Книга Самодовольный мистер Костюм Автор Ви Киланд, Пенелопа Уорд Жанр
 Скачать 3.44 Mb.
|
ГрэхемБыть родителем — не для слабаков. И хотя Хлоя не знала, что я ее настоящий отец, я обращался с ней так же, как если бы она знала. Я сделал все возможное, чтобы она видела меня почти каждый день, и поставил ее на первое место в списке своих приоритетов. Прошлая ночь была особо тяжелой, так как я никогда не имел дело с больным ребенком. Женевьева подумала, что будет хорошо, если я возьму на себя инициативу в лечении Хлои. Если дочь будет проводить время у меня, мне нужно знать, как о ней заботиться и в болезни, и в здравии. В основном, Хлоя лишь хотела, чтобы я держал ее за руку и читал ей. У бедняжки из ушей выходил гной и поднялась температура. Я чувствовал себя беспомощным, так как практически ничего не мог сделать, чтобы облегчить ее состояние, кроме как быть с ней. Она привыкала ко мне все больше с каждым днем. Это доказывало, что между отцом и ребенком существовала некая природная связь. Слава Богу, Сорайя все понимала. Я скучал по ней, как сумасшедший. У меня начиналась серьезная ломка. Как бы сильно я ни любил проводить время со своей дочкой, сегодня мне нужно было увидеть мою девушку. Необходимо было почувствовать ее киску вокруг своего члена. Мне нужно было взять в кулак ее сексуальные черные волосы. Мне нужно было услышать звуки, которые она издает, кончая, когда я внутри нее. Черт… Мне нужно было сказать ей раз и навсегда, как сильно я ее люблю. Удача была на моей стороне, так как Хлоя чувствовала себя лучше. Антибиотики начали действовать. Поужинав с ней пораньше, я направился прямо к Сорайе. Я собирался послать машину и привезти ее ко мне, но она предпочла, чтобы я пришел к ней. Я пошутил, что буду счастлив кончить, где бы она ни захотела сегодня. (Примеч.: игра слов: come — в пер. с англ. прийти, кончить). Когда Сорайя открыла дверь, я немедленно прижался лицом к ее шее, вдыхая аромат ванили. От этого запаха я практически опьянел. — Я чертовски сильно скучал по тебе, — сказал я у ее кожи. — Как ты могла стать еще прекраснее? Для меня было облегчением увидеть, что концы ее волос все еще были синими. Подходящее по цвету платье обтягивало ее вздымающуюся грудь. Как бы я ни хотел сорвать это платье и присосаться к сладким соскам, я настолько же сильно скучал по ее улыбке, смеху, ее резкому поведению. Несмотря на то, что мы недолго были порознь, погрузившись в отцовство, я почувствовал себя, будто на другом краю мира от не менее важной части моей жизни. Я любил дочь, но мой дом был с Сорайей. Опуская ладонь по ее спине, я спросил: — Ты голодна? — Нет. Ты упоминал, что поужинал с Хлоей, так что я перекусила. Казалось, ее что-то беспокоит. — Тебя что-то беспокоит? Она заколебалась. — Нет. — Чем бы ты хотела заняться сегодня? Мы могли бы выпить, посмотреть кино, все, что хочешь. — Мы можем просто остаться здесь? — Знаешь, я никогда не буду жаловаться, получив тебя в свое полное распоряжение. — Как Хлоя сегодня себя чувствует? — Ей намного лучше. Доктор дал ей пенициллин, и боль в ушах значительно спала. — Я так рада это слышать. Бросив взгляд на раковину, я заметил там два использованных бокала вина. По телу прокатилась волна адреналина. Два бокала? Кто, черт возьми, тут был? — У тебя были гости? Ее лицо покраснело. — Эм… вообще-то, отец заходил. Несмотря на облегчение от объяснения, меня беспокоил тот факт, что она мне не рассказала об этом. — Правда?.. — Ага. Он вчера пришел без предупреждения. Мое сердце болезненно сжалось, так как я знал: при нормальных обстоятельствах Сорайя рассказала бы мне об этом. Ей, должно быть, было тяжело его видеть. Даже зная ответ, я все равно спросил: — Почему ты не сказала мне об этом? — Ты был с Хлоей. Я не хотела тебя беспокоить. В любом случае, все прошло хорошо. Мы просто поговорили. Все было не так плохо, как я себе представляла, особенно после того, как покинула его дом в тот день. — Что он тебе сказал? — Знаешь, что? Я не хочу тратить этот вечер на пересказ. Отец и я… у нас все хорошо. Это был нормальный визит. — Ты уверена, что не хочешь поговорить об этом? — Уверена. — Ладно. — Я притянул ее к себе и прижался лбом к ее лбу. — Знаешь, о чем я думаю? Может, съездим в Италию в отпуск. Я хочу поцеловать землю страны, которая подарила мне тебя. Я никогда там не был. Мы могли бы посетить Амальфитанское побережье. Как думаешь? — Я уверена, Италия прекрасна. — Ты не ответила на мой вопрос. — Я отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Ты не кажешься воодушевленной, как я думал. Нам не обязательно ехать туда. Мы можем поехать в другое место. Сорайя обхватила ладонями мое лицо и сказала: — Ты потрясающий. Я была бы счастлива поехать куда-нибудь с тобой. — Но она не улыбалась, когда говорила это. Какого черта? — Все в порядке? Ты кажешься подавленной. Ты уверена, что отец тебя не расстроил? — Я в порядке. — Я тебе не верю. Она замолчала, и это начинало меня серьезно беспокоить. — Ты знаешь, что можешь сказать мне все, ведь так? Я знаю, что вся эта ситуация с Женевьевой и Хлоей непроста для тебя. Мне нужно, чтобы ты говорила со мной, когда тебя что-то беспокоит, не держи все в себе. Нет ничего, с чем бы мы ни справились, пока ты ничего не