Материалы к семинару по римской поэзии
 Скачать 44.12 Kb.
|
|
Материалы к семинару по римской поэзии 1. Прочитать прикреплённые стихотворения (там несколько разных переводов, попробуйте их сопоставить). Оригиналы переводить с латыни необязательно). 2. Иметь при себе тексты на семинаре. 3. Прочитать общую информацию об авторах (Катулле, Горации, Овидии): когда они писали, где, из каких сборников мы знаем об их произведениях. Гай Валерий Катулл (87 - 54 гг. до н. э.) — древнеримский поэт, он считается первым истинным лириком поэзии, создаваемой на латинском языке. В биографии Катулла, дошедшей до наших дней, много неясностей, даже даты его жизни могут оказаться неточными. Известно, что он родился в Вероне, на севере современной Италии, что в доме его отца гостил Юлий Цезарь — факт, указывающий на возможность для Катулла сделать хорошую карьеру. Однако Катулл выбрал поэзию: переселившись в Рим, казалось бы в поисках карьеры, он присоединяется к кругу поэтов и вскоре выделяется среди них своим необыкновенным талантом. Время Катулла отличалось жёсткой политической борьбой, войнами и завоеваниями, которые завершились политическим возвышением Цезаря. Катулл, по-видимому, не принимал активного участия в этой борьбе, хотя язвительные эпиграммы и другие поэтические нападки на Цезаря и его окружение ясно говорят о гражданской позиции поэта: Катулл был сторонником республики и противником единоличной власти. Очевидно, Катулл, происходивший из знатной семьи, был близок к аристократическим кругам и культурной элите Рима. И любовь поэта была обращена к знатной римлянке Клодии, жене одного из влиятельных римских вельмож — наместника в провинции Галлия. Катулл прожил короткую жизнь, чуть больше тридцати лет. В последние годы жизни на него обрушилось два несчастья: крах любви (измена возлюбленной) и смерть брата. Возможно, эти события и подорвали жизненные силы поэта. Катулл посетил Малую Азию, где был похоронен брат, по возвращении в Рим навестил отца и вскоре умер. Творчество Катулла Судьба стихотворений Катулла удивительна: несмотря на дошедшие до нас упоминания о поэте и его творчестве, сами произведения Катулла в течение долгих веков оставались неизвестными, и могло случиться так, что время поглотило бы их безвозвратно. К счастью, в XIII веке в Вероне был найден ветхий сборник со ста шестнадцатью стихотворениями Катулла; впоследствии и он был утрачен, но осталось два сделанных с него списка, и таким образом поэтическое наследие Катулла было частично спасено. Найденные стихотворения Катулла свидетельствуют о большом разнообразии его поэзии. Среди них много гневных и бранных стихов, направленных против врагов и неверных друзей, против властных правителей и недостойных политиков, а также дружеских посланий, наполненных искренностью. Главное место в лирике занимает любовная лирика, именно она сделала бессмертной его поэзию. Любовная лирика Катулла посвящена за немногими исключениями возлюбленной всей жизни поэта, своенравной красавице Клодии. Катулл дал ей поэтическое имя Лесбия по названию острова Лесбос, на котором родилась и творила великая греческая поэтесса, воспевшая любовь, — Сапфо. Катулл ввёл в мировую поэзию представление о возвышенной, духовной связи между любящими, что явилось новым явлением в литературе. В отличие от греческой поэзии, обращавшейся к физической любви, Катулл жаждет понять своё чувство, отдавая должное его сложности и глубине, трагической антитезе любви и ненависти, сокрушаясь, страдая и не находя покоя. Вот как описывает Катулл своё смятение: Хоть ненавижу, люблю. Зачем же? - пожалуй, ты спросишь. И не пойму, но в себе чувствуя это, крушусь. Перевод А.А. Фета Показательно, что лучшие любовные послания к Лесбии Катулл создаёт уже после их расставания, что подчёркивает его душевную привязанность к любимой. Исследователь творчества Катулла академик М.