Международное сотрудничество (Автосохраненный)1. Международное сотрудничество по вопросам прав человека. Международная Хартия прав человека
 Скачать 47.47 Kb.
|
1 2 2.1 Несудебный контроль за соблюдением прав человека Правовая защита прав человека на международном уровне закреплена во многих нормативных актах. В частности, в соответствии с положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод в разделе I закреплены права и свободы, которые подлежат международной защите. В свою очередь, Всеобщая декларация прав человека признает следующее: 1) «достоинства, присущие всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира; 2) необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения; 3) необходимо содействовать развитию дружественных отношений между народами; 4) народы Объединенных Наций подтвердили в Уставе1 свою веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности и в равноправие мужчин и женщин и решили содействовать социальному прогрессу и улучшению условий жизни при большей свободе»2 . Помимо этого, в положениях Всеобщей декларации прав человека провозглашен еще и другие основные права. Так, в преамбуле речь идет о «неотъемлемых правах» и о «всеобщем понимании характера этих прав и свобод», «всеобщем и эффективном» их признании. Помимо вышеуказанных нормативных документов, в системе ООН разработаны и приняты другие конвенции. К примеру: 1) Конвенция о политических правах женщин (1953); 2) Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (1965); 3) Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (1966); 4) Международный пакт о гражданских и политических правах (1966); 5) Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (1989). Таким образом, вышеперечисленные международные конвенции содержат в себе механизм международно-правовой защиты прав человека на основе положений, содержащихся во Всеобщей декларации прав человека, а также в Венской декларации (1993 год), которая подчеркнула, несмотря на оппозицию некоторых государств, универсальную ценность прав человека: «Все права человека универсальны, неделимы, взаимозависимы и взаимосвязаны. Международное сообщество должно относиться к правам человека глобально, на справедливой и равной основе, с одинаковым подходом и вниманием. Хотя значение национальной и региональной специфики и различных исторических, культурных и религиозных особенностей необходимо иметь в виду, государства, независимо от их политических, экономических и культурных систем, обязаны поощрять и защищать все права человека и основные свободы»3. Стоит отметить, что автор А.И. Ковлер в монографии «Европейская конвенция в международной системе защиты прав человека» указывает на то, что всемирное внедрение новых информационных технологий стало мощным инструментом, позволяющим распространять знания о правах человека, минуя границы. «Эффект использования таких технологий в ходе «арабской весны» или правозащитного движения в Мьянме (Бирме) еще раз показал, что понятия «демократический центр» и «демократическая периферия» безнадежно устарели»4. Также этот автор указывает на существование проблемы так называемой «универсализации» основных прав человека и гражданина. А.И. Ковлер связывает возникновение данной проблемы с ценностями, существующими традициями в разных государствах. Данный автор обращает особе внимание на то, что необходимо способствовать содействию и защите прав человека в целом. На одном из проведенный совещаний российские представители утверждали, что «появление на свет» как Всеобщей декларации, так и Европейской конвенции было ответом на устремления придать новую динамику ценностям, которые глубоко укоренились в традициях. Они выступили за восстановление связи между правами человека и традиционными моральными ценностями. Понятие ценности было использовано некоторым неправительственными организациями с целью предложить компромисс: учитывая потенциальную опасность злоупотребления понятием «традиционные ценности», они предложили ссылаться в будущем на «универсальные ценности» или «ценности, подкрепляющие международное право прав человека» (values underpinning international human rights law)5 . Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Европейская конвенция) часто рассматривается одними специалистами по правам человека как модель эффективности. Важно отметить тот факт, что именно с Европы началось обсуждение такого важного вопроса как универсальная природа человека. В одной из работ отмечено, что «поиском универсального измерения человека и его прав отмечены и другие цивилизации - индийская, китайская, исламская»6. Абсолютно все отмечают универсальность положений международноправовых актов в сфере защиты прав человека и международных механизмов их зашиты. Но также и возникали дискуссии по данному вопросу. Рассматривая дискуссии польский исследователь Виктор Осятинский составил минимальный перечень универсальных, так называемых «базовых» прав и свобод человека. К таковым он отнес: 1) «право