Книга 11 Долгожданный любовник
 Скачать 2.76 Mb.
|
|
Глава 11 Блэй с проклятьем опустил голову после того, как дверь в тренажерный зал тихо закрылась. И конечно, со своей точки обзора, он видел лишь свой член. Что совсем не помогало. Снова подняв глаза, он посмотрел на стойку для подтягиваний, и понял, что должен что-то делать. Сидит здесь, не совсем трезвый, с вечеринкой в штанах – не хотелось бы, чтобы его застукали в таком виде. Если кто-то из Братьев, в частности Рэйдж, увидит его? Блэй будет слышать об этом на каждом углу до конца своих дней. Кроме того, он был одет для тренировки в окружении нужного оборудования, так что он может занять себя и потягать железо, надеясь, что Мистер Счастливый впадет в депрессию от недостатка внимания. Отличный план. Действительно. Ага. Взглянув спустя какое-то время на часы, он понял, что прошло пятнадцать минут, а он ни на шаг не приблизился к конструктивным, повторяющимся движениям, если только не считать таковым дыхание. У его эрекции были свои идеи на этот счет. Его рука была наготове, опускаясь между ног и находя эту твердь. Блэй поднялся со скамейки и отправился к двери. Довольно с него этого дерьма. Он отольет в туалете раздевалки, в надежде, что из него выйдет часть выпитого. А затем пойдет на беговую дорожку и даст остаткам алкоголя испариться вместе с потом. После чего ляжет в постель, где, если ему понадобится разрядка эротического характера, он получит ее подобающим образом. Первый признак того, что его план может порасти сорняками, обнаружился, когда он толкнул дверь в страну шкафчиков для одежды: звук бегущей воды указывал на то, что кто-то принимал душ. Он так сосредоточенно пинал себя под зад, что не заморочился ничем другим. Это могло его остановить, развернуть и заставить поскорее найти другой туалет. Вместо этого, он прошел вдоль шкафчиков и занялся своим делом. Блэй сложил два плюс два только тогда, когда мыл руки. Против воли его голова повернулась в направлении душевых. «Ты должен уйти», – сказал он себе. Когда он закрыл кран, тонкий писк трубы показался ему громким, словно крик, и Блэй отказывался смотреть на себя в зеркало. Он не хотел видеть того, что отражалось в его глазах. Иди к двери. Просто иди к двери. Просто… Его тело отказалось повиноваться командам. Печально, в этом был весь он. Позже он пожалеет об этом. Тем не менее, в ту секунду, когда он сделал свой выбор в пользу того, чтобы пройти к душевым, спрятаться у стены, выложенной плиткой, и наблюдать за мужчиной, который ему не принадлежал… безумный порыв эмоций был до боли знакомым, сшитым на заказ костюмом для его безумия. Куин стоял, повернувшись лицом к душевой насадке, одна рука упиралась в стену, темноволосая голова подставлена под струю. Вода бежала по его плечам, спускаясь по эластичной коже, покрывавшей его мощную спину, по потрясающей заднице, по длинным, сильным ногам. За последний год, воин стал немного больше. Он был крупным сразу после перехода. И продолжил расти после первых нескольких месяцев интенсивного кормления. Но прошло немало времени с тех пор, как Блэй видел мужчину обнаженным… и, блин, усиленные занятия в тренажерном зале вылились в резные мышцы… Куин неожиданно изменил позу, разворачиваясь, наклоняя голову назад, пропуская воду через черные волосы, его восхитительное тело выгнулось. Он оставил Принца Альберта на месте. И, срань Господня, он был возбужден... Оргазм защекотал головку члена, яйца сжались, словно кулаки. Развернувшись, Блэй вылетел из раздевалки в коридор так, словно в него стреляли из пушки. «О черт… твою мать… срань Господня» Идя так быстро, как только мог, он пытался выбросить эту картинку из головы, напоминая себе, что у него есть любовник, что он