Курс лекций по русской истории
 Скачать 3.09 Mb.
|
|
Первое земское ополчение Со смертью Вора русские люди получили возможность соединиться для отпора поляками с этих пор смута в дальнейшем своем развитии получает преимущественно характер национальной борьбы в которой русские стремятся освободиться от польского гнета, ими же в значительной степени допущенного. Прежде чем перейти к обзору движения Ляпунова и движения нижегородского, составляющих содержание дальнейшего изложения, бросим общий взгляд на положение Московского государства в минуту смерти Вора. По всей стране бродят казаки, везде грабят и жгут, опустошают и убивают. Это казаки, или вышедшие из Тушина после его разорения, или действовавшие самостоятельными маленькими шайками безо всякого отношения к тушинцам, ради одного грабежа. Северо-западная часть государства находится в руках шведов. Их войско после Клушина отступило на север истого времени, как Москва признала Владислава, открыло враждебные действия против русских, стало забирать города, ибо Москва, соединяясь с Польшей, тем самым делалась врагом Швеции. Но и Польша не прекращала военных действий против Руси. Поляки осаждали Смоленск и разоряли юго-западные области. Сама Москва занята польским гарнизоном, вся московская администрация – под польским влиянием. Король враждебного государства, Сигизмунд, из-под Смоленска распоряжается Русью своим именем, как государь, без всякого права держит в тоже время, как бы в плену, великое московское посольство, притесняет его и не соглашается с самыми существенными, на московский взгляд, условиями договора Москвы с Владиславом. Таково было положение дел. Одно только существование Вора сдерживало негодование лучших русских людей против поляков. Вор и тот общественный порядок или, вернее, беспорядок, который он воплощал собой, страшил их более, нежели возмущали поляки сопротивляться же и тому, и другому врагу вместе не было сил. Однако во многих частях Русской земли, в тех, откуда Вор был дальше и где его знали меньше, стали передаваться ему, не ожидая добра от поляков. Но Вор умер, и ожили московские люди одним врагом стало меньше. Шайка Вора без предводителя становилась простыми разбойниками и теряла политическую силу. В качестве политических врагов оставались только поляки, и против них теперь можно было соединиться без боязни, что в тылу останется худший враг. Движение против поляков стало проявляться яснее, определеннее, сильнее. Во главе его стоял начальный человек Московского государства патриарх. Патриарх действовал в этом случае как пастырь церкви. Он прекрасно видел, что влияние католической Польши на православную Москву не ограничится сферой государствен- С. Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории» 195 ной, но непременно перейдет ив церковную. В Москве знали унию 1596 г, понимали значение и самой унии, итого, что ей предшествовало в Польско-Литовском государстве. С трудом допустив выбор на царство католика (с непременным условием принятия им православия), видя затем, как ведет себя Сигизмунд, ив будущем ожидая постоянных злоупотреблений со стороны поляков относительно Москвы, патриарх Гермоген, как православный иерарх, не мог допускать дальнейшего господства поляков в видах охранения чистоты православной веры. С этой точки зрения они действовал против Сигизмунда. Верные слуги Сигизмунда, Салтыков и Андронов, доносили королю, что после смерти Вора патриарх явно говорили писал народу против поляков, что если поляки не отпустят королевича в Московское государство и королевич не крестится в православие, то он русским не государь. Москвичи разделяли мнение патриарха и готовы были стать против поляков. И патриархи светские люди писали об этом грамоты в города москвичи рассылали повсюду грамоты, полученные ими от смольнян о бедствиях смоленского края от поляков. Все эти грамоты возбуждали землю против польских и литовских людей, против Жиги- монта короля. Города заволновались и стали переписываться между собой о совете и единении против поляков. Нижегородцы (в январе 1611 г) присылали в Москву проведать, что там делается. Посланные видели, как хозяйничают в Москве поляки, были у патриарха, и патриарх благословил их на восстание против врагов. Нижегородцы писали об этом по другим городами восстание против поляков поднималось повсюду восставали, надо заметить, не против Владислава, а против Сигизмунда и поляков, нарушавших московский договор о Владиславе. Страна вся была в возбуждении, была готова действовать и смотрела на Гермо- гена как на своего нравственного вождя. Но, руководя народным движением, патриарх не указал народу ратного предводителя, который мог бы стать во главе восставших. Такой предводитель явился сам в Рязанской земле. Это был известный нам Прокопий Ляпунов. Он признавал Владислава до смерти Вора, но уже в январе 1611 г. стал собирать войска на поляков и двинулся сними на Москву. Туда же к Ляпунову шли земские дружины со всех концов государства (из земли Рязанской, Северской, Муромской, Суздальской, из северных областей, из Поволжских низовых. Сила национального движения была так велика, что захватила и Тушинское