Л. Гаспаров определил значение поэта в римской поэзии в том, «что он страстно любил свою Лесбию и с непосредственной искренностью изливал свой пыл в стихах. Оно в том, что Катулл первый задумался о своей любви и стал искать для её выражения новых точных слов: стал писать не о женщине, которую он любит, а о любви как таковой». Восторг и бесконечность любви с наибольшей яркостью и полнотой выразились в одном из ранних посланий к Лесбии «Vivamus mea Lesbia atque amemus» («Будем, Лесбия, жить, любя друг друга!»). Поэтическую мысль, переполняющую это лирическое послание, можно определить как «открытие любви в себе». Стихи, слова послания льются как поток — живой, радостный, торжествующий. Хотя у Катулла строки нерифмованные, что было характерно для всей греческой и римской поэзии, мелодическое развитие стиха достигается за счёт ритма и звуковых сочетаний. Так, первую строку послания обрамляют два созвучных слова «vivamus» и «amemus», и благодаря этому художественному приёму в строке, задающей идею стихотворения, провозглашается главная мысль: жизнь и любовь едины. Более того, мысль Катулла ещё глубже — это старались донести до нас переводчики стихотворения на русский язык. Нельзя поставить только лишь союз «и» («будем жить и любить»), поскольку тогда речь будет идти только об образе жизни. Поэтому в переводах часто встречается союз «пока», передающий следующий смысл: «человек живёт, пока любит». А учёный и переводчик античной литературы Ф.Е. Корш вводит понятие «душа» во вторую строку, чтобы выразить через это понимание Катуллом источника любви: Будем, Лесбия, жить, пока живы, И любить, пока любит душа. Мысль Катулла была подхвачена и развита в лучших произведениях мировой лирики. Например, Пушкин утверждает в стихотворении «Элегия» (1830), что любовь вечна и побеждает смерть: И, может быть, на мой закат печальный Блеснёт любовь улыбкою прощальной. Любви в стихотворении Катулла противостоят пересуды людей и закон природы — мрак смерти («непробудная ночь»). И поэт призывает неисчислимыми, как песок в пустыне, поцелуями, делающими любовь бесконечной, закрыться от любопытных, завистливых и злых людей. Чувство лирического героя Катулла так вдохновенно, искренно и полно выразилось в его стихах к Лесбии, что вся мировая поэзия испытала их влияние. Образ самоотречённой любви у Катулла предвосхитил идеи романтической лирики поздних веков, особенно поэзии XIX века. В русской поэзии по силе и размаху любовного чувства, широте и богатству натуры Катулла напоминает русский поэт начала XX века, как и он, проживший короткую жизнь, Сергей Есенин. Как близки к пафосу Катулла строки, написанные Есениным о себе: О моя утраченная свежесть, Буйство глаз и половодье чувств. Источник: Москвин Г.В. Литература: 9 класс: в 2 ч. Ч. 1 / Г.В. Москвин, Н.Н. Пуряева, Е.Л. Ерохина. - М.: Вентана-Граф, 2016 Квинт Гораций Флакк, чаще просто Гораций (65 – 8 до н.э.) – древнеримский поэт «золотого века» римской литературы. Его творчество приходится на эпоху гражданских войн конца республики и первые десятилетия нового режима Октавиана Августа. Первый поэтический сборник Горация назывался «Ямбы», написанный на латыни. В последующие годы биографии он стал автором «Сатир», написанных в форме свободного диалога. Гораций побуждал читателя рассуждать о природе человека и проблемах в обществе, оставляя за ним право на заключение выводов. Свои мысли он подкреплял шутками и примерами, которые были понятны обычным людям. Поэт обходил стороной политические вопросы, все чаще затрагивая философские темы. После издания первых сборников в 39-38 гг. до н. э. Гораций попал в высшее римское общество, где оказаться ему помог Вергилий. Оказавшись при дворе императора писатель проявлял осмотрительность и уравновешенность во взглядах, стараясь ничем не выделяться от других. Его покровителем стал Гай Цильний Меценат, который являлся одним из приближенных Октавиана. Гораций пристально следил за реформами Августа, однако при этом