Война 1812 года глазами русских и французских участников. ВКР. Война 1812 года глазами русских и французских участников. Минобрнауки россии фгаоу впо южный федеральный университет педагогический институт факультет социальноисторического образования Кафедра отечественной истории
 Скачать 217.5 Kb.
|
|
Глава 4. Отступление Великой Армии Последние дни пребывания наполеоновской армии в Москве не были радостными. Они прошли в ожидании заключения долгожданного мира. Но этому не суждено было сбыться. И принято решение отступать из этой враждебной и непонятной страны. «Нельзя понять, как мог Наполеон ослепнуть в такой мере, чтобы не понять необходимости немедленно уйти. Ведь он видел, что столица, на которую он рассчитывал, уничтожена, и что зима подходит. Должно быть, проведение, чтобы наказать его гордыню, поразило его разум, если он мог думать, что народ, решившийся всё сжечь и уничтожить, будет настолько слаб и недальновиден, чтобы принять его тяжёлые условия и заключить мир на дымящихся развалинах своих городов».67 «Все указывает на скорое отступление; Наполеон по всем направлениям через Верею и Можайск отступает к Смоленску. Мортье оставил Москву. Останется ли наш корпус здесь до прибытия императора, пока мне еще неизвестно. Вице-король Евгений разбил русские отряды у Малоярославца и Луги после весьма кровопролитных боев. Этими победами для Наполеона, по крайней мере, освободились пути отступления через Верею, которые хотел ему отрезать Кутузов, расположившийся на старой Калужской дороге. Эта победа для нас весьма важна и необходима. О наших фланговых армиях мы в настоящее время лишены всяких известий, что же касается последнего сражения на Двине, то о нем можно было заключить из рассказов французского генерала.»68 «Наполеон ещё лелеял тайную надежду вернуться в Кремль, но на случай, если бы это ему не удалось, он отдал приказ маршалу взорвать дворец в знак маленькой революционной мести и арсенал, где ещё много хранилось трофеев. Даже гробницы царей и те не пощадили. Мне пришлось видеть, как валялись на земле набальзамированные царские останки и как их топтали солдаты, думавшие обогатиться, срывая с них стразы, которые они принимали за настоящие драгоценные камни. Золотой крест с колокольни Ивана Великого, набальзамированная рука святого патрона города, одно кресло из дворца и другие редкости с драгоценностями были вывезены из города. Лучшие картинные галереи сгорели ещё во время пожара, а деньги и всё то, что было захвачено армией, наполовину снова было отобрано русскими, а остальное было уничтожено, чтобы не досталось им. Многое просто зарыли в землю в химерической надежде, что удастся вернуться за ними …загромождены повозками и экипажами; из них большая часть были до такой степени нагружены или имели такие плохие запряжки, что в первый же день увязли в грязи, из которой не было возможности вытащить их, и послужили знаком для отставших и тех, кто покинул город только в последний момент».69 «Можно было подумать, что двигался какой-то караван кочевников или одна из армий древних времён, возвращавшаяся после великого нашествия с рабами и добычей. ...Большинство из них, пробираясь тропинками, рассыпалось по полям в надежде найти себе хлеба и убежища на ночь, но ещё при нашем наступательном движении по этой дороге всё было опустошено на семь или восемь лье в окружности; навстречу этим несчастным попадались лишь казаки да вооружённое население, которые окружали их».70 «Легко представить себе в каком порядке двигалась вся эта масса. У каждого моста, в каждом узком месте происходили остановки и невероятная сумятица. Экипажи, повозки и всевозможные фуры сбивались и перепутывались до такой степени, что не в состоянии были двинуться с места в течение целых часов».71 «Невообразимый беспорядок, царствовавший во французской армии уже во время выхода из Москвы, достиг теперь крайней степени. Дисциплина пала окончательно. Инстинкты эгоизма и самосохранения вступили в свои права. На большой Смоленской дороге великая армия вступила в область смерти, в страну, опустошённую дотла французами и русскими, в совершенную пустыню, где не было и признаков жизни, где царило гробовое молчание. Многочисленные сёла и деревни лежали в развалинах, нигде от дороги нельзя было встретить живой души. Сохранение припасов всецело зависело от лошадей, а они, не получая почти фуража, быстро выбивались из сил и сотнями падали по дороге. Уже с первых дней выступления приходилось взрывать на воздух зарядные ящики, бросать пушки и фуры с добычею и даже с припасами. Количество больных, отсталых росло с каждым днём в ужасающей прогрессии. Случалось нередко, что солдаты одного отряда захватывали скот и провиант других отрядов, и при этом дело всегда почти доходило до драки, до оружия, до настоящих сражений».72 «Перед нами шла колонна русских