Агарков М.М. Учение о ценных бумагах. М. М. Агарков. Учение о ценных бумагах

• Название: М. М. Агарков. Учение о ценных бумагах
• Анкор: Агарков М.М. Учение о ценных бумагах.doc
• Дата: 16.01.2018
• Размер: 0.82 Mb.
• Имя файла: Агарков М.М. Учение о ценных бумагах.doc
• Тип: Документы; #14289
• страница: 8 из 13

ГЛАВА IV. ИМЕННЫЕ БУМАГИ

1. Виды именных бумаг

Именной ценной бумагой является такая ценная бумага, кото­рая легитимирует своего держателя в качестве субъекта выра­женных в ней прав, если он назван в качестве такового, как е тексте бумаги, так и в соответствующей книге обязанного лица¹³⁴.

Действующее советское право регулирует ряд именных цен­ных бумаг.

1. Именной ценной бумагой является именная акция (ст. 342 и 344 Г. К). Принадлежность именной акции к именным ценным бумагам совершенно бесспорно вытекает из ст. 344 Г. К., согласно которой «приобретший право собственности на акцию по переда­точной надписи обязан для осуществления своих прав в отноше­нии общества заявить о своем праве собственности на акцию или свидетельство правлению общества для внесения имени приобре­тателя в акционерную книгу и предъявить правлению самую акцию или свидетельство с передаточной именной надписью или иными письменными доказательствами перехода прав собствен­ности».

2. Равным образом именными ценными бумагами являются предусмотренные ст. 344 Г. К. временные свидетельства, заменя­ющие собой акции. Ст. 344 распространяет на них те положения, которые установлены ею для именных акций. Принадлежность временных свидетельств к числу ценных бумаг подтверждается ст. 345 Г. К., определяющей, что акционерное общество по общему правилу не имеет права покупать за свой счет свои акции или временные свидетельства. Ст. 345, таким образом, рассматривает временные свидетельства, так же как и акции, как носителей прав, принадлежащих акционеру, и как особый в силу этого объект гражданского оборота, каковым не являются документы, не представляющие собой ценных бумаг.

Не являются вовсе ценными бумагами предварительные рас­писки о получении взносов по акциям (ст. 344 Г. К.). Хотя ст. 344 и говорит о возможности их уступки другим лицам с согласия правления акционерного общества, однако, она имеет в виду не передачу их в качестве ценной бумаги, а просто замену одного подписчика на акции другим, которую не возбраняется офор­млять иным способом и без передачи самой расписки. Предвари­тельная именная расписка не является документом, необходимым для осуществления прав, принадлежащих подписчику. Она имеет только значение письменного доказательства в случае судебного спора.

3. Именными ценными бумагами являются квитанции, выдава­емые в приеме товаров на хранение товарными складами, не получившими разрешения Народного Комиссариата Внешней и Внутренней Торговли Союза ССР или Народного Комиссариата Внутренней Торговли одной из союзных республик на выдачу свидетельств (ст. 1, п. «б» Пост. о документах, выдаваемых товар­ными складами). Принадлежность этих квитанций к числу имен­ных ценных бумаг вытекает из ст. 23 этого Постановления, согласно которой передача товара, сданного на хранение под квитанцию, производится на основании трансферта по книгам склада, причем трансферт производится по заявлению приобре­тателя, который обязан при этом представить складу квитанцию с передаточной надписью на его приобретателя имя. О трансферте товарный склад учиняет надпись на квитанции. Таким образом, квитанция является документом, предъявление которого необхо­димо для осуществления выраженных в нем прав, в частности для передачи права на соответствующий товар. Квитанция принадле­жит к числу распорядительных документов (см. гл. V, 1).