на жизнь; 2) право на признание каждого в качестве человеческого существа; 3) право на правоспособность (включая право на гражданство); 4) базовая автономия в личной жизни; 5) право на физическую целостность, включая запрет пыток и жестокого, необычного и произвольного наказания и обращения, запрет насильственных исчезновений; 6) свобода от принудительных медицинских экспериментов; 7) свобода от рабства, торговли людьми и подневольного труда; 8) свобода от произвольного заключения; 9) специфические права лиц, находящихся под арестом или в заключении; 10) право на справедливое правосудие и его процессуальные гарантии; 11) свобода от заключения под стражу за долги; 12) свобода от применения обратной силы уголовного закона; 13) свобода мысли, совести, религии и свобода их выражения; 14) равенство перед законом и свобода от дискриминации; 15) участие в управлении делами общества» 7 . Большинство из этих прав провозглашено Европейской конвенцией и защищается Европейским судом по правам человека. В то же время согласно статье 17 Конституции Российской Федерации (далее – Конституции РФ) в нашем государстве признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией8 . В.А. Четвернин высказал интересное мнение о «вторичном характере» закрепления в Конституции прав и свобод человека и гражданина: «Уже с этой точки зрения можно говорить, что права человека предшествуют самой Конституции и обладают приоритетом в отношении всех остальных положений Конституции, включая все остальные принципы, составляющие основы конституционного строя. Международные стандарты, устанавливающие контроль за соблюдением прав человека и защиты этих прав, обязывают воспринимать содержание Конституции РФ с позиции европейского права в области прав человека» 9 . Помимо статьи 17 Конституции РФ в части 4 статьи 15 закреплено, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Таким образом, в Конституции РФ закреплена роль международных норм и принципов применительно к внутригосударственной системе РФ. Права человека присущи абсолютно каждому во всем мире. Они присущи независимо от их национальности, места жительства, пола, национального или этнического происхождения, цвета кожи, религии, языка или любого другого статуса. Мы все в равной степени имеем право на наши права человека без какой-либо дискриминации. Все эти права взаимосвязаны, взаимозависимы и неделимы. Важно отметить, что всеобщие права, которые закреплены в международных актах выражаются и гарантируются национальными законодательными актами. Так, международное право устанавливает обязательства государств выступать гарантами соблюдения прав человека. Международный механизм защиты прав человека также является всеобщим, что гарантирует каждому обратиться в судебные органы международного уровня в случае нарушения прав, установленных международными нормативно-правовыми актами. 2.2 Судебный контроль за соблюдением прав человека Что касается судебного контроля, то в первую очередь необходимо отметить роль Европейского суда по правам человека (далее – ЕСПЧ) в механизме защиты прав человека на международном уровне. Так, «ЕСПЧ - это судебный орган Совета Европы, созданный в соответствии со статьей 19 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Суд контролирует выполнение Конвенции государствами-участниками путем рассмотрения жалоб на ее нарушения, являясь высшей судебной инстанцией по вопросам соблюдения государствами-участниками своих обязательств в соответствии с Конвенцией. ЕСПЧ работает на постоянной основе, число судей в нем равно числу Высоких Договаривающихся Сторон»10. Отметим компетенцию ЕСПЧ. Согласно статье 32 Конвенции в ведении ЕСПЧ находятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней, которые могут быть ему переданы в случаях, предусмотренных положениями статей 33, 34, и 47: 1) межгосударственные дела (любая Высокая Договаривающаяся Сторона может передать в Суд вопрос о любом предполагаемом нарушении положений Конвенции и Протоколов к ней другой Высокой Договаривающейся Стороной); 2) индивидуальные жалобы (от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней); 3) вынесение консультативных заключений (по юридическим вопросам, касающимся толкования положений Конвенции и Протоколов к ней). В случае спора относительно компетенции ЕСПЧ по конкретному делу вопрос решает сам Суд. Правом на обращение в ЕСПЧ обладают любые физические лица, неправительственные организации или группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одним из государств - участников Конвенции прав, гарантируемых Конвенцией или Протоколами к ней11. В соответствии с частью 1 статьи 35 вышеуказанной Конвенции суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права, и в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу. При этом к производству не принимаются анонимные жалобы и жалобы, аналогичные тем, которые уже были рассмотрены ЕСПЧ или уже являются предметом другой процедуры международного разбирательства или