Книга о примечательном историческом явлении в его развитии с древнейших времен до
 Скачать 2.99 Mb.
|
|
Запреты и штрафы Иногда на развлечения в банях не смотрели сквозь пальцы. В 1464 году в центре Дижона содержательница бань организует оргии для дворян. Современник пишет: «В двух шагах от отеля «Молезм» были бани под управлением Жаннот Сэнян, которая умело могла подтолкнуть на путь разврата. У нее всегда были пиры и попойки. Жаннот открывала свой дом для любовных встреч, пока на нее не донесли; свидетельства добрых душ одолели ее. То, что происходило в ее доме, не было секретом. Ее соседка Катерина, жена Генри, наблюдала за домом Жаннот. Более ста раз любопытная женщина смогла сосчитать благородных дам, которые втайне проникали в место погибели. Среди них – жена секретаря герцога Бургундии. Она приходила в бани в мужской день, бесстыдно говоря, что только злые умы могут увидеть в этом плохое. Она заказывала вино и мясо, чтобы «там вкусно поесть», и приводила с собой подруг. Дама Катерина, которая наблюдала из своего окна, видела и бани, и комнатки, в которых уединялись пары, и даже завсегдатаев – благородных людей. В итоге содержательница публичного дома была приговорена к утоплению, пока ее душа не отделится от ее тела». Существуют еще и лечебные ванны, но и там курортники не ведут себя благоразумно. В Бадене «в бассейнах мужчин и женщин разделяет перегородка, в которой проделаны многочисленные отверстия, они позволяют купальщикам и купальщицам общаться и видеть друг друга. Одежда мужчин – обычные портки, одежда женщин – льняная ткань, открытая по бокам, которая не прикрывает ни шею, ни грудь, ни руки; женщины почти не смущаются и приглашают мужчин присоединиться к ним и разделить трапезу». В конце XVI века указы относительно правил поведения в банях уточняют, что «запрет касается всех проституток. Они не имеют права входить в эти бани или приближаться к ним ближе чем на 500 шагов, рискуя получить наказание розгами. Те, кого застанут в банях, подлежат тюремному заключению или штрафу. Под страхом тех же наказаний запрещено проявлять по отношению к девочкам, девушкам и женщинам, находящимся в этих банях, непристойные или похотливые намерения, осуществлять бессовестные касания, непочтительно входить или выходить из бань по отношению к общественному приличию». Но все тщетно. «Вы не сможете его отвергнуть, дорогой мой Леон, место, где вы находитесь… превосходит извращенностью и Вавилон, и Содом. Я возмущен этим безбожным Римом. […] Римская церковь, из всех церквей когда-то самая целомудренная, стала мерзким притоном, лупанарием разврата, троном греха, смерти и ада», – пишет Лютер папе Леону X. VI. Веселая Франция. XVIII век Король Франции Людовик XIV, немало погуляв в начале жизни, позже полюбит добродетель и мадам Ментенон, которая, единственная из фавориток, стала королевской женой, хотя и не королевой. И все-таки это время галантной любви, время всесильных метресс, которые правят государством потому, что обольщают королей в роскошных спальнях дворцов и отелей. Часто их покои обширнее и богаче украшены, чем покои самой королевы. Герцог Орлеанский, племянник Людовика XIV, заткнул за пояс своего венценосного дядю по части разврата. Сен-Симон пишет: «Этот пузатый мужчина невысокого роста ходил в туфлях на высоких каблуках, словно женщина надевал украшения: кольца, браслеты, драгоценные камни, носил длинный парик, который он выставлял напоказ, черный и напудренный; он носил бесчисленное количество лент и благоухал всевозможными ароматами, во всем этом – вся его сущность». Один из первых метросексуалов, он живет в свое удовольствие, организуя праздники и балы. Его фавориты приобретают на подаренные деньги целые кварталы: маркиз де Шатийон, граф де Гиш здесь имеют самые шикарные апартаменты. Репутация Пале-Руаяль (королевского дворца) была сильно подмочена, об этом свидетельствует реплика комиссара Рено, у которого герцог спрашивал, сколько борделей в квартале. Рено ответил: «Господин, квартал велик; поэтому борделей много, как минимум тридцать два, если не считать Королевского