4. К числу именных ценных бумаг принадлежат вкладные билеты кредитных учреждений, кроме тех случаев, когда они составлены на предъявителя (см. гл. II, 4). Уставы кредитных учреждений обычно содержат указания просто на именной харак­тер вкладных документов, не позволяя сделать из этих указаний вывода о принадлежности их к именным или к обыкновенным именным ценным бумагам. Но практика наших кредитных учреж­дений, продолжая в этом отношении основанную на дореволюци­онном законодательстве практику прежних банков, придает имен­ным документам характер именных ценных бумаг (см. напр., ст. 4 Правил Госбанка о денежных вкладах, ст. 61 Инструкций Торгово-Промышленного Банка СССР о вкладных операциях). Не являются именными ценными бумагами именные вкладные доку­менты государственных трудовых сберегательных касс. Ни Поло­жение о государственных трудовых сберегательных кассах СССР, ни Инструкция, изданная Начальником Главного Управления и регулирующая в ст. 27 — 57 операции этих касс, не дают основа­ния причислить именные документы по вкладам как срочным, так и по предъявлении к числу именных ценных бумаг. Ст. 37 Положения, согласно которой «в случае утраты именной сберега­тельной книжки вкладчик или его законный представитель получает новую книжку не позже трех дней по заявлении им об утрате книжки» дает основание утверждать, что эти документы вообще не являются ценными бумагами, в частности, не являются и обыкновенными именными ценными бумагами.

5. Действующее законодательство, как было указано выше (см. гл. II, 1), предусматривает выпуск облигационных займов Прави­тельством Союза ССР и Правительством Союзных Республик, местными советами, трестами, акционерными обществами, кроме страховых и краткосрочного кредита, уставы которых предусмат­ривают эту операцию. Но оно нигде не указывает на то, к какому виду ценных бумаг должны принадлежать облигации. До насто­ящего времени все выпущенные в СССР облигационные займы принимали форму облигаций на предъявителя. Однако, в этом нет ничего обязательного. Облигации могут быть выпущены и в форме именных ценных бумаг. Теоретически допустим выпуск облигаци­онного займа в форме ордерных облигаций¹³⁵. Но практически едва ли у нас может существовать какая-либо потребность в этом. Что же касается именных облигаций, то они у нас и практически весьма возможны. Предъявительская форма нужна тогда, когда при выпуске займа рассчитывают на широкий частный рынок. Поэтому такие займы, как, напр., наши государственные выиг­рышные займы необходимо должны быть выпускаемы в форме облигаций на предъявителя. Иначе обстоит дело тогда, когда заем рассчитан на размещение среди государственных и кооператив­ных предприятий, особенно в порядке обязательного помещения в облигации займа их запасных и резервных капиталов. В этом случае именные облигации, быть может, являются более жела­тельными, так как они облегчают контроль за размещением займа и за распоряжением облигациями со стороны держателей.

Действующее советское право не устанавливает никаких огра­ничений для выпуска именных ценных бумаг. Практика же создает эти бумаги и в тех случаях, когда к тому нет прямых указаний в законе. Так обстоит, напр., дело с именными вкладны­ми билетами кредитных учреждений. То обстоятельство, что уставы говорят об «именных» вкладных документах, таким осно­ванием не является, так как термин «именной» в действующем советском законодательстве употребляется одинаково как для обозначения именных ценных бумаг (напр., именная акция, кви­танция товарного склада), так и для обозначения обыкновенных именных ценных бумаг (напр. именной дубликат). Действующее право знает даже случай, когда закон, применительно к ордерной бумаге, говорит о том, что она составляется на имя определенного лица (ст. 10 Пол. о морской перевозке; см. выше гл. III, 1), и, таким образом, дает повод называть ее именной бумагой. Нельзя считать эту практику юридически необоснованной. Нет препятствий к тому, чтобы стороны устанавливали тот способ легитимации держателя ценной бумаги в качестве субъекта соответствующего права, который характеризует именную ценную бумагу. Однако, одно ограничение все же вытекает из самой природы вещей. Запись в книге обязанного лица предполагает ведение книг, вызывающее доверие к сделанным в них записям. Поэтому мы считаем правильным, чтобы составителями именных ценных бумаг могли бы быть только лица, на которых закон возлагает обязанность ведения торговых книг, а также, конечно, юридичес­кие лица публичного права, как Союз ССР или Союзные респуб­лики, а также местные советы.

