Книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо. Дерби Брайа Пылающая Эмбер
 Скачать 3.96 Mb.
|
|
Глава 26 Есть мужчины, в которых вы влюбляетесь, потому что они потрясающие, а есть мужчины, которые просто не оставляют вам иного выбора. ЭМБЕР Мы минуем две двери, прежде чем Мав отпирает одну и затягивает меня внутрь. Через окно напротив нас проникают лучики солнца, заливая светом двуспальную кровать из дуба, стоящую у стены, и видавший виды берберский ковер. Пространства в два раза меньше, чем в его теперь уже бывшей комнате и присутствует легкий аромат цитрусовых, как будто комнату недавно убирали. — Она небольшая, — говорит он, — но я не буду здесь жить, только если переночевать, когда потребуется. Я окидываю взглядом мятое стеганое одеяло цвета шампанского. — Постель выглядит новой. Он кивает. — Да. И матрас тоже. Мы оба смотрим на кровать. Воздух вокруг нас звенит от неловкого молчания и сексуального напряжения. Мав откашливается и полностью поворачивается ко мне. Он так убийственно прекрасен, что его красота практически сбивает с ног, и мне приходится скрывать реакцию своего тела, хотя внутри оно вспыхивает, как фейерверк на четвертое июля. Его челюсть покрывает густая щетина. Рассечение на его губе почти затянулось, а синяки, которые ему поставил Дозер, уже сошли. Его щеки загорелые, будто поцелованные солнцем, что создает невероятный контраст на фоне его светлых глаз. Большим пальцем он скользит по костяшкам моих пальцев. От этого мое внимание переключается на наши соединенные руки. Его большая теплая рука в несколько раз превосходит по размерам мою руку. Его хватка настолько слабая, что, если я захочу, то смогу вырваться, и мне это нравится. Он подходит ближе и поднимает мой подбородок. — Ты думала, что это я был со Стар? Даже при упоминании об этом у меня сводит желудок. Нет смысла отрицать очевидное. — Они занимались этим в твоей комнате, довольно громко, что я должна была подумать? — говорю я, когда краска приливает к моим щекам. — Что ты при этом почувствовала? — спрашивает он как-то робко. Наклоняет голову и ищет ответ в моих глазах. Что я почувствовала? Как будто меня сбил подвесной стальной шар для сноса зданий. Как будто я съела сырую рыбу, и мой желудок взбунтовался. Как будто не успела я позволить себе на что-то надеяться, как на моих глазах это превратилось в дым и пепел. Я не могу признаться ему в этом, поэтому просто качаю головой. Он кладет ладонь мне на живот. — Тебя тошнило? — тихо спрашивает он. Моя кожа начинает пылать, а мышцы живота под его рукой сокращаются. Да… Я закрываю глаза, чтобы побороть влечение к нему. Но это выше моих сил. Мое тело пробуждается к жизни после смерти, которую только что перенесло, я чувствую каждый его и мой вздох. — Куколка? Интонация его голоса меняется. Он практически умоляет… Его рука перемещается и ложиться на мое колотящееся сердце. Я чувствую его. И когда я говорю, что чувствую его, я именно это и имею в виду, я действительно его чувствую. Его прикосновение не просто проникает под кожу, оно проходит легкой лаской по каждой части моего тела вплоть до кончиков пальцев на ногах, обволакивает все мои жизненно важные органы и возвращается тем же маршрутом только для того, чтобы пронзить меня в самое сердце. — А здесь? — шепчет он на сей раз. Клянусь, я могу подсчитать удары его сердца по пульсации вен на его ладони. О Боже… Я не могу дышать… На глаза наворачиваются слезы. — Куколка? Я моргаю, медленно открывая свои глаза. Искреннее выражение его лица убивает меня. — Мне нужно знать. Ты почувствовала что-нибудь здесь? — он опускает взгляд на мой рот. С моих уст срывается хриплое «да». Ох… Господь всемогущий. Скажи, что это был не мой голос. Он проводит рукой по моему затылку