дворца». Регент задает тон Его сын, будущий регент малолетнего Людовика XV, не унаследовал от отца пристрастия к мужчинам, напротив, он словно пытается доказать свою нормальность, падая в объятия бесчисленных любовниц: женщин из высшего света, женщин легкого поведения и простых субреток. С детства Филипп Орлеанский, по мнению Сен-Симона, «так привык к разврату, что не мог без него обойтись». Возможно, здесь прослеживается влияние его наставника, аббата Дюбуа? Сначала учитель, затем друг, министр во время Регентства до того, как стал министром молодого Людовика XV, всю свою жизнь он остается связанным с Филиппом Орлеанским, который переживет его лишь на несколько месяцев. Аббат был предан Клубу роз, члены которого гордились своим безнравственным поведением. Сен-Симон описывает аббата Дюбуа так: «Аббат Дюбуа был худым мужчиной невысокого роста, невзрачным, он носил белокурый парик, и его лицо было как лисья мордочка… Все пороки боролись в нем: это был непрерывный бой. Скупость, распутство, властолюбие были его богами; коварство, лесть – его средствами; полное безбожие – его отдыхом; его принцип, соответственно которому – все средства хороши». Королевский дворец создан для игр как разума, так и плоти. Общество образованное, культурное, свободомыслящее. Филипп умело рисует и немного пишет, но в основном он любитель искусства и меценат. Его коллекция – одна из самых больших в Европе, он сочиняет две неплохие оперы. Во дворец можно войти с двух сторон. В правом крыле Зал мира, где дают балы от Святого Мартина до Филиппова поста и от Рождества до поста. В здании два театра, один – для комедии, второй – для оперы, у принцев здесь есть своя ложа. У регента их две: одна – чтобы смотреть спектакль, вторая – чтобы принимать своих любовниц. Один из театров легко превращается в танцевальный зал. В южном крыле дворца небольшие апартаменты, отделанные по последней моде, которые привлекают всеобщее внимание. Это чувственный стиль рококо, как нельзя лучше подходящий для интимных ужинов. Филипп Орлеанский организует костюмированные балы и закрытые для публики вечеринки, о которых ходят скандальные слухи. Он весело проводит время со своими друзьями. Это темная компания, по большей части коварная, из которой он сделал попросту общество разврата и которую он сам не скрывает, называя открыто своих сотоварищей. Тем не менее для соблюдения видимости тайны члены банды придумывают себе псевдонимы. Брогли становится Бруйоном; Носе – Бракемардусом де Носендо. Они окружены танцовщицами и куртизанками. Каждый приходит сюда ради любви, щедрого стола и вина, особенно вина из провинции Шампань, чье качество улучшил монах Дон Периньон. Позже Помпадур скажет, что «это единственное вино, которое оставляет женщин прекрасными». При дворе злоупотребляли вином, так как оно будит чувственность. «Оргии начинались лишь тогда, когда все были в состоянии радости после выпитого шампанского. Когда все были сыты и навеселе, когда бокалы взлетали в воздух, во время веселых разговоров и вакхических песен, женщины начинали рассказывать скандальные анекдоты – все это пробуждало чувства». Герцог Ришелье, всю свою жизнь бегавший за женщинами, как за дичью, охотно повествует об этом в своих мемуарах. Что за пьесы играли во дворце? В основном это произведения маркизы Тенсин, любовницы аббата Дюбуа. Мелкопоместная дворянка, воспитанная в пансионе для девочек, она отыгрывается за свою безгрешную молодость. Она пишет для аббата «Скандальную хронику рода человеческого», сочинение, которое описывает известные сладострастные скандалы со времен греков, это и вдохновляет «комедиантов». В оперу включается балет, на сцене танцуют обнаженные юноши и девушки. Это танец, «который характер общества… сделал столь чувственным и который эти молодые люди исполняли в первобытном виде, то есть как люди, которые не знали, что такое одежда». Кроме праздников Адама мадам де Тенсин придумывает «игру флагеллантов», которую герцог Ришелье отказывается описывать, лишь вспоминает, содрогаясь: «Глубокой ночью весь двор развратников занимался самобичеванием». Позже