Лесная ведунья три книги. Лесная ведунья Отчаянная борьба за Гиблый Яр продолжается. Веся пытается понять, что же нужно магам, чародеям и ведьмамостутпницам в лесу, полном нежити.
 Скачать 1.01 Mb.
|
|
У мага дернулась щека, но он видимо считал ниже своего достоинства обсуждать собственные ошибки, поэтому перешел на мои. - И сейчас преследователи людей Саврана рубят твой лес. Пожав плечами, беззаботно ответила: - Пусть рубят. Маг вопросительно поднял бровь. Я все так же беззаботно ответила: - Это Заповедная чаща, охранябушка. - Ты хотела сказать – лес, - уточнил он. Отрицательно покачав головой, от чего на лицо упали мои пряди нечесаные, пояснила: - Я сказала то, что хотела сказать. Видишь ли лес – это одно. Он, хоть и заповедный, да добрый, проходимый, светлый и беззлобный. Это лес. А есть чаща, охранябушка. Это как у волка – есть шерсть, приятная, гладкая, нежная на ощупь… а есть клыки и когти. Несколько секунд архимаг мрачно смотрел на меня, затем все же снизошел до краткого: - И? Коварно улыбнувшись, не менее коварно сообщила: - И я бы не советовала лезть руками в пасть к волку. Ох и не советовала бы. Особенно к злому. А они разозлили. И тут со дна постучали снова. Я на охраняба выразительно посмотрела, палец к губам приложила, призывая к молчанию, да и ответила на вызов зеркальный, расположив блюдце серебряное так, чтобы видать было только меня, да стену темную за моей спиной. И лишь опосля пустила выросшее за ночь новое наливное яблочко. Стучала снова Славастена. На сей раз на ведьме иллюзия была, да и грим нужный - от того взглянули на меня зеленые глаза щедро сурьмой подведенные, ярко выделяющиеся на фоне бело-фарфоровой кожи, в обрамлении черных прямых волос. - Значит, в силу вошла, да? - прошипела Славастена. И охраняб мой от звука ее голоса напрягся так, что даже дышать перестал. - Ну вошла, дальше что? - зевнув, от того что спать хотелось мне, спросила нагло. А Славастена зарычала, почитай, что зверь лесной раненный. И уже без расшаркиваний, без лишних слов, прошипела: - Где архимаг, тварь? Я, спокойно себе пьющая чай, чуть не подавилась от такого. А ведьма продолжила: - Тебе что было сказано, оборванка беспутная? Саврана пропустишь! Пропустишь! - Так пропустила же, - делая вид, что не обидно ни разу, спокойно сказала я. И пока Славастена воздух ртом хватала, ехидно добавила: - Только сделала я это девятью часами ранее, Славастена. И на моих условиях. И победно отсалютовав бывшей наставнице чашкой с чаем, сделала маленький глоток, ощущая непередаваемый вкус сделанной гадости. Если бы ведьма могла проклясть меня через серебряное зеркало – она бы это сделала, действительно сделала… но она не могла, никак, от того ей оставалось лишь скрежетать зубами, и скрежет вышел славный. - Где архимаг, тварюга? – прорычала она, подуспокоившись. - Вспоминаем твою первую фразу…- с намеком протянула я. А первой фразой ведьмы было: «Значит в силу вошла, да?». - То есть ты убила моего архимага?! - взревела ведьма. - Ага, - абсолютно невозмутимо соврала я. «Убитый» нервно сглотнул, потрясенно глядя на меня. - За артефакт подчиняющий волю спасибо отдельное, - мило проворковала я, явственно издеваясь над бывшей наставницей. И по лицу вечно молодой Славастены пошла рябь, выражая высшую степень ее бешенства. - А то знаешь ли, - продолжила невозмутимо, - он бы без него и наземь бы не лег, и сопротивлялся бы, а так вообще никаких проблем и целый архимаг – мой. Кстати. Я сняла с шеи сохранившийся артефакт подчинения, разместила на раскрытой ладони, и на глазах у потрясенной Славастены медленно подула на магическую вещь - тяжелый серебряный предмет под дыханием ведьмы медленно истаял и уже лишенными силы серебряными ручейками пролился на пол… точно так же поступил ошейник на моем охранябе, но к чести мужика он не издал ни звука. А вот Славастена захрипела, подтверждая, что артефакт был ее работой. Исключительно ее… и сейчас при гибели ее творения, она испытывала боль, причем отнюдь не моральную. - Не люблю серебро, - стряхивая с руки последние капли, равнодушно ответила я. Ведьма по ту сторону зеркала хрипела и едва не выла, отчаянно сдерживаясь. - Знаешь, в чем проблема твоя? - глядя в ее наливающиеся колдовской зеленью глаза, произнесла я. - Ты не ведьма. Это было самым страшным оскорблением в сторону любой из ведьм, но это же было истинной