Личность Ивана Грозного. Личность Ивана Грозного
 Скачать 69.37 Kb.
|
|
9 титул уравнивал русского государя с правителями крупнейших европейских стран и существенно поднимал его престиж на международной арене. Желая получить официальное признание своего нового титула международной общественностью, Иван IV приказал дипломатам подготовить необходимые документы и отправить их в Константинополь к патриарху. В итоге в 1560 г. Он получил от восточных патриархов грамоту, узаконивающую его царский титул. После этого его признали и во многих европейских странах. Характер и темперамент Недостаток достоверных свидетельств позволяет нам только приблизительно наметить внешний облик Ивана. По показаниям русских современников, он был сухощав. Иностранцы изображают его полным человеком. Быть может такое различие взглядов зависело от несходства мерил, принятых теми и другими. Русские люди того времени отличались таким дородством, которое было несвойственно иностранцам. О росте Ивана все свидетельства сходны. Он был очень высок, хорошего сложения, с широкой грудью. В Троице-Сергиевом монастыре хранится кафтан, по преданию принадлежавший Грозному. Глаголев произвел измерение его. Полученные данные говорят не в пользу приведенной характеристики. (Русский Архив, июль 1902 г.). Что касается черт лица Ивана, то в нашем распоряжении имеются лишь портреты весьма сомнительной подлинности. Они не могут служить для нас надежным основанием. По свидетельствам, он имел длинный, выгнутый нос, небольшие, но живые глаза голубого цвета, с проницательным взглядом. Он носил большие усы и густую рыжеватую бороду, которая заметно поседела к концу его царствования. Если в первой половине царствования облик царя вызывал у всех только восхищение, то позднее современники давали ему двойственную характеристику. Например, имперский посол Даниил Принц в 1576г. Видел его таким: «Очень высокого роста. Большие глаза у него постоянно бегают и все наблюдают самым тщательным образом. Борода у него рыжая, с небольшим оттенком черноты, довольно длинная и густая, но волосы на голове, как большая часть русских, бреет бритвой». Немец Павел Одеборон в это же время описывал русского государя так: «Высок ростом, силен, крепок, пропорционально сложен. У него маленькие, но сверкающие острые глазки. Природа наделила его острым умом и редкой памятью. Челобитья сам принимал и их перечитывал. Самый незначительный человек мог явиться к нему с жалобой на несправедливо действовавших правителей». 10 Дж. Горсей отмечал, что «царь был приятной наружности, имел хорошие черты лица, высокий лоб, резкий голос. Настоящий скиф, хитрый, жестокий, кровожадный и безжалостный». Через много лет, уже в 20-е гг. XVII в. Один из русских писателей-публицистов дал Ивану Грозному такую характеристику: « Царь Иван образом был нелепым, очи имел серы, нос протягновен и покляп, ростом велик, тело имел сухое, плечи высокие, грудь широкую, мышцы толстые. Он был мужем чудного рассуждения, обучен книжным наукам, многоречив, воинственен, за свое отечество готов был сражаться. Но с подданными был жестокосерд и скор на расправу и пролитие крови». Антрополог М.М. Герасимов обнаружил явную ассиметрию в облике Ивана IV: «Левый глаз, ключица и лопатка были значительно больше правых. Нос был тяжелым, орлиным, как у многих греков (наследие бабушки Софьи Палеолог), рот-небольшой, брезгливо чувственный. Таким образом, можно сделать вывод, что даже во внешности грозного царя было много явных противоречий. Разное впечатление производил он и на окружающих. Все сходились только в одном – он был выдающейся личностью, но хорошее и дурное сочеталось в нем почти в равной степени. Этот человек для всех нас так и останется вечной загадкой, несмотря на все попытки раскрыть его душу. Иван был человеком энергичным до тирании и робким до трусости, гордым до безумия и способным поступаться своим достоинством до низости. Он был умен и мог говорить и делать глупости. Непонятно, зачем он оскорбляет короля Эрика в то самое время, когда добивается его дружбы. Он может называть себя «псом смердящим» и вместе с тем коснеть в тех пороках, которые оправдывают этот эпитет. Некоторые пробовали найти разрешение этих противоречий в одной из новых дисциплин, открытия которой пользуются, быть может, чисто эфемерной славой. Отец и дед Ивана, по-видимому, были людьми уравновешенными. Но прадед его Василий Темный был слаб, как умом, так и волей. Мать его Елена Глинская отличалась болезненностью. Отцу его уже было пятьдесят лет, когда у него родился наследник. Бабка его Софья Палеолог происходила из фамилии, в которой всегда сказывалась предрасположенность к нервным заболеваниям. Брат Ивана Юрий страдал слабоумием. У самого Грозного детей было в три раза меньше, чем жен. Первенец его умер еще младенцем. Второй сын, жестокий и кровожадный Иван, был убит отцом. Третий – Федор был полуидиотом, о Дмитрии ходили слухи, что он был болен падучей… Нетрудно угадать вывод из всех этих данных. Грозный был дегенератом или одним из тех параноиков, психологию которых изучал Ломброзо. Самое слабое место этого заключения состоит в том, что оно ничего не объясняет. Еще задолго до итальянского психиатра, Ревелье Париз (1834) и Шиллинг (1863) пытались доказать, что гениальный человек всегда является невропатом, а часто и совсем душевно больным субъектом. 