2. Передача именных бумаг

Действующее советское право, регулируя отдельные виды именных бумаг, не устанавливает, по общему правилу, никаких ограничений свободного их перехода от одного лица к другому. Но в отношении именных акций оно предусматривает возможность таких ограничений. Согласно ст. 344 Г. К. «именные акции и заменяющие их временные свидетельства могут быть передава­емы по передаточным надписям, если иное не постановлено в его уставе». Выражение «его уставе» не согласовано с текстом статьи. Но, очевидно, оно должно означать устав акционерного общества. Ст. 344 разрешает в уставах акционерных обществ отступления как от указанного в законе способа передачи (по передаточной надписи), так и от начала свободной передачи. Такие отступления на практике встречаются. Так, напр., Устав акционерного банка для электрификации СССР (Электробанка) требует для передачи именных акций согласия Правления банка (§ 15).

Возможны два способа передачи именных бумаг. Один способ заключается в том, что передача совершается посредством тран­сферта по книгам обязанного лица на основании заявления отчуждателя, сопровождаемого предъявлением самой бумаги. Другой — в том, что бумага передается отчуждателем приобре­тателю по передаточной надписи, трансферт же совершается на основании заявления приобретателя, также сопровождаемого предъявлением бумаги. Первый способ принят французским правом. Он установлен в отношении государственной ренты еще законодательством Великой французской революции (Закон 28 флореаля VII года, декрет 13 термидора XIII года). Кроме того, он урегулирован законами 20 июня 1875 г. и 11 июня 1909 г.

В отношении именных акций он установлен ст. 36 Франц. Торг. Код. Практика распространяет действие этой статьи и на другие именные бумаги, выпускаемые частными лицами. Второй способ (передача по индоссаменту) принят § 222 Герм. Торг. Улож.и§ 634 Швейцарского Обязат. Права. Как было указано выше, германс­кая доктрина, в силу этого обстоятельства, причисляет именную акцию к ордерным бумагам. Итальянское право регулирует тот и другой способ, допуская их альтернативно, по усмотрению держа­теля (§ 10 и § 11 закона 7 июня 1923 г.).

Действующее советское право принимает для урегулирования именных бумаг, по общему правилу, порядок передачи по надписи с последующим трансфертом на основании заявления приобрета­теля. Но в отношении именных акций оно допускает, на основании уставов акционерных обществ, и иной порядок (ст. 344), который иногда в уставах и устанавливается (см. напр., § 11 Устава Торгово-Промышленного Банка СССР). В отношении же квитан­ций, выдаваемых в приеме товаров на хранение товарными складами, не имеющими разрешения на выдачу свидетельств, закон допускает передачу только по надписям с последующим трансфертом по книгам склада (ст. 23 Пост. о документах, выда­ваемых товарными складами).

В тех случаях, когда закон не регулирует порядок передачи именной бумаги, нет препятствий к тому, чтобы этот порядок устанавливался сторонами. Выше (см. гл. 1, 4) было указано на правила Государственного Банка, которые, несмотря на упомина­ние о передаточных надписях, по существу устанавливают поря­док трансферта по заявлению отчуждателя¹³⁶.

Таким образом действующее советское право знает тот и другой порядок передачи именных бумаг. Мы остановимся на каждом из них для рассмотрения как самого способа передачи, так и ее юридических последствий.

Основным способом с точки зрения действующего права явля­ется передача по надписи с последующим трансфертом. Задачей юридического анализа является установить способ оформления передачи и соответственное значение индоссамента и трансферта, а также юридические последствия того и другого.