правдой в отношении Славастены… жаль, об этом знала только я. Ну и она тоже, соответственно. - А кто поверит тебе, ведьма? - прошипела моя бывшая наставница. - А это не важно, - подбрасывая яблочко и снова хватая его, ответила я. - Знаю я, знаешь ты, рано или поздно узнают все остальные. А к лесу моему руки не тяни, Славастена, отгрызу по локоть. И я откусила от яблока, пристально глядя на содрогнувшуюся ведьму. Содрогаться ей было от чего – одновременно со мной откусила и чаща… все пилы, все телеги с пилами и лесоповалочным материалом - всё. Людей только не тронула. Но это пока… - Я объявлю тебя вне закона! – прошипела Славастена. - Ой, серьезно? - притворно испугалась я. - А кого именно, Славастена? Меня, ведунью Заповедного леса, которая и так вне всех законов, или ведьмочку, что была под твоей защитой, а ты ее… скажем так «не защитила»?! Она зарычала и повторила то, что меня уже бесило неимоверно: - А кто тебе поверит?! Мы обе знали что никто. Знали, но: - Тайна, что известна двоим, рано или поздно станет известна всем, - уверенно сказала я. - Ведьма, - презрительно обозвала Славастена, - все вы искренне верите в мировую справедливость, а что в итоге?! Я прервала связь. Затем медленно сгрызла яблоко, мрачно глядя в серебряное блюдо, ныне отражающее лишь мое лицо. «А что в итоге?!» Я ведьма, а значит, я, как и все ведьмы, истово верю, что в итоге победит справедливость. Мы такие. От природы, от рождения, от крови… не знаю от чего, но мы такие. Ведьмы верят, что рано или поздно всем воздастся по заслугам. Ведьмы верят в справедливость. Ведьмы не могут пройти мимо тех, кто был несправедливо обижен. Ведьмы, мы… Славастена просто не была ведьмой. Она была магом. Одаренным, сверх одаренным магом, которая сумела обмануть круг при поступлении, которая до сих пор водила за нос всех честных ведьм, просто потому, что подобной бесчестности не могла даже мысленно допустить ни одна из нас. Мы верим друг другу. Привыкли верить. Мы знаем, что есть границы и табу, которые ни одна из нас не нарушит. Мы… а она просто не ведьма, и я узнала об этом слишком поздно. И тут архимаг подал голос, тихо спросив: - Славастена была твоей наставницей? Грустно посмотрела на него, и не стала отвечать. Что толку отвечать, если и так все ясно. Не было смысла отвечать, да и говорить об этом смысла не было тоже. Но охраняб считал иначе: - Я слышал историю о том, что воспитанница Славастены сбежала за сутки до свадьбы со своим любовником. Любовника нашли… ведьму нет. Молча кивнула, подтверждая, что слышал он обо мне, да. Но архимага ответ не удовлетворил, и пристально глядя на меня, он тихо спросил: - А был ли любовник? Отрицательно покачав головой, я взяла чашку, поднесла к губам, и едва слышно выдохнула: - Был друг. И больше я не смогла сказать ни слова. Даже если бы хотела – не смогла бы. Просто не смогла бы. О таком не говорят, о таком горько плачут в тишине своего сердца. Только плачут, потому что сожалеть уже поздно. - Это расследование вел я, - вдруг уведомил архимаг. - Я подтвердил тот факт, что вы были любовниками. Я нашел то место, где его поглотил лес. Если маг хотел меня как-то поразить, или может напугать - напрасно. Я уже давно не чувствовала практически ничего по поводу случившегося… заставила себя не чувствовать. Знали ли мы, что ищейки считают его предсмертное воспоминание? Знали. Но это была последняя просьба умирающего Кевина, и я поцеловала его холодеющие губы, вложив в свой поцелуй всю благодарность к этому, так и не познанному мной парню. Это все, что я могла сделать в благодарность за спасенную жизнь. - Каждый видит только то, что хочет увидеть, - грустно улыбнулась я. - Ты искал любовников, их и нашел, только и всего. Маг, сидящий напротив меня, смотрел синими, пугающе синими глазами, и наконец произнес то, о чем видимо хотел спросить с самого начала: - Почему лес поглотил его тело? Как много было в этом вопросе… недосказанного. Я улыбнулась невольно, сделала еще глоток чаю, и спросила: - А почему ты не избрал смерть, после наложения печати? Щека мужчины дернулась, но это было единственным проявлением ярости, которую он подавил. - Потому что мне не дали… умереть, - сдавленно ответил он. Улыбнувшись чуть заметнее, тихо добавила: - Потому что тело мага можно использовать… для различных целей. Ты об этом узнал слишком поздно, а