урегулирования, и, если они не содержат новых относящихся к делу фактов12 . ЕСПЧ неоднократно указывал, что эффективность средств правовой защиты означает, в частности, что они должны предотвращать предполагаемое нарушение или прекращать его, равно как и предоставлять адекватную компенсацию за уже произошедшее нарушение. В ситуации же, при которой правовая система государства позволяет, чтобы окончательное, обязательное судебное решение осталось недействующим к ущербу одной из сторон, право на судебную защиту становится иллюзорным, тогда как, по смыслу Конвенции о защите прав человека и основных свобод, исполнение решения, вынесенного любым судом, должно рассматриваться как неотъемлемая часть суда. Перечень прав, закрепленных в международных Конвенциях, является разнообразным и достаточно обширным. В него включены такие виды прав как личные, социально-политические и иные. Но хотелось бы обратить особое внимание на защиту прав семей. Роль семьи является одной из важнейших на всех уровнях нормативного регулирования. Так, закрепление важнейшей роли семьи и установление механизмов ее защиты на международном уровне обеспечиваются деятельностью ряда международных организаций. Такая правовая категория как «семья» является уникальным социальным организмом, защита ее прав и прав человека в сфере семьи, безусловно, является важной правовой проблемой. Для комплексного подхода решения вопросов, связанных с защитой прав семьи и права человека на семью, необходимо формирование института защиты семьи в рамках международного права прав человека. Вопросы, связанные с судебной защитой основных неотчуждаемых прав личности, в настоящее время являются особенно актуальными как в России, так и за рубежом. Председатель Конституционного суда Рос- сийской Федерации В.Д. Зорькин в своей ежегодной лекции на прошедшем в мае 2019 г. в Санкт-Петербурге Международном юридическом форуме отметил, что современное право метамодерна должно вобрать в себя представления о человеке как о высшей ценности. Это должен быть не абстрактный индивид, а живой человек, являющийся представителем конкретного социума, члены которого соединены общей судьбой на своей земле. И если в философии постмодернизма не было места таким базовым правовым понятиям, как истинность, объективность, справедливость, то философия и, соответственно, право метамо-дерна вновь возвращают нас к основным гуманитарным ценностям1. Анализируя тезисы выступления главы Конституционного суда РФ, который заложил в нем основные направления эволюции современного права, можно прийти к выводу о том, что в настоящее время, в эпоху метамодерна, именно права и свободы человека и гражданина и их защита являются приоритетным фактором развития современных правовых систем. Следует отметить, что в рамках развития современных тенденций «гуманитарного права», обращенного к приоритету прав и свобод личности, в Российской Федерации установлен государственный контроль за соблюдением прав и свобод человека и гражданина. При этом в отношении наиболее значимых неотъемлемых и неотчуждаемых прав такой контроль осуществляется судебной системой. Одно из важнейших неотъемлемых прав личности, соблюдение которого и законность ограничения которого являются предметом судебного контроля, - это право на свободу и личную неприкосновенность. Судебный контроль за соблюдением данного права предполагает возможность его ограничения только на основании решения суда (статья 22 ^ ^ 2 Конституции Российской Федерации) . Большинство дел о судебном контроле за соблюдением данного права рассматриваются судами Российской Федерации административного судопроизводства. Это дела, связанные с оказанием медицинской помощи в недобровольном порядке; дела, связанные с помещением иностранных граждан в специальные учреждения; дела, связанные с пребыванием несовершеннолет- 1 Лекция В.Д. Зорькина, Председателя Конституционного суда Российской Федерации. Spblegalforum. URL: https://spblegalforum.ru/ru/Video/ (дата обращения: 26.05.2019). 2 Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // СЗ РФ. 2014. № 31. Ст. 4398. них в специальных учреждениях, а также дела об административном надзоре за гражданами, освобожденными из мест лишения свободы. При анализе правового регулирования порядка рассмотрения административных дел о судебном контроле за соблюдением права на свободу и личную неприкосновенность возникает вопрос о том, является ли судебный контроль оптимальной формой защиты данного права, и какие виды контроля позволяют наиболее эффективно реализовать функцию защиты этого важнейшего права личности? Отвечая на данный вопрос, полагаем, что формы и виды контроля напрямую зависят от сущности самого защищаемого права и от характера правоотношений, в рамках которых может происходить дозволенное законом ограничение такого права. Дела о судебном контроле за соблюдением права на свободу и личную неприкосновенность судом возникают из публичных правоотношений, специфика которых заключается в