Право на бумагу переходит в силу соглашения между отчуждателем и приобретателем. В основании этого соглашения может лежать любая хозяйственная сделка, — купля и продажа, мена, дарение и т. п. Это соглашение оформляется посредством учинения на бумаге передаточной надписи. Значение передаточной надписи с точки зрения действующего права крайне неясно. Ст. 23 Пост. о документах, выдаваемых товарными складами, говорит, что «трансферт производителя по заявлении приобретателя, который обязан при этом представить складу квитанцию с передаточной надписью на его приобретателя имя». Ст. 344 Г. К. говорит: «приобретший право собственности на акции по передаточной надписи или по какому-либо другому основанию». Из сопоставления с предшествующей фразой о том, что «именные акции и заменяющие их временные свидетельства могут быть передаваемы по передаточной надписи, если иное не поставлено в (его) уставе», следует, что ссылка на «другое основание» имеет в виду переход не на основании соглашения между сторонами, а, напр., по наследованию. Таким образом текст этих статей опреде­ленно указывает на обязательность учинения передаточной над­писи для того, чтобы мог быть совершен трансферт. Но обязатель­но ли ее совершение для действительности соглашения о переходе права собственности. Согласно ст. 29 Г. К. «несоблюдение требуе­мой законом формы влечет за собой недействительность сделки лишь в том случае, когда такое последствие несоблюдения формы прямо указано в законе». Оговорки о недействительности ни ст. 23 Пост. о документах, выдаваемых товарными складами, ни ст. 344 Г. К не делают. Должны ли мы из этого сделать вывод, что соглашение о передаче права на документ действительно и без передаточной надписи? Мы думаем, что ответ должен быть утвердительный. Такое соглашение действительно, право со­бственности на бумагу переходит на приобретателя. Но, если отчуждатель не учинил передаточной надписи, трансферт не может быть произведен. Приобретатель должен в этом случае предъявить к отчуждателю иск о совершении этой надписи. Надпись, сделанная судом на основании решения по такому иску, заменяет собой передаточную надпись.

Передаточная надпись, как на квитанции товарного склада, так и на акции и временном свидетельстве должна быть именная (ст. 23 Пост. о документах, выдаваемых товарными складами, ст. 344 Г. К.).

Приобретатель делается собственником еще до учинения тран­сферта. Закон прямо оговаривает это в отношении акции и временного свидетельства (ст. 344 Г. К.). Но Постановление о документах, выдаваемых товарными складами, в этом вопросе неясно. Ст. 23 говорит: «передача товара, сданного на хранение под квитанцию, производится на основании трансферта по книгам товарного склада». Ст. 23, таким образом, имеет непосредственно в виду не передачу документа, а передачу представленного им товара. Приобретатель становится на место отчуждателя только на основании трансферта, так как только трансферт дает ему возможность осуществить притязание в отношении товарного склада. Что же касается перехода права собственности на бумагу, то об этом ст. 23 умалчивает. Ввиду отсутствия оснований решать вопрос иначе, чем в отношении именных акций и временных свидетельств, следует, по аналогии, распространить правило ст. 344 Г. К. и признать, что право собственности на квитанцию переходит в силу передаточной на ней надписи.

Право собственности приобретателя имеет на общих основани­ях силу в отношении всякого и каждого, в том числе и в отношении обязанного по бумаге лица. Но в отношении последнего право собственности на бумагу не предоставляет приобретателю воз­можность непосредственного осуществления права, выраженного в бумаге. Для этого ему необходимо предъявить бумагу обязанно­му лицу с требованием об учинении трансферта. Таким образом приобретатель именной ценной бумаги приобретает вместе с правом на бумагу право требовать от обязанного лица совершения перевода по книгам. Право, выраженное в бумаге, он приобретает под условием, что трансферт будет произведен. Встает вопрос, должен ли каждый приобретатель предъявлять бумагу для трансферта обязанному лицу. Ответ должен быть отрицательный. Ни ст. 344 Г. К., ни ст. 23 Постановления о документах, выдавае­мых товарными складами, не дают никаких оснований для положительного ответа. И та и другая говорят о «приобретателе», каковым является не только первый, но и каждый последующий приобретатель бумаги. Самая цель института приобретения прав на именные ценные бумаги по передаточным надписям заключа­ется именно в возможности дальнейшего их отчуждения без предъявления обязанному лицу после каждого перехода из рук в руки.