она остепенится и будет держать литературный салон, который будут посещать Фонтенель, Мариво и… герцог Ришелье. Мать Филипа мадам Палатин однажды не ему ли сказала: «Вы любите по-своему, для вас пойти на любовь – как сходить на стульчак». Он поистине продемонстрировал французам, каким безудержным может быть веселье. Альковы Версаля В Оленьем парке рядом с Версалем некогда охотился Людовик XIII. Его потомок Людовик XV создает здесь место для любовных утех. Небольшой скрытый и уютный дом с изысканным декором, драгоценными шторами, ценной мебелью, зеркалами, чтобы создать достойную сцену для появления нимф. Молоденькие девушки нравятся сорокалетнему и пресыщенному монарху, который уже считается стареющим. Парк – это «личный гарем короля», но он совсем не похож на восточные гаремы. «Король предается природе и хочет возбудиться новыми молоденькими девушками, которых ему привозят из Парижа. Он предпочитает пятнадцатилетних девушек. Несколько дней назад ему привезли девушку этого возраста, она была едва одета; он простудился, домогаясь ее в постели и за ее пределами». В Версале правит маркиза де Помпадур, та, которую изобразит Буше на великом портрете 1756 года, официальная королевская любовница, меценатка, защитница литературы и искусства. Но она фригидна и сама выбирает юных красавиц для того, чтобы тешить плоть короля, в то время как она владеет его умом. Среди томных и смиренных девственниц Оленьего парка одна внушает безотчетный страх мадам Помпадур. О карьере этой юницы нам рассказывает знаменитый развратник Казанова. Венецианец встречает милое дитя случайно в покоях одной из самых известных содержательниц публичных домов. Ее дом открыт для всех: и для богачей, и для бедняков. Казанова идет туда поужинать и поразвлечься со своим другом Пату. Пату «желает поспать» и скрывается с женщиной легкого поведения, к которой он часто захаживает. Это одна из дочерей содержательницы, Даниела О’Мёрфи. Казанова ждет Пату. Вечер продолжается, он скучает и просит канапе, чтобы отдохнуть. Девушка 13–14 лет, которая здесь живет, предлагает ему свою постель, скверный соломенный тюфяк за 1 экю. Она уточняет, что за 1 экю он получит только постель. Это самая младшая из О’Мёрфи, маленькая Мария-Луиза, единственная, которая еще не в деле, – две старшие уже в армии куртизанок. Преднамеренно или нет, девочка раздевается перед ним, показывая самый очаровательный спектакль. Казанова созерцает «безукоризненную красоту» ее тела: «Я хочу ее изучить всю, она отказывается, она смеется, она не хочет даже шесть франков… Я всю ее мою своими собственными руками… и понимаю, что маленькая Мёрфи позволяет мне все, кроме того, что я хочу». Добавив несколько монет, он получает все, кроме девственности. Неискушенная развратница столь притягательна, что Казанова тратит более 300 франков в попытках завоевать ее. Венецианец изменяет имя красавицы: О’Мёрфи (O’Murfy) на «O Morphy» ( гр. красота), называет ее Еленой, а не Марией-Луизой. Ее девственность – деликатес для короля. Есть много вербовщиков, которые хотят пополнить Олений парк и получить награду. Этим заработком не гнушается даже герцог Ришелье. Содержательницы публичных домов или семьи, где есть молодые девушки, видят в этом шанс заработать много денег. Казанова хочет помочь карьере маленькой О’Mёрфи. Если нельзя получить девственность, можно получить денежную награду. Он просит известного художника написать ее портрет, полуобнаженной, лежащей на постели. С картины снимают множество копий. Первая – для друга Пату. Одна из многих копий наконец попадает в руки короля. Дальше все происходит очень быстро. Луиза и ее старшая сестра приглашены в Версаль. Король их принимает в своем кабинете. Король посадил себе на колени молодую Луизу: «Он ее немного погладил и, убедившись своей королевской рукой, что она совсем неискушенная, целует ее». В том, в чем отказывают благородному чужеземцу, – в том не отказывают королю. Сестра, которая привела Луизу, получила 300 луидоров. Казанова заработал своеобразную награду: художник, в качестве благодарности, предлагает изобразить все