Лесная ведунья три книги. Лесная ведунья Отчаянная борьба за Гиблый Яр продолжается. Веся пытается понять, что же нужно магам, чародеям и ведьмамостутпницам в лесу, полном нежити.
 Скачать 1.01 Mb.
|
|
Дверь распахнулась слишком резко - леший так не приходит. Не он и пришел – уверенную поступь охранябушки я различила, даже головы не поворачивая. И когда он, пройдя в дом, поставил на пол деревянное ведро с ключевой лесной водой, лишь спросила насмешливо: - Что, рубашки не нашел? Али по ночи в путь снаряжаться страшнова-то? - А я теперь свободный человек, ведьма, хожу там где вздумаю. Рубашки нашел, спасибо. Даже отвечать не стала - мои силы сейчас на ребенка шли, помочь смогу или не сумею - время покажет, но прежде чем за мать его браться и сестру с братом, хотя бы боль снять, да жар снизить немного – силы ребенку еще потребуются. Архимаг постоял рядом, постоял, да и не выдержало сердце любопытное: - Что с ребенком? Почему леший мне ведро отдал, а сам в лес кинулся?! Тут уж я удивилась. Держа ладонь на животике младенца, повернула голову, удивленно на мага поглядела, тот ответил напряженным взглядом синих глаз. А в следующее мгновение видеть охранябушку я перестала, взглянув на лес глазами Ворона. Птица сидела на верхушке самого высокого в лесу Мудрого Дуба, показывала мне, как вдали, в той части, где маги и Славастена на лес мой заповедный посягали - горит он. Лес мой! Заповедный! То-то леший ведро магу всунул, а сам помчался деревья спасать, как-никак его вотчина. - Ведьма, в чем дело? - раздался голос мага и меня тряхнули за плечо. Мотнула головой, намекая, что слышу отлично, орать на ухо не надо, и позвала чащу. Заповедная не дремала от слова вообще никак, и ныне, под отвлекающий маневр своего псевдо-горения, кралась под землей, собираясь атаковать находящихся в неведении и абсолютно уверенных, что уничтожили зловредные насаждения магов. И все бы ничего, но едва чаща нанесет удар, магию и силу для рывка она возьмет у меня! И распахнув глаза, я, одну руку держа на ребенке, вторую протянула над ведром с ключевой водой и торопливо, быстро, вливая свою силу, сколько могла, начала читать заговор. «Здравствуй при встрече, Здравствуй при прощании, Здравствуй в разлуке, Здравием обернись возвращение». Чаща ударила, когда я произносила последние звуки. Ударила лихо и радостно, со всем торжеством почуявшего крови хищника, вырвавшись из-под земли коснулась ног магов безобидными ростками и в стремительном росте оборачиваясь лианами, сплошь усеянными острыми шипами. И меня скрутило так, что не продохнуть ни выдохнуть, на чем сила держалась – не ведаю. - Ведьма, что ж ты… - встревожился архимаг, едва я на пол на одно колено рухнула. На оба не могла, если отпущу ребенка - погибнет. Вот только и чащу звать, когда на младенце руку держу не самое верное дело - чаща у меня детей любит. В прямом смысле. Жуткой материнской любовью. Этой только волю дай - так заберет себе и вырастит, причем и молоком поить будет, и растить, и даже баловать. И не отдает. Пока дите не вырастит, вообще отдавать отказывается! Меня поначалу тоже все пыталась, да и сейчас… недалеко ушла. Но делать нечего. «Стой!» - взмолилась я, призывая чащу. Зловредина остановилась, оглянулась на меня, словно бы через плечо на букашку мелкую и тут засекла дитятко! В следующее мгновение смола с огнем, успешно имитирующая горение чащи, перекинулась на магов, которым и так приходилось не сладко, в том смысле, что вообще неприятно, когда по тебе растут лианы с шипами, а заповедная мгновенно оказалась тут. И в единый миг над кроваткой склонилась условно обнаженная девушка. Очень условная девушка, потому что сплетенная из ивовых прутьев и покрытая листочками чаща в принципе девушку напоминала разве что изгибами. И вот это чудище, восторженно приоткрыв условно губы, склонилась над младенцем. - Так, вот давай без этого! - потребовала я. - У него вообще мать есть! Зловредина дернула плечом, демонстрируя все, что думает об этой матери, и протянула загребущие ручонки к младенцу. Вообще исстари лесные ведуны и ведуньи получались именно так - чаща подбирала брошенных в голодные годы младенцев, растила их, отдавая все тепло своей истинно женской материнской души, и вырастали ведуны как бы на