Главная страница
Навигация по странице:

  • 1. Вопрос о формах чувственного познания

  • 2. Гносеологическая концепция Канта

  • Априоризм Канта и современная наука. Контрольная работа философия. Контрольная работа Априоризм Канта и современная наука содержание


    Скачать 48.59 Kb.
    НазваниеКонтрольная работа Априоризм Канта и современная наука содержание
    АнкорАприоризм Канта и современная наука
    Дата02.03.2023
    Размер48.59 Kb.
    Формат файлаdocx
    Имя файлаКонтрольная работа философия.docx
    ТипКонтрольная работа
    #963611
    страница1 из 2
      1   2

    Контрольная работа: Априоризм Канта и современная наука

    СОДЕРЖАНИЕ

    Введение. 2

    1. Вопрос о формах чувственного познания. 4

    2. Гносеологическая концепция Канта. 7

    3. Неокантианские трактовки Кантовского априоризма. 11

    3.1. Априоризм эволюционной эпистемологии. 13

    3.2. Априоризм генетической эпистемологии. 17

    4. Выводы… 22

    Список использованных источников: 24

    Введение

    Иммануил Кант является основателем философского критицизма, представляющего главную поворотную точку в истории человеческой мысли, по отношению к которой (по мнению В.С. Соловьёва [1]): “все развитие философии если не по содержанию, то по отношению мысли к этому содержанию, должно быть разделено на два периода: докритический (докантовский) и послекритический (послекантовский). Согласно его собственному сравнению (с Коперником) [2], Кант не открыл для ума новых миров, но поставил самый ум на такую точку зрения, с которой все прежнее представилось ему в ином и более истинном виде.

    Настоящим философским открытием учёного принято считать по тем временам абсолютно оригинальную постановку основного вопроса философии — о том, каким образом мы можем познавать находящиеся вне нас и независимые от нас явления или вещи. Именно, согласно Канту, наш ум может познавать предметы потому, что всё познаваемое в них создаётся самим умом, по присущим ему правилам или законам; другими словами, познание возможно потому, что мы познаём не вещи сами по себе, а их отображение в нашем сознании, обусловленные не чем-либо внешним, а формами и категориями нашей собственной умственной деятельности.

    До Канта в философии признавалось, что чувственные качества предметов –цвета, звуки, запахи — обусловлены как таковые ощущающим; но от этих чувственных, или вторичных; качеств отличались первичные качества, или определения, как, например, протяжённость, субстанциальность, причинность, считавшиеся принадлежностью вещей самих по себе, независимо от познающего субъекта. Кант первый показал, что и эти «первичные» определения обусловлены познающим умом, но не в его эмпирических состояниях (как чувственные свойства), а его априорными или трансцендентальными актами, создающими предметы как таковые.

    К этой идее Кант приходит путём формального разбора того, что есть познание.

    Познание вообще состоит из суждений, т.е. из такого соединения двух представлений, в котором одно служит предикатом (сказуемым) другого (А есть В). Но если всякое познание состоит из суждений, то нельзя сказать, наоборот, что всякое суждение есть познание. Значение настоящего познания принадлежит только таким суждениям, в которых связь субьекта и предиката: 1) представляется всеобщей и необходимой и 2) полагает нечто новое, не содержащееся в понятии субьекта, как его признак. Суждения, удовлетворяющие только одному из этих двух требований, но не отвечающие другому, не составляют познания в классическом смысле этого слова.

    Одному первому условию удовлетворяют суждения аналитические (например, суждение «тело имеет протяженность» достоверно a priori лишь потому, что предикат протяженности уже содержится в понятии тела, а значит, ничего нового этим суждением не сообщается). С другой стороны, одному второму суждению удовлетворяют суждения синтетические a posteriori (например, о том, что температура в данной комнате 200C). Такие суждения сообщают нечто новое, т.к. численная величина температуры не может быть выведено аналитически из самого понятия о температуре. Однако, такие суждения выражают только единичные эмпирические факты, лишенные всеобщего и необходимого значения, а поэтому не составляющие истинного познания.

