курсовая работа. Курсовая работа. Языковая картина мира. Курсовая работа. Языковая картина мира
 Скачать 218.5 Kb.
|
|
Курсовая работа. Языковая картина мира Введение Каждый человек принадлежит к определённой национальной культуре, включающей национальные традиции, язык, историю, литературу. Экономические, культурные и научные контакты стран и их народов делают актуальными темы, связанные с исследованием межкультурных коммуникаций, соотношением языков и культур, изучением языковой личности. Э.Сепир писал: «Язык – это путеводитель, приобретающий всё большую значимость в качестве руководящего начала в научном изучении культуры» (Цит. по: Воркачев 2002: 42). Неслучайно лингвокультурология сегодня – одно из ведущих направлений лингвистических исследований. Она идёт от духа языка, от явлений, связанных с языковой ментальностью, изучает национально-культурные специфические правила организации речевого общения, показывает духовность, соборность русского народа, отражённые в языке. Эта дисциплина связана с философией, национальным характером, менталитетом. Она представляет собой некую совокупность знаний о национально-культурной специфике, организации содержания речевого общения. Лингвокультурологическое исследование соответствует общей тенденции современной лингвистики – переходу от лингвистики «внутренней», «имманентной», структурной, к лингвистике «внешней», антропологической, рассматривающей явления языка в тесной связи с человеком, его мышлением, духовно-практической деятельностью. Ф. де Соссюр писал: «Наше определение языка предполагает устранение из понятия «язык» всего того, что чуждо его организму, его системе, – одним словом того, что известно под названием «внешней лингвистики», хотя эта лингвистика и занимается очень важными предметами и хотя именно её главным образом имеют в виду, когда приступают к изучению речевой деятельности» (Цит. по: Кубрякова 1994: 34). В процессе обучения языку, общению без культуры обойтись нельзя. Чтобы обучить речевому общению, необходимо выяснить, как связаны язык и культура и как показать эту взаимосвязь в процессе обучения. Язык через значение выходит в мир, значение – это тропинка, которая соединяет язык с внеязыковой реальностью. За языковыми явлениями лежит определённая социокультура, определённая языковая картина мира. Чтобы пользоваться разговорным языком, надо знать совокупность внеязыковых фактов, то, что лежит за языком. Возрастающий интерес к проблеме «язык-культура» делает всё настоятельней необходимость уточнения источников, параметров, методов исследования понятий, входящих в сферу терминологического инвентаря. В концепции «язык и культура» сходятся интересы всех наук о человеке, это та сквозная идея, которая разрушает границы между дисциплинами, изучающими человека, поскольку нельзя изучать человека вне его языка. Язык представляет собой главную форму выражения и существования национальной культуры. Э.Сепир писал: «Культуру можно определить как то, что данное общество делает и думает. Язык же есть то, как думают» (Цит. по: Воркачев 2002: 44). Язык, таким образом, выступает как реализованная внутренняя форма выражения культуры, как средство аккумуляции знаний культуры. Главное назначение культуры – быть средством духовного обогащения личности. Человек погружается в «мир культуры», осваивая множество языков, специфичных для материальной и духовной культуры. Национальный характер культуры предполагает взаимодействие языков и культур разных народов, их взаимное обогащение до целостного основания мировой культуры, достижения всего человечества. Культура как творение народа является единством национального (специфического) и общего (интернационального). Наиболее полно соотношение «язык – культура» отражено в трудах В. фон Гумбольдта, который писал: «Человек преимущественно живёт с предметами так, как их преподносит ему язык. Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он вступает в круг другого языка» (Цит. по: Маслова 2004: 63). Последователи В. фон Гумбольдта (неогумбольдтианцы) рассматривают картину мира как «промежуточный языковой мир», создаваемый творческим духом нации, как форму представления данной национальной культуры и как сопоставительную интерференцию разных культур, отражённых в различных национальных языках. Б.