11 В попытках истолкования характера и темперамента Грозного есть существенное заблуждение. К нему подходят совершенно так же, как к любому из наших современников. Применяемые к его изучению приемы вызывают его личность из родной ему исторической среды. Иван почти всегда действовал как импульсивная натура. В некоторых его поступках сказывались влияния его среды или событий ; в других он следовал внутренним побуждениям, заложенным в нем природой и внушенным ему воспитанием. Как и дед, Иван был умен, но более экспансивен. Он был также энергичен, но менее тверд. Ко всем этим свойствам он унаследовал пылкую душу от своей матери Елены Глинской. Часто Иван действовал порывисто. Но создателя опричнины нельзя упрекнуть в недостатке воли или логической последовательности. Иван был до такой степени вспыльчив, что при малейшем раздражении «покрывался пеной, как конь», по выражению фон-Бухау, самого достоверного из свидетелей. Часто он не умел сдерживаться и владеть собой. Но часто он проявлял удивительную изворотливость, что видно в борьбе с Баторием. На поле битвы он оставляет свое государство на произвол. Зато на дипломатическом поприще упорно оспаривает победы своего противника. Здесь он не брезгует никакими средствами. В детстве Иван , после смерти матери, не знал любви и даже не пользовался должным вниманием. Он жил всегда под страхом насилий. Неудивительно, что в нем развилась некоторая робость, выражавшаяся то в недоверии собственным силам, то в нервной слабости перед лицом опасности. Однако тот, кто 20 лет боролся с разными Курбскими в своем государстве, не был трус душой. Из того же источника Грозный вынес презрение к человеку, часто принимавшее форму ненависти. Воспитатели Ивана потворствовали его низменным инстинктам и оскорбляли его лучшие чувства. Он скрытен, но отлично знает, чего хочет и хочет разумного или того, что, по крайней мере, кажется таким при данных обстоятельствах. Он изворотлив, тонок и любознателен во всех отношениях. Порой он бьет дальше намеченной цели, что зависит от его необузданного темперамента. Удары судьбы не сокрушают Ивана Грозного. Он сгибается под ними, ползет по земле, но всегда готов подняться на ноги. Несмотря на эти черты, Грозный оказывается до некоторой степени европейцем, человеком известной духовной культуры, и он не выносит грубой лести. Гуаньино сообщает характерный эпизод, вполне правдоподобный, если сопоставить его с другими аналогичными случаями. Иван выкупил из плена у Батория двух своих воевод – Осипа Щербатова и Юрия Барятинского. Когда они явились к нему, он с любопытством стал их расспрашивать. Щербатов говорил искренно, признавая могущество польского короля. Барятинский, желая угодить царю, говорил обратное. По его словам, у Батория нет войска и крепостей, и он дрожит перед именем московского царя. «Бедный король!» - сказал Иван, - «как мне его жаль!», потом схватил свой посох и начал им 12 колотить своего бесстыдного придворного, приговаривая: «Вот тебе награда, обманщик!». Иван по-своему был образован и выгодно отличался не только от русских, но и от современных европейских государей. Если он и не обладал большими научными сведениями, то во всяком случае питал любовь к знанию. Познания и ум Ивана Иван почерпнул много сведений из своего разностороннего чтения. Но он не мог привести в порядок этот материал в своей голове. В первые годы царствования Ивана правление бояр оставляло ему много досуга и вынуждало замыкаться в свой собственный внутренний мир. В эту пору он читал все, что попадалось под руку и возбуждало его любопытство. Он читал Священное Писание и римскую историю, русские летописи и византийские хронографы, творения Отцов Церкви и жития святых. Отсюда он почерпнул много мыслей и выбирал те, которые, по его мнению, относились к нему, касались его положения и предсказывали ту роль, которую он мечтал сыграть. В своих познаниях Иван черпает доводы в пользу теории, о которой ни отец, ни дед Ивана не имели представления. Иван