Обязанное лицо, которому предъявлена снабженная переда­точной надписью именная бумага с требованием об учинении трансферта, должно проверить правильность перехода бумаги к предъявителю. Для этого, с точки зрения действующего советско­го права, недостаточно проверки формальной правильности не­прерывного ряда передаточных надписей, начинающегося над­писью того, кто в книгах обязанного лица означен в качестве субъекта права. Ни ст. 23 Постановления о документах, выдава­емых товарными складами, ни ст. 344 Г. К. не дают никаких оснований приравнивать положение товарного склада и акцио­нерного общества в отношении требования об учинении тран­сферта к положению должника по ордерной бумаге. Товарный склад и акционерное общество в этом отношении находятся в положении, аналогичном положению должника по обыкновенной именной ценной бумаге. Они могут приводить против требования о совершении трансферта все возражения, которые основаны на их отношениях с правопредшественниками предъявителя, т. е. всеми предшествующими надписателями, но при этом только начиная с лица, означенного в книге в качестве субъекта выра­женного в бумаге права. Обязанное лицо не может приводить против требования о трансферте возражений, которые основаны на его отношениях к отмеченным в книге предшественникам последнего отмеченного в ней лица. Права того, кто легитимирован содержанием бумаги и совпадающей с наименованием в бумаге записью в книге, автономны и не зависят от прав его предшествен­ников, занесенных в книгу. Эти права переходят по передаточным надписям к приобретателю бумаги и поэтому обязанное лицо может приводить против требования последнего только те возра­жения, которые основаны на отношениях к лицам, входящим в ряд, начинающийся тем, кто последний означен в книге и конча­ющийся предъявителем бумаги.

После того, как трансферт совершен, право-держателя бумаги очищается от возражений, которые были основаны на отношени­ях обязанного лица к его занесенному в книгу предшественнику. Но трансферт не защищает требования лица, занесенного в книгу, от возражения, что он не является преемником предшествующего означенного в книге лица и что поэтому трансферт был учинен неправильно. Нельзя лишать обязанное лицо возможности приво­дить это возражение, так как исполнение неправильно занесенно­му в книгу держателю бумаги не освобождает его от ответствен­ности перед последним правильно означенным в ней лицом. Последнее правильно означенное в книге лицо может виндицировать бумагу от неправильного держателя и обратиться с притя­занием к обязанному лицу. Равным образом аналогичное положе­ние может создаться, если порок в праве держателя возник после того, как бумага была правильно передана по передаточной надписи последним, правильно занесенным в книги лицом (А). Допустим, что «А» передал бумагу по надписи «Б», после чего бумага неправильно попала к «В», на имя которого сделана была «Б» передаточная надпись (напр., по ошибке). «Б» может виндицировать бумагу от «В» и предъявить ее с требованием о трансферте на свое имя обязанному лицу. Последнее не может защищаться ссылкой на неправильно учиненный им трансферт на имя «В».

Трансферт, совершенный по требованию неправильного дер­жателя, должен быть по требованию правильного держателя уничтожен соответствующей отметкой в книге обязанного лица. Если правильный держатель не отмечен в книге, то он может требовать совершения трансферта на свое имя. В случае отказа обязанного лица выполнить эти требования правильный держа­тель может обратиться со своим притязанием в суд.

