Эссе Лаб леонова. Лабораторный практикум по бухгалтерскому учету (курс 2) Тема Учет дебиторской задолженности и курсовой разницы Фамилия Леонова Имя
 Скачать 341.5 Kb.
|
Основные данные о работе
Здесь и ниже приведены рекомендации по заполнению шаблона «Эссе». Основная частьГлава основной частиДети не должны умирать. А если так случилось, что ребенок умирает прямо сейчас и будет умирать месяцы или годы, — он не должен испытывать невыносимую боль. Обязанность взрослых — защитить ребенка, закрыть собой, спасти от боли. Для этого в детском хосписе «Дом с маяком» врачи используют наркотические препараты. И каждый укол, каждый миллилитр должен быть учтен и занесен в журнал. 28 ноября в хоспис с проверкой пришла полиция. По жалобе неназванного человека, который утверждал, что 12-летнему мальчику Коле, подопечному директора фонда Лиды Мониавы, выписывают слишком много лекарств. Нарушений в назначении препаратов полицейские не нашли, зато нашли вот это: Корешки от рецептов не были учтены в журнале учета корешков. Сами журналы учета к моменту проверки не были пронумерованы, заверены подписью руководителя, а также их не скрепили печатью. В журнал регистрации операций своевременно не были внесены записи о проведенных операциях. Журналы хранились не в сейфе. Был составлен протокол по ст. 6.16 КоАП РФ («Нарушение правил оборота наркотических препаратов»). Санкция статьи — вплоть до приостановки деятельности медучреждения. Правда, 8 декабря Владимир Путин утвердил поправки в КоАП, разрешив за первое административное правонарушение, если оно не повлекло вреда, выносить всего лишь предупреждение. В самом хосписе технические ошибки признавали. Главный врач Григорий Климов в интервью «Новой газете» отмечал, что они вызваны неопытностью — на момент проверки хоспис только первый месяц работал с наркотическими препаратами. В «Доме с маяком» рассчитывали на снисхождение. У суда стоит женщина с самодельным плакатом. На нем красками нарисован символ хосписа — маяк на фоне синего неба. Это Ольга Зеркина, ее сын Данил умер 13 июля. Ему было 20 лет, диагноз с рождения — рак головного и спинного мозга. Вчера до позднего вечера Ольга рисовала свой плакат с девятилетней дочерью Ксенией. Она рассказывает, чтоКогда я узнала, что конец уже близок, я написала в хоспис, и они в тот же день мне перезвонили. Они помогли нам всем, начиная от медикаментов, оборудования, кровати, кислородных приборов. У нас были врач, нянечка, медсестра и даже психолог. Если бы не хоспис, мой ребенок умирал бы в больнице, и меня могли бы к нему не пустить, он же совершеннолетний. По словам Ольги, с ее дочерью до сих пор работает психолог хосписа: «Дом с маяком» помогает семьям еще в течение пяти лет после ухода ребенка. Ольга говорит, если деятельность хосписа приостановят, будет «катастрофа». И добавляет: «Такие хосписы нужно открывать в каждом городе». На заседание суда Ольгу не пустят. Не пустят и журналистов. Пресс-секретарь суда «кивает» на коронавирус. Поэтому никого, кроме истцов, ответчиков и адвокатов, в зале заседаний быть не должно. Прения длятся час. Лида Мониава, наконец, узнаёт, что было написано в жалобе, из-за которой пришла полиция. Ее настрочила некая Ираида Волкова, попросила «проверить выдачу препарата фризиум подопечному хосписа «Дом с маяком» Николаю, которого взяла под опеку директор хосписа Лидия Мониава». Штраф в 200 тысяч детский хоспис должен передать в государственную казну в ближайшие 60 дней. Наркотические вещества, которые спасают детей от боли, изымать не будут. Лида Мониава растеряна: — Я пока вообще не представляю, как мы будем выплачивать этот штраф. Детский хоспис получает пожертвования, и для каждого пожертвования указано, на что эти деньги: на такого-то ребенка, на лекарства, на питание. Мы даже юридически не можем эти деньги отправить в госказну на оплату штрафа. Из тех денег, которые мы получаем от государства в качестве гранта и субсидии, оплатить штраф тоже нельзя — тогда на нас, наверное, вообще заведут уголовное дело за растрату. Гюмри, бывший Александрополь, был когда-то третьим по величине культурным и торговым центром на Южном Кавказе — после Тифлиса и Баку. В советское время его переименовали в Ленинакан. Он стал вторым по значению городом Армянской ССР. В 1988 году население Ленинакана составляло 290 тысяч человек, работали три десятка заводов и фабрик — в частности, крупнейший в стране