Главная страница

Мир философии Часть 2. Книга для чтения. Ч. Человек. Общество. Культура. Мир философии Книга для чтения. Ч. Человек. Общество. Культура. М. Политиздат, 1991. 624 с


Скачать 3.43 Mb.
НазваниеКнига для чтения. Ч. Человек. Общество. Культура. Мир философии Книга для чтения. Ч. Человек. Общество. Культура. М. Политиздат, 1991. 624 с
АнкорМир философии Часть 2.doc
Дата25.12.2017
Размер3.43 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаМир философии Часть 2.doc
ТипКнига
#12901
страница49 из 54
1   ...   46   47   48   49   50   51   52   53   54

Допустим, что великие державы оказались вынужденными признать, что ни одна из них не может достичь своих целей c помощью войны. Это самый трудный шаг. Рассмотрим, какие еще шаги возможны в дальнейшем.
Первое, что следует сделать сразу же, — это обеспечить временное прекращение конфликта, будь он «горячий» или «холодный», пока не будут приняты более долговременные меры. А до тех пор перемирие должно основываться на status quo, поскольку другие основания подразумевали бы трудные переговоры. В свое время такие переговоры последуют: чтобы принести успех, они не должны вестись в той атмосфере враждебности и подозрительности, которая существует сегодня. В течение этого периода журналистскую брань необходимо прекратить, следует воздержаться даже от умеренной критики. Необходимо приветствовать взаимную торговлю и визиты делегаций, особенно по вопросам культуры и образования. Все это подготовит почву для всемирной конференции, которая ни в коем случае не должна стать ареной жестокой борьбы за власть.
Когда c помощью этих методов будет создана сравнительно дружеская атмосфера, следует созвать всемирную конференцию, которая обсудит невоенные способы разрешения споров между государствами. Это гигантская по своей важности задача, не только по масштабам и сложности, но также из-за очень реальных конфликтов между интересами. Конференция будет успешной при должной подготовке общественного мнения. Делегаты конференции, каждый из них, придут на нее c двумя твердыми убеждениями: во-первых, в том, что война означает полную катастрофу; и, во-вторых, — что разрешение спора путем соглашений выгоднее спорящим сторонам, чем его продолжение, даже если соглашения не вполне удовлетворяют какую-либо из сторон. Если на конференции будет господствовать этот дух, есть надежда на успех в обсуждении важнейших проблем, которые будут на ней поставлены.
Во-вторых, следует обсудить вопрос о сокращении национальных вооружений. Пока они остаются на теперешнем уровне, отказ от войны не будет искренним.
Должны быть восстановлены свободы, которые существовали до 1914 года, особенно свобода путешествий, свобода распространения книг и газет, и уничтожены препятствия для свободного обмена идеями. Это необходимо для того, чтобы человечество поняло, что является одной семьей, а правительственные разногласия, когда они становятся непримиримыми, возводят серьезные преграды на пути мира.
Если эти цели будут достигнуты, конференция могла бы продвинуться в вопросе о мировом правительстве, попытки создания которого были уже дважды предприняты, сначала c помощью Лиги Наций, а затем ООН. Я не намерен входить сейчас в детали этого, скажу лишь, что если его не создать, все другие меры не будут иметь долговременного значения.
Начиная c 1914 года мир испытывает чувство постоянно нарастающего ужаса. Огромное число мужчин, женщин и детей погибло, а из выживших очень многие испытали страх неминуемой смерти. Когда люди на Западе думают о русских и китайцах или когда русские и китайцы думают о людях на Западе, они видят в них главным образом источник разрушения и несчастья, а не обычных человеческих существ, которым свойственно радоваться и горевать. Все чаще приходит на ум, что легкомыслие — единственное спасение от отчаяния. Здравость и конструктивность в управлении государствами стали казаться недостижимыми. Но апатия и безнадежность — не единственное умонастроение в том мире, где мы себя находим. Почти каждый человек в мире станет более счастливым и преуспевающим, если Восток и Запад прекратят свои ссоры. Никому не нужно будет ни от чего отказываться, если это не мечты о мировой империи, которые сегодня нисколько не реальнее самых диких оптимистических утопий. Человечество может достигнуть, как никогда раньше, изобилия необходимых вещей и удобств. Россия и Китай, в случае если мир будет обеспечен, могли бы посвятить производству товаров широкого потребления все силы, которые сегодня уходят на перевооружение. Огромный научный потенциал, затрачиваемый на производство ядерного оружия, заставит пустыни цвести и прольет дождь над Сахарой и Гоби. c избавлением от страха воспрянут новые силы, человеческий дух воспарит и вновь станет творческим, а ужасы, таящиеся c древнейших времен в глубинах сознания, постепенно исчезнут.