Л. Уорф в работе «Отношение норм поведения и мышления к языку» отмечал, что язык и культура развивались вместе, постепенно влияя друг на друга. Но в этом союзе сама природа языка является тем фактором, который сдерживает его развитие: «Это происходит потому, что язык является системой, а не просто комплексом норм. Структура большой системы поддаётся существенному изменению очень медленно, в то время как во многих других областях культуры изменения совершаются сравнительно быстро. Язык, таким образом, отражает массовое мышление; он реагирует на все изменения и нововведения, но реагирует слабо и медленно, тогда как в сознании производящих изменения это происходит моментально» (Цит. по: Хроленко 2004: 39). Следует различать предмет реальности, представление понятия, концепт и языковое выражение. Важно увидеть всё это через призму конфликтов культур, как можно больше знать и о культуре своего партнёра, и о своей культуре, а также важно видеть это через разные углы зрения. Культура воспринимается в широчайшем этнографическом смысле как система идей, традиций, образ жизни, видение мира, национальный характер, менталитет. Заслуга в разработке языковой картины мира принадлежит прежде всего ученым В.фон Гумбольдту, Л.Вайсгерберу, Э.Сепиру, Б.Уорфу, М.Коулу и другим исследователям. Отдельные вопросы, посвященные рассмотрению языковой кртины мира, поднимались в работах В.Н.Телии, Н.Д.Арутюновой, А.Вежбицкой, Н.А.Красавского, Г.Г.Слышкина, В.И.Карасика, С.Г.Воркачева и других лингвистов. В каждой культурно-исторической парадигме вырабатываются свои представления о том, что в этом мире является необходимым, реальным и настоящим, а что случайным, вымышленным и иллюзорным. По Гумбольдту, языковая ценность категории «знание» определяется тем, что оно конституируется в формах «человеческой субъективности, организованной обычаями, традицией и культурой» (Цит. по: Алефиренко 2005: 177). Не вызывает сомнения, что без глубокого анализа культуры нельзя постичь человека и его язык. В то же время проблема языковой личности может быть решена в контексте взаимодействия языка и культуры. Соответственно мы можем говорить о типизированной структуре, обобщенном национальном образе носителя русской этнокультуры. Человек познает мир через осознание себя (в этом суть антропоцентризма). Коллективная типизированная языковая личность выступает как субъект культурно-специфической языковой картины мира, поэтому такая языковая личность может быть признана объектом лингвокультурологии. В трактовке объекта лингвокультурологии до сих пор нет однозначной точки зрения. По мнению исследователей, одним из возможных путей является обращение к уже хорошо исследованному понятию – понятию языковой личности. В этом ключе человек может быть рассмотрен как типичный представитель той или иной культуры (См. об этом: работы С.А. Кошарной). Исходя из того, что «вся психофизическая деятельность человека конституируется в знаках языка, мы определяем лингвистическую культурологию как научную дисциплину, изучающую процесс осмысления и отражения в национальном языке элементов материальной и духовной культуры народа» (предметов и явлений объективной реальности, содержательных и динамических аспектов человеческой деятельности, артефактов) (Кошарная 1999: 14). Следовательно, объект лингвокультурологии изучается на «перекрестке» двух фундаментальных наук: языкознания и культурологии. То или иное культурное явление рассматривается в лингвокультурологии в неразрывной связи с языком и через язык. Предметом курсовой работы является лингвистика, типизированной, этнокультурной языковой личности. Объектом исследования является типичная языковая картина мира. Целью нашей работы будет являться анализ лексических, фразеологических, паремиологических, авторских, народно-коллективных, репрезентаций языковой картины мира. В исследовании решались следующие задачи: анализ литературы по проблеме исследования; сбор фактического материала с опорой на словари, художественные тексты; описание различных; сравнительный анализ полученных данных. В работе использованы следующие методы: описательный, анализ словарных дефиниций, элементы компонентного анализа (определение семантической структуры языковой единицы), словообразовательный анализ, сравнительный метод, а также экспериментальная методика (опрос информантов). Базовый фактический материал составил 46 контекстов. В качестве источников фактического материала использовались такие издания, как «Песни и романсы русских поэтов: Сборник: В 2-х томах» А. Пятковской (Т.1, 2000), «Русские народные загадки, пословицы, поговорки», собранные Ю.Г. Кругловым (1990), «Русские народные песни» (1957), «Русские сказки» из сборника А.Н. Афанасьева (1987) и некоторые др. Глава I. Лингвокультурология как наука, изучающая языковую картину мира §1. Связь лингвокультурологии и языковой картины мира В современной лингвокультурологии получает все большее распространение теория когнитивно-дискурсивной синергетики (Н.Ф. Алефиренко). В основе синергетического подхода лежит глубинное взаимодействие категорий языка и сознания (культурного концепта, смысла, понятия, значения, дискурса). Каждый язык по-своему членит мир, т.