скрываешь от меня. — Здесь не о чем говорить. Просто я сегодня не в духе. Можем мы просто прилечь? Я вгляделся в ее лицо, прежде чем ответить: — Конечно. Несмотря на ее объяснение, пока мы шли в спальню, за нами следовало зловещее облако. Я развязал галстук. Пока расстегивал рубашку, Сорайя просто сидела на кровати, глядя на меня. Мне нравилось то, как она очаровывалась, наблюдая за тем, как я раздеваюсь. Но, если быть честным, было немного странно и непохоже на нее — просто так смотреть на меня. Она действительно была сама не своя сегодня. Бросив рубашку на стул, я сказал: — Ты не хочешь говорить, поэтому придется найти другой способ заставить тебя чувствовать себя лучше. Она встала и подошла ко мне, потом медленно провела пальцем вокруг татуировки с ее именем на моей груди. — То, что ты сделал это, так много значит для меня. Не могу передать, насколько. — Ты значишь для меня так много. Ты вернула меня к жизни, Сорайя. Это было меньшее, что я мог сделать, чтобы выразить свои чувства. Это показывает, что ты всегда со мной, даже когда физически мы не можем быть вместе из-за работы или Хлои. В итоге, зная, что ты со мной, прикрываешь мою спину, это помогает мне со всем справляться. Сорайя продолжила смотреть на татуировку, а затем спросила: — Ты займешься со мной любовью? — Что-то не припомню, чтобы раньше у нас с этим были проблемы. — Нет, но я хочу сегодня сделать это медленно. Наслаждаться этим. — Я могу и медленно. Секс не мог решить все проблемы, но я был чертовски уверен, что попробую вытрахать это уныние из нее. Я собирался показать ей своим телом, как сильно я ее любил, что не было ничего, с чем бы мы не смогли справиться, пока мы вместе буквально и фигурально. Она потянулась и начала целовать меня страстно, даже почти отчаянно. Когда мы упали на кровать, она крепко держала меня за шею, притягивая меня к себе, пока широко раздвигала для меня свои ножки. — Пожалуйста, — умоляла она. Увидев ее такой обнаженной и раскрытой, мне тут же пришлось напомнить себе, что она попросила двигаться медленно, так как в этот момент я лишь хотел растерзать ее киску. Когда я вошел в нее, она издала самый прекрасный вздох в мое ухо. Двигаясь внутрь и наружу медленно и напряженно, я понял, что на самом деле была разница между чистым необузданным трахом и страстным занятием любовью. Необходимо быть по-настоящему влюбленным в кого-то, чтобы достичь такого. А я, определенно, был так влюблен в Сорайю, как никогда раньше. Пришло время сказать ей. Погрузившись в нее и пытаясь не раздавить ее весом своего жаждущего тела, я прошептал ей в ухо: — Я так сильно тебя люблю, Сорайя. — Выходя из нее и врываясь вновь, я повторял: — Я люблю тебя. Она ответила, просто крепче сжав меня, выгибая бедра и направляя мое тело. Я так сильно хотел услышать эти три слова в ответ. Вместо этого она молчала, пока я не почувствовал влагу на своем плече. Она плакала. — Малышка, что случилось? Мое сердце колотилось в груди. Может, мне просто показалось, что она со всем хорошо справляется? Когда я замедлил движения, Сорайя пробормотала: — Не останавливайся, Грэхем. Пожалуйста, не останавливайся. Разочарованный ее скрытностью, я ускорил темп, трахая жестче, чем собирался. Она вскрикнула от удовольствия, ее мышцы ритмично сжимались вокруг моего члена, и я кончил так сильно, высвобождаясь внутри нее. Лежа плечом к плечу, мы тяжело дышали, восстанавливая дыхание. Сорайя смотрела в мои глаза так долго, будто пыталась подобрать слова. То, что она, в конце концов, сказала, практически убило меня. — Твое имя, может, и не вытатуировано на моей груди, но оно навсегда останется в моей душе. Я провела больше двадцати лет, считая, что не способна на любовь. Спасибо, что доказал обратное. Ты изменил мою жизнь. Даже если она не произнесла те три слова, которые я надеялся услышать, во многих смыслах, это значило даже больше. Той ночью мы занимались любовью еще три раза, каждый еще более напряженный, чем предыдущий. И когда Сорайя, наконец, заснула в моих объятиях, я не мог уснуть от плохого предчувствия. *** На следующей неделе стало ясно, что я не зря беспокоился. Сорайя каждый вечер придумывала различные отговорки, почему не может со мной встретиться. Ее сестре нужна была помощь с переездом. Ее мама хотела пойти по магазинам. У нее были планы с Тигом и Делией. С каждым днем страх усиливался, когда я вспоминал нашу последнюю встречу, которая, несмотря на чувственность и страстность, также включала в себя странное поведение Сорайи. Как бы меня ни тронули слова о том, что я изменил ее жизнь, я не мог не зациклиться на том факте, что она ни разу не произнесла слово «любовь». С каждым прошедшим часом это упущение приобретало все большую значимость. Может быть, она не любила меня. Так или иначе, что-то было не так, и мне нужно было добраться до сути. Я очень старался дать ей пространство, которого она, очевидно, хотела. Я сфокусировался на Хлое и отвлекся от того факта, что Сорайя отдалялась от меня. К концу недели она не оставила мне выбора, кроме как ждать у ее квартиры, пока она не появится. Предполагалось, что она снова с Тигом и Делией. Но это, блядь, был кто-то другой, с кем в девять часов вечера она прогуливалась по улице, держась за руки. |