оставил позади все, что столько раз причиняло ему боль, и ему это надоело. Когда ни один из этих доводов не сработал, он начал прокручивать в голове то, что сказал Куину в эвакуаторе. Где этот гребаный кабинет? Он остановился и огляделся вокруг. О, просто потрясающе. Он шел в обратном направлении от того, куда намеревался пойти, и в итоге миновал клинику и оказался в учебных комнатах тренировочного центра. В милях от входа в туннель. – … глубокая рваная рана. Но ее не было. Низкий голос Мэнни Манелло свидетельствовал о том, что мужчина вышел в коридор из смотровой комнаты. Секундой позже, за ним появилась Док Джейн, с открытой папкой в руках, кончик ее пальца пробегал по странице. Блэй нырнул в первую дверь, попавшуюся на пути. Его окружила темнота. Он начал искать выключатель, так как был слишком рассеян для того, чтобы мысленно включить свет, и, нащупав искомое, щелкнул его, ослепляя себя на мгновение. – Ай! Резкая боль, прошедшая от голени к мозгу, подсказала, что он налетел на что-то большое. Стол. Он находился в одном из небольших кабинетов, расположенных рядом с классными комнатами, и это хорошо. Из-за набегов лессеров тренировки до сих пор не возобновились, и здесь никого не было, ни у кого не было причин находиться в этой маленькой комнате. Он мог какое-то время побыть в одиночестве… и это – благословение. Боже, он даже и не пытался добраться в особняк. С его удачей он наткнется на Куина, а последнее, что ему сейчас нужно, – это оказаться рядом с парнем. Пройдя за стол, он сел на легкий офисный стул и задрал ноги, вытянув их по всей длине столешницы, на которой должен был стоять компьютер, растение и подставка, полная ручек. На ней ничего не было, в том числе и пыли. Фритц не потерпел бы этого, даже в неиспользуемом помещении. Потирая больное место на тыльной стороне икры, он понял, что обзавелся еще одним синяком. Но боль хотя бы отвлекла от того, что привело его сюда. Однако ненадолго. Как только он наклонил спинку стула и закрыл глаза, мозг вернул его в раздевалку. Он думал о том, что эта пытка никогда не закончится. И Боже, его член пульсировал. Учитывая все это, он мысленно выключил свет, закрыл глаза и приказал своему мозгу заткнуться и идти спать. Если он просто побудет здесь час или два, то проснется трезвым, без эрекции и готовым снова общаться с людьми. В настоящий момент это – хороший план, а классная комната – отличное место для его осуществления. Темнота, прохлада, полная тишина, которая может присутствовать только в подземных помещениях. Вжав свое тело еще глубже в кресло, он скрестил руки на груди, и приготовился упасть в объятья Морфея Когда это не сработало, Блэй представил различные ситуации «выключения», например, как выключают пылесос, тушат огонь водой, гасят экран телевизора… Куин выглядел так непередаваемо эротично, это блестящее, гладкое тело, с высеченными мышцами, его член, такой толстый и гордый. От воды он был одновременно влажным и горячим… и, пресвятая Дева-Летописеца, Блэй отдал бы все за возможность пройти по плитке, опуститься на колени и взять его в рот, ощутить головку с пирсингом своим языком, пока будет двигаться вперед-назад. Стон отвращения прокатился эхом и прозвучал громче, чем был на самом деле. Открыв глаза, он попытался очистить свой мозг от всех фантазий, включавших минет. Но полнейшая темнота не помогла, она только создала идеальный экран для дальнейшей проекции. Выругавшись, он попытался проделать фигню с релаксацией из йоги, расслабить каждую часть своего тела, начиная с морщинки между его бровей, затем развязать веревки, стягивавшие его от плеч до основания головы. Его грудь так же была напряжена, грудные мышцы сокращались, бицепсы давили на плечи. Далее