    Таким образом, для образования такого вида познания (согласно Канту) остаётся последний вариант суждений – априорные синтетические суждения, т.е. такие, которые чтобы быть всеобщими и необходимыми должны быть априорными (как аналитические суждения), но в отличие от них сообщать некоторую новую информацию (как синтетические суждения).

    Когда мы говорим, например, что сумма 789 и 567 есть 1356, мы a priori высказываем всеобщую и необходимую истину, т.к. мы заранее уверены, что значение суммы всегда одинаково; но значение 1356 не есть признак, содержащийся в понятии чисел 789 и 567, вместе взятых (ведь чтобы получить эту сумму нужно мысленно произвести сложение, дающее новое число).

    Точно также в естествознании (согласно Канту) все законы природы суть нечто большее, чем простое констатирование единичных случаев, чаще или реже повторяющихся, и поэтому они обязаны своим значением лежащему в их основе положению причинности, которое устанавливает между явлениями всеобщую и необходимую связь. Но положение «все явления имеют свою причину» есть, во-первых, априорное суждение, независимое от опыта (ибо он не может включать все явления), а во-вторых, оно полагает нечто такое, что из данного порядка явлений аналитически выведено быть не может (т.к. из того, что некоторые явления происходят в известной временной последовательности, не может следовать, что одно есть причина другого).

    Поэтому точное определение того, в чём и из чего состоит познание, приводит Канта к решение вопроса: как и почему возможны синтетические суждения a priori?

    Так для философа априорные синтетические суждения имеют первостепенное значение, то основной для него вопрос об источниках знания, его видах и границах, формулируется как вопрос о возможности априорных синтетических суждений в каждом из видов знания. Канта интересуют главным образом три вида знания: математика, теоретическое естествознание и «метафизика» (умозрительное познание всего сущего).

    Поэтому вопрос об априорных синтетических суждениях он ставит в троякой форме:

    1) как возможны такие суждения в математике?

    2) как возможны они в естествознании?

    3) возможны ли они в «метафизике»?

    Исследования вопросов об априорных синтетических суждениях в научном и философском знании Кант называет «транцендентальными».

    Решение этих трех вопросов Кант связывает с исследованием трех основных познавательных способностей: чувственности, рассудка и разума. Чувственность — способность к ощущениям, рассудок — способность к понятиям и суждениям, разум способность к умозаключениям, доходящим до идей.

    1. Вопрос о формах чувственного познания

    Вопрос о возможности априорных синтетических суждений в математике Кант рассматривает в учении о формах чувственного познания. По Канту элементы математического знания не понятия, а чувственные созерцания или наглядные представления.

    В суждениях математики синтез субьекта с предикатом осно­вывается либо на чувственном созерцании пространства (в гео­метрии), либо на чувственном созерцании времени (в математи­ке). Пространство — априорная форма внешнего чувственного со­зерцания. Именно априорность и сообщает созерцаниям прост­ранства их безусловную всеобщность и необходимость. И точно так же время — априорная форма внутреннего чувственного созер­цания. Априорность сообщает созерцаниям времени их безусловную всеобщность и необходимость. Это учение о пространстве и време­ни как априорных формах чувственного созерцания есть субъек­тивный идеализм, у канта пространство и время перестают быть формами существования самих вещей. Они становятся априорными формами нашей чувственности.

    Априорные синтетические суждения в математике возможны потому, что в основе всех положений математики лежат, по Кан­ту, априорные формы нашей чувственности — пространство и время.

    Безусловная необходимость и всеобщность истин в математи­ке относится не к самим вещам, она имеет значимость для нашего ума со свойственной ему априорностью форм чувственного созерцания. Для ума организованного, иначе, чем наш, истины математи­ки не были бы непреложными.

    Априорные синтетические суждения в теоретическом естест­вознании возможны, согласно Канту, благодаря категориям-поня­тиям рассудка, независимым от доставляемого опытом материала. Учение Канта о категориях рассудка так же идеалистично, как и его учение о формах чувственности. У Канта категории не формы бытия, а понятия нашего рассудка.