В войне c использованием водородной бомбы не может быть победителя. Мы можем жить вместе — или погибнуть вместе. Я твердо убежден, что если сознающие это люди посвятят себя разъяснению создавшейся ситуации, то и весь мир это поймет. Коммунисты и антикоммунисты одинаково предпочтут смерти жизнь и изберут пути, которые необходимы для ее сохранения. Эта надежда потребует большого напряжения сил, ибо отнимет у тех из нас, кто видит вопрос во всех его ломаных очертаниях, затраты огромной энергии на убеждение; при этом следует понимать, что времени осталось мало, и всячески бороться c искушением истерии, возникающей от близости к пропасти. Но эту надежду необходимо хранить. Не надо терять ее ни при каких обстоятельствах. Она должна вдохновлять жизнь, пусть сначала жизнь сравнительно немногих, но затем все большего числа людей, пока c громким криком радости люди не соединятся и не отпразднуют конец организованного убийства и наступление самой счастливой эры, которая когда-либо приходилась на долю человека.
Рассел Б. Шаги к миру // Вопросы философии. 1988. № 5. C. 133 — 136
К. ЯСПЕРС
В течение более чем полувека все настойчивее ставится вопрос о ситуации времени; каждое поколение отвечало на этот вопрос для своего мгновения. Однако если раньше угроза нашему духовному миру ощущалась лишь немногими людьми, то c начала войны этот вопрос встает едва ли не перед каждым человеком...
Вопрос о современной ситуации человека как результате его становления и его шансов в будущем поставлен теперь острее, чем когда-либо. В ответах предусматривается возможность гибели и возможность подлинного начинания, но решительный ответ не дается.
То, что сделало человека человеком, находится за пределами переданной нам истории. Орудия в постоянном владении, создание и употребление огня, язык, преодоление половой ревности и мужское товарищество при создании постоянного общества подняли человека над миром животных.
По сравнению c сотнями тысячелетий, в которых, по-видимому, совершались эти недоступные нам шаги к тому, чтобы стать человеком, зримая нами история приблизительно в 6000 лет занимает ничтожное время. В нем человек выступает распространившимся по поверхности Земли в множестве различных типов, которые лишь очень мало связаны или вообще не связаны друг c другом и не знают друг друга. Из их числа человек западного мира, который завоевал земной шар, способствовал тому, чтобы люди узнали друг друга и поняли значение своей взаимосвязанности внутри человечества, выдвинулся посредством последовательного проведения следующих принципов:
а) Ни перед чем не останавливающаяся рациональность, основанная на греческой науке, ввела в существование исчисляемость и господство техники. Общезначимое научное исследование, способность к предвидению правовых решений в рамках формального, созданного Римом права, калькуляция в экономических предприятиях вплоть до рационализации всей деятельности, в том числе и той, которая в процессе рационализации уничтожается, все это — следствие позиции, безгранично открытой принуждению логической мысли и эмпирической объективности, которые постоянно должны быть понятны каждому.
в) Субъективность самобытия ярко проявляется у еврейских пророков, греческих философов и римских государственных деятелей. То, что мы называем личностью, сложилось в таком облике в ходе развития человека на Западе и c самого начала было связано c рациональностью в качестве ее коррелята.
с) В отличие от восточного неприятия мира и связанной c этим возможностью «ничто» как подлинного бытия западный человек воспринимает мир как фактическую действительность во времени. Лишь в мире, а не вне мира он обретает уверенность в себе. Самобытие и рациональность становятся для него источником, из которого он безошибочно познает мир и пытается господствовать над ним.
Эти три принципа утвердились лишь в последних столетиях, XIX век принес их полное проявление вовне. Земной шар стал повсюду доступен; пространство распределено. Впервые планета стала единым всеобъемлющим местом поселения человека. Все взаимосвязано. Техническое господство над пространством, временем и материей растет беспредельно, уже не благодаря случайным отдельным открытиям, а посредством планомерного труда, в рамках которого само открытие становится методическим и достижимым.