пленных; им не давали другой пищи, кроме небольшого куска лошадиного мяса, и конвойные солдаты убивали тех из них которые не в состоянии были тащиться далее. Мы встречали на пути их трупы, все с простреленными головами. Солдаты моего полка были возмущены этим зрелищем; они хорошо понимали, какое страшное возмездие повлечёт за собою это варварство для тех из них, которые попадут в руки неприятеля».73 «Перед нами открылось зрелище, которое способно было потрясти до глубины души даже старейших ветеранов армии, переживших все ужасы этой эпохи. Страшное Бородинское поле во всём своём могильном ужасе раскинулось перед нами. День был ясный, солнечный, хотя и довольно холодный. Лёгкий прозрачный туман стоял над полем битвы; то были ядовитые миазмы, поднимавшиеся от гнивших человеческих и лошадиных трупов. Трупы лежали совершенно в том же порядке, или, лучше сказать, беспорядке, в каком уложила их смерть в день сражения… Ледяной ужас проникал в душу солдата при виде страшных останков их товарищей. Понуря голову, стараясь не глядеть по сторонам, спешили они через это ужасное поле; но обломки и осколки оружия, разбитых лафетов, зарядных ящиков, фур, груды тряпья всякого рода попадались им ежеминутно под ноги, напоминали то и дело, в каком месте и по чьим костям приходится им спешить не вперёд, куда манит добыча и слава, а назад, где, может быть, удастся найти спасение от лютой смерти. Сердца наши сжимались при виде этого поля, где легло столько наших. Храбрецы эти воображали, что они умирают за победу и мир. Тихо проходили мы мимо их, как бы боясь, чтобы они не узнали о нашем отступлении».74 «Отморозившие себе руки не находили себе места у бивачных костров, потому что не могли принести свою долю топлива для поддержание огня... Несчастные, отталкиваемые своими собратьями по оружию, умирали тут же, за их спиною, и немедленно подвергались полному ограблению. Мне приходилось видеть, как отморозившие себе руки падали ничком, и пальцы их ломались, точно стеклянные; иные слишком приближались к огню, и отмороженные части тела обугливались. Один из моих приятелей отморозил себе ноги; когда он стал снимать с одной из них тряпьё, то отвалились три пальца; он снял тряпки с другой ноги, схватил себя за большой палец, повернул его и выдернул вон, не испытывая ни малейшей боли. Наши бивака были ужасны. Каждый сгоревший дом в деревнях, где нам приходилось останавливаться, был окружён трупами, полузанесёнными снегом. Трупы валялись и под дымящимся ещё пеплом, на который ложились солдаты, чтобы согреться, нередко умирая на мёртвых телах своих товарищей. А те, кому удалось сохранить силы, чтобы отправиться на фуражировку, гибли от руки крестьян и казаков».75 «Повсюду царили ужас и отчаяние, спасение видели только в бегстве, и, конечно, никому не хотелось быть последним. Если толпа толкнёт вас под колёса, не надейтесь, чтобы остановили лошадей и дали вам возможность выбраться, никто не услышит ваших криков, и вы пропадёте разбитый, затоптанный... Невозможно было различить в толпе солдат, генералов, одетых чучелами, обёрнутых лохмотьями, страдавших от холода и голода».76 «...Когда провизия была кое-как роздана, солдаты не хотели разносить её по полкам; они бросались на мешки и, захвативши муку, шли пожирать её. То же было и с водкой. На другой день дома были наполнены трупами этих объевшихся и перепившихся несчастных. Стало ясно, что Смоленск, который армия считала пределом страданий, оказывался только началом их. Открывалась впереди целая бесконечность бедствий».77 «Я только что кончил свой печальный ужин, состоявший из куска лошадиной печёнки, и напился талого снега. Маршал также съел кусок, зажаренный ему его слугой, но приправил его куском сахара и сверх этого выпил каплю водки. Как видите, ужин не очень вкусный для маршала, но уж и это было роскошью в том несчастном положении, в котором мы находились».78 Теперь для получения полноты картины, необходимо обратиться к воспоминаниям и мемуарам оставленным русскими участниками, о тех днях. «Торжествуйте великое празднество освобождения Отечества! Враги бегут и гибнут, их трупами и трофеями устилают себе путь русские к бессмертию. Вскоре после Тарутинского дела 6-го Октября, князь светлейший получил известие, что Наполеон, оставляя Москву, намерен прорваться в Малороссию»79 «Мы вышли на большую дорогу, верстах 10 или 15 не доходя до города, у монастыря, в который заехали. Монастырь был совсем разграблен; монахов в нём не было, но он был полон французов, мёртвых и умирающих. Большая дорога была также устлана умирающими. Повсюду были разметаны брошенные пушки и фургоны без упряжи. По пути к Дорогобужу ехал я мимо бывшего неприятельского лагеря, где, кроме орудий и обозов, оставалось много больных. Они сидели в шалашах у огня и были похожи на мертвецов».80 «Потеря в людях