и нежно погружает пальцы в мои волосы. — Меня сводит с ума сама мысль о тебе с кем-то другим до такой степени, что я сейчас даже думать не могу. Когда я вижу тебя с Дозером, как ты разговариваешь с ним, как он прикасается к тебе, как ты улыбаешься ему, такое чувство, что все мое чертово тело вот-вот взорвется, — он на секунду замолкает, а затем продолжает: — Когда я увидел тебя, стоящей рядом с ним, я подумал, что ты сделала свой выбор. Я подумал, что уже упустил свой шанс. Его янтарный взгляд блуждает по моему лицу. — Так у меня еще есть шанс? Трудно оставаться сосредоточенной, когда мое тело в такой близости от него, когда меня окутывает его пьянящий аромат, когда его губы на расстоянии в несколько дюймов, а эти глаза буквально пожирают меня. Черт бы побрал эти глаза. На кончике моего языка так и крутится слово «нет». Но в течение трех дней я представляла себе этот момент. Я думала о том, что мне нужно сказать Маву, прежде чем открыть дверцу и позволить ему войти в мое сердце. Не то, чтобы он еще этого не сделал, — видит Бог, он уже в него вошел, — но я не могу ее распахнуть, не проведя черту и не дав понять, что в будущем он должен относиться ко мне с уважением. — Наверное, это зависит от обстоятельств. — Каких? — Не собираешься ли ты резко изменить свое отношение ко мне и вернуться к тому… каким ты был. Серьезное выражение его лица становится еще более серьезным. — Не собираюсь. Это паршиво, но лишь навредив тебе, мне удалось обрести гребаный здравый смысл. Теперь я знаю, что ты не заслужила то дерьмо, которое я на тебя выливал, и клянусь своей жизнью, я больше никогда не подниму на тебя руку. Я кладу руку ему на грудь и отталкиваю, но он не сдвигается с места. Он как скала, нависает надо мной и, похоже, не оставляет попыток зайти за границы моего личного пространства. — И я просто должна тебе поверить? Он облизывает губы и глубоко вздыхает. — Раньше я ничего не замечал за пеленой поглотившей меня ненависти. Теперь я вижу то, что должен был заметить в первый день наше встречи. Ты — не она, и я должен измениться, или сквозь мои пальцы просочится нечто удивительное. Если уже не просочилось. Я пытаюсь отвести взгляд, но он заключает мое лицо в свои ладони. — Слушай, Куколка, я знаю, что не могу исправить это парой слов. Потребуется время. И даже при том, что ты имеешь полное право ненавидеть меня и послать ко всем чертям, — он проводит большим пальцем по моей челюсти, — я прошу тебя дать мне это время. Я докажу, что многое изменилось. Что я изменился. Его взгляд пробегает по моему лицу. — Черт. В тот день, когда ты вошла в мой кабинет, я гнался за смертью. Меня никто и ничто не заботило, мне было все равно проживу я еще один день или нет, — он прижимается своим лбом к моему. — Но теперь я задумываюсь над тем, что ждет меня завтра. И не только завтра. Я задумываюсь над тем, что произойдет в ближайшие десять минут, в ближайшие несколько часов, в ближайшие несколько дней. Потому что я надеюсь, что проведу это время с тобой. Он закрывает глаза и качает головой. — Пожалуйста, просто дай мне немного времени. Я заставляю его нервничать. Не потому, что колеблюсь, я уже давно приняла решение, в тот самый момент, когда увидела его, стоящим на лестнице. Я заставляю его ждать моего ответа из-за того ада, через который он меня провел, издеваясь надо мной на протяжении почти двух недель. — Я дам тебе время. Но… По-прежнему удерживая в ладонях мое лицо, уголки его губ подергиваются в нерешительной улыбке. — Снова причинишь мне боль, и я уйду. Третьего шанса не будет. Никаких оправданий. Ты отпустишь меня и не станешь преследовать. Мышца на его челюсти дергается дважды, прежде чем он отвечает: — Хорошо, — он убирает выбившуюся прядь волос с моих