После тысячелетий обособленного развития человеческих культур в последние четыре c половиной века шел процесс завоевания мира европейцами, а последнее столетие знаменовало завершение этого процесса. Это столетие, в котором движение совершалось ускоренным темпом, знало множество личностей, полностью зависевших от самих себя, знало гордыню вождей и правителей, восторг первооткрывателей, отвагу, основывающуюся на расчете, знании предельных границ; оно знало также глубину духа, сохраняющуюся в подобном мире. Сегодня мы воспринимаем этот век как наше прошлое. Произошел переворот, содержание которого мы воспринимаем, правда, не как нечто позитивное, а как нагромождение неизмеримых трудностей: завоевание внешних территорий натолкнулось на предел; расширяющееся вовне движение как бы натолкнулось на самое себя...
Спецификой нового времени является со времени Шиллера разбожествление мира [32]. На Западе этот процесс совершен c такой радикальностью, как нигде. Существовали неверующие скептики в Древней Индии и в античности, для которых имело значение только чувственно данное, к захвату которого они, хоть и считая его, правда, ничтожным, устремлялись без каких-либо угрызений совести. Однако они еще совершали это в таком мире, который фактически и для них оставался как целое одухотворенным. На Западе как следствие христианства стал возможным иной скепсис: концепция надмирного бога-творца превратила весь сотворенный им мир в его создание. Из природы были изгнаны языческие демоны, из мира — боги. Сотворенное стало предметом человеческого познания, которое сначала как бы воспроизводило в своем мышлении мысли бога. Протестантское христианство отнеслось к этому со всей серьезностью; естественные науки c их рационализацией, математизацией и механизацией мира были близки этой разновидности христианства. Великие естественники XVII и XVIII веков оставались верующими христианами. Но когда в конце концов сомнение устранило бога-творца, в качестве бытия остался лишь познаваемый в естественных науках механизированный образ, что без предшествующего сведения мира к творению никогда бы c такой резкостью не произошло.
32 Ясперс имеет в виду драматургию Иоганна Фридриха Шиллера (1759 1805), пронизанную мятежным стремлением к свободе, утверждением человеческого достоинства, ненавистью к феодальным порядкам.

Это разбожествление — не неверие отдельных людей, а возможное последствие духовного развития, которое в данном случае в самом деле ведет в ничто. Возникает ощущение никогда ранее не испытанной пустоты бытия, по сравнению c которой самое радикальное неверие античности было еще защищено полнотой образов еще сохраненной мифической действительности; она сквозит и в дидактической поэме эпикурейца Лукреция [33].
33 Автор подразумевает дидактическую поэму Лукреция Кара «О природе вещей» — систематическое изложение материалистической философии древности.

Современность сравнивали со временем упадка античности, со временем эллинистических государств, когда исчез греческий мир, и c третьим веком после рождества Христова, когда погибла античная культура. Однако есть ряд существенных различий. Прежде речь шла о мире, занимавшем небольшое пространство земной поверхности, и будущее человека еще было вне его границ. В настоящее время, когда освоен весь земной шар, все, что остается от человечества, должно войти в цивилизацию, созданную Западом. Прежде население уменьшалось, теперь оно выросло в неслыханных ранее размерах. Прежде угроза могла прийти только извне, теперь внешняя угроза для целого может быть лишь частичной, гибель, если речь идет о гибели целого, может прийти только изнутри. Самое очевидное отличие от ситуации третьего века состоит в том, что тогда техника была в состоянии стагнации, начинался ее упадок, тогда как теперь она в неслыханном темпе совершает свое неудержимое продвижение.
Внешне зримым новым, что c этого времени должно служить основой человеческому существованию и ставит перед ним новые условия, является это развитие технического мира. Впервые начался процесс подлинного господства над природой. Если представить себе, что наш мир погибнет под грудами песка, то последующие раскопки не поднимут на свет прекрасные произведения искусства, подобные античным, нас до сих пор восхищают античные мостовые, — от последних веков нового времени останется по сравнению c прежними такое количество железа и бетона, что станет очевидным: человек заключил планету в сеть своей аппаратуры. Этот шаг имеет по сравнению c прежним временем такое же значение, как первый шаг к созданию орудий вообще: появляется перспектива превращения планеты в единую фабрику по использованию ее материалов и энергий. Человек вторично прорвал замкнутый круг природы, покинул ее, чтобы создать в ней то, что природа как таковая никогда бы не создала; теперь это создание человека соперничает c ней по силе своего воздействия. Оно предстает перед нами не столько в зримости своих материалов и аппаратов, сколько в действительности своих функций; по остаткам радиомачт археолог не мог бы составить представление о созданной ими всеобщей для людей всей Земли доступности событий и сведений.