он должен сосредоточиться на своем прессе, своих ягодицах бедрах, коленях и икрах… и-своем-поросенке-который-остался-дома60. Его хватило ненадолго. С другой стороны, для того, чтобы попытаться успокоить свое возбуждение, требовалась сила убеждения, которой не обладал его наполовину пьяный мозг. К сожалению, был только один способ избавиться от Мистера Счасливого. В темноте, наедине с самим собой, под зонтом «никто-никогда-об-этом-не-узнает», защищающим его в данный момент, почему бы просто не разобраться с этим, загасить пламя и потом отключиться? Также просыпаешься посреди ночи со стояком… потому что, видит Бог, здесь не было никакой эмоциональной привязки. И он был пьян, правильно? Очередное оправдание. Это не измена Сэкстону, говорил он себе. Он не был с Куином, и Сэкстон – единственный, кого он хотел… Блэй продолжал взвешивать все плюсы и минусы еще какое-то время, но рука приняла решение за него. Прежде чем он осознал это, ладонь пробралась за пояс его свободных шорт и… Шипение, которое он издал, обхватив член, было подобно выстрелу в тишине, равно как и стон кресла, когда рывок бедер впечатал его плечи в кожаную обивку. Горячий и твердый, толстый и длинный, его член молил о внимании, но угол был неправильным, да и в этих дурацких шортах было тесно для поглаживаний. По какой-то причине, мысль о том, чтобы раздеться ниже пояса, заставила его почувствовать себя грязным, но его чувство приличия ушло в небытие, очень быстро, когда все, что он мог делать, это только сжимать. Подняв задницу, он стянул шорты и потом понял, что ему понадобится что-то, чтобы потом убрать за собой беспорядок. Следующей была рубашка. Обнаженный, в темноте, растянувшись на кресле и столе, он дал себе волю, раздвигая бедра и двигаясь вверх-вниз. Глаза закатились от трения, он прикусил нижнюю губу, Боже, ощущения были такими сильными, прокатываясь по всему телу. Черт. Куин был у него в мыслях, Куин был у него во рту, Куин был в нем, они двигались вместе. Это было неправильно. Он застыл. Просто остановился. – Дерьмо. Блэй убрал руку со своего члена, хотя отпустив предателя, ему пришлось стиснуть зубы. Открыв глаза, Блэй уставился в темноту. Звук дыхания, вырывавшегося из груди, снова заставил его выругаться. Как и необходимость достичь оргазма, в которой он себе отказал. Он не собирался продолжать… Из ниоткуда, образ Куина, стоящего под струями воды, врезался в его мозг, беря контроль надо всем. Над его принципами, его верностью, его чувством справедливости… его тело было перенапряжено, оргазм выстрелил из члена прежде, чем он смог его остановить, прежде чем он мог сказать, что это неправильно… прежде чем он мог сказать «Никогда. Никогда больше». О Боже. Сладкое, острое ощущение повторялось снова и снова, он уже решил, что это никогда не прекратится, даже не смотря на то, что он для этого ничего не предпринимал. Его физическая реакция не поддавалась контролю. Но не его ответ на нее. Когда Блэй, наконец, застыл, он тяжело дышал, и прохлада вокруг обнаженной кожи его груди предполагала, что он был покрыт потом… и пока тело восстанавливалось после произошедшего, его сознание возвращалось, а ниспадающая эрекция была подобно барометру его настроения. Подавшись вперед, Блэй шарил по столу пока не нашел свою рубашку. Свернув ткань, он прижал ее к промежности. Весь остальной беспорядок будет убрать не так легко. *** На другом конце города, на восемнадцатом этаже Коммодора, Трез сидел в гладком кресле из кожи и стали, повернувшись лицом к окну, выходящему на реку Гудзон. Полуденное солнце сияло с кристально-чистого, словно хромированного, неба, освещая все вокруг в десять раз ярче из-за выпавшего ночью снега, накрывшего побережье словно полотном. – Я