глаз, приподнимает мое лицо вверх и медленно, нежно чмокает меня в губы. — Спасибо. — Не заставляй меня пожалеть об этом. — Не заставлю, — его губы ласкают мои. — Куколка, ты это контролируешь. Всё это. Если ты хочешь, чтобы я был рядом, я буду. Если тебе нужно время или место… я дам их тебе. Это твой выбор, — он гладит меня по скуле, и его голос понижается. — Если ты хочешь продвигаться медленно, мы не будем торопиться. Пока не узнаем, куда нас это приведет. Через мгновение я вся горю. Я сама не своя от похоти, но этого недостаточно, чтобы слово «медленно» остановило поток плохих воспоминаний. Не подумав, я бормочу: — У меня никогда не было медленно. Он отстраняется. В чертах его лица проступает растерянность, и его улыбка никнет. Он хмурится, изучая меня. Затем на него снисходит озарение, и в его глазах вспыхивает гнев. — Черт возьми, детка. Я не имел в виду секс. Я имел в виду наши отношения. На его лице мелькает выражение боли. — Он никогда не был с тобой нежен? Даже в первый раз? — Ни разу, — покачав головой, говорю я. Его ноздри раздуваются, а челюсть напрягается. — Ублюдок, — его хватка на моем затылке усиливается. — Ты заслуживаешь лучшего, Куколка. Да, заслуживаю. Я знаю, что заслуживаю. Вот почему я сделала все, что в моих силах, чтобы сбежать от него. — Когда у нас с тобой дойдет до секса, Куколка, он будет таким, каким ты его себе представляешь. Как я уже сказал, ты это контролируешь. В моем сознании вспышкой проносятся образы Мава со Стар и связанной Джейд. — Но тебе же нравится все контролировать. С Джейд и… Он до скрежета зубов стискивает челюсть и большим пальцем накрывает мои губы. — В то время мне нужен был именно такой секс. Это был просто трах. Никаких эмоций. Никаких привязанностей. Я не хотел, чтобы они касались меня. Я не хотел, чтобы это длилось долго, — отпустив мое лицо, он берет меня за руку и задирает свою футболку, размещая мою ладонь под ней, на рельефной мускулатуре своего живота. — С тобой все по-другому. Мне нужно, чтобы ты прикасалась ко мне. Когда ты делаешь это, я чувствую абсолютно все. Черт подери, даже время останавливается. С тобой это будет чем-то значимым. Каждый раз. Неважно отдашь ты мне себя полностью или нет. Если я до сих пор в него не влюбилась, думаю, я только что это сделала. Втрескалась по уши… По моим рукам, плечам и спине пробегают мурашки. Я ничего не могу с собой поделать, передвигая руку выше, к его груди, чувствуя, как его тело откликается на мои прикосновения. Его глаза искрятся теплом, а дыхание становится рваным. Он поднимает руки вверх, стаскивает через голову свою футболку и бросает ее на пол у наших ног. Мои глаза скользят по каждому дюйму его полуобнаженного тела. Как ребенок в магазине сладостей, я не могу решить, что попробую и к чему прикоснусь в первую очередь. Все, что я знаю, — мне нужно сделать выбор. Но с чего начать — с его татуировок, великолепной кожи или дорожки темных волос, которая начинается от его пупка и доходит до кромки его джинсов. Он перемещает наши руки выше и кладет их на свою грудь, прямо поверх своего сердца, которое бешено стучит под моей ладонью. — Оно не бьется так для других, — он склоняет и встречает мой взгляд. — Ты понимаешь, о чем я? — Да, думаю, что понимаю, — чуть киваю я. — Хорошо, потому что я чертовски долго ждал, когда ты войдешь в мою жизнь. Слишком долго. Я был чертовски нетерпелив и поплатился за это. Но теперь я готов набраться терпения, Куколка, — его взгляд падает на мои губы. — И я собираюсь потратить немало времени, чтобы загладить свою вину перед тобой, стереть плохие воспоминания, заменив их хорошими. Его губы мягко опускаются на мои, дразня их, а затем раскрывая. Когда наши языки сплетаются друг с другом, он гортанно стонет, наклоняет