    Понятия эти не отражение содержания, найденного в чувственном опыте, а только формы под которые рассудок подво­дит доставляемый чувственностью материал. Будучи такими поня­тиями, категории априорны. Они не развиваются; от одних кате­горий к другим у Канта прочти нет перехода.

    Учение Канта о чувственности и рассудке есть введение в учение о знании. Согласно Канту, ни ощущения, ни понятия сами по себе еще не дают знания. Ощущения без понятий «слепы», а по­нятия без ощущений «пусты». Знание всегда состоит в синтезе понятий и ощущений.

    Поэтому перед Кантом возникает вопрос: каким образом раз­нообразие чувственных созерцаний превращается посредством ап­риорных форм рассудка в единство?

    Высшее условие такого единства состоит не в материальном единстве самого предмета, а в априорном единстве самосознания, т.е. предшествующем возможности всякого соединения чувственном созерцании. Единство это не зависит от конкретного содержания самих чувственных созерцаний, и поэтому оно формально.

    УЧЕНИЕ КАНТА О ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИХ УСЛОВИЯХ ВОЗМОЖНОСТИ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ

    Кант разработал очень сложную по структуре теорию опосредствующих форм синтеза между категориями как чистыми по­нятиями рассудка и формами чувственного созерцания. В этом построении большую роль играет учение о «схематизме» чистых по­нятий рассудка, или о фигурном синтезе, т.е. об априорной функции, посредством которой чувственное данное подводится под категорию.

    Исходя из своего учения о категориях, Кант дает ответ на второй вопрос «Критики» — вопрос о том, как возможно теорети­ческое естествознание. Ответ на этот вопрос есть вместе с тем ответ на более общий вопрос: как возможно научное познание, имеющее объективное значение? Под «объективностью» знания Кант понимает не отражение в нашем знании объективной реальности, а логическую всеобщность о необходимость.

    В основе всех суждений естественных наук лежат общие и необходимые законы. Как бы не отличались между собой предметы естественных наук, научное знание о них возможно, если рассудок мыслит предметы и явления природы как производные трех законов:

    1) закона сохранения субстанции

    2) закона причинности

    3) закона взаимодействия субстанций.

    Будучи всеобщими и необходимыми законы эти, однако, при­надлежат не самой природе, а только нашему рассудку. Для рассудка они высшие априорные законы связи всего того, что рассудок может мыслить. Наше познание само строит предмет — не в том смысле, что оно порождает его или дает ему бытие, а в том смысле, что оно сообщает познаваемому предмету ту форму, под какой он только и может познаваться, — форму всеобщего и необходимого знания. Поэтому Кант делает вывод, что не формы нашего ума сообразуются с вещами природы, а, напротив, вещи природы — с формами ума. Наш ум находит и может найти в приро­де только то, что он сам вкладывает в ней до опыта и независи­мо от опыта посредством собственных форм.

    Отсюда Кант делает вывод, что вещи сами по себе не позна­ваемы. Ни формы чувственности — пространство и время, ни кате­гории рассудка, ни даже высшие основоположения знания (закон сохранения субстанций, закон причинности и закон взаимо­действия субстанций) не составляют определение самих «вещей в себе».

    Природа, как предмет всеобщего и необходимого знания строится — со стороны формы знания самим сознанием. Вывод Кан­та о том, что сознание само строит предмет науки, есть субъек­тивный идеализм. Вывод Канта о том, что познание вещей самих по себе не возможно, есть агностицизм.

    Третий основной вопрос кантовской «Критики» — вопрос о возможности априорных синтетических суждений в «метафизи­ке», т.е. в теоретической философии. Рассмотрение этого вопроса Кант ведет в дискурсе исследования способностей разума.

    В обыч­ной логике под разумом понимают способность к умозаключению. Кант рассматривает разум, как способность умозаключения, приводящую к возникновению «идей». По Канту идеи — понятия о бе­зусловном, а так как все, что дано нам в опыте, обусловлено, то предмет идей есть то, что никогда не может быть воспринято чувствами в опыте. Разум, согласно Канту образует три идеи:

    1) идею о душе, как безусловной совокупности всех обусловленных психических явлений.