знаю, что ты здесь, – сказал он сухо, делая глоток из своей кофейной чашки. Когда ответа не последовало, он повернул свое кресло. Конечно же, айЭм пришел из своей спальни и уселся на диван, держа на коленях iPad, по экрану которого водил пальцем. Без сомнений он читал он-лайн издание Нью-Йорк Таймс, как делал это каждое утро. – Ну, – сказал Трез, – начинай. Единственный ответ, который он получил, это поднятая бровь айЭма. Буквально на долю секунды. Чертов ублюдок даже не смотрел на него. – Должно быть, захватывающая статья. О чем? Непослушные братья? Трез немного потянул время, попивая кофе. – айЭм. Серьезно. Это чушь какая-то. Спустя мгновение, темный взгляд его брата обратился к нему. Глаза, которые встретились с его, как всегда не выражали никаких эмоций и сомнений, ничего, чем отличались простые смертные. Он всегда был неестественно рассудительным… напоминал кобру: наблюдательный, умный, готовый в любой момент нанести удар, но не тратящий сил, пока в этом не было необходимости. – Что? – выдавил Трез. – Излишне говорить о том, что ты и так знаешь. – Удиви меня. – Он сделал еще один глоток, задумавшись о том, какого черта он напрашивается. – Вперед. – айЭм поджал губы, по привычке, обдумывая свой ответ. Затем опустил крышку чехла iPad’а, каждая из четырех секций пошагово закрыла экран. Положил его рядом с собой, скрестил ноги и наклонился вперед, упершись локтями в колени. Его бицепсы были такими большими, что создавалось впечатление, будто рукава его рубашки вот-вот треснут по швам. – Твоя сексуальная жизнь вышла из-под контроля. – Как только Трез закатил глаза, его брат продолжил. – Ты трахаешь трех-четырех женщин за ночь, иногда больше. Дело не в питании, так что не трать время на то, чтобы объяснить это в таком духе. Ты компрометируешь профессиональные стандарты… – Я продаю выпивку и проституток. Тебе не кажется это немного высокомерным? айЭм взял iPad и покачал его вперед-назад. – Мне продолжить чтение? – Я просто говорю… – Ты просил меня говорить. Если проблема в этом, то ее решение – не оборонительная поза, просто потому, что тебе не нравится то, что ты слышишь. Ответ один – не вызывай меня на разговор. Трез сжал зубы. Именно это проблема его брата. Он слишком рационален. Вскочив, он прошел в открытую дверь гостиной. Кухня была такой же, как все остальное в квартире: современная, просторная, не загроможденная мебелью. И это значит, что когда он будет делать кофе, боковым зрением он все равно будет видеть своего брата. Боже, порой он ненавидел это место. Он мог спрятаться от этого взгляда только в своей спальне, за закрытой дверью. – Мне читать или говорить? – спокойно спросил айЭм, так, будто ему было все равно. Треза так и подмывало сказать брату, что бы он снова уткнулся в Таймс, но это выглядело бы как поражение. – Продолжай. – Трез направился к своему креслу и приготовился к нагоняю. – Ты ведешь себя не профессионально. – Ты же ешь свою собственную еду в «Салваторе». – Мои лингуини с соусом из моллюсков не потребуют судебного ордера просто потому, что на следующий день я захочу «Фра Диаволо». Верно сказано. И каким-то образом, это заставило его почувствовать себя жестоким. – Я знаю, что ты делаешь. – Уверенно сказал айЭм. – И зачем. – Конечно, знаешь, ты же не девственник… – Я знаю, что они послали тебе. Трез замер. – Как? – Когда ты не ответил, мне позвонили. Трез уперся ногой в пол и повернулся к реке. Дерьмо. Он думал, что позволит своему брату поучить его, просто для того, чтобы они вернулись к привычным отношениям… обычно они были близки, как кость с кожей, их отношения были невероятно прочными. Он мог вынести все что угодно, кроме трений со своим братом. К сожалению, упомянутая проблема