мясоперерабатывающий завод, второй после ивановского текстильный комбинат. Местных кадров не хватало, и в Ленинакан направляли молодых специалистов и рабочих со всего Союза. Поэтому здесь строили много жилья, причем строили на скорую руку. В 1988 году, 7 декабря в 11.41 по местному времени, все это за несколько минут перестало существовать. Землетрясение магнитудой 10 из 12 возможных уничтожило 21 город и 300 поселков в Армении. Полностью сровнялся с землей Спитак, но это был небольшой город. А в Ленинакане в пыль превращались блочные жилые многоэтажки, построенные наспех. В книге «Классный журнал, 4 «Д» класс», где выросшие дети вспоминают, что пережили в декабре 1988-го, девочка так и говорит: «Я вышла за ворота школы и пошла по улице. По левую руку были пятиэтажки. Я смотрела перед собой, и на моих глазах пятиэтажка, что стояла напротив, начала медленно опускаться в облако пыли». Ее одноклассник вспоминает, как побежал к фабрике, где работала мама: «От производственного цеха ничего не осталось. Руины и две стены. Где моя мама? Где она? Под каким камнем? Я скулил и думал по-взрослому, что теперь забота о двух сестрах лежит на мне. В тот момент я еще не знал, что старшая сестра Искуи навсегда останется в школе». Погибли 25 тысяч человек, больше ста тысяч получили увечья, 19 тысяч остались инвалидами. Две сотни предприятий и 600 километров автодорог превратились в прах. И 514 тысяч человек стали бездомными. Большая их часть — в Ленинакане, потому что именно там стояли злополучные, состряпанные наскоро многоэтажки. Потом, как те дома, развалился Советский Союз. Ленинакан переименовали в Гюмри. Прошло 32 года. Сегодня только один, по сути, человек бьется, чтобы бездомные получали дом. Вагану Тумасяну 55 лет, из них 30 он занимается только этим. Он создал свой «Ширак-центр» (Ширак — область Армении, где Гюмри — административная «столица») и ищет спонсоров по всему миру. — Из всех, кто остался без дома, процентов десять сумели решить проблему самостоятельно или с помощью родных за границей, — рассказывает Ваган. — Остальные стали бездомными и могли рассчитывать только на государство. За первые три года в Гюмри построили так называемый 58-й квартал, его так назвали, потому что предполагалось, что там будет 58 гектаров жилья. Его строили рабочие со всего Союза. Построили десять тысяч квартир. Потом Союз развалился, рабочие вернулись в свои республики, ставшие самостоятельными государствами. Большая часть домов осталась недостроенной. В 1990-х бездомным в зоне бедствия начали давать сертификаты, чтобы люди купили жилье там, где захотят. Еще один квартал в Гюмри, на 5 тысяч семей, 10 лет назад построило государство. Есть кварталы, возведенные по американским и европейским программам помощи Армении. В первую очередь жилье давали семьям с маленькими детьми. Дети подрастали — шансов у семей становилось меньше, а у стариков их не было вовсе. по Приморью уже больше месяца катится вторая волна COVID-19, каждые сутки выявляют по 220–230 заразившихся. С разрешения Роспотребнадзора, сообщили в приморском правительстве, для пациентов с коронавирусом переоборудованы психиатрическое и терапевтическое отделения медучреждения на проспекте 50 лет Октября, 94. В помощь приморским медикам приехали четыре врача и три медсестры из Читы. Сюда везут людей не только из Дальнегорска, но и из близлежащих районов. По сообщению местных медиков, коек существенно не хватает. В здании нет лифтов, так что на работу зовут крепких мужчин-санитаров (отделение на третьем этаже). Сразу поползли слухи о том, что они нужны, чтобы трупы выносить, но это, конечно, панические настроения. Однако есть в госпитале и реальные проблемы, которые надо было решить еще несколько лет назад. На одном видео слышатся сразу два женских голоса. Пациентка помоложе, покашливая, рассказывает, как выглядит ее кровать с панцирной сеткой и скукоженным матрасиком, показывает ободранные стены, высоченные потолки. Обогреватель, стоящий около дверного проема, не справляется. Розеток, кстати, в палатах нет, приходится тянуть удлинители. Через проем видно, как по коридорам ходят медики в белых защитных комбинезонах. А дама постарше возмущена тем, что вся страна следит за отставкой Чубайса, пока в приморском городке замерзают люди: «Расстрелять надо! У них *** [блин] проблема, какой пост он будет занимать! Да нам глубоко фиолетово! До смешного доходит, глобальные