е. имеет свой способ его концептуализации. Отсюда следует, что каждый язык имеет особую картину мира, и языковая личность обязана организовать содержание высказывания в соответствии с этой картиной мира, зафиксированное в языке. Человек мыслит концептами. Поэтому «концепт понимается как глобальная мыслительная единица, представляющая собой некий квант структурированного знания» (Алефиренко 2005: 10). Концепты – это важнейшие понятия, в которых представитель определенной этнокультурной общности категоризирует мир. В языковой картине мира концепты, отражающие национальное миропонимание, являются смысловой базой для формирования значения единиц разных уровней. Концепты, по определению Ю.С.Степанова, – это «сгустки культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека» (Степанов 2001: 40). Н.Ф.Алефиренко полагает, что культурные концепты «не осознаются человеком. Они – инструмент и результат упорядочения и рационализации предметно-чувственного опыта, полученного из внешнего мира» (Алефиренко 2005: 7). В текстах лингвокультурных исследований концепт получает самые различные названия: «экзистенциальные смыслы», «предельные понятия», «культурные концепты». Мы используем в нашем исследовании вслед за В.И.Карасиком и Г.Г.Слышкиным понятие «лингвокультурный концепт», считая его наиболее приемлемым для лингвокультурологической парадигмы (Гуревич 1990: 121). Согласно В.И. Карасику и Г.Г. Слышкину, лингвокультурный концепт представляет собой «условную ментальную единицу, направленную на комплексное изучение языка, сознания и культуры» (Карасик, Слышкин 2001: 75). В.А.Маслова соотносит культурные концепты с именами абстрактных понятий, в которых культурная информация прикрепляется к понятийному ядру (Маслова 2004: 49). К ключевым концептам культуры В.А.Маслова относит такие абстрактные имена, как совесть, судьба, воля, доля, грех, закон, свобода, интеллигенция, родина и др. По мнению Воркачева, лингвокультурный концепт является «семантическим образованием высокой степени абстрактности» и представляет собой продукт абстрагирования семантических признаков, принадлежащих определенному множеству значимых языковых единиц (Воркачев 2002: 43). Считается, что по своему гносеологическому статусу языковое значение – это промежуточное образование, занимающее серединное положение между представлением как формой образного знания и понятием как формой абстрактного мышления (Топоров 1995: 10). Однако основным признаком, отделяющим лингвокультурологическое понимание концепта от логического и общесемиотического, является его закрепленность за определенным способом языковой реализации. В самом деле, если понятие в логике означает не более чем обусловленный конкретными потребностями предел членения суждения на составные части (Телия 1996: 28), и «утверждающая сила мысли» не распространяются на то, что отделяет значения слов «лошадь» и «конь», «лошадь» и «кляча» друг от друга, то слово, по Гумбольдту, есть индивидуальная физиономия понятия, от которого последнее не может отделиться, «как человек не может скинуть с себя своей физиономии» (Цит. по: Колшанский 1990: 119), а концепт как ментальное образование высшей степени абстрактности связан преимущественно именно со словом. Выделение концепта как ментального образования, отмеченного лингвокультурной спецификой, – это закономерный шаг в становлении антропоцентрической парадигмы гуманитарного, в частности, лингвистического знания. По существу в концепте безличное и объективистское понятие авторизуется относительно этносемантической личности как закрепленного в семантической системе естественного языка базового национально-культурного прототипа носителя этого языка. Воссоздание «образа человека по данным языка» (Апресян 1995, Т.2: 148), осуществляемое через этнокультурную авторизацию понятия, в определенной мере сопоставимо с авторизацией высказывания и пропозицией относительно субъекта речи и мысли в теории модальной рамки высказывания и в неклассических (оценочных) модальных логиках. В лингвокультурологических текстах концепты «опредмечиваются», «объективируются», «распредмечиваются», «вбирают в себя обобщенное содержание множества форм выражения», «заполняются смыслами» и пр. (Карасик 2001: 75). Предикатная сочетаемость лексемы «концепт» в конечном итоге наводит на мысль о существовании двух основных когнитивных метафор, двух взаимодополняющих моделей, описывающих отношение «концепт-форма его языкового представления»: «архетипной» и «инвариантной». В архетипной модели концепт рассматривается как нечто предельно обобщенное, но, тем не менее, чувственно-образное, скрытое в глубинах сознания, воплощающееся в редуцированной форме (Карасик 2001: 75) в понятии, в представлении, в значении слова. В инвариантной модели концепт представляется как предел обобщения (инвариант) плана содержания языковых единиц, покрывающих определенную семантическую