    2) идею о мире как о безусловной совокупности бесконечно­го ряда причин обусловленных явлений

    3) идею о боге как безусловной причине всех обусловленных явлений

    Кант полагал, что возможна наука о психических явлениях всегда обусловленных, но не философская наука о душе как о бе­зусловном единстве этих явлений. И точно так же возможны толь­ко естественные науки о тех или иных явлениях происходящих в мире и всегда обусловленных, но не философская наука о том, что такое мир как безусловное целое. И наконец, принципиально невозможна философская наука о Боге как безусловной причине всего существующего или всех явлений.

    Кант опровергает все теоретические доказательства сущест­вования Бога. Он показывает, что все они основываются на логи­ческой ошибке: существование Бога выводится из самого понятия о Боге. Но никакое понятие не может служит доказательством то­го, что это понятие обозначает. Существование может быть обна­ружено лишь в опыте. В существование Бога надо верить, так как этой веры требует наш «практический» разум, т.е. наше нравственное сознание. Без веры в Бога, по его мнению, не может быть никакой уверенности в том, что в мире существует нравственный порядок.

    Кант противопоставил результаты своего рассмотрения «идей» разума господствующим в то время убеждениям философов Германии. Дело в том, что в германских университетах преподавались все отверг­нутые Кантом науки: «наука о душе», «наука о Боге», «наука о ми­ре». Науки эти составляли то, что называлось «метафизикой». Кант отверг эту «метафизику» в качестве теоретической науки. В то же время, он утверждал, что «метафизика» остается главной частью философии — уже не в качестве теоретической науки, а в качестве «критики» разума, устанавливающей границы «теорети­ческого» разума и необходимость перехода от него к практи­ческому разуму, т.е. к этике.

    Из исследований Канта посвященных критике «идей» разума, большое влияние на дальнейшее развитие философии немецкого классического идеализма оказало учение о противоречиях («анти­номиях») чистого разума. По Канту попытка разума дать теорети­ческий ответ на вопрос о том, что такое мир как безусловное целое приводит к противоречащим друг другу ответам.

    2. Гносеологическая концепция Канта

    Первой частью системы «критической» философии стала гносеологическая концепция, разработка которой потребовала от Канта больше всего сил и времени: приступив к ее созданию в конце 60-х годов, он счел ее завершенной только вторым изда­нием «Критики чистого разума» (1787 г.) которое было существен­но переработано и дополнено по сравнению с первым.

    Выяснить причины неудач прежней метафизики и найти способ преобразования метафизики в подлинную науку — такова главная двуединая задача гносеологии Канта. Эта задача может быть сфор­мулирована так же как выяснение причины неудач «чистого разу­ма» в его метафизических построениях и определении области познавательно значимого применения этого разума при трактовке им с необходимостью возникающих метафизических проблем, к ка­ковым Кант отнес бытие Бога, свободу воли, бессмертие души и вместе с тем понимание мира как целого. В отличии от Юма, ко­торый стимулировал критическое отношение Канта к прежней мета­физике, он оптимистически смотрел ее перспективы и для него критическое исследование чистого разума «есть необходимое предварительное условие для содействия основательной метафизи­ке как науке которая должна быть построена догматически и в высшей степени систематически.

    Для понимания сути кантовского подхода к вопросу о методе „метафизики“ как науки и области ее применения имеет важнейшее значение тот факт, что Кант — опять-таки в отличии от Юма -считал, что не только выводы математики, но и выводы естест­вознания представляют собой действительные научные истины, удовлетворяющие двум критериям — всеобщности и необходимости. Основательнейшее знакомство Канта с современным естествознани­ем позволило ему увидеть несостоятельность агностических умозаключений Юма об этой науке. То, что естественнонаучные истины вырабатываются интеллектом (в форме рассудка), позволяло Канту надеяться на определенную плодотворность функционирования того же интеллекта в области „метафизики“ и вместе с тем побудило исследовать причину его успехов в деле познания природы.

    Несомненность чувственно-эмпирических оснований естест­венных наук как убеждение в чувственной основе математических знаний, побуждали Канта вовлечь в сферу своего гносеологи­ческого исследования наряду с интеллектом и чувственность, что придало этому исследованию глобальный характер.