том, что одной их стороной являются государственные органы и иные органы и организации, выполняющие публично значимые функции и наделенные в связи с этим определенными властными полномочиями, которые в установленных законом случаях могут применять к гражданам меры публичного принуждения, ограничивающие их право на свободу и личную неприкосновенность. Вместе с тем указанные органы в большинстве случаев не компетентны применять данные меры самостоятельно, без предварительной проверки их законности в судебном порядке. У них не имеется «привилегии самостоятельного исполнения» [1, с. 686]. Указанные органы могут реализовать меры публичного принуждения, связанные с ограничением прав граждан, только получив санкцию (разрешение, одобрение) суда. Второй стороной правоотношения по рассматриваемым делам выступают частные субъекты - граждане, которые в связи с совершением правонарушения либо в связи с определенным состоянием здоровья представляют опасность для окружающих либо создают угрозу для собственной жизни и здоровья в случае неприменения к ним принудительных мер. При этом в действиях (бездействии) частного субъекта правоотношений усматривается нарушение либо угроза нарушения публичного интереса, что служит основанием для применения к нему мер публичного принуждения. Так, например, должностные лица психиатрических стационаров наделены государством властными полномочиями по принудительной госпитализации и принудительному лечению лиц, страдающих тяжелыми психическими расстройствами. Последние в свою очередь в связи с наличием у них таких расстройств могут создавать угрозу как публичному интересу - безопасности окружающих, жизни и здоровью других людей, так и создавать опасность собственным жизни и здоровью. Понятно, что между указанными субъектами в силу различия в их правовом статусе и объеме полномочий равенства не может быть априори. Публичный субъект наделен определенными властными полномочиями по применению мер административного принуждения по отношению к субъекту частному. Соответственно, правоотношения между данными субъектами полностью подпадают под определение публичных правоотношений, характеризующихся наличием у одного из них властных полномочий по отношению к другому. Участники указанных правоотношений не обладают равенством, автономией воли и имущественной самостоятельностью. В Российской Федерации основной формой судебного контроля в административном судопроизводстве за законностью применения к гражданам мер публичного принуждения, ограничивающих их право на свободу и личную неприкосновенность, является предварительный судебный контроль. Он предполагает заблаговременную проверку законности принудительной меры еще до начала ее применения, что является максимальной гарантией недопустимости произвольного и незаконного ограничения защищаемого права. Предварительная форма контроля связана еще и с тем, что публичный орган не наделен привилегией самостоятельного исполнения и не может без санкции суда применить к гражданину меру публичного принуждения. Отметим, что далеко не во всех правовых системах иностранных государств предусмотрено наличие предварительного судебного контроля за соблюдением права на свободу и личную неприкосновенность, в том числе при недобровольном медицинском вмешательстве. Так, например, в Ирландии решение о принудительной госпитализации гражданина, страдающего психическим расстройством, принимается квазисудебным органом - трибуналом по психическому здоровью [2, с. 21]. В Австралии в штате Виктория ключевая роль в принятии решений о принудительной госпитализации также отводится специально созданным квазисудебным органам (трибуналам) [2, с. 169, 170]. Во Франции госпитализация граждан в недобровольном порядке осуществляется на основании решения главного врача медицинского учреждения или врача-психиатра, которое впоследствии может быть обжаловано в судебном порядке (последующий судебный контроль) [2, с. 55]. В Канаде решение врача-психиатра о принудительной госпитализации подлежит обжалованию в специально созданный квазисудебный орган (трибунал по психическому здоровью), а не в суд [2, с. 60]. Отметим, что и Конвенция о защите прав человека3 не предполагает обязательного предварительного судебного контроля по вопросам, связанным с ограничением права на свободу и личную неприкосновенность. Вместе с тем, по нашему мнению, в Российской Федерации обоснованным и оправданным является именно механизм предварительного судебного контроля за соблюдением данного права. Во-первых, наличие административного контроля в этой сфере противоречило бы статье 22 Конституции Российской Федерации, которая говорит о возможности ограничения права на свободу и личную неприкосновенность только на основании судебного решения. Во-вторых, судебный контроль, осуществляемый в особой процессуальной форме, по правилам административного судопроизводства, с соблюдением принципа состязательности сторон при активной роли суда, помогает уравновесить дисбаланс, неравенство