Кевин… уже знал. И я поднялась, убирая со стола. - Оставь, сам уберу, - хрипло сказал мужчина. Не отреагировав, продолжила складывать тарелки и спросила: - Сколько умерло? - Трое, - последовал ответ. Помолчал и спросил: - Что делать с ними будешь? Пожав плечами, равнодушно ответила: - Отпущу, как и всегда. Это заповедный лес, охранябушка, он всех принимает, всем помогает, но никого не держит. За бабой с ребятишками вернется через два денька Савран, думаю, покинут они королевство. К мужикам сама схожу сейчас, подниму на ноги, кого смогу, да Саврану дам знать, где искать охоронничков своих. Если захочет - пойдет к ним. А нет… так я ему не судья. - Ты ему не судья… - эхом отозвался архимаг. - По его вине люди погибли, а ты ему не судья! Остановилась у печи, повернулась к мужчине и спокойно сказала: - Это наемники, охранябушка. Знали, на что шли, знали, за что деньги берут. Не Савран бы тебя вез, другому поручили бы - это ясно как день. Это понимаю даже я, и они тоже поймут. От Саврана зависит лишь - заплатит он им сверх меры, али нет. Но у него теперь жена с детьми, а возвращаться им некуда, жизнь придется строить заново, так что раскошеливаться или нет – ему решать, он мужчина, он глава семейства. И я начала собирать еду, ту, что отнесу жене Саврана. В избах рыбацких многое есть - чайник, да чай, сахар есть, соль, перец, крупы - за тем строго следят. Что взял – назад должен положить, а коли нет возможности, деньги кладут, так что я опосля докупаю. Охотничьи вот запустила совсем, ну да и к лучшему, не хочу чтобы зверье мое стреляли, волкам и так впритык хватает, увеличилось поголовье волчьей стаи в последние годы… много чего увеличилось в этом лесу за последние годы, сегодня вот и лес ко всему прочему увеличился. Собравшись, я надела плащ, взяла корзинку с едой, клюку подхватила, и попыталась набросить на себя иллюзию… Вот именно, что попыталась! На руку свою посмотрела – тонкую, с белым запястьем, на пальцы с ногтями коротко стриженными, снова магию призвала… А она возьми, да и утеки! Вся, как есть! Вот только что была между пальцами, а тут оп – нет ее! Ни капли! Ничегошеньки! Вообще ничего! Оторопело на руки уставилась, еще более оторопело в зеркало… да так и застыла. Потому что ведьму наколдовать я наколдовала. Хорошо так наколдовала. Так что и морда вся зеленая, и нос ого-го, и бородавка на носу с поганку размером, и зубы желтые редкие страшные, и подбородок острый, и все как полагается… одна проблема – плечи широкия, руки на груди сложились мрачненько, выражение наколдованной морды – зверское. - Ой, - только и сказала я, глядя на своего оведьмившегося охранябушку. - Хорош? – издевательски спросил он. - Да загляденье просто, - мгновенно соврала я. И взмахнула рукой, убирая иллюзию. Хорошо, что на нем убирала – на нем сработало. - Ты всю мою магию поглощаешь, - заметила, раздражено направившись за маской и перчатками. Не люблю я их, с иллюзией лучше, ну да как есть, так есть. - Сидеть дома, отсыпаться, ничего не строить! - скомандовала я охранябушке напоследок. - Серьезно? – насмешливо спросил он. - Ведьма, ты на моих глазах уничтожила амулет подавления силы воли. Удивленно моргнула, вопросительно посмотрела на мага. Маг, рывком поднимаясь, пояснил: - Меня здесь больше ничего не держит! - Ааа, - догадливо протянула я. Пожала плечами и посоветовала: - Еды возьми на дорогу. И у меня там шкаф за печкой - в нем где-то было несколько мужских рубашек и штанов, тоже возьми. Бывай, охранябушка. И развернувшись, я, подхватив корзинку, вышла на двор. За закрытой дверью, когда я уходила, хранилось тяжелое молчание. То ли осознал, что с печатью деваться ему некуда, то ли раздумывал, что с собой взять в дорогу. В любом случае - это Заповедный лес, насилу тут никого не держат. Лесная сила правда вмешаться может, но делает она это редко, да и в целом, вряд ли потребует кого-то конкретного для продолжения рода избрать, ну и вообще - там видно будет. С этими мыслями я ударила клюкой оземь, открывая тайную тропу, и шагнула к рыбацким домикам. *** Жена Саврана поселилась в первом из трех домов, оттуда доносился надрывный детский плач, а на ступеньках сидел грустный мальчик лет семи. При виде меня мальчик на секунду застыл, а затем поднялся, спустился с лестницы, и низко склонился до земли. - Здравствуй, матушка ведунья лесная, - подражая голосам