была большим, чем просто «все что угодно». – Трез, игнорируя, ты не заставишь проблему исчезнуть. – В его тоне была некая теплота… словно парень переживал за него. Глядя на реку, Трез представлял, что он в своем клубе, окруженный людьми, с переходящей из рук в руки наличкой, и женщинами, которые работали там, укладываясь на спину. Отлично. Нормально. Подконтрольно и комфортно. – Ты несешь ответственность. Трез сжал чашку. – Я не подписывался на это. – Не имеет значения. Он развернулся так быстро, что горячий кофе выплеснулся на его бедро. Он проигнорировал острую боль. – А должно. Должно иметь. Я не вещь, которую можно отдать кому-либо. Это просто дерьмо какое-то. – Кто-то сочтет это за честь. – Но не я. Я не женюсь на этой женщине. Мне все равно, кто она, кто это устроил, или насколько это «важно» для с’Хисбэ. Трез приготовился к «да-еще-как-женишься». Но его брат выглядел огорченным, словно он тоже не хотел этого проклятья. – Я повторю, Трез. Проблема не испарится волшебным образом. Ты хочешь себе вытрахать выход из этого? Не просто бесполезно, но и опасно. Трез потер лицо. – Эти женщины – просто люди. Они не имеют значения. – Он снова повернулся к реке. – И, честно говоря, если я не займу себя чем-нибудь, то просто сойду с ума. А пара оргазмов – лучше этого, не так ли? В наступившей тишине, он знал, что его брат с ним не согласен. Но разговор прервался именно на этой ноте – это ли не доказательство того, что его жизнь – полный отстой. айЭм определенно не любил добивать лежачего. Неважно. Ему было плевать на то, чего от него ждали… он не вернется, чтобы провести жизнь в услужении кому-то. Ему было наплевать, что это дочь королевы. Глава 12 Во второй половине дня Роф дошел до ручки. Он сидел за своим столом, задница покоилась на троне его отца, пальцы скользили по отчету, написанному на языке Брайля61, когда внезапно стало невозможно понять ни одно чертово слово в тексте. Отодвинув документы в сторону, он произнес проклятье и сорвал очки с лица. Он собрался было бросить их в стену, как морда коснулась его локтя. Обняв своего золотистого ретривера, он сжал мягкую шерсть на боках собаки. – Ты всегда знаешь, не так ли? Джордж зарылся еще глубже, прижимаясь грудью к ноге Рофа, что означало, он хочет, чтобы его взяли на руки. Роф наклонился вниз и заграбастал все девяносто фунтов своими руками. Как только он устроил четыре лапы, гриву льва и виляющий хвост, чтобы все поместилось, он подумал, как хорошо, что он был таким чертовски высоким. Большие бедра предполагают большие колени. Процесс поглаживания этого меха успокоил его, но не очистил разум. Его отец был великим королем, способным выдержать бесчисленные церемонии, бесконечные ночи составления заявлений и повесток, месяцы и годы протоколов и традиций. И это было до того, как на него свалился целый поток жалоб, поступавших с каждого угла: письма, телефонные звонки, имэйлы, хотя, конечно, последние не были проблемой в эпоху его отца. Когда-то Роф был воином. Чертовски хорошим. Подняв руку вверх, он дотронулся до той стороны шеи, где в него вошла пуля… Стук в дверь был резким, и, по существу, скорее требованием, чем уважительной просьбой войти. – Входи, Ви, – позвал он. Тяжелый аромат орешника, который проник в кабинет вместе с Братом, означал, что кто-то был взбешен. И, конечно же, этот глубокий голос неприятно резал слух: – Наконец-то я закончил баллистический анализ. На чертовы фрагменты всегда уходит целая вечность. – И? – спросил Роф. – Сто процентное совпадение. – Вишес уселся в кресло напротив стола, и оно затрещало под его весом. – Он попался. Роф выдохнул, необходимая информация дошла до его мозга. – Отлично. – Он пробежал ладонью от верха квадратной