Э.Асадов СОЛДАТ. Меж стиснутых пальцев желтела солома, Поодаль валялся пустой автомат
 Скачать 212.24 Kb.
|
|
Угости малиною, любезная. Было трое их. Один, малой, Ягоду горстями в рот заталкивал. Вот уже остался тонкий слой Сверху мины той противотанковой, Что взорвать мне, видно, не суметь — Я делам саперным не обучена. Очень легкая была бы смерть — Лучше так, чем быть в тюрьме замученной. Я сказала — мне пора домой — И пошла, неся корзину тяжкую, В чащу, в лес тропинкою прямой, Вслед глаза — как дула под фуражкою, Запахом малины дышит зной. Губы пересохли. Сердце мечется. В партизанах я была связной, Зря потом писали, что разведчицей. БАЛЛАДА ОБ АРТИСТКЕ ТРАМа Должно быть, неизвестно вам, Сегодняшним ребятам, Что означает слово ТРАМ, Рожденное в тридцатом. Следы эпох слова таят, И это слово тоже. ТРАМ — это значило Театр Рабочей молодежи. А в ТРАМе — слушайте, друзья, Историю с начала — Одна знакомая моя Всегда старух играла. И режиссер, кудлат и лих, Подтрунивал над нею: «Еще сыграешь молодых, Старух играть труднее». Артистка соглашалась с ним Безропотно и грустно, Сама накладывала грим И горбилась искусно. В ее года, в ее лета Играть старух обидно. Но вот опять идет спектакль, И зрителям не видно, Что смотрит мне в глаза она, На сцене умирая. ...А завтра к нам пришла война, Вторая мировая. Я срочно уезжал тогда Под гул артиллерийский И лишь потом, через года, Узнал судьбу артистки. Она отправилась в войска С концертною бригадой, Когда уже была Москва В «ежах» и баррикадах. Не разобрать — где фронт, где тыл, Огонь вокруг неистов, И прямо к немцам угодил Грузовичок артистов. Что будет с русской красотой, Решительной и нежной? Судьба, не торопись, постой, Приободри надеждой! И реквизит и грим при ней Остались в суматохе... Ноябрьский сумрак все темней, И вот в людском потоке Старуха дряхлая бредет, Ягой-каргою горбясь. Лицо в бороздках, черный рот — Мой ненаглядный образ. Сентиментального врага Задело это чудо. «На что нам старая карга? А ну, катись отсюда!» И так вот, с гримом на лице, В своей коронной роли, Она пришла в районный центр, А он уже в неволе. Стоит растерянный народ На площади у церкви, А мимо бабушка идет В ботинках не по мерке. Глаза из-под седых бровей Скрестились с горем лютым, И очень захотелось ей Дать силу этим людям. Там, в центре мертвого села, Она о вере в завтра Стихотворение прочла Из «Комсомольской правды». Навстречу — гордость, и испуг, И вздох, как гром обвала, И чей-то звонкий выкрик вдруг: «Товарищи, облава!» Ее жандармам выдал гад, Известный в том районе. (Он стал сегодня, говорят, Профессором в Бостоне.) Суд скорый... Да какой там суд! Со зла да с перетруху Уже к березе волокут Безумную старуху. На шее — острая петля. Рванулась из под ног земля... Теперь глаза мои сухи, Я плакал лишь в театре. Прости меня за те стихи Из «Комсомольской правды». За то, что я но мог спасти... За то, что я живу, прости... Пришла на следующий день, Не помня об угрозе, Толпа потерянных людей К истерзанной березе. Зачем смотреть на мертвецов? Но люди смотрят в муке — И видят юное лицо И розовые руки. Кто объяснить сумел бы им, Что верх взяла природа, Что начисто отмыла грим Ночная непогода?.. (И это чудо красоты, Бессмертия начало, Потом понтонные мосты В тылу врага взрывало.) ...Воспоминаний голос тих. И слышу в тишине я: «Еще сыграешь молодых, Старух играть труднее». РАССКАЗ ВЕТЕРАНА Спасибо вам, друзья, за приглашение. И рад бы в красногалстучном кругу Я День Победы встретить... Тем не менее Прийти на сбор, пожалуй, не смогу. С годами становлюсь сентиментальнее, Защелкиваю память на замок: Боюсь, что вдруг воспоминанья дальние Застрянут в горле, как крутой комок. Лишь к зданью школы подойду, И видится Мне Самый страшный в жизни эпизод. Мальчишка был у нас в полку. Под Витебском. Ему пошел одиннадцатый год. Усыновлен разведчиками строгими, Не сиротою он в окопе жил. Каких мы только хитростей не строили, Чтобы отправить мальчугана в тыл! Вот увезут с попутною оказией, Через леса, где рыщет враг и волк. Но завтра снова — Что за безобразие!