мою голову и овладевает моим ртом более агрессивно. Былые обиды испаряются, а то, что осталось от моего стремления удерживать его на некотором расстоянии, распадается на мелкие кусочки. Проводя руками по его груди, я наслаждаюсь ощущением теплых подрагивающих мышц под моими пальцами. Но когда я замираю, он разрывает наш поцелуй, чтобы выдавить: — Не останавливайся. Так что я продолжаю. Я позволяю своим рукам бродить по его груди и исследовать каждую мышцу, каждое ребро и каждый дюйм кожи между нами. Другой рукой он едва касаясь скользит по моему плечу и руке. Он приобнимает меня за талию. Когда его ладонь опускается на мою задницу, он подходит ближе, заставляя наши тела пылать. Я стону напротив его губ, когда чувствую, как ко мне прижимается его эрегированный член. Осознание того, какой эффект я на него произвожу, посылает к средоточию моего желания потоки тепла. Мои соски твердеют, потираясь о материал бюстгальтера, топика и его груди. Он прерывает поцелуй, но только для того, чтобы поцеловать уголок моего рта и челюсть. Он прикусывает зубами мою кожу, вынуждая меня отчаянно хватать ртом воздух, когда по мне прокатывается дрожь удовольствия. Мое сердце так и норовит выскочить из груди. Его стук отдается у меня в ушах. Тянущая боль в нижней части моего живота становится мучительной. Мав должен это почувствовать, потому что его поцелуи спускаются ниже, к тому самому месту, где я в нем нуждаюсь. Он всего секунду посасывает мою шею, пока его рот не оказывается на моей ключице. Давление и влажность его губ дарят потрясающие ощущения. Настолько удивительные, что я отвожу пальцы от его груди, чтобы прижать его голову к себе. Он медленно расстегивает мой топик сзади и высвобождает меня из него, открывая себе больше доступа к моей коже. — Ты хочешь, чтобы я остановился? Я слишком тороплюсь? Боже, нет. Я качаю головой. — Хорошо. Сними это, — он тянет за мой топик и помогает мне его снять, обнажая белый бюстгальтер без бретелек, который скрывается под ним. Дальше события развиваются с невероятной скоростью. Он проводит зубами по моей груди, за исключением тех мест, где он мне нужен больше всего, словно собрался медленно меня мучить. Моя кожа горит, мне нужно, чтобы он остудил меня своим ртом. Несколько минут спустя я не выдерживаю. — Пожалуйста, — умоляю я. Мав вскидывает голову и бросает взгляд на мое лицо. Он выпрямляется и почему-то мне кажется, что он сейчас остановится, но вместо этого он оборачивает вокруг меня свои руки и расстегивает мой лифчик, ни на миг не отводя от меня своего взгляда. Как только бюстгальтер падает на пол, его глаза опускаются вниз. Но даже сейчас, когда мы голые до пояса, он никуда не спешит, пожирая меня своим взглядом. Деликатное прикосновение его руки, скользящей по моим ребрам вверх, вызывает щекотку. Он перемещает руку еще выше, до тех пор, пока не накрывает ладонью мою грудь, а большой палец не касается моего набухшего соска. — Я представлял тебя голой, но не думал, что мои фантазии будут так далеки от реальности, — выдыхает он с нотками благоговения в голосе. Затем его губы охлаждают мою кожу, а его язык медленно мучает меня своими безжалостными пытками, пробегая поверху моей груди, дважды кружа по моему соску, после чего он всасывает и втягивает его в свой рот. Его губы на такой чувствительной части моего тела выбрасывают первую искру зарождающегося оргазма. Мои ногти впиваются в его спину, и отчаянное хныканье, звук, который я никогда раньше не издавала, исходит из глубины моей груди. Он отводит руку от моих сисек и ведет ее по моему животу вниз. Легкое покалывание вспыхивает везде, где он меня касается. Когда он достигает пуговицы моих шортиков, он останавливается. — Мы не будем заниматься сексом. Но я