    Задача выявления условий, предпосылок и того, как возможны главные формы научного знания, рассматриваемые в плане функци­онирования основных познавательных способностей человека, об­разует сквозную проблему „Критики чистого разума“, конкретизи­рующуюся в следующих трех вопросах:

    — как возможна чистая математика?

    — как возможно чистое естествознание?

    — как возможна метафизика как наука?

    Третий вопрос внешне однотипен с первыми двумя, но по смыслу он глубоко отличен от них. Дело в том, что, поскольку Кант признает несомненным научный статус математики и естествознания, соответствующие вопросы нацеливают внимание лишь на раскрытии того, что сделало гносеологически возможным сущест­вование этих наук.

    »Что же касается метафизики, -замечает Кант, — то всякий вправе усомниться в ее возможности, так как она до сих пор плохо развивалась, и ни одна из предложенных до сих пор систем, если речь идет об их основной цели, не заслуживает то­го, чтобы ее признали действительно существующей."

    С точки зрения этого замечания третий вопрос точнее было бы сформулировать так: — возможна ли метафизика как наука и если «да», то как она может стать наукой?

    Таким образом, без ответа на первые два вопроса невоз­можно найти решение третьего.

    Решающий шаг в построении гносеологичекой концепции Канта — это его утверждение об априорной основе научных истин. Под­черкнем, что в априористскую трактовку истины восходящей к Платону в античной философии и к Декарту в новоевропейской, Кант внес существенные новшества, разорвавшие ее, казалось бы, незыблемую связь с односторонним рационализмом. Согласно Канту, следует признавать априорные основания не только в интеллекте, но и в чувственности, и неразрывно связанном с нею опыте.

    Кант рассматривал сверхъестественный априорный источник человеческого знания, как некую данность, которая фактически существует, но необъяснима. Мысль об априорной основе научных истин возникла у Канта, с одной стороны, потому, что он не видел возможности перехода к ним от эмпирических знаний, которые по своей природе являются, как правило, незавершенными, частичными, не дающими полного и исчерпывающего представления об изучаемых предметах. Основываясь на соображении, что «опыт никогда не дает своим суждениям истинной или строгой всеобщ­ности, он сообщает им только условную и сравнительную всеобщ­ность (посредством индукции)” .

    Кант полагал, что „необходимость и строгая всеобщность суть верные признаки априорного знания“, и был уверен, что „человеческое знание действительно содержит такие необходимые и строгом смысле всеобщие, стало быть — чистые априорные сужде­ния“. Таковы все положения математики и теоретического естест­вознания; причем выводы последнего могут становиться убеждения­ми „обыденного рассудка“, считающего, например, что всякое из­менение должно иметь причину».

    Уточним, что априорными Кант называл знания независящие от всякого опыта, а «чистыми» — те из них, к которым совершенно не примешивается ничто эмпирическое. Априорным знаниям проти­воположны эмпирические знания, возможные лишь апостериори, т.е. посредством опыта. Надо иметь ввиду, что всеобщность и необходимость научных истин Кант необоснованно трактовал как абсолютные.

    В целом придерживаясь метафизической концепции абсолютной истины, Кант, в частности считал ее конкретным воплощением в естественную физику Ньютона, а в математике — геометрии Эвклида. С другой стороны, утверждение Канта об априорной основе научных истин возникло в результате неадекватного осмысления им процедур исследования в математике и естествознании.

    Так, введение в геометрию процедуры доказательства (фалесовской теоремы о равнобедренном треугольнике) Кант рассмат­ривал как несомненное свидетельство того, что геометрия может иметь «верное априорное знание».

    Из того факта, что Галилей исследуя законы механического движения пускал шары с индивидуально подобранной тяжестью, Кант делает неправомерный вывод будь то физики могут открывать лишь то, «что сам разум вкладывает в природу» (хотя данный эксперимент Галлилея можно интерпретировать, как необходимость рационально ориентированных экспериментов для открытия законов природы).