и манерам взрослых, уважительно сказал он. - И тебе не хворать, - весело, девичьим голосом отозвалась я. И с огорчением поняла – амулет, меняющий голос, дома забыла. Вот же напасть какая. Малыш не поднимаясь полностью, удивленно на меня глянул – но нет, перед глазами его была все та же старушка с жутким носом и поганками на плаще. Глазам ребенок явно доверял больше, чем ушам. - Идем, - стараясь сделать голос старчески дребезжащим, сказала я, - с маменькой поздороваемся. А малыш вдруг возьми да и скажи: - Не до нас мамке сейчас, Митятка гибнет. И на лестницу я взбежала, даже клюку позабыв - та не обиделась, поскакала дальше. А я вбежала в лавочку рыбацкую, глянула на девочку лет четырех, держащую таз с холодной водой, бледную, дрожащую, и только потом, на вздрогнувшую при моем появлении жену Саврана - малыша она обтирала холодной водой, умница, от того и орал он. Но даже с порога видно было – жар не спадает. - Умная ты мать, жена Саврана, - с порога начала я, торопливо сдергивая перчатки с когтями и фальшивой зеленой кожей. - Матушка ведьма лесная… - только и прошептала я. А вот девочка с огромными зеленющими глазами проследила за падением моих рук ложных на пол, и не ведаю, как миску то с водой удержала. Позади меня в избу вошел мальчик. - Сестру покорми, - сказала я, указав ему на корзину, которую тоже клюка подхватила. Говорю же - замечательная клюка у меня. А сама, торопливо к ребенку направилась. Жена Саврана поднялась, уступая мне место и я, сев на краю постели, осторожно приложила ладонь к горячей, дьявольски горячей головке. От чего жар такой? Слишком сильный жар для дитя, слишком сильный для нервного потрясения, что пережил, а в остальном - здоровый малыш был, шести месяцев от роду, крепкий. С чем же организм его сейчас боролся так отчаянно пытаясь выжечь заразу?! - Не болел ведь, - смещая руку на грудь затихшего при виде моей жуткой маски ребенка, сказала я. - Нет, не хворал, - подтвердила жена Саврана. Я кивнула, принимая ответ, и спустила руку ниже - на животик. Спустила, да и вздрогнула - яд там был. Яд! - Не своим молоком вчера накормила, да? - уже зная ответ, спросила я. И ответ зная, и что молоко то не только дитятко пило - то-то слишком бледным мне старший савранов сын показался… - Подойди, наклонись, - приказала я женщине. Та приблизилась осторожно, поклонилась, я ловко ладонь на ее лбу разместила – жар. Пока не явный. - И ты молоко то тоже пила, - очень тихо сказала я. Жена Саврана выпрямилась да и стала белая, как саван. Что ж, до савана их всех один шаг и отделял. Женщина пошатнулась, опустилась на пол обессилено, и прошептала бледными губами: - Свекровь-матушка принесла поутру. Сказала молоко в священном храме благословенное, от всех хворей и невзгод поможет… Значит нет у Саврана больше ни матери, ни отца-кузнеца…Жаль, хорошие люди были. Очень жаль, да печалиться времени нет, нужно живых спасать. Я клюку к себе поманила, а едва прискакала та, тихо приказала: - Лешего позови. Она кивнула и поскакала приказ выполнять. Не то чтоб я сама лешего позвать не могла, но далеко сюда идти, пока явится долго будет, а клюка ему сходу заповедную тропу откроет. Дети на волшебство смотрели со смесью живого интереса и благоговения, а вот жена Саврана глядела только на меня. В глазах ее дрожали слезы, губы были белыми как у мертвеца, а спросить она боялась. Понимаю, о таком спрашивать страшно. Говорить страшно тоже, но я сказала: - Тебя и старших спасу, а Митяя… не знаю. Опустив голову и едва не взвыв, женщина вдруг отчаянно попросила: - Детей, детей спаси сначала! Укоризненно поглядев на нее, спросила: - Совсем сдурела? Ну спасу я детей, а кто о них позаботится? Детям мать нужна. Женщина сникла. А затем тихо, едва едва слышно, словно ветер донес издали, прошептала: - А Савран? - Коли вернется в Заповедный лес пущу, из Заповедного леса куда нужно выведу… я не бог, женщина, - так же тихо ответила ей. - Уля, - поправила она. - Я не бог, Ульяна, - приняла своеобразное знакомство, и закрыла глаза, осторожно вторгаясь в тело ребенка. Яд был в нем. Окрасил мертвым цветом стенки крошечного желудка, пытался прорваться в кровь, но кровь горела, организм старался сжечь заразу из последних сил. А сил тут требовалось… А примерно столько же, сколько и когда границы леса расширяла. Тут оно как – лес, это жизнь, и тут вот тоже жизнь… |