— Является пацан в гвардейский полк. Ну ладно! Дополнительной нагрузкою, Недавний школьник, был я наделен: Уроки арифметики и русского Брал у меня в часы затишья он. Был сын полка обласкан взглядом любящим Гвардейцев старших. Он для них тогда Был мирным прошлым И счастливым будущим, Но взорвалась еще одна беда: Мы встретили атаку полуночную И на позициях нашли чуть свет Мальчишку с перебитым позвоночником, И военврач сказал: — Надежды нет! — Под нашими мучительными взглядами Шептал мальчишка из последних сил: — Все, что по арифметике мне задано, Проверьте, правильно ли я решил... Я ту тетрадку с детскими задачками Донес до самого конца войны. Страницы были кровью перепачканы. Примеры были верно решены. Она вела меня в атаки дерзкие И отплатилась дорого врагу. Шлю поздравленья слету пионерскому, Но к вам прийти, пожалуй, не смогу. РАССКАЗ МИНЕРА Штурмовал я города, Наши и чужие — разные. Но представь, что никогда Я победы в них не праздновал. Не успеют передать Из Москвы приказ Верховного, Я опять Иду искать, От огня не застрахованный. Извини уж за минор, Излагаю все по совести: Ошибается минер Только раз в опасном поиске. Почта, банк, вокзал, райком Подлежат проверке первыми. Изучаю каждый дом, Словно прикасаюсь нервами. Трафаретом «нету мин» Метят стены, коль прослушаны И подвал, и мезонин, И соседний блок разрушенный. ...Так работал на войне, Но боюсь, что в годы мирные На две жизни хватит мне Проверять и разминировать: Где раздольные поля И среди долины ровныя, Наша горькая земля Сплошь взрывчаткой фарширована. Мина дремлет до поры, Как вулкан с остылым кратером, Бомбу в глубине норы Задевают экскаватором. И вокруг нелегкий мир — На особые задания Выезжать пришлось в Алжир И в другие страны дальние. Много баек рассказать Постараюсь вам за ужином. Телефон... Честная мать! Вызывают в штаб опять — В сквере бомбы обнаружены. ТРОЕ ИЗ ЛЕГЕНДЫ У новейшей истории спросим Факты из предпоследней главы: Как священным число 28 Стало в дни обороны Москвы? В русских сказках присутствуют числа — Тридцать три, например, или семь. Не ищи в них особого смысла, Может, числа случайны совсем, Но уж если в сознанье народном Утвердились легендой они, То решение бесповоротно — Будет так навсегда, искони. Гитлер танки тяжелые бросил. Сколько шло их в ноябрьский тот день! А навстречу — всего 28, И не танков, а просто людей. Вихрь враждебный — метельные крылья. Подмосковье. Последний рубеж. Казахстанцы-гвардейцы закрыли В обороне опасную брешь. Чем закрыли? А разве не ясно? Телом трепетным, кровью живой. Оставалось до площади Красной Пятьдесят километров всего. Политрук, смерть саму пересилив, Поднимаясь с гранатой опять, Прохрипел, что за нами Россия, Только некуда нам отступать. Эта клятва над фронтом звучала, Предвещая спасенье Москвы И советской победы начало, Даже если гвардейцы мертвы. 28 погибших героев — Кто не знает легенды о них? Но недавно открылось, что трое В том сраженье остались в живых. Их, обугленных, взяли оттуда И три года спасали потом. Это вписано было как чудо В хирургической практики том. Утверждаю, что их воскрешенье, Не нарушив легенды ничуть, Возвеличило, как подтвержденье, 28 — и подвига суть. А панфиловцы, те, что живые, Трое, с лицами в сетке морщин, Проживают на периферии, Появляются в дни годовщин: Перед юностью новой несметной — Стать гвардейская, сдержанный жест Как орлы на курганах бессмертья, На дощатых трибунах торжеств. 