сторон в публичных материальных правоотношениях, защитить более слабую сторону этих правоотношений - гражданина путем предоставления ему процессуальных льгот и привилегий. Кроме того, следует отметить, что в России не созданы квазисудебные административные органы, которые могли бы осуществлять данную функцию на должном уровне в различных сферах деятельности. Поэтому невозможно сегодня в современных российских условиях говорить об эффективном административном контроле за соблюдением права на свободу и личную неприкосновенность. Отметим также, что процессуальные средства судебного контроля значительно многограннее, нежели средства административного контроля. Суд вправе исследовать как письменные, так и устные доказательства, производить допрос свидетелей, выяснять мнение специалистов, назначать судебную экспертизу в случае необходимости специальных познаний по рассматриваемому вопросу. И, соответственно, судебный контроль, по сравнению с контролем административным, в 3 Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 04.11.1950) (с изм. от 13.05.2004) (вместе с «Протоколом [№ 1]» (подписан в г. Париже 20.03.1952), «Протоколом № 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней» (подписан в г. Страсбурге 16.09.1963), «Протоколом № 7» (подписан в г. Страсбурге 22.11.1984)) // СЗ РФ. 2001. № 2. Ст. 163. большей степени обеспечивает всесторонность проверки всех фактических обстоятельств, являющихся основанием для применения к гражданам тех или иных мер, ограничивающих их право на свободу и личную неприкосновенность. Следует отметить эффективность процедуры предварительного судебного контроля в сфере соблюдения права на свободу и личную неприкосновенность еще и потому, что именно эта процедура предполагает сплошную проверку реализации органами власти и иными органами, наделенными публичными полномочиями, своих функций по применению к гражданам мер публичного принуждения. Тогда как последующий судебный контроль, осуществляемый судами по заявлениям и жалоб заинтересованных лиц, не является сплошным и не во всех случаях позволит обеспечить действенный и своевременный механизм защиты права на свободу и личную неприкосновенность, нарушение которого может повлечь серьезные негативные последствия. Тем более, лица, чье право на свободу и личную неприкосновенность подлежит ограничению, зачастую в силу определенного социального статуса, возраста, состояния здоровья не способны самостоятельно инициировать судебную проверку законности применяемых к ним ограничительных мер. По мнению автора, публично-правовая природа материальных правоотношений, связанных с ограничением права на свободу и личную неприкосновенность, предопределяет не только виды и формы контроля государства за соблюдением данного права, но и особую процессуальную форму, в рамках которой должно осуществляться судопроизводство по указанной категории дел. Действующим Кодексом административного судопроизводства Российской Федерации предусмотрено рассмотрение судами дел о судебном контроле за соблюдением права на свободу и личную неприкосновенность в порядке административного искового производства, предполагающего возбуждение дел посредством подачи административного иска, участие в деле административного истца и административного ответчика, и наличие между сторонами спора о праве в сфере публичных правоотношений, который подлежит разрешению судом. Многие современные ученые также высказывают позицию о том, что дела, связанные с осуществлением судебного контроля, относятся к публичному исковому производству. Так, на спорный характер дел о судебном санкционировании мер публичного принуждения указывают А.Б. Зеленцов и О.А. Ястребов [1, с. 689], Ю.В. Тихомирова [3, с. 8], А.С. Вельмин [4]. Вместе с тем автору очень близка позиция С.Ф. Афанасьева, который предлагает отнести предусмотренные Кодексом административного судопроизводства Российской Федерации дела о судебном контроле к делам «охранительного» производства, которые являются «квазиспорными», и по которым «орган правосудия не подвергает всестороннему изучению вопрос о защите оспоренного права, напротив, он либо защищает публичный законный интерес, преследуя превентивно-охранительную цель, или же устанавливает юридический факт, детерминирующий последующее возникновение, изменение, прекращение прав» [5, с. 68]. Соглашаясь с позицией ученых о том, что по делам о судебном контроле за соблюдением прав граждан спор в рамках публичных правоотношений может иметь место, отметим, что наличие такого спора, правового конфликта, на наш взгляд, не является сутью правоотношений, возникающих при применении мер публичного принуждения, ограничивающих право на свободу и личную неприкосновенность. Так, например, вопрос о помещении иностранных граждан либо о помещении несовершеннолетних правонарушителей в специальные учреждения может быть разрешен только посредством вынесения судебного решения, даже если указанные субъекты изначально будут согласны с применением