казачество. Оно также двигалось к Москве под начальством тушинских бояр, князя Дм. Тим. Трубецкого и (донского атамана) Заруцкого. С севера шли казачьи шайки с Просовецким, и даже знаменитый Сапега, осаждавший когда-то Лавру, теперь соглашался сражаться за Русь и православие против поляков, но потом раздумал. Когда такое разнохарактерное ополчение приближалось к Москве, она переживала трудные дни. Бояре и поляки смотрели на движение в земле как на беззаконный мятеж народ видел в нем святое дело и с нетерпением ожидал освободителей. Отношения между поляками и московским населением давно уже обострились теперь же дело дошло до того, что со дня надень ожидали вооруженного столкновения. Предполагали, что в Вербное воскресенье марта 1611 г) произойдет бой на улицах, и поляки приготовились к оборонено дело обошлось мирно. Тем не менее Салтыков предсказывал полякам, что во вторник, те. марта, их будут бить. К этому дню ожидались под Москву первые земские дружины. Идей- ствительно, во вторник 19 марта, в Москве, в Китай-городе, начался бой. Из Китай-города поляки бросились к слободам, нов Белом городе были задержаны народом. На помощь москвичам подоспели передовые отряды земского ополчения с князем Дм. Мих. Пожарским (который здесь и был ранен, и поляки были отброшены назад, заперлись в Кремле и Китай- городе и постарались сжечь Москву и Замоскворечье (для удобств дальнейшей обороны). Москва сгорела почти вся. Несколько дней еще продолжались вылазки поляков и стычки их с народом. Наконец, на второй день Пасхи, в благовещенье, подошла к Москве стотысячная русская Рать и к апрелю обложила Кремль и Китай-город. Поляки заселив осаду, а вместе С. Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории» 196 с ними и московское боярство, служившее Сигизмунду и смотревшее на ополчение всей земли как на мятежное скопище. Припасов у осажденных было мало, гарнизон польский был невелик, всего около 3000 человек. Положение гарнизона, таким образом, было очень серьезно, но Сигизмунд не думал помочь Москве его сил не хватило и на взятие Смоленска. Обратимся теперь к тому ополчению, которое собралось под Москвой познакомимся сего историей. Это ополчение по справедливости можно назвать политическим союзом социальных врагов в нем соединилась земщина с казачеством, общество – с врагом общественного порядка. A priori можно было предвидеть, что в этом ополчении должна проявиться рознь, должно произойти междоусобие. Можно, пожалуй, предсказать даже его гибель и разложение, если сообразить, что вовремя долгой осады было много времени и поводов для столкновения двух миров – земского и казачьего. Ополчение действительно и погибло. Тотчас по приходе его под Москву оно выбирает себе военачальниками Пр. Ляпунова, князя Трубецкого и Заруцкого. Так пишут летописцы, но они же говорят, что между этими воеводами, как и во всем ополчении, стала рознь великая. Ляпунов, представитель служащего земского элемента в ополчении, старался дать преобладание своим. Заруцкий мир- волил казачеству, а Трубецкому от них двоих было мало чести он не пользовался влиянием. Тем не менее эти военачальники правили не только ополчением, но и землей. Возле запертых в Кремле бояр создалось волей земщины другое правительство бояре же, которым год тому назад присягала земля, потеряли всякое значение Военачальники делали распоряжение о сборе денег и ратных людей по областям, сменяли воевод в городах, заботились о защите Новгорода от шведов, раздавали поместья, – словом, былине только военной, но и земской властью, играли роль правительства. Этот знаменательный факт показывает нам, каким большим кредитом пользовалось в стране ополчение ему верила и его слушалась страна. Но еще знаменательнее то обстоятельство, что воеводы, управлявшие землей и ратью, не были бесконтрольны и зависели в своей деятельности от общего совета рати. Хотя мы не знаем достоверно внутреннего устройства ополчения, но имеем полное основание думать, что, во-первых, подмосковная рать считала себя выразительницей воли всей земли и себя ставила выше воевод в отношении власти во-вторых, ополчение имело свою думу, свой совет. Этот совет называл свои постановления приговорами всей земли и, стало быть, считал себя тем, что мы называем земским собором. От этого ратного совета сохранился до нас один из таких приговоров всей земли. На него как-то мало обращалось внимания нашими историками, и только профессор Коялович в своих трудах дал ему обстоятельную, хотя, может быть, и не всегда верную оценку. Напечатан этот приговору Карамзина (Ист., т. XII, прил. 793 и 794), и тоне полно (впрочем, Карамзин сам имел неполный и поздний список этого приговора и напечатал все, что имел карамзинский текст перепечатал Забе- лин). Между тем этот приговор вскрывает нам любопытнейшие черты из истории первого ополчения. В июне 1611 г. ополчение обратилось к своим вождям, прося общим советом подумать о прекращении беспорядков и злоупотреблений, какие совершались в войске. Об этих беспорядках летописец роняет лишь несколько слов он говорит, что в войске одни попрекали других прошлой службой тушинскому Вору или ополяченной Москве, людей ратных «жаловали не по достоянию, а лицеприятно, не знали, наконец, что делать и как обращаться с теми холопами, которые убежали от своих господ и теперь служили в войске казаками, уже как вольные люди. Сначала этих беглых людей воеводы ополчения призывали под свои знамена, обещая считать их вольными казаками. Но служилый элемент в ополчении не мог относиться сочувственно к такой мере она создавала очень неприятный для служилого люда порядок в будущем, им могли воспользоваться и другие холопы и убегать от господ С. Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории» 197 в надежде потом вернуться на Русь свободными. Поэтому положение беглых в ополчении составляло очень важный вопрос. И вот, по просьбе ополчения, Ляпунов и другие воеводы согласились созвать собор всей рати, чтобы обдумать и решить все заботившие последнюю вопросы. 29 и 30 июня г. сошлись на соборе выборные от войска от всяких чинов служилые люди всех городов и представители казачества – атаманы и казаки (от этого собора и дошел до нас упомянутый приговор. Оба элемента (и служилый, и казачий) приняли, таким образом, участие в обсуждении Дели составлении приговора. Дальше будет видно, какой элемент взял верх в этом приговоре. Приговор 30 июня очень обширен и касается не только войска, но и всего государства очевидно, выборные из войска считали себя вправе решать общеземские дела. Прежде всего они приговорили и выбрали всей землей или, лучше сказать, утвердили раньше уже выбранных троих начальников – Ляпунова, Трубецкого и Заруцкого – и определили границы их власти воеводы должны были строить землю и всякими ратным делом промышлять» т. е. управлять не только войском, но и государством. В тоже время они не могли смертной казнью без земского и всей земли приговора не по вине казнити и ссылати», казнить же действительно виновных они должны были, «поговоря со всею землею. А кто кого убьет без земского приговора, итого самого казнити смертию, прибавляет приговор 30 июня. Таким образом, высшая власть, по приговору, принадлежит всей земле, иначе говоря, войсковому совету, который, по представлению войска, олицетворял собой всю землю воеводы же – только исполнительные органы земли. Их земля может сменить, когда найдет это нужным. Если главные или второстепенные воеводы дурно будут вести дела или не станут слушать земского приговора, то вместо них земля может выбирать других, таких, кто будет бою и земскому делу пригодиться. Так были решены приговором 30 июня основные вопросы управление рати и земли. Вторая группа постановлений войскового собора касается устройства в войске приказов, которые ведали бы управление, вместо московских приказов, осадой осужденных бездействовать, да и не признаваемых более за власть со стороны земли. (Решено было учредить приказы Большой Разряди Поместный, которые ведали бы службу и средства содержания служилых людей – поместья затем Большой Приход, который должен был ведать финансы; приказы Разбойный и Земский, ведавшие уголовные дела и имевшие судебный характер.) Третья группа постановлений собора касается поместий. Смута внесла беспорядок в поместные дела одни незаконно захватили себе лишние земли, ау других была отнята и последняя земля нужно было распутать происшедшую путаницу и водворить порядок. В этих видах решили отобрать 1) все те поместные земли, владельцы которых не служили в войске, и 2) все те лишние земли, какие окажутся у помещиков сверх их нормального поместного оклада, хотя бы владельцы и находились на службе. Отобранные земли решено было отдать в поместья неимущими разоренным служилым людям, служащим в войске. Ноне все земли, с каких не было службы, решили отобрать оставлены были поместья 1) у жени детей тех дворян, которые были в великом посольстве и которых вместе с главными послами задержал Сигизмунду вдов и детей дворян, убитых на службе 3) утех дворян, которым поместья, хотя бы и лишние, сверх оклада даны МВ. Скопиным-Шуйским за поход от Новгорода к Москве. (Чем, кроме уважения к памяти Скопина, можно объяснить это любопытное постановление) Далее позволено было и казакам получать поместья и входить таким путем в ряды служилых людей. Это позволение можно рассматривать как единственную уступку приговора казачеству. В остальном же приговор, как сейчас увидим, направлен против него. Последнюю группу постановлений составляют постановления о казаках и о тех, кто к ним тянул, те. о беглых. Во избежание грабежей, приговорили воротить под Москву в С. Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории» 198 войско всех казаков, разосланных на службу и ушедших в города впредь за припасами для войска не посылать одних казаков, ас ними командировать служилых людей. Этим стеснялась казачья вольность, над казаками учреждался контроль, отнималась у них возможность поживиться грабежом где-нибудь в стороне от войска. Еще больший удар наносился казачеству тем, что постановили беглых крестьян и холопей, до сих пор считавшихся казаками, возвращать их прежним господами обращать в прежнее состояние. Ряд последних постановлений о казачестве, как и весь склад приговора, стремившегося восстановить общественный порядок в его старых формах, показывает нам очень определенно, что на соборе 3 июня служилые люди решительно преобладали над вольными казаками элемент общественный взял верх над элементом противообщественным. Хотя под приговором рядом с подписями служилых представителей 25 городов находятся утвердившие приговори казачьи рукоприкладства, тем не менее казачество много терпело от его постановлений. Хозяевами дели в лагере подмосковном и во всей стране становились служилые люди, люди исстари установленного общественного порядка и во главе их, конечно, «всего московского воинства властитель Прокопий Ляпунов. Недаром ошибся летописец, когда, рассказывая об этом приговоре, он написал, что Ляпунов приказал его составить; своей ошибкой он точно отметил степень власти Ляпунова, созданную приговором 30 июня. Второе земское ополчение и его торжество Познакомясь сданными о первом подмосковном ополчении, мы можем теперь сказать, что, сойдясь под Москву, земские и казачьи дружины не могли ужиться мирно между собой по разности стремлений и вкусов. Постоянная их рознь привела к необходимости уяснить точнее их взаимные отношения, и уяснились они в пользу служилых людей. Но преобладание служилых людей было недолго и непрочно. Приговор, давший перевес служилым людям и Ляпунову, был нелюб казаками их вождям Заруцкому и Трубецкому, истой поры начали над Прокофьем думати, как бы его убить», говорит летописец, и, действительно, через месяц Ляпунов был убит. Его смерть стоит в прямой связи стем положением дел, какое настало в подмосковной рати после приговора июня казаки и холопы не могли помириться с этим приговором, и Ляпунов пал от руки их, как представитель служилых людей, правивший делами и доставивший преобладание своим. В убийстве Ляпунова замешаны и поляки, осажденные в Москве они желали и смут в лагере осаждавших, и смерти талантливого воеводы и достигли того и другого интригой. Но и без их подстрекательства старые заводчики всякому злу, атаманы и казаки, холопи боярские (так называет убийц Ляпунова князь ДМ. Пожарский) не остановились бы перед убийством в нем они видели средство поправить свое положение под Москвой, увеличить свое влияние, взять верх над служилыми людьми. И они достигли своего потеряв предводителя, служилые люди утратили и силу. Не нашлось человека, который мог бы заменить Ляпунова делами стали заправлять казачьи вожди, казачество подняло голову, и теснимое им дворянство стало брести «розно», разъезжаться по домам. Ополчение разлагалось, и государственный порядок потерпел в нем новое поражение. Но казачьи остатки первого ополчения продолжали стоять под Москвой, ив, ив г. Сигизмунд не шел на помощь московскому гарнизону, а своими силами московский гарнизон не мог прогнать осаждавших. Осада Москвы таким образом продолжалась, но смерть Ляпунова была большим горем для русских людей, они теряли веру в успех ополчения. В тоже приблизительно время совершались одно за другим такие события, которые способны были отнять у русских всякую надежду на лучшее будущее родины. Сигизмунд перестал стесняться с великим посольством. Сожжение Москвы подало ему надежду, что послы будут уступчивее. Но они стояли на том, что король не должен отступать от договора, заключенного Жолкевским, и должен снять осаду Смоленска в таком только случае Владислав может стать московским царем. Видя, что дальнейшие переговоры С. Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории» 199 будут бесплодны, король прибегнул к насилию московские послы были ограблены и пленниками отвезены в Польшу (в апреле 1611 г июня 1611 г. удалось королю, наконец, взять Смоленск приступом. В городе было вначале осады, как говорят, до 80000 жителей, большие запасы и прекрасные укрепления. Когда Смоленск был взят, в нем не осталось и 8000 человек, они терпели голод и болезни и не могли отбить врага, потому что укрепления были разбиты и разрушены. Воевода смоленский Шеин, один из самых светлых русских деятелей того времени, подвергся пытке хотели узнать, для чего он не сдавал города и какими средствами мог так долго держаться июля шведы обманом взяли Новгород митрополит Исидор и воевода князь Одоев- ский во главе новгородцев заключили со шведами договор, по которому Новгород представлялся особым государством, выбирал себе в цари одного из сыновей шведского короля и, сохраняя свое государственное устройство, навсегда соединял себя с шведской династией, если бы даже Московское государство и выбрало себе другого царя не из шведского дома. Такой договор, очевидно, был продиктован победителями-шведами: в нем даже не было требований, чтобы новгородский государь был православным. Во Пскове в тоже время появился самозванец Сидорка, которого зовут иногда третьим Лжедмитрием. Еще при Шуйском начались во Пскове внутренние усобицы, борьба лучших и меньших людей, высших и низших классов. Эта борьба как-то совсем оторвала Псков от государства и создала в нем свою особую историю смуты. Неурядицы внутренние дали возможность поляками казачеству разорять безнаказанно псковскую землю и дали в ней силу третьему самозванцу. Итак, во второй половине 1611 г, со взятием Смоленска и Новгорода, с