головы Джорджа вниз по его ребрам. – Теперь наш ход. – Да. Все, что произойдет дальше – вполне законно. Братство и так знало, кто спустил курок и выстрелил, чуть не убив короля осенью, и необходимость отлова Шайки Ублюдков, одного за другим, – именно то, чего они хотели лично, нежели просто священная обязанность перед расой. – Послушай, я буду честным, ладно? – А когда ты не был? – протянул Роф. – Какого черта ты связал нам руки? – Не знал, что я это сделал. – Тор. Роф переместил Джорджа так, чтобы приток крови к его левой ноге не был полностью перекрыт весом собаки. – Он просил официального объявления. – У всех нас есть право расправиться с Кором. Этот козел – тот приз, который хочет каждый из нас. Его не должен получить только Тор. – Он просил. – Это создает трудности в убийстве ублюдка. Что, если кто-то из нас найдет его, а Тора не будет рядом? – Тогда вы приведете его сюда. Повисла длинная, напряженная пауза. – Ты слышал меня, Ви? Вы приведете сюда этот кусок дерьма, и дадите Тору расправиться с ним. – Цель – ликвидировать Шайку Ублюдков. – И как это мешает твоей работе? – Когда ответа не последовало, Роф тряхнул головой. – Тор был со мной в том фургоне, брат мой. Он спас мне жизнь. Если бы не он… Как только он это произнес, Ви выругался, так, будто что-то высчитывал в уме, и пришел к решению, что Брат, который вырезал пластиковую трубку из своей фляги, провел трахеотомию королю в движущемся автомобиле, в милях от медицинской помощи, возможно, имеет немнооооого больше прав на убийство ублюдка. Роф улыбнулся. – Послушай, просто потому, что я хороший парень, я обещаю, что вы все поработаете над ним, прежде чем Тор убьет ублюдка голыми руками, идет? Ви усмехнулся. – Какое облегчение. Стук в дверь, прервавший их, был тихим и почтительным, пара нежных хлопков, предполагали, что стучавший с радостью и уйдет, и подождет, и надеется на немедленную аудиенцию одновременно. – Да? – позвал Роф. Дорогой одеколон оповестил его о том, что прибыл его поверенный. Сэкстон всегда хорошо пах, что вполне ему подходило. Из того, что помнил Роф, вдобавок к тому, что парень был очень хорошо образован и имел незаурядный ум, он одевался, как чистокровный сын Глимеры, то есть идеально. Не то, чтобы Роф видел в последнее время. Он быстро надел обратно свои очки. Одно дело снять их перед Ви, а совсем другое – перед молодым, квалифицированным мужчиной, который вошел в дверь… не важно, насколько сильно Сэксу доверяли и консультировались с ним. – Что у тебя есть для меня? – спросил Роф, когда Джордж начал приветственно вилять хвостом. Последовала длительная пауза. – Может, мне следует зайти позже? – Ты можешь спокойно изъясняться перед моим братом. Во время еще одной длительной паузы Ви скорее всего разглядывал адвоката так, словно он хотел намылить шею этому красавчику за одно предположение о том, что необходимо соблюдать информационные границы. – Даже если это касается Братства? – спокойно спросил Сэкстон. Роф практически почувствовал, как холодный взгляд Ви метнулся в его сторону. И, конечно же, брат произнес: – Что о нас? Когда Сэкстон промолчал, Роф понял, о чем речь. – Ви, можешь оставить нас на минутку? – Ты шутишь? Роф поднял Джорджа и опустил его на пол. – Мне нужно пять минут. – Отлично. Развлекайся, мой господин. – Выплюнул Ви, вставая с кресла. – Просто великолепно. Мгновение спустя, дверь захлопнулась. Сэкстон прочистил горло. – Я мог вернуться позже. – Если бы я этого хотел, я бы так и сказал. Рассказывай. Он сделал глубокий вдох и выдох, словно гражданский смотрел на выход и думал, что разозлив Ви, он может не проснуться на следующий день. – Эм, изучение Древнего Права закончено, и я могу предоставить Вам полный перечень