не опускался до уровня «придворного льстеца». Если верить Светонию, то император предлагал поэту стать его секретарем, но получил от того вежливый отказ. Не смотря на сулившие Горацию выгоды, он не хотел данной должности. В частности, он опасался того, что став личным секретарем правителя, он утратит свою независимость, которой очень дорожил. К тому моменту биографии он и так имел достаточно средств для жизни и высокое положение в обществе. Сам Гораций акцентировал внимание на том, что его отношения с Меценатом основаны только на взаимном уважении и дружбе. То есть он подчеркивал, что не находится во власти Мецената, а лишь является его другом. Важно отметить, что он никогда не злоупотреблял дружбой с покровителем. По мнению биографов, Гораций не стремился к роскоши и славе, предпочитая этому спокойную жизнь в деревне. Тем не менее, благодаря наличию влиятельных покровителей, он часто получал дорогие подарки и стал владельцем известной усадьбы в Сабинских горах. Согласно ряду источников, Квинт Гораций Флакк находился с Меценатом в одной из морских кампаний Октавиана, а также в битве у мыса Акций. Со временем он издал свои знаменитые «Песни» («Оды»), написанные в лирическом стиле. Они касались самых разных тем, включая этику, патриотизм, любовь, справедливость и т.д. В одах Гораций неоднократно превозносил Августа, поскольку в некоторых моментах был солидарен с его политическим курсом, а также понимал, что его беззаботная жизнь во многом зависит от здоровья и настроения императора. Хотя «Песни» Горация были весьма прохладно приняты его современниками, они пережили их автора на многие столетия и стали вдохновением для русских поэтов. Любопытно, что их переводом занимались такие личности, как Михаил Ломоносов, Гавриил Державин и Афанасий Фет. В начале 20-х годов до н. э. Гораций начал терять интерес к одическому жанру. Он представил свою новую книгу «Посланий», состоящую из 3-х писем и посвященную друзьям. Благодаря тому, что произведения Горация пользовались большой популярностью как в древности, так и в новое время, до наших дней дошли все его труды. Мало кому известен тот факт, что после изобретения книгопечатания ни один античный автор не издавался столько раз, сколько Гораций. Публий Овидий Назон (43 г. до н.э. – 18 год н.э.) – древнеримский поэт. Автор поэм «Метаморфозы» и «Наука любви», а также элегий — «Любовные элегии» и «Скорбные элегии». Оказал огромное влияние на европейскую литературу, включая Пушкина, который в 1821 г. посвятил ему крупное стихотворное послание. До 25-летнего возраста Овидий преимущественно сочинял стихи эротической тематики. Самой ранней его поэмой считаются «Героиды». Стоит заметить, что сегодня подлинность определенных стихов подвергается сомнению, но в большинстве стихотворений авторство Овидия не поддается сомнению. К его ранним роботам относиться поэтический сборник «Amores», написанный в духе все той же любовной лирики. Овидий посвятил его своей подруге Коринне. Ему удалось мастерски передать человеческие чувства, руководствуясь своим опытом и наблюдением за окружающими людьми. Именно после издания этого сборника к Овидию пришла огромная популярность. Он оказался в числе самых талантливых поэтов Рима. Позже он опубликовал трагедию «Медея» и крупный труд «Наука любви». Как мужчины, так и женщины читали стихи Овидия своим возлюбленным, стараясь с их помощью выразить свои чувства. В 1 г. до н.