усилением самозванщины во Пскове, вся западная часть Московского государства попала в руки его врагов. Сама Москва оставалась в их власти, а ополчение, собранное для ее освобождения, распадалось, побежденное не врагами, а внутренней рознью. Земская власть, создавшаяся в этом ополчении и сильная по своему существу лишь настолько, насколько ей верила земля, теперь, со смертью Ляпунова, теряла для земли всякое значение. Русские люди оставались без руководителей против сильных торжествовавших врагов государства и общества. Время настало настолько критическое, что, казалось, Русское государство переживало последние дни. Опаснее всех других были, конечно, поляки, но они же своей оплошностью и помогли оправиться русским людям. После взятия Смоленска король Сигизмунд отправился в Польшу на сейм торжествовать свои победы вместо того, чтобы идти на помощь польскому гарнизону в Москве. К Москве он послал только слабый отряд конницы с гетманом Ходке- вичем. В октябре 1611 г. Ходкевич был отбит подмосковными казаками и ушел от Москвы. Если не считать этой незначительной рекогносцировки под Москву, то можно сказать, что внешние враги Московского государства, нанеся ему взятием Смоленска и Новгорода сильнейшие удары, затем совершенно бездействовали, отчего и потеряли все плоды победы. Русские же еще не считали себя побежденными, а свое дело потерянным. В восточной части государства под влиянием известий о повсеместных неудачах и общих страданиях снова усилилось движение, оживились сношения городов. Из города в город сообщали известия о событиях, пересылали грамоты, полученные из Москвы или из других мест, из города в город писали (напр, Казань писала в Пермь) о том, как следует держаться и поступать русским людям в их тяжелом положении. В этих посланиях заключались целые политические программы. Все поволжские города, горные и луговые, согласились в том, чтобы им быть в совете и единении, охранять общественный порядок, не допускать грабежей, не заводить усобиц, не принимать новой администрации, кто бы ее ни назначала сохранять свою старую, которой они верят, с казаками не знаться и не заводить сношений. Можно без конца удивляться той энергии, которую проявляют эти мелкие поместные миры, предоставлен С. Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории» 200 ные своим силам, той цепкости, с какой они держатся друг за друга, и той самостоятельности, какой отличаются многие из этих мирков. Весь север и северо-восток Руси находились тогда в состоянии какого-то духовного напряжения и просветления, какое является в массах в моменты великих исторических кризисов. С необыкновенной ясностью и простотой во всех грамотах сказывается одна мысль, долго не дававшаяся земщине, а теперь ставшая достоянием всех и каждого за веру, родину и общественный порядок необходимо бороться всеми бороться нес одной Литвой, но и со всеми теми, кто не сознает этой необходимости, с казачеством. Оседлая земщина теперь отделяла от себя казаков и окончательно сознала, что и они – ее врага не помощник сознала после смерти Пр. Ляпунова, когда увидела, что казаки убийством расстроили общее земское дело, враждовали с землей, несмотря на то, что служили одному делу. Понимая теперь весь ужас своего положения, стараясь опознаться в своих бедах и сообразить, что делать и как делать, русские люди начинают с того, что ищут общего совета и соединения и общим советом, по примеру Нижнего Новгорода, постановляют первое единодушное решение – налагают на всю землю пост, чтобы очистить себя от прошлых грехов. То, что массы чувствовали и высказывали просто, развивалось лучшими людьми того времени с большей полнотой мысли и с большей определенностью чувства. Эти люди глубоко влияли на массу, направляли ее на общее дело, помогали ее соединению. Во главе таких людей должен быть поставлен патриарх Гермоген, человек с чрезвычайной нравственной силой, как личность, и с громадным политическим влиянием, как деятель. Он раньше всех и яснее всех сознал (мы уже видели, с какой точки зрения, что иноземный, и более всего польский, царь невозможен в Москве. Поэтому он был в постоянной вражде с боярами, державшимися Сигизмунда и называвшими себя его государственными верными подданными». Поэтому же они не стеснялся благословлять народна восстание против поляков. Теперь, сидя уже в заключении, он успевал тем не менее рассылать грамоты по всей земле, направленные против тех же поляков и против казаков. В августе 1611 г, когда он услышал, что подмосковное казачье ополчение думает присягнуть Воренку (сыну тушинского Вора и Марины Мнишек), он наспех отправил в Нижний грамоту, прося, чтобы казанский митрополит и земские люди отговорили казаков от этого проклятого дела. Эта грамота, резко направленная против казаков, должна была возбудить против них города еще более, чем они до того были возбуждены. Нижний этой грамотой патриарха был поставлен в центр движения против казаков; раньше других городов узнал он об их дальнейшем, после Ляпунова, воровстве под Москвой, раньше понял, в каком трудном положении находится Москва и от поляков, и от казаков немудрено, что он раньше всех городов поднялся