уже открывает новый мир. Этого одного достаточно, чтобы прославить необыкновенного государя, проявившего первым в своей стране, если не научные познания, то вкусы, инстинкты и страсти нового человека. На впечатлительную натуру Ивана воспоминания так же действовали, как и сами события. Они господствовали над его мыслью. Вся его эрудиция властвовала над ним больше, чем он распоряжался ею. Она заставляла его переходить от одного предмета к другому и диктовала ему самые неожиданные отступления. Его постоянная страстность и раздражительность, всегда пробуждавшиеся во время письма, мешали ему с должным разбором пользоваться своими знаниями. Он не взвешивал того, что попадало ему под руку, пускал в ход все средства, не задумываясь над тем, годны ли они. Иван любил выставить напоказ все, что знал или что казалось ему знанием. С литературной точки зрения он представляет чистого полемиста. Хотя он словоохотлив и даже болтлив, но при всех своих отступлениях и разглагольствованиях он умеет подметить как слабую, так и сильную сторону своего противника и наносит ему удар в самое слабое место. В идейном движении своей эпохи Иван не занимает первого места. В борьбе, которая шла между нравственными идеалами суровых старцев и испорченностью большинства, он примыкал не к достойнейшей стороне; однако, нельзя сказать, что он действует единодушно с самыми худшими элементами. В этом конфликте стояли друг перед другом два 13 противоположных полюса. С одной стороны отшельники-аскеты, с другой-отчаянные головорезы, утратившие связь с обществом. Иван занял среднее положение. Он был богато одарен природой, но, чтобы быть представителем благороднейшей группы высших стремлений, ему недоставало ни ума, укрепленного науками, ни чистоты сердца. На Стоглавом соборе он был готов поддержать партию реформ. Однако шаткость его убеждений не позволила ему этого сделать. В религиозных вопросах он оставался человеком старого закала. Для него ношение бороды и однорядки имело такое же значение, как и догматы веры. Иван Грозный был первым русским царем не потому, что он первый принял царский титул, а потому, что первый понял реальную силу своего сана. Теория единодержавной власти явилась еще до него. Уже с XV века в московской литературе она развивалась достаточно ясно и полно. Но ни Василий, ни Иван III не задумывались над ее конкретным смыслом. Они были далеки от понятия о государе, которому Бог вручил его власть, и он несет лишь перед ним ответственность за пользование своими сверхчеловеческими правами, без каких бы то ни было обязательств по отношению к своим сотрудникам. Его действия не подлежат никакому контролю. Он воплощает в себе божественный разум и волю. В эту теорию Иван внес субъективный элемент. Его мы не находим ни у одного из его предшественников, не встречаем его даже и у его преемников. Петр Великий считал себя первым слугой своего народа. В глазах же Ивана монарх стоит выше своей державы и представляет собой нечто вроде какой-то божественной ипостаси. В скорбительных посланиях к Баторию он заявляет, что государь выше державы, которой он повелевает. Польша победила. Московское государство вынуждено было принять ее требования. Но царь не хочет подчиниться этой необходимости: он парит в какой-то высшей сфере, где никто не может посягнуть на его права и достоинство. Это тонкое рассуждение было продиктовано не столько логикой, сколько непосредственным чувством. Впрочем, идеи и чувства Ивана часто так смешиваются, что необходимо их подвергнуть хотя бы беглому анализу. Идеи и чувства Ивана Грозный много страдал, и эти преувеличивавшиеся обыкновенно им страдания многие выводили из глубокого нравственного источника. Иван живо сознавал пороки и недостатки политического и социального строя своего государства и чувствовал свое бессилие бороться с этим злом более или менее действительными средствами. Мучительное раздвоение ощущалось им в собственном духовном мире. Он ясно видел свои недостатки, постоянно бичевал себя за них, но не мог или не хотел от них 14 избавиться. Но было бы ошибкой считать это раздвоение результатом недовольства самим собой. Иван был знаком и встречался с такими людьми, которые лучше его понимали необходимость оздоровления общества и знали, какими средствами оно может быть достигнуто. В своей борьбе с боярством Иван отлично понимал, что делал и кому наносил удары. Иван отлично знал, чего хотел. Некоторые видели доказательство безволия в том, как Иван обращался с людьми, служившими ему орудием для проведения в жизнь его планов. Он постоянно ломал эти орудия, не удовлетворяясь ими. Но бросая одни, он искал другие. Это свидетельствует о том, что