э. Овидий представил очередную поэму «Лекарство от любви», после чего был признан одним из лучших элегистов. Она была адресована мужчинам, которые хотели избавиться от назойливых жен и девушек. Через несколько лет, насытившись элегическими произведениями, поэт написал фундаментальную поэму «Метаморфозы». В ней была представлена мифологическая картина мира от появления космоса до прихода к власти Юлия Цезаря. В 15 книгах Овидий описал 250 древних легенд, взаимосвязанных между собой как в тематической, так и географической областях. В результате, «Метаморфозы» были признаны его наилучшим сочинением. В тот период биографии Овидий также работал над сборником двустиший – «Фасты». Он намеревался описать все календарные месяцы, праздники, ритуалы, природные стихии и привести разные интересные факты. Однако ему пришлось бросить эту работу, по причине немилости императора Августа. Очевидно Август, который позже распорядится изгнать Овидия из Рима в город Томис, разгневался на лирика из-за неизвестной «ошибки» в одной из его поэм. Биографы лирика предполагают, что императору не понравилось произведение, подрывавшее этические нормы и принципы государства. Согласно другой версии, творчество было всего лишь удобным предлогом для избавления от Овидия, скрывавшим политические или личные мотивы. Находясь в ссылке Овидий испытывал сильную ностальгию по Риму, вследствие чего сочинял скорбные произведения. Он написал 2 сборника – «Скорбные элегии» и «Письма с Понта» (9-12 гг. н.э.). Примерно тогда же Овидий создал произведение «Ибис», построенное как проклятие, которое произносит жрец у алтаря. Ученые до сих пор нет могут прийти к единому мнению о том, кому именно адресовано это проклятие. «Скорбные элегии» стали важнейшим источником информации относительно творческой и личной биографии Овидия. В своем труде автор описывал быт во время своей опальной жизни, приводил оправдательные доводы, обращался к родственникам и друзьям, а также просил о помиловании и спасении. В «Письмах с Понта» отчаяние Овидия достигло своего апогея. Он умоляет друзей заступиться за него перед Августом и рассказать о его тяжелой жизни вдалеке от родины. В последней части сборника поэт просил врага оставить его в покое и дать ему спокойно умереть. Катулл. Будем, Лесбия, жить… Будем, Лесбия, жить, пока живы, И любить, пока любит душа; Старых сплетников ропот брюзгливый Пусть не стоит для нас ни гроша. Солнце сядет чредой неизменной И вернётся, как было, точь-в-точь; Нас, лишь свет наш померкнет мгновенный, Ждёт одна непробудная ночь. Дай лобзаний мне тысячу сразу И к ним сотню и тысячу вновь, Сто ещё, и к другому заказу Вновь настолько же губки готовь. И как тысяч накопится много, Счёт собьём, чтоб забыть нам итог, Чтоб завистник не вычислил строго Всех лобзаний и сглазить не смог. (Ф. Е. Корш) Будем жить и любить, моя подруга! Воркотню стариков ожесточённых Будем в ломанный грош с тобою ставить! В небе солнце зайдёт и снова вспыхнет, А для нас, лишь погаснет свет мгновенный, Непробудная наступает полночь. Так целуй же меня, раз сто и двести, Больше, тысячу раз и снова сотню, Снова тысячу раз и сотню снова. Много сотен и тысяч насчитаем, Всё смешаем потом и счёт забудем, Чтобы злобой завистников не мучить, Подглядевших так много поцелуев! (А. И. Пиотровский) Жить и любить давай, о Лезбия, со мной! За толки стариков угрюмых мы с тобой За все их не дадим одной монеты медной. Пускай восходит день и меркнет тенью бледной: Для нас, как краткий день зайдёт за небосклон, Настанет ночь одна и бесконечный сон. Сто раз целуй меня, и тысячу, и снова Ещё до тысячи, опять до ста другого, До новой тысячи, до новых сот опять. Когда же много их придётся насчитать, Смешаем счёт тогда, чтоб мы его не знали, Чтоб злые нам с тобой завидовать не стали, Узнав, как много раз тебя я целовал. (А. А. Фет) Vivamus, mea Lesbia, atque amemus, Rumoresque senum severiorum Omnes unius aestimemus assis! Soles occidere et redire possunt: 5 Nobis, cum semel occidit brevis lux, Nox est perpetua una dormienda. Da mi basia mille, deinde centum, Dein mille altera, dein secunda centum, Deinde usque altera mille, deinde centum, 10 Dein, cum milia multa fecerimus, Conturbabimus illa, ne sciamus, Aut ne quis malus invidere possit, Cum tantum sciat esse basiorum. (оригинал) Катулл. Аттис Чрез моря промчался Аттис на бегущем быстро челне И едва фригийский берег торопливой тронул стопой, Лишь