    Кантовский априоризм имел ярко выраженный субъектив­но-идеалистический смысл, так как требовал отказаться «от господствующих убеждения» (материалистического по своей сути), что всякие наше знания должны сообразовываться с предметами (т.е. отражать в сознании познаваемые предметы) и исходить из предположения, что предметы должны сообразовываться с нашим познанием.

    Заметим, что вначале «Критики чистого разума» априоризм представлен как гипотеза, а не твердо установленная истина. Единственным средством установления истинности данной гипотезы Кант считал последующую детальную демонстрацию ее способности объяснить наличие в математике и естествознании всеобщих и не­обходимых истин (и вместе с тем вывести метафизику из кри­зиса). В приведенных рассуждениях об априоризме Кант попадает в порочный логический круг. Кант не учитывал хорошо аргументированного разъяснения Кондильяка (имя которого вообще не упоминается в сочинениях Канта) в «Трактате о системах» того, что чисто теоретическое объяснение наличных фактов могут с большой видимостью правдо­подобия давать самые вздорные предположения, которые поэтому следует подвергать проверке с привлечением также других крите­риев, при помощи которых выясняется, имеют ли рассмотрения предположения как таковые реальный базис.

    Самым же крупным дефектом априористической конструкции канта является ее полная отвлеченность от критерия практики. Игнорируемый Кантом вопрос, почему на основе открытых Галилеем и Ньютоном физических законов возможно эффективное практи­ческое воздействие на природу и создание множества хорошо ра­ботающих механических устройств, является самым слабым звеном в априористской трактовке естествознания.

    Принципиальное значение в гносеологической концепции Кан­та имеет тезис:

    «Все теоретические науки, основанные на разуме, содержат априорные синтетические суждения как принципы.»

    Синтетическими Кант называл суждения, в которых «связь предиката с субъектом мыслится без тождества», что отличает их от аналитических суждений, в которых эта связь мыслится че­рез тождество. Речь шла о том, что в аналитических суждениях предикат лишь раскрывает импулицентное содержание логического субъекта, а в синтетических — обогащает это содержание новыми характеристиками; поэтому Кант именовал аналитические суждения «поясняющими», а синтетические — «расширяющими». Глубокий смысл в различии этих определений состоял в отрицании Кантом учения Лейбница (и всего одностороннего рацио­нализма 17-18 вв.) о возможности аналитически вывести всеохватывающую систему знания из первичных априорных понятий, равно как в утверждении, что подобная система может строится лишь синтетически, т.е. как показывают дальнейшие кантовские разъ­яснения, с обязательным включением эмпирическго материализма, органически соединяемого при этом с априорными элементами. Та­ков по Канту таков, по мнению Канта, единственный действитель­ный путь по расширению научных знаний и в математике, и в естествознании, и в «метафизике».

    Под этим углом зрения предмет гносеологического исследо­вания в «критической» философии определяется как «возможны ап­риорно синтетические суждения». В этой специфической форме Кант стремиться решить назревшую проблему соединения двух ра­нее противоборствовавших гносеометодологических линий новоев­ропейской философии: априористско-рационалистической и эмпирико-сенсуалистической.

    Наполняя новым содержанием схоластический терми­н, ставший одним из важнейших понятий «критической филосо­фии», Кант назвал «трансцендентальным всякое познание, занимаю­щееся не столько предметом, сколько видами нашего познания предметов, поскольку это познание должно быть возможным априо­ри». Трактуя тем самым «трансцендентальное познание», как сугу­бо гносеологическое и притом априористское Кант характеризовал «Критику чистого разума», как «трансцендентальную критику» и вместе с тем как полную идею «трансцендентальной философии», которая должна быть создана в будущем на основе содержащегося в этом произведении плана, полного перечня «всех основных по­нятий составляющих указанное чистое знание.

    Охарактеризовав „Критику чистого разума“ исходным положе­нием своей гносеологии, Кант подразделяет основную часть этого произведения на учение о началах и учение о методе.

    Кант предпочел резко, почти абсолютно разграничить чувственность и интеллект, как „два основных ствола челове­ческого познания“, которые вырастают, „быть может, из одного общего, но неизвестного нам корня“.

      1   2


    написать администратору сайта