подобных мер. Разногласий между участниками административного правоотношения, различного понимания ими своих прав и обязанностей здесь может и не быть, и, следовательно, может вообще отсутствовать спор между ними в рамках данного отношения. Необходимость обращения в суд связана в этом случае не со спором, а исключительно с тем, что орган, наделенный публичными полномочиями, не может во внесудебном порядке реализовать административные меры публичного принуждения (даже если гражданин согласен с применением в отношении него таких мер). Аналогичная ситуация имеет место и по делам об административном надзоре, который устанавливается судом независимо от позиции ответчика по делу. Некоторым исключением могут являться случаи, когда гражданин не дает добровольного согласия на применение к нему каких-либо медицинских процедур, и, соответственно, между ним и медицинским учреждением в данном случае имеют место правовые разногласия, конфликт. Но это исключение распространяется далеко не на все дела о принудительном оказании медицинской помощи. Так, например, в судеб- ном порядке в соответствии с частью 2 статьи 57 Закона об основах охраны здоровья рассматривается вопрос о медицинской стерилизации лица, признанного в установленном законом порядке недееспособным, если такое лицо по своему состоянию не способно выразить свою волю. При этом, несмотря на наличие согласия законного представителя на проведение данной процедуры, медицинская стерилизация возможна только по решению суда, принимаемому с участием совершеннолетнего лица, признанного в установленном законом порядке недееспособным. Кроме того, в ряде случаев лицо, в отношении которого необходимо применение мер принудительного медицинского вмешательства, в силу своего состояния здоровья (например, психического расстройства) просто неспособно дать добровольное информированное согласие на такое вмешательство, хотя может и не возражать против его применения. Приведенные примеры показывают, что разногласия по поводу прав и обязанностей, спор о праве между сторонами административного дела о судебном контроле существуют далеко не всегда. И причиной обращения административного органа в суд являются не противоположные позиции сторон административного правоотношения, не наличие спора о праве материальном, а необходимость защиты публичного либо частно-публичного интереса посредством применения мер публичного принуждения и отсутствие у административного истца «привилегии самостоятельного исполнения» принимаемых им решений, без предварительной их судебной проверки и одобрения судом. Кроме того, следует отметить, что по делам о судебном контроле органы, наделенные публичными полномочиями, обращаются в суд не за защитой своих прав, а защищают публичный интерес либо частный интерес самого лица, с требованиями к которому они обращаются. Поэтому в данной ситуации уместнее было бы рассуждать не о защите права, угроза нарушения которого существует, а об охране публичного интереса и прав гражданина либо прав неопределенного круга лиц путем применения превентивных мер публичного принуждения. К тому же и фигура административного ответчика по делам о судебном контроле является достаточно специфичной. Очевидно, что по приведенным выше делам о медицинской стерилизации административный ответчик, будучи недееспособным лицом, не нарушает ничьих прав, кроме своего права на охрану здоровья, и, со всей очевидностью, 4 Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации: федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ (ред. от 29.05.2019) // СЗ РФ. 2011. № 48. Ст. 6724. не нарушает прав административного истца. Аналогичным образом по делам о недобровольной госпитализации в психиатрический стационар состояние административного ответчика зачастую представляет собой угрозу, прежде всего, его собственному здоровью, а уж потом жизни и здоровью окружающих. Несовершеннолетние, направляемые в центры временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, помещаются в указанные учреждения, прежде всего, с целью наилучшего обеспечения их интересов, для социальной адаптации и устройства, а не для защиты прав других лиц. И поэтому они также вряд ли подпадают под классическое понятие процессуальных ответчиков. Кроме того, граждане, в отношении которых применяются меры публичного принуждения, в силу своего возраста и состояния здоровья зачастую просто не могут быть ответчиками из-за отсутствия у них полной процессуальной дееспособности. Это, прежде всего, относится к несовершеннолетним и лицам, страдающим тяжелыми психическими расстройствами. Таким образом, на наш взгляд, дела о судебном контроле за соблюдением права на свободу и личную неприкосновенность по своей правовой природе ближе к особому производству, нежели к исковому. При этом, по мнению автора, отличительными признаками «особого административного» производства, реализуемого судами при рассмотрении дел о судебном контроле за соблюдением права на свободу и личную