грани миров - лесного и человеческого. Но голодные годы миновали, детей более в лес на смерть никто не выбрасывал вот уже много лет, вот чаща и тосковала, а потому оберегала вообще всех детенышей - то и дело периодически приходилось отбирать у нее оленят, медвежат, волчат, зайчат, а в последнее время даже птицы прилетали жаловаться. - Не смей! - приказала я чаще. Та выпрямилась, витые ивовые руки на груди сложила и с вызовом в пустых глазницах посмотрела на меня. Намекая на очевидное - а почему бы и нет?! - У этого ребенка есть мать, - повторила я очевидное. Чаща в ярости топнула ногой, не желая соглашаться с этим очевидным. Постояла, зло сузившими глазницами взирая на меня, и вдруг хлопнула себя ладонью по лбу, словно вспомнила о чем-то, запрыгала радостно, указала на меня, на стоявшего в некотором оцепенении мага, сложила ладони вместе недвусмысленным жестом, даже подвигала, имитируя явно зачатие, после чего обрисовала живот на себе, указала на меня – ну чтобы если кто не понял, обозначила что речь о моем животе, и радостно запрыгала снова. Даже у меня челюсть отвисла, что уж об остальных говорить. - Господи помоги, - прошептала жена Саврана, и добавила, - мужику. «Мужик» промолчал, но выражение лица у охранябушки стало непередаваемым, а вот мальчик проявив удивительную для его лет осведомленность, со вздохом произнес: - Да, не повезло вам, уважаемый. Архимаг очень выразительно посмотрел на меня. А я поняла две очень важные вещи: первая - Лесная сила сплетница, и вторая - я попала. Еще я поняла, что очень зря давала чаще на почитать книгу о человеческой анатомии… дочиталась. И главное не возразишь же никак. - Хорошо, если забеременею, так и быть возьму в няньки, - сдалась я. Зловреднючая чаща, даром что заповедная, радостно запрыгала, с разбегу обняла оторопевшего архимага и вымелась из избы и далее проводить наказательно-обучающие мероприятия. Когда за ней дверь захлопнулась, охраняб очень тихо произнес: - Ведьма, а ты не могла бы… - Чего не могу, того не могу! - сходу сделала я заявление. И выдохнула с облегчением, едва появился леший. - Ребенка возьми и пои водой ключевой, - приказала я. Леший тяжелой громоздкой массой ввалился в избу, и сменил меня на посту удержания одновременно разных степеней контроля. - Ребенка мог поить и я, - произнес вдруг архимаг. - Не мог, - возразила, тяжело поднимаясь, - нет в тебе магии. И встав над ведром с водой, я простерла над ним уже обе ладони и зашептала: «По небу ветрами, По земле ногами, По ночи светом, Дождем летом. Вдохом полным, Выдохом легким, Криком рождения, Счастьем свечения…» И вода в ведре начала светиться легким зеленовато-бирюзовым сиянием. На самом деле страшные вещи творю - сплетаю воедино магию ведьм и магию леса, за такое меня бы с первого курса вышвырнули не глядя, но суровые времена требовали суровых решений. - Начинай, - приказала я лешему. И из ведра потянулся первый ручеек, маленький, чуть ли не каплями, в сторону ребенка. Я не следила - знала, что леший контролирует, чтобы каждая капелька попала в рот малыша. И продолжила, используя исключительно ведьминское заклинание: «Ассарда кеанар, Аруна аргевар, Дейшар нэквахар, Дайсун аграхар!» И ведро забурлило, вода в нем практически вскипела от магии, а я приказала жене Саврана: - Подойди, встань на колени между мной и водой. И едва женщина заняла нужное место, приказала: - Пей. Я видела слезы в ее глазах, видела мольбу. Она словно вся, всем телом просила «Детей, детей сначала!». Но я не могла. Первой следовало спасать мать. - Пей! - приказала повторно, притянув магией притянув кружку и швырнув ее на руки женщине. И она начала пить. Захлебываясь слезами и рыданиями, пить, старясь не смотреть на детей. А мне оставалось лишь следить, чтобы скверна, сейчас черным пятном пожиравшая ее желудок, была уничтожена… одна проблема - скверна уходить не желала. Кружка, кружка, еще кружка, и еще… Женщина уже едва ли могла пить, но каждый раз я, стараясь не смотреть на то, сколько воды осталось в ведре, повторяла: - Еще. Она пила. Но глупой жена Саврана не была, и видела как все меньше и меньше воды остается в ведре. Видела и понимала - ее детям практически ничего не останется. - Я могу еще воды принести, - тихо сказал мне