и на освобождение Москвы. Забелин первый указал на то, что Нижний ближе других городов был к патриарху, что если объяснить движение Нижнего и прочих городов на освобождение Москвы влиянием из центра государства, то это движение нужно приписать именно Гермогенову посланию в Нижний, а не тем патриотическим грамотам, которые рассылались из Троицкого монастыря («Минин и Пожарский», 1883 г. До исследования Забелина говорили и писали со слов «Сказания» Авр. Палицына, что второе освободительное движение городов началось в Нижнем благодаря грамотам Троице-Сергиевских властей. Забелин же указал, что та Троицкая грамота, которой можно было приписывать такое влияние, пришла в Нижний уже тогда, когда движение там началось, и, стало быть, создать этого движения не могла. Но, отнимая у Троицкого монастыря честь этого влияния, почтенный историк наш склонен и вовсе отрицать высокое значение монастыря в то время, указывая на его связи с подмосковными казаками и некоторую подчиненность монастыря этим казакам. Сношения с казачьим войском и властями достаточно объясняются и даже оправдываются тем, что монастырь был очень близок к Москве и фактически не мог уклониться от этих сношений под Москвой у казаков были единственные в том краю гражданские власти, без которых мона- С. Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории» 201 стырь не мог обойтись. В тоже время во главе монастырской братии стояла замечательная личность – архимандрит Дионисий человек добродушного и открытого нрава, очень умный, высоко религиозный и очень нравственный, любимец Гермогена. Он умел так направлять деятельность монастыря, что она получила высокое и плодотворное значение. Пользуясь громадными средствами монастыря (он имел в XVII в, около 1620 г, до 1000 сели деревень и был едва лине самым крупным земельным собственником в государстве, архимандрит Дионисий употреблял монастырские доходы надело благотворения, тысячами призревая обнищалых, больных и раненых людей, пострадавших в смуте. В тоже время монастырь время от времени рассылал в города свои грамоты, призывавшие землю соединиться против поляков. Пускай в этих грамотах казаки представлены защитниками веры и порядка и рекомендуется земщине союз с казачеством, – все-таки деятельность Троицкого монастыря остается нравственной и патриотической деятельностью, и руководитель монастыря Дионисий должен быть поставлен в ряду лучших деятелей той эпохи, тех деятелей, которых Забелин своеобразно называет прямыми людьми». Такие люди, как Гермоген и Дионисий, стояли в центре и руководили настроением всей земли. В городах были свои вожаки, люди, более других воодушевленные, яснее и дальше других смотревшие. Много можно насчитать в то время таких деятелей, которые руководили местными мирами, поддерживали сношения между городами и влияли патриотически на своих сограждан. Одному из таких местных деятелей – Минину – суждена была главная роль ив общеземском движении другому местному предводителю, князю Дмитрию Пожарскому, пришлось стать затем всей земли воеводой. О личности Пожарского и Минина много писали и спорили. О Пожарском НИ. Косто- маров думает, что это была весьма честная посредственность, которой выпало на долю сделать много потому, что другие умело направляли этого человека. Споря против такого взгляда, Забелин следит за действиями Пожарского с 1608 г, отмечает постоянную успешность его военных действий, находит в нем достаточно личной самостоятельности и инициативы и приходит к заключению, что Пожарский был талантливый воевода, высоко честный и самостоятельно думавший гражданин. В древнерусском обществе было вообще мало простора личности личность мало высказывалась и мало оставляла после себя следов Пожар- ский оставил их даже менее, чем другие современные ему деятели, но за всем тем в Пожар- ском не может не остановить нашего внимания одна черта – определенное сознательное отношение к совершавшимся событиям чрезвычайного характера. Он никогда не теряется и постоянно знает, что должно делать при смене властей в Москве он служит им, насколько они законны, а не переметывается, не поддается ворам, у него есть определенные взгляды, своя политическая философия, которая дает ему возможность точно и твердо определять свое отношение к тому или другому факту и оберегает его от авантюризма и «шатости»; у него свой царь в голове. Пожарского нельзя направить чужой мыслью и волей в ту или другую сторону. Несмотря на то, что Пожарский был не очень родовит и невысок чином, его личность и военные способности доставили ему почетную известность и раньше 1612 г. Современники ценили его высоко, он был популярен – иначе не выбрали бы его нижегородцы своим воеводой, имея двух воевод в самом Нижнем Новгороде. О Пожарском не было бы разных мнений, если бык его невыгоде, ему не пришлось действовать рядом с Мининым, человеком еще более крупными ярким. По нашему мнению, Кузьма Минин гениальный человек с большим самостоятельным умом он соединял способность глубоко чувствовать, проникаться идеей до забвения себя и вместе стем оставаться практическим человеком, умеющим начать дело, организовать его, воодушевить им толпу. Его главная заслуга в том, что он сумел дать всеми владевшей идее конкретную жизнь каждый в то время думал, что надо спасать веру и царство, а Минин первый указал, как надо спасать, и указал не только своими воззваниями в Нижнем, но и всей своей деятельностью С. Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории» 202 давшей обширному делу организацию покрепче, чем дал ему перед тем Ляпунов. На это надобен был исключительный ум, исключительная натура. Минин не был простым мужиком нижегородским. Он торговали был одним из видных людей в городе. Нижегородцы избрали его в число земских старост, стало быть, ему верили. Управляя делами нижегородской податной общины, он должен был привыкнуть вести большое хозяйство города и обращаться с большими деньгами, какие собирались с мира земскими старостами в уплату податей. Мимо него, как излюбленного человека, представителя нижегородских людей, не проходила неизвестной ни одна грамота, адресованная нижегородцами, ни одна политическая новость. Он следил за положением дели обсуждал дела в городских сходках, которые вошли в обычай в городах, благодаря обстоятельствам смутного времени, напоминали собой древние веча. На одном из таких собраний (в октябре или сентябре 1611 г, под влиянием грамот и вестей от патриарха, Минин поднял посадских тяглых людей на то, чтобы собрать деньги для ополчения и сформировать самое ополчение. Составили приговор о мирском сборе и предъявили его нижегородскому воеводе, князю Звенигородскому, и соборному протопопу Савве, которые созвали в городской собор нижегородцев и, воспользовавшись пришедшей тогда в Нижний патриотической грамотой, подняли вопрос об ополчении. В соборе читали и обсуждали нижегородцы пришедшую грамоту. В ней говорилось о необходимости стать на защиту веры и отечества. (Для дела безразлично, от Гермогена или от Троицы была эта последняя грамота) При чтении грамоты нижегородский протопоп Савва сказал слово, убеждая народ стать за веру. После Саввы заговорил Минин; страстно говорил оно том же, указывая, каким образом нужно действовать Захотим помочь Московскому государству, так не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего, дворы продавать, жени детей закладывать и бить челом, кто бы вступился за истинную православную веру и был у нас начальником. Слова Минина произвели большое впечатление. С каждым днем росло его влияние, нижегородцы увлекались предложениями Минина и, наконец, всем городом решили образовать ополчение, созывать служилых людей и собирать на них деньги. Раньше всего занялись денежным вопросом. Стали собирать добровольные приношения, потому что иных средств не было. Давали нижегородцы много третью деньгу, т. е. третью часть имущества так давать порешил мири кто давал меньше, утаивая размеры имущества, с того брали силой. Были люди, жертвовавшие почти все, что имели. На первые нужды денег оказалось довольно. Второй заботой было сыскать воеводу. По предложению Минина, избрали Пожарского; кн. Дм. Мих. Пожарский жил в то время верстах вот Нижнего, в своей вотчине, и лечился от ран, полученных полгода тому назад под Москвой. К нему-то и обратились нижегородцы, минуя своих воевод, князя Звенигородского и Алябьева. Когда депутация от Нижнего пришла к князю и изложила ему желание народа избрать его на такой высокий подвиг, Пожарский сперва долго отказывался, затем наконец изъявил свое согласие, но под условием избрания кого-нибудь из посадских людей, который ведал бы в ополчении хозяйственной частью и с ним, Пожарским, у того великого дела были казну собирал. При этом он указал на Минина, как на лучшего себе помощника в этом деле. Весть о приготовлениях нижегородцев скоро распространилась в ближайших городах, и первые на эту весть откликнулись бездомные смольняне, вязьмичи и дорогобужцы, те самые дворяне, которые, лишившись поместий в своей области, вследствие завоевания ее поляками, желали получить земли в Арзамасском уезде, но и оттуда были выгнаны мордвой. Все они были приняты в войско. Недостаточность военных сил и денег скоро заставила нижегородцев обратиться с окружной грамотой к другим городам. В этой грамоте была изложена Гермогенова программа действий, основным правилом которой было действовать отдельно от казаков и против казаков А вам бы, – писали нижегородцы другим городам, – снами быти водном С. Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории» 203 совете и ратным людям на польских и литовских людей идти вместе, чтобы казаки по-преж- нему низовой рати своим воровством, грабежи и иными воровскими заводы и Маринкиным сыном не разгонили» (те. разогнали. На этот призыв, возвестивший земле начало второго восстания на поляков, откликнулось много городов и первым – Коломна. Вышеупомянутая грамота предостерегала народ против Марины Мнишек с ее сыном Воренком и против псковского самозванца Сидорки-Дмитрия. Дела их, и особенно дела псковского Вора, неожиданно улучшились к Вору начало было тянуть все подмосковное казачье ополчение. Видя это, московское боярство, сидя взаперти, обращается с грамотами в Кострому, Ярославль и другие города, увещевая народ отказаться от всех воров и быть верным Владиславу. Лишенные