его завоевания. Мария-Луиза, она же Елена, живет в прекрасном доме, у нее есть гувернантка, горничная, кухарка и два лакея. Она проводит три года в этом любовном гнездышке. Король иногда зовет ее во дворец или организует праздники прямо здесь. Молодая Мария-Луиза умна и искусна; кажется, что король привязан к ней, даже когда Помпадур, чувствуя угрозу для своего положения, пытается ее оклеветать. После нескольких беременностей Луиза выходит замуж за состоятельного дворянина, похоронив его, она переживает еще двух мужей и умирает в 1814 году в почете и уважении. Олений парк закрыт и распродан в 1772 году. К сожалению, не сохранилось его описаний. Салоны, будуары, спальни, живопись на стенах, над дверями – все остается на откуп воображению. Дома свиданий под Парижем Одна из любовниц герцога Ришелье, некая Жанна Бекю, переходит к нему от Жана-Батиста Дюбари. Маршал Ришелье в свою очередь быстро уступает ее, а вернее, подкладывает в постель короля. На полученные доходы герцог строит дома и загородные виллы для своих многочисленных любовниц. Такие отели для свиданий быстро входят в моду. В этих домах лишь встречаются, постоянно в них никто не живет. Заказчики, желая перещеголять соседа, обращаются к лучшим архитекторам. Блондель построил загородный дом для герцога Ришелье, Беланже восстановил домик (фоли де Багатель) в Булонском лесу всего за 64 дня, выиграв пари, которое заключили между собой будущий Карл X и Мария-Антуанетта. Домик был построен на месте небольшого замка Багатель, принадлежавшего маршалу д’Эстре. Супруга маршала устраивала здесь распутные вечера, гостями на которых был и сам регент, и другие члены королевской семьи, так что месту не привыкать. Туда можно прийти одному, с любовницей или с веселой компанией. Ужинают, играют, острят и, конечно, почитают Эроса. Князь Кауниц Ритберг, посол Австрии во Франции с 1750 по 1753 год, ясно дает понять, что он здесь «ради двух вещей: во-первых, по делам императрицы, которые я хорошо веду, и ради удовольствия – это мое личное дело». В самом начале его жизнь не так скрыта, как он этого бы хотел. Ходит он к Клерон или проводит вечера с Вестри, танцовщицей и куртизанкой, – все становится известно в обществе, которое встречается во дворе, опере, и в домах свиданий. Любопытна книга Жан-Франсуа де Бастида «Маленький домик», написанная в 1753 году. Жан Франсуа берет за пример загородные дома Блондель. Главные действующие лица – маркиз де Тремикур, богач и известный развратник, и непорочная Мелита, смелая амазонка, частая гостья салонов. Она ужинает с мужчинами, но ни один из них не смог обладать ею, несмотря на ее свободные нравы. «Мелита обращалась с мужчинами запросто, и только люди добродушные, а также близкие друзья не подозревали в ней склонности к галантному образу жизни. Ее вид, легкомысленные речи, свободные манеры в достаточной мере укрепляли это предубеждение. Маркизу де Тремикуру хотелось склонить ее к любовной связи, и он льстил себя надеждой легко осуществить данное намерение. Это был мужчина, которому удавалось легче, чем другим, побеждать женские капризы. Он был хорош собой, благороден, имел острый ум и отменный вкус, и мало мужчин могли сравниться с ним всеми этими приятными качествами. Однако, несмотря на все его достоинства, Мелита ему не поддавалась. Эта странность казалась ему непонятной. Она утверждала, что добродетельна, а он отвечал, что никогда ей не поверит. По этому поводу между ними шла беспрестанная война. Наконец маркиз бросил вызов, уговорив Мелиту посетить его маленький домик. Она ответила согласием, сказав, что ни там, ни в каком другом месте Тремикур не представляет для нее опасности. Они заключили пари, и она отправилась туда (Мелита не знала, что представлял собой этот маленький домик; да и о существовании ему подобных она знала лишь понаслышке)». Дом Тремикура – мир в миниатюре, со своей фермой, огородом, курятником. Это буколическое место с садом, который спускается к Сене, при этом идеально ухоженное, следуя критериям того времени. Местность и весь антураж навевают романтические настроения. «Этот