1969 РАССКАЗ СВЯЗИСТА Не первого и не девятого мая Война закончилась для меня: Огонь круговой на себя принимая, Еще бедовал я четыре дня. Машина-летучка из роты связи Завязла, ущельями проходя. На каждом скате — по тонне грязи. Сидим под брезентом на дне дождя, Счастливые тем, что в нашу беседу Врывается лишь натуральный гром. Москва объявляет сейчас Победу. Мы живы! Мы выжили! Мы живем! Сидим без горючею и без хлеба. Но ты понимаешь — войне конец! Вдруг спереди, сзади, справа и слева Стучат автоматы, свистит свинец. Какой-то немецкий отряд на марше, Тикая на запад, уткнулся в нас. Я должен решенье принять, как старший, И может, на фронте — в последний раз. Имею ли после Победы право Испытывать смертью своих солдат? Сзади, спереди, слева, справа Свистит свинец, автоматы стучат. Штаб корпуса я по радио вызвал, Жалея себя и судьбу кляня. Прощай, Победа! Прости, Отчизна! Мы в окруженье — огонь на меня! Считаю секунды и представляю, Как ищут на карте седьмой квадрат, Как, снова гаубицы расчехляя, Меня начальники матерят. Враг наседает. Но вот разрывы. Ущелье накрыл огневой налет. Мы столько лет оставались живы, Ужель свой снаряд нас теперь убьет? Не дал в ущелье врагу прохода Огонь, направленный на меня. Война тянулась четыре года, Но памятней всех — те четыре дня. ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО БЕРЕСТА Лавров не надо — сгодится и вереск. Впрочем, и жесть неплоха на венки. Я, лейтенант по фамилии Берест, Смерти случайной своей вопреки Выйду к товарищам на перекличку, Как победитель десятка смертей. Мимо Сельмаша летит электричка... Дети на рельсах... Спасайте детей! Знает начальство ростовский мой норов. В жизни однажды штурмуют рейхстаг. Вспомнит Кантария, скажет Егоров, Кто их водил устанавливать флаг. Это вранье, что я жил непутево После войны из-за мелких обид. Не был тщеславен я, честное слово... Дети на рельсах, А гибель трубит! Лавров не надо. Пришлось мне изведать Горькие годы, тоску и позор. Но непорочное Знамя Победы Нес я тогда и несу до сих пор. Под выходной, вдоль дороги железной, Трезвый шагаю домой из гостей. Про осторожность твердить бесполезно. Дети на рельсах... Спасайте детей! Вот просигналить бы предупрежденье! В руки бы мне кумачовый лоскут! Но на принятие трезвых решений Мне никогда не хватало секунд. Может, на рельсах игравшие дети, Двое, потом, после игр и затей, Будут взбираться на крышу столетья С флагом Победы... Спасайте детей! РАССКАЗ СОЛДАТА Напрасно вы назвали меня простым солдатом. Солдат войны великой — какой же я простой? Портрет вам мой известен по стареньким плакатам, Хоть я не отличался особой красотой. Победа не приходит по щучьему веленью. Я начал на границе, очнулся под Москвой. Почти четыре года на главном направленье Провел я в лазаретах и на передовой. Мне маршальскую должность в запасе узаконьте, С годами все огромней всемирность наших дел. В окопе самом крайнем на всем германском фронте У Северного моря я, съежившись, сидел. С бутылкою сначала бросался я на танки, А после им с «катюши» отходную играл. И под Новороссийском, на самом левом фланге, На пляже черноморском зимой я загорал. В атаки шел при встречном и при попутном ветре, Как вышел и как выжил — сам черт не разберет, На левом и на правом на флангах был и в центре, И лично мне Верховный приказывал — вперед! Зачем вы говорите как о простом солдате О пане, гражданине, товарище... О том, Кто во дворцах и замках и в каждом магистрате Был первым комендантом, на сутки королем. Но возраст пенсионный... Остался я за штатом С садово-огородным участком родовым. А все-таки считайте меня простым солдатом, Согласен вечно зваться гвардейцем рядовым. |