снова. Попытаетесь снова. Будто она уже потеряла ребенка. Медсестра со щелчком натянула перчатки и достала полиэтиленовый пакет из стола. Она быстро и аккуратно обо всем позаботилась, и Лейла наблюдала, как ее имя пишут черным маркером на пакете. – О, дорогая, все в порядке. Медсестра сняла перчатки, достала бумажное полотенце из держателя на стене и села на колени. Нежно обхватив подбородок Лейлы, она осторожно вытерла щеки, увлажнившиеся от слез. – Я знаю, через что вы проходите. Я тоже потеряла ребенка. – Лицо медсестры преобразилось от сострадания. – Вы уверены, что мы не можем позвонить вашему хеллрену? Лейла просто покачала головой. – Ну, сообщите нам, если передумаете. Знаю, трудно смотреть, как расстраиваются и беспокоятся дорогие нам люди, но вам не кажется, что он захочет быть с вами? О, но как ей сказать Куину? Он был так уверен во всем, будто уже заглянул в будущее и посмотрел в глаза их малыша. Это станет для него шоком. – Я узнаю, была ли вообще беременна? – пробормотала Лейла. Медсестра помедлила. – Тест крови может сказать, но все зависит от того, как далеко все успело зайти. Лейла снова уставилась на руки. Костяшки побелели. – Мне нужно знать, теряю ли я ребенка или это просто нормальное кровотечение, означающее, что я не понесла. Это важно. – Боюсь, не мне говорить об этом. – Но вы знаете. Ведь так? – Лейла подняла глаза, встречая взгляд женщины. – Ведь так? – Повторюсь, я не в том положении, но… так много крови. – Я была беременна. Медсестра уклончиво махнула руками, поджала губы. – Не говорите Хэйверсу, что я сказала это… но возможно. И вы должны знать, вы ничем не сможете помешать процессу. Это не ваша вина, и вы не сделали ничего плохого. Просто порой так случается. Лейла опустила голову. – Спасибо за то, что были честны со мной. И… по правде, мне кажется, именно это и происходит. – Женщине виднее. А сейчас, давайте отведем вас назад. – Да, спасибо вам огромное. Лейла попыталась надеть трусики и встать. Когда стало очевидно, что она не сможет управлять своими руками, медсестра вмешалась и помогла с завидным спокойствием, и это было так постыдно, так пугающе. Быть такой слабой, на милости другого, в таком отношении. – У вас просто изумительный акцент, – сказала медсестра, когда они снова влились в поток людей в коридоре, опять придерживаясь медленной полосы. – Как в Старом Свете… моя гранмамэн бы оценила. Ей ненавистно, что современный английский преобладает здесь. Она думает, что он погубит нашу расу. Разговор о повседневном помог, позволив Лейле сфокусироваться на чем-то кроме того, через сколько ей придется снова повторить этот путь… станет ли все хуже с выкидышем… и каково это будет – посмотреть Куину в глаза и сказать, что она подвела его… Каким-то образом им удалось вернуться в смотровую комнату. – Вам не придется снова так долго ждать. Обещаю. – Благодарю. Медсестра помедлила у двери, и, когда она замерла, тени мелькнули в глубине ее глаз, будто она вспоминала свое собственное прошлое. И в повисшей тишине чувство общности поразило их… хотя казалось странным иметь что-то общее с земной женщиной, эта связь стала облегчением. Она чувствовала себя такой одинокой в этом. – У нас есть люди, с которыми вы можете поговорить, – сказала женщина. – Порой, выговорившись, становится легче. – Спасибо. – Нажмите на белый пульт, если почувствуете головокружение или потребуется помощь, хорошо? Я буду поблизости. – Да. Хорошо. Когда дверь закрылась, слезы застлали глаза Лейлы, и хотя ее грудь ужасно болела, сокрушительное чувство потери казалось несовместимо с реальностью. Беременность была только в самом ее начале… по логике, терять еще нечего. Но все же, для нее это был ее ребенок. Это была смерть ее ребенка… Раздался мягкий стук в дверь, а потом мужской голос: – Я могу войти? Лейла с силой зажмурилась и проглотила ком. – Прошу. Терапевт расы был высоким и благородным на вид, с очками в роговой оправе и бабочкой на горле. Со стетоскопом на шее и длинным белым халатом он выглядел как истинный целитель, уравновешенный и компетентный. Он закрыл дверь и коротко улыбнулся Лейле. – Как вы себя чувствуете? – Хорошо, спасибо. Он смерил ее взглядом с другого конца комнаты, будто оценивал с медицинской точки зрения, не касаясь при этом ни руками, ни инструментами. – Могу я говорить с вами начистоту? – Да, пожалуйста. Он кивнул и подкатил стул. Сев, он уравновесил карту на коленях и посмотрел в глаза Лейлы. – Как