неприкосновенность, являются: отсутствие спора о праве материальном в качестве обязательного критерия, являющегося основанием для возбуждения дела в суде; необязательность состояния сторон по делу в каком-либо материальном правоотношении и наличия у них взаимных прав и обязанностей; — цель обращения в суд - не разрешение материально-правового конфликта, не защита нарушенного либо оспоренного права и его восстановление, а защита особо значимого для государства и общества публичного (в некоторых случаях - частно-публичного) интереса, угроза которому существует в случае неприменения к гражданину определенных мер публичного принуждения; отсутствие нарушения прав лица, обращающегося в суд, со стороны лица, к которому предъявляются требования в судебном порядке; — четыре функции суда: контрольная, санкционная, правоохранительная и правозащитная (в отличие от функций суда в классическом исковом производстве - защита нарушенного права и его восстановление). При этом проверочная функция суда предполагает проверку законности и обоснованности действий государственных органов и иных субъектов при применении мер публичного принуждения, ограничивающих право на свободу и личную неприкосновенность. При положительном результате проверочной функции суд выполняет функцию санкционирования действий публичных субъектов, на совершение которых требуется судебное одобрение. При рассмотрении данной категории дел осуществляет охрану публичного (государственного и/или общественного) интереса, угроза которому создается в случае непринятия к гражданину определенных мер публичного принуждения (правоохранительная функция). Суд также проверяет соблюдение права гражданина на свободу и личную неприкосновенность, защищая его от незаконного и необоснованного ограничения (правозащитная функция). При этом основная роль суда по данным делам является скорее превентивной - суд предупреждает возможное нарушение прав неопределенного круга лиц, общества, государства, а также, проверяя законность применения мер публичного принуждения, не допускает возможности произвольного и необоснованного нарушения права конкретного субъекта на свободу и личную неприкосновенность. Тогда как основная функция суда по исковым делам скорее носит правозащитный и правовосстановительный характер. Полностью соглашаясь с С.Ф. Афанасьевым по поводу неисковой природы административных дел, возникающих из судебного контроля, полагаем возможным определить вид судопроизводства по таким делам, как особое административное производство, в котором суд контролирует (проверяет) правомерность действий публичных органов и иных лиц, наделенных публичными полномочиями, при применении к гражданам и организациям мер публичного принуждения, сопряженных с ограничением принадлежащих им субъективных прав, контролирует соблюдение указанных прав, предупреждая его необоснованное и произвольное нарушение, санкционирует применение к субъектам мер публичного принуждения, одновременно осуществляя охрану публичных интересов и судебную защиту субъективных прав. На наш взгляд, для того чтобы правовая сущность административных дел о судебном контроле за соблюдением прав граждан получила свое воплощение в единых процессуальных нормах и правилах, которыми суды могли бы руководствоваться при рассмотрении указанных дел, необходимо определить в процессуальном законе круг дел о су- дебном контроле за соблюдением прав граждан и организаций и сформулировать общие правила рассмотрения данных дел в порядке особого производства, выделив их в отдельный раздел Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации. Полагаем, что формирование концепции и правового регулирования особого административного судопроизводства может стать новым этапом развития данного вида судопроизводства, который будет отвечать современным тенденциям гуманизации права и позволит обеспечить максимальный уровень судебной защиты права личности на свободу и личную неприкосновенность. Список литературы 1. Зеленцов А.Б., Ястребов О.А. Судебное административное право. М.: Статут, 2017. 768 c. 2. Соловьев А.А. Зарубежный опыт правового регулирования административных и судебных процедур, связанных с принудительным медицинским вмешательством. М., 2019. 206 с. 3. Тихомирова Ю.В. Производство по делам о принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар и принудительном психиатрическом освидетельствовании: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. 34 с. 4. Вельмин А.С. Правовая природа дел об административном надзоре, рассматриваемых в порядке производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, в гражданском процессе // Арбитражный и гражданский процесс. 2012. № 8. С. 20-23. 5. Афанасьев С.Ф. К вопросу о возможности включения в Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации охранительного производства // Актуальные вопросы развития административного судопроизводства: материалы науч.-практ. конф. Тверь, 2016. 2.3 Проблемы международной защиты прав человека 1 2 |