удивительный домик расположен на берегах Сены, – рассказывает автор. – Широкий проспект, ведущий к пересечению аллей, доводит далее к воротам увитого зеленью прелестного внешнего дворика, сообщающегося с симметрично расположенными по левую и правую стороны внутренними дворами, в которых размещены зверинец, населенный редкими ручными животными, живописная молочная ферма, отделанная мрамором и морскими раковинами, где обильные чистые воды умеряют полуденный зной; там находится также все, что необходимо для содержания экипажей, равно как и поддержания их в чистоте, а также для обеспечения жизни деликатной и чувственной. В другом хозяйственном дворе расположена двойная конюшня, изящный манеж и псарня, в которой разводят собак всевозможных пород. Стены всех этих построек имеют незатейливую архитектуру, производную более от природы, нежели от искусства, имеющую характер сельский и пасторальный. Искусно проложенные просеки открывают вид на постоянно сменяющие друг друга огороды и сады, и все эти причудливые объекты так привлекают взгляд, что не устаешь ими восхищаться». Дом и сад выдержаны в стиле рококо, в духе буколических радостей и невинных игр на лоне природы. Сентиментальное настроение захватывает Мелиту, не ведающую о расставленной ловушке. Она готова до вечера резвиться в саду, поддразнивая Тремикура, который проявляет все признаки нетерпения. Наконец она уступает его увещеваниям и отправляется осмотреть покои, по-прежнему уверенная в своей безопасности. Но прежде им предстоит сделать остановку во дворе. «Не будучи очень просторным, дворик свидетельствовал о вкусе архитектора. Он был окружен стенами, увитыми пахучим шпалерником, довольно высоким, вследствие чего центральная часть замка выглядела более уединенной, но при этом листва была подстрижена таким образом, чтобы не мешать проникновению целебного воздуха, навеваемого здесь любовью. Тремикуру пришлось проглотить еще несколько назойливых комплиментов, расточаемых Мелитой. Наконец они приблизились к парадному крыльцу, которое вело в довольно большой вестибюль; маркиз знаком велел удалиться прислуге. Он тут же провел ее в залу, окна которой выходили в сад, не имеющий себе равных в мире. Он заметил, как изумилась Мелита, и дал ей время предаться восхищению. Действительно, убранство этой залы было настолько чувственным, что невольная нежность охватывала вошедшего в нее, переносясь притом и на хозяина, ее обладателя. Зала имела овальную форму, полукруглые своды ее были расписаны Галле (один из французских художников, который, вслед за Буше, изображал преимущественно мифологические сюжеты. – Авт. ); обивка лилового цвета обрамляла прекрасные зеркала; на нижних дверных панелях, расписанных все тем же художником, были изображены галантные сцены. Скульптуры в зале были размещены с большим вкусом, красота их оттенялась сиянием золота. Ткани были подобраны под цвет обивки». Новый световой эффект, придуманный архитектором, буквально ослепляет и обезоруживает Мелиту. «День близился к закату: арап зажег тридцать свечей на люстре и канделябрах севрского фарфора, артистически расставленных на подставках из позолоченной бронзы. Этот новый всплеск света, умноженный зеркалами, оптически увеличил пространство залы и многократно отразил Тремикуру предмет его нетерпеливых желаний. Мелита, пораженная увиденным, начала восхищаться совершенно искренне и потеряла всякое желание строить козни Тремикуру. Поскольку она привыкла жить не ведая ни кокетства, ни любовников, то время, что другие женщины тратят на любовь и обман, она потратила на образование и действительно обладала вкусом и знаниями; она с первого взгляда сумела оценить талант известных художников, они сами были обязаны своим бессмертием ее уважению к своим шедеврам, которыми иные женщины подчас не позволяют себе наслаждаться в силу пристрастия к пустякам. Она похвалила легкость резца изобретательного Пино (скульптор, прославившийся как декоратор; большинство скульптур во внутренних апартаментах наших особняков его работа. – Авт. ), руководившего скульптурными работами; восхитилась талантами