он сам не способен был воплотить свои идеи. Он был будто бы скорее человеком мысли, чем дела, теоретиком и даже художником. Он понимал все прекрасное и доброе, но был бессилен воплотить отвлеченные представления в действительность. Он любил сильные ощущения и искал художественных эффектов даже в ужасах своих казней. У Грозного в распоряжении были или такие ничтожества, как Бельский, или же такие чудовища, как Скуратов. Поэтому он совершал свое дело собственными силами даже тогда, когда в этом не было необходимости. Как и Петр Великий он был только продолжателем. Он шел по пути своего деда. В борьбе прошлого с будущим он выступил защитником тех самых нравственных, интеллектуальных, социальных и особенно политических интересов, за какие боролся и тот. Но в эту борьбу он внес кое-какие новые идеи и средства. Иван III действовал молча, одним топором. Иван IV не откладывал в сторону этого топора, но дополнял работу палача экономическими преобразованиями и речами. Можно ли было молчать, когда говорили вокруг? Вопреки господствующему мнению, Грозный проявил большую силу как практик, чем теоретик. Он вышел победителем из борьбы со всеми Курбскими и последовательно провел намеченную им политическую программу. Его идеи , как политические, так и религиозные, оказываются часто смутными и неустойчивыми. Его мыслительные способности большей частью уступают верному инстинкту. Он почти бессознательно стремился опереться на народные массы и сам же отдал крестьян во власть служилых людей. Он был весьма набожен. В 1547 г. Через две недели после брак он предпринял паломничество в Троицкий монастырь и шел пешком, несмотря на стужу. Диспуты с Поссевином и Рокитою свидетельствуют о том, что он был глубоко убежден в превосходстве своей веры над другими. Однако, он часто позволял шутки, граничащие с кощунством. Порой он проявляет некоторую терпимость, но она лишена, повидимому, принципиальной основы, она обусловливается случайными настроениями или оппортунизмом. 15 Иван был своеобразен в понимании и истолковании своей роли. Своей страстностью и стремительной энергией, живой мимикой, широкими жестами и свободной речью некоторым напоминал удалого казака, богатыря цикла Ильи Муромца. Можно согласиться, что этот цикл завершился на Руси не раньше реформ XVIII века. Еще народ Петра Великого жил в мире эпоса, под гармоническими напевами своих сказателей. С Ильей Муромцем Ивана сближает его юмор и бешенная вспыльчивость. Однако, психология Ивана уже значительно сложнее. Во внешнем облике обоих этих героев довольно много общего. Их роднит мечтательность, но Иван более реалистичен. Когда умер этот царь, передав свой железный скипетр в слабые руки и унеся с собой в могилу тайну своего могущества, народ в продолжении целого столетия пел и мечтал о нем. Он встряхнул его могучей рукой. Тем удалым молодцам, которые все еще не хотели пробудиться от своих снов и вернуться к действительности, приходилось особенно тесно, и им не оставалось ничего, как бежать куда-нибудь в Украину. Особенно было сильно развито у Ивана воображение. Еще у него было преувеличенное мнение о своих способностях, хотя оно самым курьезным образом сочеталось с недоверием к самому себе и ко всем окружающим. Иван считал себя обладателем многих талантов. Он изображал из себя представителя чуждой на Руси расы завоевателя, и в этом своем происхождении он видел свое превосходство над простыми смертными. Почему «Грозный»? С XVI до XVIII века Россия жила почти вне всякого общения с Европой и ее цивилизацией. Но прежде она уже делала усилия, чтобы выйти из этого замкнутого состояния, и то дело, которое вызывало сочувствие Вольтера, зародилось таким образом в то время, когда во Франции царствовал Карл IX и Генрих III. С этого времени огромная и варварская Москва начала входить в соприкосновение со своими западными соседями. Но дорога была заграждена Польшей и Швецией; понадобилось более века, чтобы устранить эти препятствия. И, если бы не было Батория, - стрелка часов истории сделала бы свой оборот на сто лет ранее. Снаружи приобретение берегов Балтийского моря, уничтожение остатков власти татар, завоевание Сибири и открытие политических и коммерческих отношений со всеми государствами Европы; внутри – введение начал европейской культуры и реорганизация государства на тех началах, которые мы видим теперь; все, что Петр и Екатерина совершили, было задумано, начато и отчасти приведено в исполнение в это первое утро цивилизации, за которым слишком скоро нависли вечерние сумерки. Кто же это совершил? – Человек, про которого Кюстин пишет, что он перешел все границы зла, дозволенные, так сказать, в той сфере Богом его |