разделов, которые потребуют внесения правок, а так же предполагаемые формулировки и сроки, требующие изменений, если… – Да или нет. Это все что меня волнует. Судя по тихим шагам по обюссонскому ковру, Роф предположил, что его адвокат ходит из стороны в сторону. В памяти всплыл кабинет, каким он его запомнил, с нежно-голубыми стенами, причудливой лепниной и антикварной французской мебелью. Сэкстон больше соответствовал этой комнате, чем Роф со всей его кожаной одеждой и мускулами. Но закон предписывал, кто именно был королем. – Ты должен начать шевелить своими челюстями, Сэкстон. Я гарантирую, что не уволю тебя, если ты мне скажешь прямо, что к чему. Попробуешь исказить правду или о чем-то умолчать? Тогда я выкину тебя отсюда, и плевать я хотел на то, с кем ты спишь. Он еще раз прочистил горло. И после этого вежливый голос произнес прямо напротив него. – Да, Вы можете это сделать. Хотя меня беспокоит время этих перемен. – Почему? Потому что у тебя уйдет два года на внесение изменений? – Вы вносите значительные изменения в прослойку общества, защищающую вид, а это может дестабилизировать Ваше правление. Я знаю о давлении, под которым Вы находитесь, было бы упущением с моей стороны не указать Вам на очевидное. Если Вы изменяете критерии вступления в Братство Черного Кинжала, это будет трактоваться как инакомыслие… Вы не делали ничего подобного во время своего правления, и это происходит во времена крайней социальной неудовлетворенности. Роф сделал долгий и медленный выдох и не уловил ничего мутного: ни намека на то, что парень был двуличным или не хотел делать свою работу. И в его словах был смысл. – Я ценю твое мнение, – произнес Роф, – но я не собираюсь поклоняться прошлому. Просто отказываюсь. И если бы я сомневался в этом мужчине, я бы этого не делал. – А как к этому относятся Братья? – Тебя это не касается. По сути, он до сих пор не обсудил с ними эту идею. В конце концов, какой смысл, если не было возможности двигаться дальше. Тор и Бет были единственными, кто знал, как далеко он готов был зайти в этом вопросе. – Как много времени уйдет на легализацию всего этого? – Я могу составить все к рассвету, самое позднее, к вечеру. – Займись этим. – Роф сжал руку в кулак и ударил им по подлокотнику трона. – Займись этим немедленно. – Как пожелаете, мой господин. Послышался шорох дорогой одежды, как будто мужчина поклонился, и звук шагов, перед тем как открылась и закрылась одна половина двухстворчатых дверей. Роф уставился в пустоту, которую обеспечивали его слепые глаза. Времена и правда были опасные. И, честно говоря, прибавление в числе Братьев было разумным, нет смысла раздумывать над этим, хотя если эти три парня дерутся на их стороне без посвящения, зачем беспокоиться? Но, черт возьми. Это старомодно – хотеть чествовать того, кто был готов пожертвовать своей жизнью ради тебя. Реальная проблема, не считая Права, крылась в том, что об этом подумают остальные? Скорее всего, это внесет больше неразберихи, чем всякие заморочки с законами. *** Когда несколько часов спустя наступила ночь, Куин лежал обнаженным на спутанных простынях, но ни его тело, ни разум не пребывали в покое, не смотря на то, что он спал. В своих снах он вернулся на обочину дороги, когда уходил из родительского дома. У него была сумка с вещами, перекинутая через плечо, уведомление о лишении его наследства, которое он засунул за пояс, и кошелек, который опустеет через одиннадцать долларов. Все было отчетливо видно – ничто не было искажено повторным воспроизведением памяти: от влажности летней ночи до топота его «Нью-Роксов» по гальке на обочине, и того факта, что в будущем его ничего не ждало. Ему некуда было идти. Некуда было возвращаться. Не было