Дандрийона (художник, который нашел секрет выразительной раскраски лепнины и особого способа наложения на скульптуру позолоты, не используя притом грунтовки из белил. – Авт. ), который употребил всю свою ловкость, чтобы подчеркнуть неуловимое изящество столярной работы и скульптуры; но более всего – забыв о том, каким необоримым искушениям она подвергается, и давая Тремикуру повод для тщеславия, – она расточала ему похвалы, которые, впрочем, его вкус и выбор вполне заслуживали». Маркиз увлекает ее в спальню. «Это была комната квадратной формы, со срезанными углами; кровать с покрывалом из светло-желтого набивного пекина (китайского шелка), пестрящего различными цветами, словно сокрылась в нише, расположенной напротив одного из оконных проемов, выходивших в сад. В четырех углах комнаты не забыли поместить и зеркала. Завершенность спальне придавал арочный свод, над которым в круглой рамке размещалась картина, где Пьер (один из знаменитых художников, занявший выдающееся место во французской школе благодаря достоинствам своего колорита. – Авт. ) с присущим ему искусством изобразил Геркулеса в объятиях Морфея, разбуженного Амуром. Обивка комнаты была нежно-желтого цвета; паркет был выполнен в технике маркетри из дерева амаранта и кедра, в отделке использован темно-синий мрамор с белыми прожилками. На мраморных столах, имевших форму консолей и размещенных под четырьмя зеркалами, располагались изящные бронзовые и фарфоровые статуэтки, тщательно и безошибочно подобранные; наконец, красивая мебель различных форм, в наивысшей степени отвечавшая тем идеям, которые в этом доме находили выражение повсюду, заставляла и самые холодные умы хоть немного почувствовать то сладострастие, которое она предвещала». За спальней следует будуар. «Она вошла в следующую комнату, где ее ожидала новая ловушка. Это был будуар, о назначении которого излишне говорить той, которая в него вошла, поскольку ум и сердце догадываются о том сообща. Все стены в нем были покрыты зеркалами, а их стыки замаскированы стволами искусственных деревьев, впрочем вырезанных из натурального дерева, сгруппированных между собой и покрытых листьями с удивительным искусством. Деревья эти были расположены в шахматном порядке и усыпаны цветами, от них отходили жирандоли, отбрасывающие на зеркала свет, интенсивность которого постоянно менялась благодаря газовой ткани большей или меньшей плотности, натянутой в глубине комнаты на их прозрачные поверхности. Магия здесь так хорошо сочеталась с оптическим воздействием, что казалось, будто находишься в естественной роще, освещенной при помощи искусства. Ниша, в которой находилась оттоманка, род ложа для отдыха, опирающаяся на паркет из розового дерева с фигурными вставками, была дополнительно украшена золотисто-зеленой бахромой и убрана подушками разного размера. Все обрамление этой ниши и потолок также были покрыты зеркалами; наконец, цвет дерева и скульптуры сочетается с тем, что они изображали; и опять здесь краски наносил Дандрийон, на этот раз сделав так, чтобы они источала запах фиалки, жасмина и розы. Все это убранство помещалось за тонкой перегородкой; вдоль нее шел довольно обширный коридор, в котором маркиз разместил музыкантов. Мелита пришла в экстаз». Но маркизу этого мало, и он ведет укрощенную строптивицу в купальню. «Эта новая комната представляла собой купальню. Мрамор, фарфор, муслин – ничто не было забыто; настенные панно, расписанные арабесками Перо по эскизам Жило, были развешены между пилонами с большим вкусом. Морские растения, отлитые в бронзе Кафьери, фарфоровые фигурки с кивающими головками, хитроумно чередующиеся кристаллы и раковины украшали это помещение, в котором находились две ниши, одна из них была занята ванной, другая – ложем, обитым вышитым индийским муслином и украшенным кистями. Рядом располагалась туалетная комната, панели которой были расписаны Уэ, изобразившим на них фрукты, цветы и редких экзотических птиц, перемешав их с гирляндами и медальонами, в которых Буше разместил картинки на галантные темы, написанные в технике гризайль и подобные тем, что