область. Архетипная модедь формирования концептов предполагает их врожденность, «доязыковую готовность к семантизации» (Вежбицкая 1999: 294), инвариантная – их формирование в процессе усвоения языка и освоения внеязыковой действительности субъектом мысли и речи. Итак, в лингвистическом понимании концепта наметились три основных подхода. Во-первых, в самом широком смысле в число концептов включаются лексемы, значения которых составляют содержание национального языкового сознания и формируют «наивную картину мира» носителей языка. Совокупность таких концептов образует концептосферу языка (Кошарная 2002: 54), в которой концентрируется культура нации. Определяющим в таком подходе является способ копцептуализации мира в лексической семантике, основным исследовательским средством – концептуальная модель, с помощью которой выделяются базовые компоненты семантики концепта и выявляются устойчивые связи между ними. В число подобных концептов попадает любая лексическая единица, в значении которой просматривается способ (форма) семантического представления. Во-вторых, в более узком понимании к числу концептов относят семантические образования, отмеченные лингвокультурной спецификой и тем или иным образом характеризующие носителей определенной этнокультуры (Степанов 2001:12). Совокупность таких концептов не образует концептосферы как некого целостного и структурированного семантического пространства, но занимает в ней определенную часть – концептуальную область. И, наконец, к числу концептов относят лишь семантические образования, список которых в достаточной мере ограничен (Степанов 2001: 12), и которые являются ключевыми для понимания национального менталитета как специфического отношения к миру его носителей. Метафизические концепты (душа, истина, свобода, счастье, любовь и пр.) – ментальные сущности высокой либо предельной степени абстрактности, они отправляют к «невидимому миру» духовных ценностей, смысл которых может быть явлен лишь через символ – знак, предполагающий использование своего образного предметного содержания для выражения содержания абстрактного. Вот, очевидно, почему концепты последнего типа относительно легко «синонимизируются», образуя «концептуализированную область» (Степанов 2001: 69), где устанавливаются семантические ассоциации между метафизическими смыслами и явлениями предметного мира, отраженными в слове, где сопрягаются духовная и материальная культуры. К культурно значимым концептам для русского народа исследователями уже традиционно относятся такие концепты, как «Горе»и «Счастье». Наиболее убедительно возможности информационно-поискового подхода к познанию человеческой ментальности раскрыла в середине XX века психология, сформировавшая новую дисциплину – когнитивную психологию, очертившую свой предмет, методы и метаязык (язык-посредник) для обозначения когнитивных метафор и образов. Связь когнитивной психологии с лингвистикой вполне закономерна: психические процессы внешне недоступны, извлечь их из глубин человеческого сознания можно лишь через структуры их представляющие. Таковыми являются языковые образования. Поэтому язык оказывается в центре внимания когнитологов: язык – главное средство формирования и выражения мысли. Следовательно, если язык рассматривать источником поверхностных структур, репрезентирующих когнитивные (глубинное) структуры, то познавать последние целесообразнее всего через доступные нам языковые структуры. По мнению Алефиренко, «формы языка культуры и формы знания образуют синергетическое единство, которое обладает исторической изменчивостью» (Алефиренко 2005: 175), т.е. на каждом ином этапе исторического развития сущность этого единства предстает в новой конфигурации. Например, практическое сознание характеризуется такими формами своей внутренней организации, которые существенно отличаются от структурирования мифопоэтического сознания и т.д. В соответствии с этим знание а) различным образом включается в архаичную или современную систему культурного сознания и б) выполняет в общественном жизнеустроении разные функции. В лингвокогнитивном исследовании знание является особым объектом, выявляемым в языке культуры, поскольку в ценностно-коммуникативных системах, организующих сознательную деятельность человека знание играет ведущую роль. Этим данный тип знания отличается от знания практического, методологического или философско-теоретического. Объектом лингвокультурологического анализа является «вербализованное знание прагматического типа» (Счастье улыбнулось – неожиданная удача после полосы неудач и разочарований) (Алефиренко 2005: 175). §2. Языковая картина мира как объект Язык, культура и этнос неразрывно между собой связаны и образуют средостение личности – место сопряжения ее физического, духовного и социального Я. Человек