Изложенное показывает, что передача именных бумаг по передаточным надписям, не имеющим значения индоссирования ордерных бумаг, приводит к значительному усложнению право­отношений по этим бумагам. Для осуществления требования об учинении трансферта создается иной способ легитимации управомоченного лица, чем для осуществления самого права, выра­женного в бумаге, причем в руках приобретателя, не занесенного в книгу обязанного лица, бумага обладает весьма ограниченною публичной достоверностью, так как обязанное лицо может приво­дить против требования об учинении трансферта все те возраже­ния, которые оно имеет против последнего занесенного в книгу лица, а также возражения, относящиеся к дальнейшим звеньям в цепи передач по надписям, приведшей к держателю бумаги.

Большая простота правоотношений достигается тогда, когда индоссированию именной бумаги придают характер, аналогич­ный индоссированию ордерной бумаги, так, что приобретатель именной бумаги, требующий трансферта, легитимирует себя предъявлением документа, снабженного непрерывным рядом доходящих до него передаточных надписей. Такой порядок при­меняет § Герм. Торг. Ул., § Швейц. Обяз. Права, § Ит. Торг. Ул. и альтернативно § 10 Итальянского закона 7 июня 1923 г. об имен­ных бумагах¹³⁷. Но все же и этот порядок основан на привнесение в регулирование именных бумаг элементов, заимствованных из положений о других бумагах, что неизбежно приводит к ослож­нению правоотношений. Более простым является порядок, приня­тый во французском праве (ст. 36 Франц. Торг. Код.), и альтерна­тивно в итальянском законе 7 июня 1923 г. Этот же порядок, как уже указывалось, принят и у нас по уставам некоторых акционер­ных обществ. § 11 Устава Торгово-Промышленного Банка СССР определяет, что передача именных акций производится через «объявление о сем Правлению Банка, с приложением самих акций, для перевода их по акционерной книге на имя приобрета­теля». При этой системе трансферт совершается на основании заявления отчуждателя обязанному лицу, сопровождаемому предъявлением самих акций. Каждой передаче акций соответ­ствует трансферт по книгам. Легитимация приобретателя доку­мента всегда производится на основаниях, специфически прису­щих именным ценным бумагам. Обязанное лицо имеет дело только с предъявителем бумаги, легитимированным содержани­ем бумаги и записью в книгах.

Теория передачи именной бумаги на основании заявления отчуждателя разрабатывалась преимущественно во Франции, в которой было предложено несколько точек зрения к этому вопро­су. С точки зрения Thaller'a, трансферт представляет собой делегацию, при которой отчуждатель-делегант делегирует при­обретателя-делегата обязанному лицу-делегатарию, причем

предполагается, что последний заранее акцептовал все возмож­ные со стороны держателя бумаги делегации. Эта точка зрения повторяет, применительно к именной бумаге, теорию, развитую Thaller'ом в отношении litres de credit вообще. Мы уже останав­ливались на ней выше. С точки зрения Julliot'a трансферт представляет собой договор в пользу третьего лица. Wahl считает, что посредством трансферта обязанное лицо принимает на себя перед приобретателем бумаги на основании цессии, совершенной сторонами, обязательство независимое и самостоятельное по отношению к тому, которое связывало его с приобретателем. Несмотря на возражения, которые Wahl делает по адресу Thaller'a, его собственные взгляды весьма близко подходят к теории послед­него, невыгодно отличаясь от нее отсутствием юридической отчетливости¹³⁸.

Теории, предложенные во французской литературе, преследу­ют цель обосновать отличие трансферта именной бумаги от цессии и, как результат этого, автономность прав приобретателя. Догма­тическим основанием для конструирования трансферта, как вида цессии, является ст. 36 Франц. Торг. Код., которая указывает, что цессия именных акций совершается путем заявления отчуждате­ля («...la cession s'opere par une declaratlion de transport inscrite sur les registres et signee de celui qui fait le transport ou d'un fonde de pouvoir»¹³⁹). Они не представляют для нас непосредственного интереса, так как действующее советское право не знает каких-либо положений, которые служили бы основанием для распрос­транения на трансферт по заявлению отчуждателя положений, установленных в Г. К. для цессии. Что же касается автономности прав приобретателя, то, как мы видели, она является результатом того способа легитимации держателя бумаги в качестве субъекта выраженного в ней права, который специфически присущ имен­ным ценным бумагам.