можно увидеть на верхних панелях дверей. Не забыли здесь поставить и серебряный туалетный столик работы Жермена; живые цветы заполняли широкие фарфоровые вазы темно-синего цвета, подчеркнутого золотым орнаментом. Мебель, обитая тканью того же цвета, изготовленная Мартеном в технике авантюрина (композиция из стекла желтоватого и рыжеватого цвета, инкрустированная золотыми блестками), вносила последний штрих в убранство покоев, способных очаровать даже фею. Вверху комната завершалась карнизом элегантного профиля, над которым возвышалась позолоченная капитель в форме колокола, служившая бордюром пониженного свода, украшенного мозаикой из золота, перемежавшейся с цветочной росписью работы Башелье». Тремикур устраивает в честь Мелиты фейерверк, показывает ей коллекцию саксонского и японского фарфора, угощает изысканным ужином, и сердце красавицы тает. Но ее разум продолжает сопротивляться. «– Если я и захочу вам поверить, – сказала она ему, – смогу ли я? Разве вы забыли, где мы находимся? Подумайте, этот дом с давних пор служит подмостками ваших обманчивых страстей, а те клятвы, которые вы мне расточаете, уже сотни раз служили торжеству обмана! – Да, – отвечал он, – я думаю об этом и помню – то, что говорил вам, я говорил уже другим, и говорил это всегда с пользой для дела, но, употребляя те же выражения, говорил на ином языке. Язык любви заключен в тоне, мой тон всегда свидетельствовал против клятв. Он заменил бы мне их и сегодня, если бы вы пожелали быть справедливой ко мне». Кажется, де Бастид так и не решил, чем должна закончиться его история. В одной из версий Мелита отдалась домогавшемуся ее Тремируру, в другой ей удалось сохранить добродетель. Финал так же зыбок и причудлив, как и эстетика рококо. Но посетители домов свиданий не знают тех колебаний. И архитекторы делают все, чтобы настроить их на нужный лад. В доме свиданий есть прихожие, небольшие салоны и, конечно, спальни. Картины на стенах прославляют любовь. Фрагонар, Буше работают для самых богатых: вольные сюжеты, чувственные формы, нескромные жесты… произведения мифического и эротического характера: боги и герои служат примером для смертных. Некоторые идут дальше, как, например, четыре действующих лица из произведения романиста де Сада «Сто двадцать дней Содома», которые организуют ужин в четырех загородных домах на четырех концах Парижа, перед тем как собраться в Chateau de Selling, чтобы воплотить в реальность дьявольские фантазии. Самые ужасные спектакли возбуждают либидо. 28 марта 1757 года был исполнен приговор Робберу-Франсуа Дамьену, он был приговорен к четвертованию. Казнь происходила на Гревской площади и длилась несколько часов. Зрителей становилось все больше и больше, владельцы домов сдавали свои окна, как ложу в театре. Среди них Казанова, который отвел взгляд. Другие, напротив, были возбуждены, как мадам Х. Облокотившись на окно, она спокойно предалась содомии с Тиретой, итальянским жиголо. Несмотря на свой возраст, эта дама, состоятельная вдова была темпераментна: спустя несколько дней после представления на Гревской площади она ведет своего любовника в свой дом свиданий. «Мадам Х готова на все: она не только размещает у себя и кормит этого юношу, но и дает ему двадцать пять луидоров каждый месяц на карманные расходы. Тирета убежал из своего родного города после того, как похитил деньги местного ломбарда. В Париже авантюристы такого рода поправляют свои финансовые дела благодаря красивой фигуре и другим способностям. Кандидаток немало, в основном состоятельные вдовы или свободные женщины, которые хотят этим воспользоваться. Богатство или происхождение отстраняют их от законов и нравственности. Они подчиняются тем же законам, что и развратники. Они первые за игорным столом, в интимных ужинах и в постели». Некоторые женщины посещают бордели. Одна дама, жалуясь на своего мужа, обратилась за помощью к содержательнице публичного дома Маргарите Гурдан: «Мой пост закончился. Постарайтесь меня вознаградить и найдите мне сильного мужчину, способного на неистовую страсть, на воскресенье в десять часов утра…» |