подошедший архимаг. - Да и леший бы мог, вот только у меня на большее количество сил не хватит. Это ведро рассчитано конкретно под мои возможности, - хрипло ответила ему. Женщина вздрогнула услышав это, подняла на меня заплаканные глаза, но мой приказ был неизменен: - Пей. Тьма покинула ее тело, когда от ведра оставалось меньше четверти. - Все, - сказала я. И женщина метнулась на улицу - вода волшебная, пока пьешь не ощущаешь, а как волшба схлынет… Рвало жену Саврана знатно, но никто из нас на такие мелочи внимания не обратил. - Мальчик, - позвала я. Сын Саврана насупился, он был смышленым мальчиком, все уже понял, и даже решение принял, сказав: - Пусть Луняша первая. У четырехлетней девочки шансов выжить было меньше… но я просто не могла об этом сказать. - Или пьешь, или я тебя вместе с Луняшей в котел засуну, сварю и съем! – прорычала я. Но мальчик стоял, и тогда я добавила: - Луняшу съем первую! Не знаю, подействовало бы это или нет, но тут вмешался архимаг. Он подошел к мальчику, присел перед ним, и сказал как взрослому: - Луняша и твой братик маленькие, яд в них распространился сильнее, поэтому после исцеления им понадобится помощь. Ты помочь сможешь, а Луняша? Мальчик судорожно вздохнул, прогоняя детские слезы, для которых считал себя слишком взрослым видимо, и сказал: - Хорошо. - Пей быстро, чем быстрее - тем меньше воды понадобится, - солгал ему маг. Надо будет запомнить на будущее, что когда у него вот такое выражение лица - охранябушка врет, причем врет нагло и уверенно. Но естественно я лишь на миг обернулась - мне для дела нужно было, чтобы сын Саврана пил, он и принялся. И каково же было мое удивление, когда хватило всего половины кружки. - Стой, - тихо сказала, вглядываясь в ребенка. Скверну смыло даже таким количеством воды. Сколько он выпил - глоток, два? - Молоко ты не выпил, да? - осторожно спросила у мальчика. Мальчик опустил взгляд на мгновение, затем кивнул головой на стоящего рядом мага, и выдохнул: - Нет. Ему оставил. Чтобы не хворал. Вот так вот! Искоса взглянув на охраняба, подумала, что так стыдно ему, наверное, еще никогда не было. Просто вот врешь и врешь в лицо ребенку, а он, оказывается, тебя помнит еще рабом и вообще тогда спасти хотел. - Гхм, - прочистил горло архимаг. - А ведь говорили тебе в детстве - врать плохо, - наставительно поиздевалась я. Маг метнул на меня злой взгляд, и пошел за Луняшей. Девочка все это время сидела на стуле, сжавшись и, кажется, даже не шевелясь - только испуганные глазенки моргали. Луня не сопротивлялась, когда мужчина подхватил ее на руки, и когда поднес к ведру, но едва наполнил кружку и подал ей, девочка замотала головой отрицательно, отступила на шаг и ротик ладошками прикрыла. - Пей! - сурово по-мужски сказал ей брат. - Пей, мамка без тебя жить не захочет. Ох, солнышко, ваша мама без никого из вас жить не захочет - с грустью подумала я. И пользуясь тем, что жена Саврана все еще была на дворе, сняла с головы шапку ведьмовскую, и маску зеленую, улыбнулась девочке и спросила: - Хочешь стать красивой прекрасивой? Малышка удивленно моргнула. - Вот я раньше была страшная престрашная, а потом выпила воды волшебной и вот! - я гордо поправила волосы. - Нечесаная, - убрав ладошки от ротика, заметила малышка. Замечательная какая малышка… все замечает. - Так, а расческа сломалась, - соврала я. Маг многозначительно хмыкнул, намекая, что не один он тут детям нагло врет. - Так я свою дам! - всполошилась Луняша. - У меня гребень костяной, папка из заморской страны привез! Все-все расчесывает! Тебе поможет! Теперь стыдно стало мне, да. - Договорились, - шмыгнула носом расчувствовавшись, - а теперь пей давай. На Луняшу ушло две кружки. В итоге воды в ведре оставалось совсем на дне, когда я повернулась к ребенку. И чуть не выругалась. Матом. Потому что поил дите не леший, поила Чаща, которая за громадой лешего вполне успешно пряталась, и сейчас вливала в ребенка не только эту ключевую воду, но и молоко! И где только надоить успела?! Причем заметив, что я ее засекла, Чаща моментом спряталась за лешего и, теперь не отсвечивала от слова вообще совсем никак - не выдавая себя ни единым листочком. - Молоко откуда? - прошипела я, едва архимаг вынес Луняшку на двор, а мальчик убежал за