Однако характер разбожествления мира и принцип технизации еще не достаточны для постижения того нового, что отличает наши века, а в своем завершении — нашу современность от прошлого. Даже без отчетливого знания людей нас не покидает ощущение, что они живут в момент, когда в развитии мира достигнут рубеж, который несоизмерим c подобными рубежами отдельных исторических эпох прошлых тысячелетий. Мы живем в духовно несравненно более богатой возможностями и опасностями ситуации, однако, если ей не будет дано удовлетворение, она неизбежно превратится в наиболее ничтожное время для оказавшегося несостоятельным человека.
Взирая на прошедшие тысячелетия, можно подумать, что человек достиг в своем развитии конца. Или же он в качестве носителя современного сознания находится лишь в начале своего пути, в начале своего становления, но, обладая на этот раз средствами и возможностью реального воспоминания, на новом, совершенно ином уровне.
...В водовороте современного существования часто становится непостижимым, что собственно происходит. Неспособные спастись на берегу, что позволило бы обозреть целое, мы носимся в своем существовании, как по морю. Водоворот создает то, что мы видим только тогда, когда он нас увлекает за собой.
Однако это существование рассматривается в настоящее время как само собой разумеющееся, как массовое обеспечение посредством рационального производства на основе технических открытий. Когда это знание постигаемого процесса в целом превращается в осознание бытия современности, неизбежным становится уже не непостижимый в своих возможностях водоворот, а действующий в ходе необходимого экономического развития аппарат.
Ставя перед собой цель уяснения нашей духовной ситуации, мы исходим из того, как в настоящее время рассматривается действительность. Сжатое воспроизведение известного должно сделать ощутимым значение этого знания: если постигнутая в нем действительность сама по себе могущественна, то это знание как таковое превращается в новую, духовную силу, которая, если она не ограничивается настоятельно обоснованным рациональным применением для отдельной целенаправленной деятельности, а абсолютизируется в общую картину существования, является верой, которую остается лишь принять или отвергнуть. В то время как научное исследование в своей особенности направлено на исследование характера и уровня хозяйственных сил, для духовного осознания ситуации решающим является ответ на вопрос, следует ли считать эти силы и то, что они создают, единственной господствующей над всем действительностью человека.
Массовое существование и его условия. По подсчетам 1800 года население Земли составляло около 860 миллионов, сегодня оно равно 1800 миллионам. Этот неведомый ранее рост населения в течение одного столетия стал возможным благодаря развитию техники. Открытия и изобретения создали: новый базис производства, организацию предприятий, методическое изучение наибольшей производительности труда, транспорт и сообщение, повсюду доставляющие все необходимое, упорядочение жизни посредством формального права и полиции; и на основании всего этого точную калькуляцию на предприятиях. Создавались предприятия, планомерно руководимые из центра, несмотря на то, что на них заняты сотни людей, и они распространили свое влияние на многие регионы планеты.
Это развитие связано c рационализацией деятельности: решения принимаются не инстинктивно или по склонности, а на основании знания и расчета; развитие связано и c механизацией: труд превращается в исчисленную до предела, связанную c необходимыми правилами деятельность, которая может быть совершена различными индивидами, но остается одной и той же. Там, где раньше человек только выжидал, предоставлял возникнуть необходимому, он теперь предвидит и ничего не хочет предоставлять случаю. Рабочий вынужден в значительной степени превратиться в часть действующего механизма.
Население не может жить без огромного аппарата, в работе которого оно участвует в качестве колесиков, чтобы таким образом обеспечить свое существование. Зато мы обеспечены так, как никогда еще на протяжении всей истории не были обеспечены массы людей. Еще в начале XIX века в Германии были периоды, когда люди страдали от голода. Болезни катастрофически уменьшали население, большинство детей умирало в грудном возрасте, лишь немногие люди доживали до старости. В настоящее время в регионах западной цивилизации возникновение голода в мирное время исключено. Если в 1750 г. в Лондоне ежегодно умирал один человек из двадцати, то теперь — один из восьмидесяти. Страхование на случай безработицы или болезни и социальное обеспечение не дают умереть c голоду нуждающемуся человеку, тогда как раньше это было само собой разумеющимся для целых слоев населения и по сей день является таковым для ряда стран Азии.
1   ...   46   47   48   49   50   51   52   53   54


написать администратору сайта