вошел он в дебрь богини, в глубь лесной святыни проник, — Он во власти темной страсти здравый разум свой потеряв, 5Сам свои мужские грузы напрочь острым срезал кремнем. И тотчас узрев, что тело без мужских осталось примет, И что рядом твердь земная свежей кровью окроплена, Белоснежными руками Аттис вмиг схватила тимпан, Твой тимпан, о мать Кибела, посвящений тайных глагол, 10И девичьим пятиперстьем в бычью кожу стала греметь, И ко спутникам взывая, так запела, вострепетав: — «Вверх неситесь, мчитесь, галлы, в лес Кибелы, в горную высь, О, владычной Диндимены разблуждавшиеся стада! Вы, что новых мест взыскуя, вдаль изгнанницами ушли, 15 И за мной пустились следом и меня признали вождем, Хищность моря испытали и свирепость бурных пучин, Вы, что пол свой изменили, столь Венера мерзостна вам, Бегом быстрым и плутаньем взвеселите дух госпожи! Нам теперь коснеть не время, все за мной, за мною скорей — 20 Во фригийский дом богини, под ее фригийскую сень, Где звенит кимвалов голос, где ревут тимпаны в ответ, Где игрец фригийский громко дует в загнутую дуду, Где плющем увиты станы изгибающихся менад, Где о таинствах священных вдаль гласит неистовый вой, 25 Где вослед богине рыщет без пути блуждающий сонм! Нет иной для нас дороги. В путь скорее! Ног не жалеть!» Так едва пропела Аттис, новоявленная жена, — Обуянный отвечает хор трепещущим языком, Уж тимпан грохочет легкий, уж бряцает полый кимвал. 30 И на верх зеленой Иды мчится хор поспешной стопой. Их в безумьи, без оглядки, задыхаясь, Аттис ведет, Ввысь и ввысь, гремя тимпаном, их ведет сквозь темную дебрь. Так без удержу телица буйно мчится прочь от ярма. За вождем, себя не помня, девы-галлы следом спешат. 35 Но едва примчались девы в дом Кибелы, в самый тайник, Обессиленные впали без даров церериных в сон, Их окутало забвенье, взор смежила томная лень, И в разымчивой дремоте их затих неистовый пыл. Но когда златого Солнца обозрел сияющий взор 40 Бледный воздух, крепь земную и морскую грозную хлябь, И прогнал ночные тени прозвеневший топот копыт, — Вмиг от Аттис пробужденной Сон отпрянул и убежал, И на перси Пасифея приняла его, трепеща. Из разымчивой дремоты Аттис, умиротворена, 45 Пробудившись, все, что было, стала думой перебирать, И рассудком ясным видит, без чего осталась и где, И назад уже стремится и обратно к морю спешит. Здесь, увидя ширь морскую и обильно слезы лия, К милой родине, горюя, одиноко стала взывать: 50 «Край родной, земля родная, ты, родительница моя, Я ль тебя постыдно бросил, как своих бросает господ Беглый раб, и к дебрям Иды свой направил горестный путь, Чтобы жить, где снег не сходит, где морозны логи зверья, Чтоб в беспамятном порыве подбегать к убежищам их? 55 Где, в каких широтах мира я тебя представить могу? Сами очи, сами жаждут устремиться взором к тебе В краткий срок, пока от буйства мой свободен бедственный дух. Я ли, дом родной покинув, в эти дебри перебегу? Край родной, друзья, угодья, мать с отцом — мне жить ли без вас. 60 Форум, стадий и палестра, и гимнасий — брошу ли их? Горе, горе! Вечно плакать — вот отныне участь моя. Кем я был и кем я не был? Сколько я обличий сменил! Нынче дева, был я мужем, был юнцом и мальчиком был. Был я цветом всех гимнастов и красою был я борцов. 65 У меня в дверях толпились, стыть порог мой не успевал, По утрам цветов венками был украшен празднично дом, В час, когда с восходом солнца полагалось с ложа вставать. Мне ли быть богам служанкой? Мне ли быть Кибеле рабой? Я ли буду оскопленный жить менадой, частью себя? 70 Мне ль в горах зеленой Иды обитать, где холод и снег? Я ли дни сгублю младые у фригийских острых вершин? Где олень лесной таится, где кочует в чаще кабан? Что же, что ж я натворила! Как ужасно ныне казнюсь!» И едва такие звуки, излетев из розовых уст, 75 До ушей богов бессмертных донесли нежданную новь, — Тотчас львам своим Кибела отпустила путы ярма И впряженного ошую тотчас так дразнить