я вижу, вы не указали имя вашего хеллрена… и своего отца. – Я должна? Терапевт помешкал. – Моя дорогая, у вас нет ближайших родственников? – Когда она покачала головой, в его взгляде мелькнула истинная печаль. – Сожалею вашим потерям. Значит, у вас никого нет? Совсем? Когда она просто продолжила сидеть, без слов, он сделал глубокий вдох. – Хорошо… – Но я могу заплатить, – выпалила она. Она не знала, где достанет деньги, но… – О, моя дорогая, не беспокойтесь об этом. Я не нуждаюсь в компенсации, если вы не в состоянии заплатить. – Он открыл карту и сдвинул страницу в сторону. – Итак, как я понимаю, вы прошли через жаждущий период. Лейла просто кивнула, будто это единственное, что она могла сделать, только бы не закричать «Что говорит анализ крови?!». – Что ж, я посмотрел результаты анализа вашей крови, и они показали кое-что… неожиданное. Если вы не возражаете, я бы хотел взять еще один образец и послать в лабораторию для повторного анализа. Надеюсь, я смогу разобраться в этом… и я бы хотел сделать ультразвук, если вы не против. Это стандартная процедура, которая скажет мне, как все протекает. – Например, сколько будет длиться процесс выкидыша? – мрачно сказала она. Терапевт расы протянул руку и взял ее ладонь. – Давайте просто посмотрим, в каком вы состоянии, хорошо? Лейла сделала глубокий вздох и снова кивнула. – Да. Хэйверс подошел к двери и позвал медсестру. Когда женщина вошла в комнату, она прикатила вместе с собой нечто, похожее на компьютерный монитор, установленный на каталке: там была клавиатура, монитор, какие-то палочки по обе стороны устройства. – Я позволю медсестре взять кровь… у нее набита рука в отличие от моей. – Он нежно улыбнулся ей. – А тем временем я проверю другого пациента. Я вскоре вернусь. Второй укол иглы был намного лучше первого, будто Лейла уже знала, что ожидать, и ее ненадолго оставили одну, когда медсестра пошла уносить забор в лабораторию… где бы она ни находилась, чем бы ни была. Они оба быстро вернулись. – Мы готовы? Когда Лейла кивнула, терапевт и медсестра обсудили что-то, и оборудование подвели ближе к ней. Потом терапевт подкатился на своем стуле и достал два вроде как провода по обе стороны экзаменационного стола. Распахнув пару хомутов, он кивнул медсестре, которая приглушила свет и, обойдя стол, положила руку на плечо Лейлы. – Лягте на спину, – сказал Хэйверс. – И сдвиньтесь ниже, чтобы вы лежали на краю стола. Вам нужно поставить свои ноги сюда, после того, как вы снимете свое белье. Когда он указал на подставки для ног, Лейла широко раскрыла глаза. Она понятия не имела, что осмотр будет… – Вы никогда не подвергались внутреннему осмотру? – спросил Хэйверс с сомнением. Когда она закачала головой, он кивнул. – Что ж, не такая уж редкость, особенно с учетом того, что это был ваш первый жаждущий период. – Но я не могу снять… – Она замолкла. – У меня идет кровь. – Мы позаботимся об этом. – Терапевт казался абсолютно уверенным. – Начнем? Лейла закрыла глаза и откинулась назад так, чтобы лежать на спине, тонкая ткань, укрывавшая поверхность, смялась под ее весом. Подняв бедра, она быстро избавилась от того, что укрывало ее. – Мы позаботимся об этом за вас, – тихо сказала медсестра. Колени сжались вместе, когда она ногой пыталась нащупать те проклятые подставки. – Вот так. – Тот катающийся стул заскрипел, когда доктор подъехал ближе. – Но сдвиньтесь еще ниже. На короткое мгновение она подумала, «Я не смогу». Обняв руками нижнюю часть живота, она сжала их, будто каким-то образом пыталась удержать ребенка внутри и не позволить себе упасть. Но она ничего не могла сделать, никакие разговоры не помогут успокоить тело и удержать то, что в нее поместили, никакие любящие ободряющие слова не помогут ребенку выжить, унять ее невероятно сильную панику. Одно короткое мгновение она молила об уединенной жизни, которую когда-то находила столь удушающей. Наверху, в Святилище Девы-Летописецы, мирная природа ее существования была чем-то, что она принимала за данность. Воистину, с тех пор, как она спустилась на землю и попыталась обрести цель здесь, ее сокрушала травма за травмой. От этого она начала уважать мужчин и женщин, которые, как ей всегда говорили, были ниже ее. Здесь, казалось, все были на милости сил, которыми они не могли владеть. – Вы готовы? – спросил доктор. Когда слезы выступили в уголках ее глаз, она сосредоточилась на потолке над собой, и обхватила края стола. – Да. Сейчас. |