ними - малышку мутило и я точно знала, что будет ее еще и тошнить. Чаща осторожно выглянула, протянула руку и от нее ко мне мгновенно выросла лиана, коснулась моей щеки и передала зрелище: «Орущая баба, окосевшая коза, и убегающая в лес с крынкой молока голозадая Чаща». - Могла бы и прикрыться! - заметила я. Чаща удивленно на меня уставилась, мол «а что такого, все так ходят». - Ну я не хожу! – возмутилась я. Безразлично пожав плечами, моя заповедная зловредина вернулась к попыткам отбить чужого ребенка. Есть такая фраза «могила исправит», так вот - в отношении Чащи эта истина не работает! - Леший, просто убери ее отсюда, - попросила я, напяливая маску обратно. Потому что потом сил на это не будет. Заповедная попыталась было ерепениться, но леший молча поднял ее на руки, молча понес к двери и так же молча передал на руки пытавшемуся войти архимагу. В следующий миг у мага сильно вытянулось лицо и я не могла винить его за это – у кого хочешь вытянется, если кто-то залезет к нему в штаны лианой, на предмет проверки осеменительных способностей. - Можно я ее сожгу? - очень тихо спросил мужчина, к его чести стоически переносящий вторжение в свое интимное пространство. - Нельзя, она бессмертная, - обрадовала я. Архимаг развернулся и молча вышел. Леший закрыл дверь. А я вздохнула и занялась ребенком. *** Из избушки меня выносил леший. Как и всегда - перекинув через плечо и неся вниз бессильно болтающейся головой. Леший у меня вообще был свойский и никогда особо не церемонился, поэтому у меня и капюшон и шляпа были на завязочках с самого его появления в моем Заповедном лесу. Нес меня леший как и всегда в лес под какую-нибудь сосну, под сосной я быстрее всего приходила в себя после осушения. А сейчас меня сила выпила досуха, я даже не имела сил сказать хоть что-то жене Саврана. К счастью и не пришлось – в доме возмущенно заорал уже совершенно здоровый младенец, и женщина поспешила к ребенку. Это было последнее, что я видела. К сожалению, не последнее, что услышала. - Куда ты ее? Эй, с тобой говорят. Стоять! И тут леший развернулся, да так что меня порывом ветра едва не снесло и прорычал: - У-хо-ди! Беда от тебя, беда с тобой, беда за тобой! И архимаг застыл. А леший понес меня дальше в лес, отнес до сосны, уложил под нею, снял маску и перчатки, сел, как умеют только лешие, в позе пня замшелого, на меня посмотрел, вздохнул тяжело и мне не сказал ничего. Я бы вот ему что-нибудь сказала бы с удовольствием, только не могла. Лежала, раскинув руки, и просила сосну поделиться силой со мной, моей-то не осталось. Сосна была старая и вредная, делиться не хотела и вообще послала бы подальше, не сиди рядом со мной леший – ему не перечили. А то сегодня ты ему скажешь «нет», а завтра тебя дровосеки «случайно в самый центр Заповедного леса забредшие» срубят… Леший у меня он такой - случайно-мстительный. - Зазря ты охраняба моего обидел, - сказала я, едва говорить смогла. - Зазря ты его в лес привела, - ответила мне лесная нечисть. - Так я привела, мне и обижать, - напомнила лешему. Глазастый пень посмотрел на меня, вздохнул и не стал ничего больше говорить. Ни когда я почти заснула, ни когда подняли меня с земли знакомые руки, да и понесли в сторону дома. *** «Пришли…» - донес до меня ветер. «Две ловушки поставили», - добавил шелест листьев. «Вино принесли, на пне разместили-и-и-и», - добавил, подвывая волк. Я проснулась и села, открыла глаза. Через ткань, закрывающую меня от солнца, пробивались назойливые лучи, лес гудел и шумел - радостный, дневной, приготовившийся к новому развлечению, я лежала у себя во дворе перед избушкой, рядом, в кресле, которого у меня раньше не было, сидел мой раб, и с невозмутимым видом читал мой учебник по охранительной магии. - Чего проснулась? - не радостно спросил он. - Дык ловить меня пришли, - сообщила, поправляя встрепанные волосы. - Ммм, - отозвался охранябушка, - а я думаю, с чего все всполошились. - Развлеченьице, - усмехнулась, поднимаясь. И устояла с трудом. В смысле с шестом - ухватилась за палку, одну из четырех, которую маг установил, для того чтобы надо мной полог устроить. - Спасибо, кстати, - поблагодарила его. - Пустое, - отмахнулся архимаг. - Так что - чай, завтрак или издевательства над неближними? |