начала: — «Прянь, свирепый, поусердствуй, чтобы он в неистовство впал, Чтобы вновь в порыве яром он вернулся в чащи мои, — 80 Он, кто в вольности чрезмерной мнит бежать от власти моей! Бей хвостом бока и спину, плетью собственною хлещи! Пусть ужасный вновь отдастся по глухим урочищам рев. На своей могучей вые ржавой гривой страшно тряхни!» Так рекла Кибела грозно и сняла со зверя ярмо. 85 Сам свой норов возбуждает зверь свирепый — и побежал! Влево, вправо он кустарник, мчась, ломает шалой ногой. Вот уж близок берег пенный, близок мрамор зыби морской, Лютый зверь завидел деву и схватить добычу готов, — Но уже в самозабвеньи Аттис в дикий лес унеслась, 90 Там служить своей богине навсегда осталась она. О Кибела, о богиня, ты, кого на Диндиме чтут! Пусть мой дом обходят дальше, госпожа, раденья твои, — Возбуждай других к безумству, подстрекай на буйство других! Шервинский С. В. Гораций. Ода к Мельпомене Я воздвиг монумент. Меди прочнее он, Вечных он пирамид несокрушимее, И не злой Аквилон, ни беспощадный дождь Не разрушат теперь даже века его. 5Год за годом пройдёт, сменится счёт эпох, Но не весь я умру, частью пребуду жив, Помнить будут меня, не забывать, пока Древний славя обряд, в Капитолийский храм С чистой девой всходить будет верховный жрец. 10Там, где бурно кипит Ауфида пенный ток, Там, где царствовал Давн в скудной дождём земле, Всюду буду я чтим, бывший никем стал всем! Ибо первый сумел на Италийский лад Эолийскую песнь переложить стихом. 15Гордым взором окинь мой, Мельпомена, труд И чело увенчай лавром Дельфийским мне. Алексеев В. А. (1989) Памятник я воздвиг меди нетленнее; Царственных пирамид выше строения, Что ни едкость дождя, ни Аквилон пустой Не разрушат вовек и ни бесчисленных 5Ряд идущих годов, или бег времени. Нет, не весь я умру, бо́льшая часть меня Либитины уйдет, и я посмертною Славою снова взрасту, сколь в Капитолии Жрец верховный идет с девой безмолвною. 10Буду назван, где мчит Авфид неистовый И где бедный водой Давн над пастушеским Племенем был царем: из ничего могущ Первый я преклонил песни эольские К италийским ладам. Гордость заслуженно, 15Мельпомена, прими и мне дельфийскими Благостно увенчай голову лаврами. Впервые: «Гермес», Пг., 1913, с. 221—222. Ст. 7. Богиня похорон; здесь — в смысле смерти вообще. Ст. 9. Т. е. пока жрец (Великий понтифик) с непорочной жрицей, весталкой, будут приносить жертвы богине городского очага Весте и Юпитеру в храме на Капитолийском холме Рима, а это, по мнению Горация, должно быть вечно. Ст. 10. Река в Апулии, на родине Горация. Ст. 11. Мифический царь северной Апулии. Ст. 13. Из области Эолии в Малой Азии и эолийского острова Лесбоса. Гораций гордится тем, что он первый переложил греческую лирику, особенно песни Алкея и Сапфо, на итальянские лады. Правда, начало этому заимствованию отчасти положил Катулл, например своим переводом стихотворения Сапфо (см. выше). Но по существу Гораций первый стал ориентироваться на греческие классические образцы. Ст. 15. У Горация — муза поэзии и песни. Ст. 15. Из дельфийского храма Аполлона, покровителя поэтов. Брюсов В. Я. Exegi monumentum aere perennius regalique situ pyramidum altius, quod non imber edax, non aquilo impotens possit diruere aut innumerabilis annorum series et fuga temporum. non omnis moriar multaque pars mei vitabit Libitinam; usque ego postera crescam laude recens, dum Capitolium scandet cum tacita virgine pontifex. dicar, qua violens obstrepit Aufidus et qua pauper aquae Daunus agrestium regnavit populorum, ex humili potens, princeps Aeolium carmen ad Italos deduxisse modos. sume superbiam quaesitam meritis et mihi Delphica lauro cinge volens, Melpomene, comam. (оригинал) Овидий. Элегии I, 15 Зависть! Зачем упрекаешь меня, что молодость трачу, Что, сочиняя стихи, праздности я предаюсь? Я, мол, не то что отцы, не хочу в свои лучшие годы В войске служить, не ищу пыльных наград боевых. 