доверия, силы и власти в стране, бояре все еще думали руководить ею во имя того, против кого была вся земля, и не чувствовали, что около них вырастает новая власть, созданная и поддержанная земскими силами, власть еще сильнейшая той, которая создалась впервой рати под Москвой. Когда ополчение было несколько устроено, оно выступило из Нижнего в марте 1612 г. и двинулось по дороге в Ярославль. Сюда оно пришло вначале апреля и пробыло здесь до августа, те. в течение трех месяцев. Эта долгая стоянка вызвала много обвинений на Пожарского (напр, со стороны Палицына), но его можно вполне оправдать тем, что ведь нужно было еще устроить и обеспечить войско, достигнуть нейтралитета со стороны шведов, которые могли угрожать с тылу, и очистить северный край от казачьих шаек, с которыми пришлось много сражаться. Главное же оправдание Пожарского в том, что он не один управлял войском, поэтому и ответственность лежит не на немодном. В его войске была высшая власть, которой князь повиновался по мотивам чисто нравственным. В его войске был земский собор. Несмотря на довольно ясные признаки этого собора, до последнего времени он не замечался учеными. Дело в том, что вообще организация управления в войске Пожар- ского очень темна для нас, по скудности сведений ясно только одно, что князь с товарищами управлял не только ополчением, но и всей землей, как это было ив первом ополчении. Пожарский принимал челобитные, давал тарханные и жалованные грамоты монастырям, делал постройки в городах, давал льготы разоренным, назначал денежные сборы на ратное дело, но все это он делал по совету всей земли, по указу всей земли. Всякий, кто сколько- нибудь знаком с древними актами, поймет, что термином земля наши предки обозначали нечто иное, как земский собор. Стало быть, соборное начало уважалось в войске Пожар- ского, чего не было в рати Ляпунова и Заруцкого, где воеводы действовали одним своим именем. Но был ли на самом деле собор во втором ополчении Первый намек на существование земского собора около Поварского мы видим в грамоте от 7 апреля в города он просит прислать ему выборных для царского обирания» и для совета о дипломатических и государственных делах. Выборных этого собора мы не знаем и не имеем о нем точных сведений; известно только, что города присылали своих выборных еще тогда, когда ополчение было в Нижнем. Но одно желание Пожарского иметь собор еще не позволяло бы нам делать вывод о действительном существовании этого собора, если бы не сохранились другие данные, сопоставление которых приводит к мысли, что собор действительно был. Летописец говорит, что в войске многие дела решались всею ратью, даже и дела дипломатические, неудобные для общего обсуждения по необходимости держать их втайне Ясно, что не вся рать собиралась для обсуждения этих дела только представители или рати, или земли. Далее водной грамоте земского собора 1613 г. выборные пишут, что до их приезда на собор, до начала собора г. из Москвы были посланы по совету всей земли особые лица для отписки в казну «на государя дворцовых сел, захваченных в смуту разными лицами. Тут мы видим ясный уже намек на один из приговоров собора 1612 г. и можем поэтому заключить, что собор при Пожарском действительно был, хотя не оставил после себя ясных следов. Есть возмож- С. Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории» 204 ность думать, что на этом соборе были представители трех сословий духовного, служилого и тяглого. Около 20 августа 1612 г. ополчение из Ярославля двинулось под Москву, и здесь между ополченцами и казаками установились сперва враждебные, потом холодные отношения, как этого и надо было ожидать ополчение стало особым станом и этим навлекло на себя неприязнь казаков. Польский гарнизон в Кремле и Китай-городе, окруженный со всех сторон и лишенный всякой серьезной помощи, мужественно защищался и дошел до крайней нужды. Но, несмотря на его мужество, Китай-город 22 октября 1612 г. был взята затем сдался русскими Кремль. По взятии Москвы Пожарский грамотой от 15 ноября звал по десяти человек от городов для выбора царя. Делу избрания царя помешал было поход Сигизмунда на Москву. Сигизмунд дошел до Волоколамска три раза подступал к Волоку, три раза был отброшен и ушел обратно. Вот тогда на первом, так сказать, досуге, по взятии Москвы, русские поспешили (с) избранием царя. Дело это, как они совершенно верно понимали, было настоятельно нужно. Они говорили, что им без государя ни малое время быти не можно пещися о государстве и людьми Божьими промышлять некому. Но, думая о государе, вовсе и не думали признать им Владислава или кого-нибудь из самозванцев. Действительно, ни Владислав, ни жалкие самозванцы, до подлинности которых не было дела никому даже из их приверженцев, не могли быть сколько-нибудь серьезными кандидатами в цари они лишились всякого кредита, как «всей крови заводчики. Царя нужно избрать другого, чтобы его имя могло быть знаменем для всех друзей порядка. И это знамя нужно было водрузить скорее, пока земщина была сильнее поляков и казачества, пока элементы беспорядка не возобладали снова и не выдвинули какого-нибудь нового претендента. |