В случае трансферта, совершенного по заявлению отчуждате­ля, встает вопрос о моменте перехода права собственности на приобретателя. Мыслимы два решения. Во-первых, можно принять, что право собственности переходит от отчуждателя к приобретателю с момента соглашения между ними и что тран­сферт по книгам обязанного лица необходим только для осущес­твления прав по бумаге в отношении последнего. В этом случае приобретатель, вместе с правом собственности на бумагу, приоб­ретает требование к отчуждателю о совершении трансферта. Во-вторых, возможна и другая точка зрения, согласно которой трансферт является актом необходимым не только для легитима­ции приобретателя в отношении обязанного лица, но и для перехода права собственности на бумагу. Соглашение же между отчуждателем и приобретателем дает последнему только право требовать от первого заявления обязанному лицу об учинении трансферта¹⁴⁰. На второй точке зрения стоят некоторые акционер­ные уставы. Так, напр., уже цитированный нами § Устава Торгово-Промышленного Банка СССР указывает, что «переход именных акций производится через объявление об этом Правлению Банка с приложением самих акций для перевода их по акционерной книге на имя приобретателя». Равным образом § 6 Устава Москов­ского Городского Банка говорит, что «передача именных акций от одного лица к другому производится на основании заявления о том правлению Банка с приложением самих акций для перевода их на имя приобретателя по книгам Банка». В пользу этой точки зрения говорят следующие соображения. Если признать, что право собственности переходит с момента соглашения, то нет оснований воспретить приобретателю, сделавшемуся собственником, пере­дать бумагу следующему приобретателю еще до совершения трансферта. Пришлось бы также признать, что второй и следую­щие приобретатели могут требовать от первоначального отчуж­дателя заявления обязанному лицу о трансферте. Промежуточ­ные приобретатели не могут сделать это заявление, так как они не означены в книге обязанного лица. Первоначальный отчуждатель может в этом случае оказаться в довольно тяжелом положе­нии. Ему пришлось бы проверять правильность перехода бумаги от одного приобретателя к другому, так как, сделав заявление о трансферте в пользу держателя бумаги, он рисковал бы ответственностью перед действительным собственником бумаги, если бы держатель таковым не оказался. Было бы, кроме того, непонят­но, почему приобретатель, сделавшись собственником, не может сам заявить обязанному лицу требование о совершении тран­сферта, как это имеет место в случае перехода бумаги по передаточной надписи. Эти соображения показывают, что первое решение идет вразрез с практической целью института передачи бумаги посредством трансферта, совершаемого по заявлению отчуждателя. Трансферт по заявлению отчуждателя ценен пре­жде всего благодаря тому, что каждая передача права собствен­ности на бумагу проходит через книгу обязанного лица. Благодаря этому очень упрощаются правоотношения между сторонами. Отчуждатель знает своего контрагента-приобретателя, на осно­вании сделки с которым он делает заявление о трансферте. Обязанное лицо принимает заявление о трансферте от отчужда­теля, который означен у него в книге, как субъект права по бумаге. Приобретатель получает бумагу от отчуждателя, легитимацию которого ему легко проверить путем справки в книгах обязанного лица. Благодаря отсутствию промежуточных звеньев, не отмечен­ных в книге, бумага обладает публичной достоверностью в отно­шении каждого ее собственника, так как каждый из них легити­мирован способом, специфически присущим именной бумаге. Но для полного достижения этого результата необходимо, чтобы моментом перехода права собственности являлся не момент соглашения между отчуждателем и приобретателем, а момент совершения трансферта по книге обязанного лица.