невозможен без языка, составляющего оболочку общественного и индивидуального сознания. Язык, представляющий собой и инструмент культуры, и одну из её ипостасей, образует сущностное ядро этнической личности. Любая этнокультура существует и развивается в среде определенного этнического языка. Принято считать, что в естественном языке отражается «наивная картина мира», составляющая содержание «обыденного сознания» его носителей (Апресян 1995, Т.1: 56). Наивная геометрия, наивная физика, наивная биология, психология, философия и пр., отражающие материальный и духовный опыт этноса, отмечены национально-культурной спецификой и противостоят соответствующим научным геометрии, физике, биологии, психологии, философии и пр. в той мере, в которой лексическое значение («ближайшее значение» А.А.Потебни, «общесловарное значение» Л.В.Щербы) противостоит понятию («дальнейшему значению» А.А.Потебни, «энциклопедическому значению» Л.В.Щербы). Лексическое значение, зафиксированное в словаре, – это то, что люди имеют в виду, когда они употребляют слово (Вежбицкая 1999: 136); картина мира, воссоздаваемая лексической системой национального языка, может быть приблизительна и неточна в деталях, но она интуитивно достоверна, наглядна и отвечает здравому смыслу: вода здесь – это жидкость, заполняющая реки и моря, прямая – линия, не отклоняющаяся ни вверх, ни вниз, ни вправо, ни влево. «Наивная картина мира» как факт обыденного сознания воспроизводится пофрагментно в лексических единицах языка, однако сам язык непосредственно этот мир не отражает, он отражает лишь способ представления (концептуализации) этого мира национальной языковой личностью, и поэтому выражение «языковая картина мира» в достаточной мере условно; образ мира, воссоздаваемый по данным одной лишь языковой семантики, скорее карикатурен и схематичен, поскольку его фактура сплетается преимущественно из отличительных признаков, положенных в основу категоризации и номинации предметов, явлений и их свойств, и для адекватности языковой образ мира корректируется эмпирическими знаниями о действительности, общими для пользователей определенного естественного языка. В этом смысле можно согласиться с тем, что язык не создает какой-либо отдельной картины мира (Колшанский 1990: 126). Смотреть на реальность исключительно через призму языка – это в какой-то мере то же самое, что буквализировать идиомы, поскольку собственно «языковой» в семантике лексических единиц является лишь их внутренняя форма. Языковая концептуализация как совокупность приемов семантического представления плана содержания лексических единиц, очевидно, различна в разных культурах (Вежбицкая 1999: 138), однако одной лишь специфики способа семантического представления для выделения концепта как лингвокультурологической категории, видимо, недостаточно: языковые и культурные особенности здесь в значительной мере случайны и не отражают национально-культурного (собственно этнического своеобразия семантики, и далеко не все различия во внутренней форме отдельных лексических единиц должны осмысливаться как концептологически значимые (Добровольский 1997: 37, 42). Если совокупность концептов как семантических единиц, отражающих культурную специфику мировосприятия носителей языка, образует концептуальную область, соотносимую с понятием ментальности как способа видения мира, то концепты, отмеченные этнической спецификой, входят в область, соотносимую с менталитетом как множеством когнитивных, эмотивных и поведенческих стереотипов нации. Граница, разделяющая ментальность и менталитет, концепты в широком понимании и концепты в узком понимании в достаточной мере нечетка, и формальных средств для описания современного менталитета той или иной лингвокультурной общности в настоящий момент не существует. Единственным критерием здесь может служить степень «массовидности и инвариантности когнитивных и психологических стереотипов», отраженных в лексической семантике языка (Добровольский 1997: 42). Связь концепта с вербальными средствами выражения вообще отмечается практически во всех лингвокультурологических определениях (Например, «любая дискретная единица коллективного сознания, которая отражает предмет реального или идеального мира и хранится в национальной памяти языка в вербально-обозначенном виде» – (Бабушкин 1999: 11), однако единства во мнениях относительно конкретных значимых единиц языка, с которыми соотносится концепт у «лингвоконцептуалистов» пока не имеется. Чаще всего представительство концепта в языке приписывается слову (Вежбицкая 1999: 77-79), а само слово получает статус имени концепта – языкового знака, передающего содержание концепта наиболее полно и адекватно. На соотнесении концепта со словом, в принципе, основано составление словарей концептов (например: Степанов 2001: 8). Однако слово как элемент лексико-семантической системы языка всегда реализуется в составе той или иной лексической парадигмы, что позволяет его интерпретировать как 1) инвариант лексической парадигмы, образованной ЛСФ этого слова; 2) имя смыслового (синонимического) ряда, образованного синонимами, соотносимыми с одним из ЛСВ этого слова (Топоров 1995: 7). В любом случае, концепт, как правило, соотносится более чем с одной лексической единицей, и логическим завершением подобного подхода является его соотнесение с планом выражения всей совокупности разнородных синонимических (собственно лексических, фразеологических в афористических) единств, описывающих его в языке, т.