перспектив. У него даже не было прошлого. Когда позади него остановилась машина, он знал, что это Джон или Блэй… Но нет. Это были не его друзья. Это была смерть в обличии четырех мужчин в черных плащах, которые вышли из машины и окружили его. Стражи Чести. Посланные его отцом избить его за то, что он опорочил имя семьи. Как иронично. Кто-то предположит, что ударить ножом социопата, который хотел изнасиловать твоего друга, это правильный поступок. Но не в случае, если нападавший – твой идеальный кузен. Медленно, Куин принял боевую стойку, готовый отразить нападение. Не было ни глаз, в которые он мог взглянуть, ни лиц, которые он мог опознать, и этому была причина. То, как одежда скрывала их личность, должно было показать провинившемуся, что его действия не одобряет все общество. Кружа вокруг него, приближаясь… в конце концов, они свалят его, но он хотел причинить им боль в процессе. И он это сделал. Но он также был прав: после, казалось бы, часов защиты, он оказался лежащим на спине, вот тогда они действительно начали его избивать. Лежа на асфальте, он изо всех сил прикрывал голову и пах, удары сыпались на него, черные плащи взлетали, словно крылья воронов, когда его били, снова и снова. Некоторое время спустя, он перестал чувствовать боль. Он собирался умереть здесь, на краю дороги... – Стойте! Мы не должны его убивать! Голос его брата прорезал его сознание, вызывая реакцию, которой уже не могло добиться избиение…. Куин проснулся с криком, его руки прикрывали лицо, а бедра сжались, защищая то, что находилось между ними. Ни кулаков, ни бит, нацеленных на него. И он был не на обочине дороги. Мысленно включив свет, он оглядел спальню, в которой жил с тех пор как его выгнали из дома. Она нисколько не подходила ему, шелковые обои и антиквариат, который выбрала бы его мать… и в то же время, признаки того, что все это старинное дерьмо было кем-то подобрано, куплено, привезено и сохранено, заставило его успокоиться. Но воспоминание осталось с ним. Боже, голос его брата. Его родной брат был среди Стражей Чести, посланных за ним. С другой стороны, это было мощное послание Глимеры о том, насколько серьезно семья все воспринимала – и, похоже, что парня тренировали. Его обучали борьбе, но естественно, не позволяли применять полученные навыки на деле. Черт, ему едва ли было позволено участвовать в спаррингах. Слишком ценный для рода. Что, если он поранится? Тот, кто пойдет по стопам отца и в итоге станет Главой Совета, не может быть скомпрометирован. Невелик риск катастрофических травм для семьи. Куин - напротив. До того, как от него отреклись, его отдали в тренировочную программу, возможно, в надежде на то, что он получит смертельное ранение на поле боя и обретет хорошую возможность достойно умереть. «Стойте! Мы не должны его убивать!» Это был последний раз, когда он слышал голос своего брата. Спустя короткое время после того, как его выгнали из дома, Общество Лессенинг устроило набеги и всех их зарезали... Отца, мать, сестру и Лукаса. Их нет. И даже если часть его ненавидела семью за то, как они обошлись с ним, он не желал им такой смерти. Куин обхватил лицо руками. Время для душа. Это все, что он хотел. Поднявшись на ноги, он потянулся, пока его спина не захрустела, и проверил телефон. Групповая рассылка всем с оповещением о том, что должна состояться встреча в кабинете Рофа. Быстрый взгляд на часы показал, что у него мало времени. Не так уж и плохо. Он включил повышенную скорость и поспешил в ванную, с облегчением сосредоточившись на настоящем, вместо того, чтобы копаться в дерьме прошлого. Он не мог сделать ничего, только проклинать его. И, видит Бог, его проклятий хватит на дюжину жизней. Проснись и пой. Пора на работу. |