Участие обязанного лица в оформлении перехода именных бумаг приводит к некоторым особенностям этих бумаг в вопросах о передаче их в порядке общегражданской цессии и о переходе их не по соглашению между отчуждателем и приобретателем, а по иному основанию, напр., наследованию.

Во французской литературе спорен вопрос о том, может ли именная бумага переходить в порядке цессии без совершения трансферта. С точки зрения советского права нам кажется, что ответ должен быть отрицательным. При этом, так как ст. 344 Г. К. и ст. 23 Пост. о документах, выдаваемых товарными складами, требуют оформления перехода посредством передаточной надпи­си, которой не придается значения индоссирования ордерной бумаги, то, очевидно, что вопрос о цессии может быть поставлен только в смысле допущения передачи, оформленной не путем надписи на документе. Предположим, что такой способ оформле­ния мы считаем допустимым. В таком случае нет основания отказывать приобретателю в возможности быть отмеченным в книге обязанного лица. В именных бумагах публичная достовер­ность бумаги создается благодаря участию должника в передаче бумаги. Если цессионарий будет записан в книгу, его притязание к должнику будет обладать тем же свойством, как и притязания его занесенных в книгу предшественников. Но в таком случае трансферт будет совершен без предварительной передаточной надписи, на бумаге, или, в подлежащих случаях, без заявления отчуждателя, что, как мы видели, является недопустимым. Если же отказать цессионарию в праве требовать трансферта на свое имя, то мы должны будем предоставить ему возможность осущес­твления в отношении обязанного лица его прав по бумаге только на основании того, что эти права перешли к нему в силу соглашения его с цедентом. Обязанное лицо, выполняя его требо­вание, тем самым признает его субъектом соответствующего права и своим кредитором, т. е. сделает то же, что и учиня трансферт на его имя. Таким образом лишение цессионария права требовать трансферта привело бы к положению логически проти­воречивому. Выводом из этих противоречий является признание того, что именная бумага может переходить по сделке inter vivos только в том порядке, который установлен специально для этих бумаг.

Кроме перехода именных бумаг на основании сделки между отчуждателем и приобретателем возможны случаи перехода их по иному основанию, напр., наследованию. В отношении других бумаг закон на этом вопросе не останавливается. Для бумаг на предъявителя он не имеет практического значения, так как по ним легитимирован каждый предъявитель бумаги. Наследник, полу­чивший такую бумагу в составе наследственной массы, может, так же как и всякий иной держатель, отвести возражения обязанного лица, несовместимые с публичной достоверностью бумаги Для обыкновенных именных ценных бумаг вопрос также не имеет практического значения, так как эти бумаги никогда не предос­тавляют своему держателю права, независимые от прав его предшественников. Вопрос имеет значение для ордерных бумаг. Наследник, получивший в составе наследственной массы ордер­ную бумагу, составленную на имя наследооставителя или снаб­женную именной передаточной надписью, не приобретает права, независимого от прав наследооставителя. Публичная достовер­ность бумаги зависит от способа легитимации держателя, а легитимация, специфически присущая ордерным бумагам, пред­полагает совершение определенного действия (учинения переда­точной надписи) предшественниками держателя. Совершенно иначе обстоит дело с именными ценными бумагами. Легитимация в отношении обязанного лица зависит от действия, совершенного последним. Поэтому закон останавливается, применительно к именным ценным бумагам, на переходе по основаниям иным, чем сделка inter vivos. Ст. 344 допускает в этом случае трансферт, совершаемый по заявлению приобретателя именной акции или временного свидетельства. Ст. 23 Пост. о документах, выдаваемых товарными складами, не касается этого вопроса. Однако нет препятствий к распространению этого порядка, ввиду единства основания, на квитанции товарных складов, а также на все другие именные ценные бумаги.

Тот, кто означен в этом порядке в книгах обязанного лица, легитимирован в качестве субъекта прав, независимых от прав его предшественников.