несравненно превосходила все другие. Тысячи были умерших и замерзающих людей. Нигде не было пристанища; местечки и селения обращены в пепел, и умножавшиеся пленные, все больные и раненые… Ежеминутное зрелище страждующего человечества истощало сострадание и самое чувство сожаления притупляло. Каждый из сих несчастных, в глазах подобных ему, казалось, переставал быть человеком. Претерпеваемые страдания были общие, бедствие свыше всякого воображения! Не имея средств подать помощь, мы видели в них жертвы, обреченные на смерть.»81 «Противник мой имел неосторожность забыть о ковке лошадей своего отряда, которого половина была не подкована. Однако, по приходе моем к Лосмину, он меня встретил твердою ногою. Дело завязалось. В передовых войсках произошло несколько схваток, несколько приливов и отливов, но ничего решительного. Вся партия построилась в боевой порядок и пустилась на ней линией, построенного в три линии, одна позади другой. Первая линия при первом ударе была опрокинута на вторую, а вторая — на третью. Все обратилось в бегство. Надо было быть свидетелем этого происшествия, чтобы поверить замешательству, которое произошло в рядах французов. Сверх того половина отряда стала вверх ногами: лошади, не быв подкованы, валились, как будто подбитые картонами; люди бежали пешком в разные стороны без обороны. Эскадрона два построились и подвинулись было вперед, чтобы удержать наше стремление, но при виде гусаров моих, составлявших голову резерва, немедленно обратились назад без возврата».82 Вот те не радостные дни отступления французской армии, отраженные в мемуарах участников тех далеких событий, великая французская армия, в которую входили войска практически всей Европы, перестала существовать. Итогом Отечественной войны и началом освободительное является переправа через реку Березену, где остатки французской армии спешили переправиться и бежать домой. После этой переправы движение их армии напоминало беспорядочное бегство с целью спасения своих жизней. «Перо просто отказывается представить сцены ужаса при Березине. Всевозможные повозки подвигались к мосту буквально по грудам тел, устилавших дорогу. Целые толпы несчастных падали в реку и гибли меж льдин. Другие хватались ещё за доски моста и висели над бездной, пока колёса, переезжая по рукам, не заставляли пальцы разгибаться. Ящики, повозки, кучера и лошади валились вместе».83 «Когда мост рухнул, мы услыхали крик, один только крик всего множества народа, и этот крик был неописуем! До сих пор звучит он у меня в ушах, когда я вспоминаю эту минуту. Все несчастные, оставшиеся на том берегу, падали, убитые картечью. Только тогда поняли мы, как велико было бедствие. Лёд был недостаточно крепок, он ломался, и мужчины, женщины, лошади и экипажи исчезали под ним. Военные с саблями наголо рубили всех, кто препятствовал их спасению, потому что при смертельной опасности не признаются законы человеческие: жертвуют всем для собственного спасения».84 «…c отъездом Наполеона из армии беспорядок, а с ними и бедствия армии увеличатся. Нужен был колосс, чтобы поддерживать всё это, но колосс покинул нас. С первой же ночи один из генералов отказался повиноваться, и маршал, командовавший арьергардом, пришёл почти один в главную квартиру короля, вокруг которой стояла вся великая армия. Когда отъезд Наполеона сделался известным — и у этих ветеранов дисциплина пошатнулась, и они впали в беспорядок».85 «Так-то закончилась эта достопечальная кампания 1812 года. Россия была спасена и её ответный удар должен был вскоре поколебать колоссальное здание наполеоновского могущества».86 «Так закончилась знаменитая война россиян. Как страшный ураган убийственным вихрем ниспровергает всё существующее на земле, так Наполеон пробежал со своей ратью пространство тысячи вёрст, от Немана до Москвы и обратно, со всеми ужасами гибельной войны, со всеми бедствиями человечества, истребившими великие силы Франции, вооружение целой Европы и положившими начало сокрушению его колоссального могущества. В шесть месяцев исчезли все его обширные предприятия... и только следы поражений, следы пламени и гибели указали путь на всём пространстве, по которому пробежал этот гений, истребитель человечества».87 И так, остатки французской армии покинули пределы России. В беспорядочном бегстве они спешили спасти свои жизни. Русская армия, их преследовала по пятам. Моральный дух у освободителей отечества был поднят видом бегства неприятеля. Заключение Сокрушительное поражение, которое непобедимый дотоле Наполеон потерпел в России, взбудоражило весь мир. Никто в начале войны не мог и предложить, что его «Великая армия» растворится на просторах России, что после этой войны она перестанет существовать. День начала войны отражен в мемуарах солдат «Великой армии», как один из величайших дней. Перед переходом границы они