вопросы решают: куда Чубайса им деть?! Вот сюда на кровати к нам его дайте!» На другом видео пациентка из первой палаты на третьем этаже говорит: «А еще прикол, у нас нет дверей. Обогреватель сгорел. Этот обогреватель принесли из дома Марине, удлинитель тоже ее. В палате нет ни одной розетки, нет кнопки вызова медперсонала. И что тут можно обогреть? Потолки выше двух метров, проход и дальше — огромные территории, где сквозняки. Невозможно согреться нигде и никак. Мне сегодня принесли градусник, который показывает одинаково +15 что на подоконнике, что на тумбочке. Ночью будет холоднее, потому что днем было солнечно, грело через окошки, ночью этого добра не будет». На видеокадрах — соседки по палате. В кофтах, под одеялами. Рядом с кроватью — инвалидное кресло. При этом, по многочисленным сообщениям пациентов, проблема с теплом в разных отделениях Дальнегорской ЦГБ существует уже не первый год. Вот, например, жительница Дальнегорска Тома в комментариях пишет: «Это было в нашей больнице всегда, что в родильном отделении (2004 год, рожала я), в 2017-м в инфекции лежала сестра с ребенком, в 2018-м бабушка лежала в хирургии. Нет отопления, приносили свои обогреватели. Ничего не изменилось, а тут на скорую руку открыли отделение, и все такие возмущенные и удивленные. А где вы раньше были? Или просто вас не коснулось?» В начале апреля родственники пациентов стали получать звонки из больницы с предложением забрать близких домой. Руководство ЦРБ тогда заявляло, что ковид ни при чем, принимать коронавирусных больных учреждение вовсе не собирается, просто находиться в отделении постоянно нельзя: здесь временный уход, всего 23 койки. А через две недели депутаты областной думы выяснили, что помещение отдано под ковид и оставшихся пациентов временно переселили в другое, намного менее приспособленное помещение. Параллельно под ковидный обсерватор отдали отделение сестринского ухода, которое располагалась в соседнем поселке. Больных, воющих от боли, раздали по домам. Умирать. На заседании думского комитета по охране здоровья тогда случился скандал, депутат Андрей Чернев требовал поименно назвать ответственных за принятие такого «бесчеловечного и преступного решения». А еще потребовал отчета министра здравоохранения региона Дмитрия Панычева перед парламентариями. Еще одна местная жительница Настя: «Сегодня были там, на втором этаже еле греют батареи. Отец лежит в реанимации. Чтобы узнать о его состоянии, понадобилось знакомство и позже ожидание врача. Бедные врачи, условий нет, и их самих мало. Бедные люди, которые там лежат: обратились за помощью, а там им становится еще хуже. Спят в одежде и обуви. Мы не знали, как состояние нашего отца, позвонить некуда (врач сегодня сказал, что линию тянут, скоро будет телефон). Но больше всего убило, что вчера нам позвонили с ритуальных услуг и предложили помощь в организации похорон... Похорон живого человека. Сказать о состоянии отца нам, родственникам, некому было, а сказать в ритуалку люди нашлись…». Ковидный госпиталь, о котором идет речь, был открыт в экстренном порядке на прошлой неделе. Это вынужденная мера, поскольку число госпитализируемых пациентов муниципалитета растет, в прежнем отделении мест не хватало. При открытии госпиталя главная задача была — сделать кислородную разводку, обеспечить возможности оказания экстренной медицинской помощи пациентам. Соответственно, все остальные процессы пока проходят отладку. В частности, речь идет об отоплении. Сейчас в части здания оно действительно слабое, его недостаточно для обогрева палат. Сантехники пытались решить проблему, однако в итоге было принято решение менять батареи и стояки. Рабочая группа уже найдена, на этой неделе начнется монтаж новой системы отопления. Пока в палатах устанавливаются электрические обогреватели. Также решается вопрос с обеспечением койко-мест постельными принадлежностями. Существующий резервный фонд медорганизации не был рассчитан на то количество пациентов, которое сейчас есть. В настоящее время фонд в экстренном порядке пополняется. Также необходимо отметить, что согласно санитарным нормам, в отделении интенсивной терапии двери должны быть сняты для обеспечения возможности оказания экстренной помощи. Вместо дверей будут висеть завесы, они закуплены и будут монтироваться на этой неделе». Список использованных интернет-ресурсов
ПриложенияДанный раздел необязателен для заполнения
|