е. в конечном итоге концепт соотносим с планом выражения лексико-семантической парадигмы. Также теоретически отношения «концепт – его языковая реализация» можно было бы смоделировать на базе антонимической парадигмы в лексике, фиксирующей «различия внутри одной и той же сущности» (Хроленко 2004: 35) (радость-горе, счастье-беда, любовь-ненависть и пр.), однако семантический инвариант, объединяющий эту парадигму – концепт, как правило, в языке не находит имени и, тем самым для языкового сознания является малозначимым. Система информации о мире представляет собой концептуальную систему, т.е. систему определенных концептов, представлений человека о мире, – систему, конструируемую человеком как членом определенной когнитивной и культурной общности. В построении таких систем естественный язык играет существенную, хотя и не исключительную роль. Соотнесение языка и окружающей действительности, осуществляемое концептуальной системой, есть, по сути дела, кодирование языковыми средствами определенных фрагментов концептуальной системы. Каждая концептуальная система посредством естественного языка опирается на специфические, значимые, принятые в обществе на каждом историческом этапе его развития социальные, культурные, эстетические и другие ценности, на социально значимую для определенной эпохи «картину мира». Стабилизирующим и объединяющим началом выступает национальный язык, в употреблении единиц языка, закрепляющего изменчивое и постоянное в употреблении тех слов, которые символизируют концептуальную систему. Язык всегда является средством выражения «общности культуры народа, словесной формой выражения организующих тенденций общекультурного и социального развития» (Верещагин, Костомаров 1980: 24). Слово приобретает, таким образом, роль «меток на непрерывном пространстве смысла, имеющих кроме своей социальной природы и социальную функцию: служить средством коммуникации» (Верещагин, Костомаров 1980: 24). Концепты, отображенные в национальном языке, становятся своеобразными маркерами, определяющими разнородную деятельность человека. Так, концепт «истины / правды» предопределяет модели поведения человека, что проявляется, в частности, в использовании серии пословиц и поговорок, бытующих в культурно обусловленном опыте любого народа, при выражении оценки поступков и даже помыслов. Любая концептуальная система состоит из огромного количества самых разнообразных концептов, формирование которых происходит по индивидуальной схеме на каждом конкретном историческом этапе развития системы и которые могут быть осмыслены лишь при рассмотрении их в качестве элементов исторически сложившейся системы человеческого знания. Внутренняя форма — первый элемент структуры вербально выраженного концепта. Если сопоставлять вербально выраженный концепт как микросистему с макросистемой «литература», то внутренняя форма предстанет как позиционная и смысловая аналогия «автора», создателя художественного произведения. За внутренней формой слова действительно стоит коллективный и анонимный автор — творец языка. Под внутренней формой В. фон Гумбольдт понимает способность звука вызывать ассоциации «с некогда связывавшимися с ним ощущениями» (Цит. по: Воркачев 2002: 48). Звук «настраивает душу на присущий данному предмету лад, частью самостоятельно, частью через воспоминания о других, ему аналогичных предмета» (Цит. по: Воркачев 2002: 48). Внутренняя форма содержит один из путей к вещи, одну из точек зрения на обозначаемую вещь. Произносимое, звучащее слово имеет «свой собственный определенный чувственный образ» (Цит. по: Воркачев 2002: 48). Задолго до А.А. Потебни В. фон Гумбольдт сопоставляет слово с произведением искусства. По мнению немецкого философа, «слово проявляет себя как сущность совершенно особого свойства, сходная с произведением искусства» (Цит. по: Воркачев 2002: 49). Итак, чувственная (звуковая) форма слова заимствована у природы. Однако символическим образом этот чувственный образ выражает идею, «лежащую вне всякой природы» (Цит. по: Воркачев 2002: 49). Следовательно, внутренняя форма динамична, потенциальна и символична. |