5 Мне ли законов твердить многословье, на неблагодарном Форуме, стыд позабыв, речи свои продавать? Эти не вечны дела, а я себе славы желаю Непреходящей, чтоб мир песни мои повторял. Жив меонийский певец, пока возвышается Ида, 10 Быстрый покуда волну к морю стремит Симоент. Жив и аскреец, пока виноград наливается соком И подрезают кривым колос Церерин серпом. Будет весь мир прославлять постоянно Баттова сына, - Не дарованьем своим, так мастерством он велик. 15 Так же не будет вовек износа котурну Софокла. На небе солнце с луной? - значит, не умер Арат. Раб покуда лукав, бессердечен отец, непотребна Сводня, а дева любви ласкова, - жив и Менандр. Акций, чей мужествен стих, и Энний, еще неискусный, 20 Славны, и их имена время не сможет стереть. Могут ли люди забыть Варрона и первое судно Или как вождь Эсонид плыл за руном золотым? Также людьми позабыт возвышенный будет Лукреций, Только когда и сама сгинет однажды Земля. 25 Титир, земные плоды и Энеевы брани, - читатель Будет их помнить, доколь в мире главенствует Рим. Факел покуда и лук Купидоповым будут оружьем, Будут, ученый Тибулл, строки твердиться твои. Будет известен и Галл в восточных и западных странах, - 30 Вместе же с Галлом своим и Ликорида его. Так: меж тем как скала или зуб терпеливого плуга Гибнут с течением лет, - смерти не знают стихи. Пусть же уступят стихам и цари, и все их триумфы, Пусть уступит им Таг в золотоносных брегах! 35 Манит пусть низкое чернь! А мне Аполлон белокурый Пусть наливает полней чашу кастальской струей! Голову лишь бы венчать боящимся холода миртом, Лишь бы почаще меня пылкий любовник читал! Зависть жадна до живых. Умрем - и она присмиреет. 40 Каждый в меру заслуг будет по смерти почтен. Так, и сгорев на костре погребальном, напек я останусь Жить - сохранна моя будет немалая часть. III, 15 Новых поэтов зови, о мать наслаждений любовных! Меты я крайней достиг в беге элегий своих, Созданных мною, певцом вскормленным полями пелигнов, Не посрамили меня эти забавы мои. 5 Древних дедовских прав - коль с этим считаться - наследник, Числюсь во всадниках я не из-за воинских бурь. Мантуи слава - Марон, Катулл прославил Верону, Будут теперь называть славой пелигнов - меня, - Тех, что свободу свою защищали оружием честным 10 В дни, когда Рим трепетал, рати союзной страшась. Ныне пришлец, увидав обильного влагой Сульмона Стены, в которых зажат скромный участок земли, Скажет: "Ежели ты даровал нам такого поэта, Как ты ни мал, я тебя все же великим зову". 15 Мальчик чтимый и ты, Аматусия, чтимого матерь, С поля прошу моего снять золотые значки. Тирсом суровым своим Лиэй потрясает двурогий, Мне он коней запустить полем пошире велит. Кроткий элегии стих! Игривая Муза, прощайте! 20 После кончины моей труд мой останется жить. Ст. 9-30. Меонийский певец - Гомер. Ида - горный хребет во Фригии, недалеко от Трои. Симоент - река на Троянской равнине. Аскреец - Гесиод. Баттов сын - поэт III-II вв. до н. э. Каллимах. Арат - греческий поэт III в. до н. э. Акций - римский драматург II-I вв. до н. э. Энний - римский поэт и драматург III-II вв. до н. э. Варрон - римский поэт I в. до н. э. Эсонид - Ясон; поэму Аполлония Родосского "Аргонавтика" о плавании Ясона перевел Варрон. Титир, земные плоды и Энеевы брани. - Имеются в виду произведения Вергилия: "Буколики", "Георгики" и "Энеида". Тибулл Альбин (I в. до н. э.) - известный римский элегик. Голл Гай Корнелий (I в. до н. э) - основоположник римской элегии. В своих произведениях, не дошедших до нас, воспевал свою возлюбленную Ликориду. Ст. 34. Таг (ныне Тахо) - река в Испании; считалась золотоносной. Ст. 3. Пелтны - италийское племя, на территории которого находился Сульмон, родина Овидия. Ст. 10. ...Рим трепетал... - Речь идет о Союзнической войне (начало I в. до н. э.), в результате которой римляне вынуждены были дать восставшим против них народам Италии права римских граждан. Ст. 15-17. Аматусия - Венера. Лиэй - Вакх. |