хочу увидеть, как ты кончишь, Куколка. Я киваю, и его рот захватывает мои губы в поцелуе, пока он расстегивает пуговицу на моих шортах и тянет язычок молнии вниз. Его пальцы проникают под ткань трусиков и скользят к развилке моих ног. В его груди раздается урчание, а, обнаружив, что я мокрая, он стонет: — Боже милостивый, — затем он прислоняется своим лбом к моему, пристально глядя мне в глаза. — Это для меня? — Да. — Ты была такой же мокрой в первый день, когда я коснулся тебя здесь, была такой… — Была такой только из-за тебя. — Черт. Он сминает мои губы своими и целует меня. Этот поцелуй жадный и неистовый. Он властвует над моим ртом, как делал это в первый раз. Мне это нравится. Нравится, когда он дикий и в то же время сдержанный, словно не хочет напугать меня своим напором. Я задыхаюсь от удовольствия, когда он играет с моим клитором. Мой оргазм приближается с каждым толчком. Затем он начинает большим пальцем дразнить мой клитор, пока другой палец медленно проскальзывает в меня. Так глубоко. Я напрягаюсь, но не потому, что не хочу, чтобы он был внутри меня. Я напрягаюсь, потому что на грани потери контроля. Он замирает и отводит руку. — Нет. Не останавливайся. Мне так хорошо, — шепчу я. Он нежно толкается обратно, и по мере того как нарастает мое удовольствие, его палец проникает глубже, медленно входя и выходя из меня, тем самым начиная сводить меня с ума. Когда он наполняет меня двумя пальцами вместо одного, я откидываю голову назад и выдыхаю: — О, мой Бог. Мав отрывает губы от моего рта. — Вот оно. Расслабься и ухватись за меня. Позволь мне почувствовать тебя, — его пальцы усиливают толчки, а его язык властно клеймит каждый дюйм моего рта. Я держусь за него изо всех сил и молюсь, чтобы эта изысканная пытка никогда не кончалась. Насаживаясь на его пальцы снова и снова, я стремлюсь к кульминации, которая разнесет мой мир на части, если он просто даст мне кончить. Моя жажда усиливает его желание, поскольку его поцелуй становится почти что зверским, а его грудь напротив моей поднимается и опадает уж слишком часто. У меня внутри все сжимается, когда он при каждом толчке задевает особую точку. Я закрываю глаза и теряюсь в ощущениях. — Мав, — я произношу только его имя и ничего больше, потому что мысли в моей голове начинают путаться. Боль потребности, которую он во мне пробуждает, становится все острее и нестерпимее. До тех пор, пока она, как растянутая резинка, не достигает своего предела разлома, обрывается и проносится по всему моему телу волнующей дрожью. Бурным потоком ощущений, обволакивающим каждую мою мышцу. Пальцы Мава не перестают двигаться внутри меня. Он продлевает оргазм чувственными поцелуями до тех пор, пока он не извлекает из моего тела каждую частичку этого наслаждения. И когда мои колени слабеют, он ловит меня. Его губы покрывают легкими поцелуями мою челюсть, шею и ухо. От его горячего дыхания по моей коже проносятся мурашки. — Охренеть. Я никогда не видел ничего более совершенного, черт возьми, — он озорно усмехается и чмокает меня в губы. Святые угодники. — Не могу дождаться, когда увижу это снова. Он вытаскивает из меня пальцы, и я тут же чувствую влажность, скопившуюся между моих бедер. Но не успеваю я смутиться, как Мав поднимает руку и засовывает пальцы, покрытые моим возбуждением, себе в рот. Он стонет, закрывает глаза и облизывает их дочиста. Когда он открывает глаза, они цвета расплавленного золота. — Теперь я до конца вечера буду мечтать о том, чтобы трахнуть тебя своим языком. От этих слов мышцы в моем влагалище сжимаются снова и снова. Это походит на угрозу. Но мысли о его губах на той части моего тела — восхитительная угроза, о которой я, без сомнения, буду думать в течение следующих нескольких часов.  |