с возбуждением и трепетом смотрели на землю обетованную, где должны были покрыть себя лаврами побед и завоеваний и осыпать себя богатыми трофеями. И лишь не многие из них догадывались, о том, чем закончится эта компания в чужих и враждебных для захватчиков землях. В мемуарах русских свидетелей тех дней отчетливо читается растерянность и негодование по поводу произошедших событий, а именно вторжения французских войск на русскую землю. Хотя многие и знали о сосредоточении войск Наполеона вблизи наших границ, но все до последнего момента верили и надеялись, о том, что война не начнется. Но когда это произошло, русский народ понял, что пришел жестокий и коварный враг, который опустошит и разорит их землю. С самого начала война принимает национальный характер. Русская армия получает приказ отступать, а вместе с ней отступает и русский народ. Покидая свои жилища, он уносит с собой или уничтожает все, что могло принести пользу иноземным захватчикам. Французская армия, не ожидавшая такой тактики, ошеломлена. Они искали одного большого сражения, в котором должны были победить, закончить войну и вернуться домой с богатыми трофеями. Но в результате, с самого начала, им не давали того генерального и решающего сражения, вместо сил противника, их взору представали пустые деревни, из которых хозяевами было все вывезено, либо уничтожено. «Великая армия», в погоне, растягивается на значительной территории России. Их обозы с продовольствием не поспевали за основными силами, в связи с этим, появляется нужда и голод, который привел к кражам и мародерству. Все это подломило моральный дух французского солдата, а бесконечные погони за русскими истощили их физически. Обратное мы можем наблюдать в русском лагере. Несмотря на оставленные территории неприятелю, невзгоды и трудности, которые пришлось перенести русскому солдату, их моральный дух не упал. Он скорее поддерживался озлобленностью на неприятельские войска. И надеждой, на то, что в скором времени они смогут воздать по заслугам иноземным захватчикам. В Смоленске происходит объединение двух армий. Все ждут генерального сражения, которое и решит судьбу России. И здесь русское командование решает уклониться от боя. Сражение за Смоленск, всего лишь, бой для прикрытия отступления русских сил. Но мы можем видеть с каким отчаянием и упорством защитники города сражались с превосходящими силами противника. Французские войска понесли большие потери, прежде чем вошли в опустевший и разрушенный город. Как отражено в их воспоминаниях, - свидетелей нашей славы тут не было. Это было зрелище без зрителей, победа почти бесплодная, слава кровавая, и дым, окружающий нас, был как будто единственным результатом нашей победы! Генеральное сражение, которого искала французская армия и жаждала русская, все же состоялось. Оно произошло на Бородинском поле. Перед этим событием в лагерях обоих армий чувствуется напряжение и тревога. Французы не имеют полной уверенности в своих силах, несмотря на превосходящую по численности армию, они знают о твердости и упорстве, с которым сражается их противник. Так же, они считают, что этот бой должен быть последним и решающим, поэтому боятся, что русские вновь под покровом темноты растворятся на бескрайних просторах своей родины. Тревога присутствовала и в сердцах защитников своей страны. За их спинами была Москва, столица их родины. Они мечтали лишь ободном, чтобы не посрамить своего имени в этом бою, чтобы дать отпор противнику, принесшему столько страданий и мучений их народу. Бородинское сражение одно из величайших и вместе с тем ужасающих событий того времени. Его участники, и стой и другой стороны, сравнивают этот бой с адом, открывшимся на земле. Дрались все насмерть, как разъяренные львы. Земля исчезла: она вся была покрыта окровавленными трупами. Пальба, звуки, радостные восклицания победителей, часто повторяемые «ура», вопли умирающих, ржание коней, крики командования и отчаяния, на девяти разных европейских языках произносимые, - все сие смешивалось, придавало ужасной сей картине действие, которого никакое перо изобразить не в силах. Дым огнестрельных орудий, смешиваясь с парами крови человеческой. Густой дым заступил место тумана. Седые облака клубились и заслоняли средину, между тем как сияло полное солнце. И самое светило немало видало таких браней на земле с тех пор, как освещает ее. Сколько потоков крови! Сколько тысяч тел! Какое грустное зрелище, пишет в своих мемуарах Цезарь Ложье, - представляло поле битвы! Никакое бедствие, никакое проигранное сражение не сравняется по ужасам с Бородинским полем… Все потрясены и подавлены. Армия неподвижна; она теперь больше походит на авангард. Решительно, ни на одном поле сражения я не видел до сих пор такого ужасного зрелища. Куда ни посмотришь, везде трупы людей и лошадей, умирающие, стонущие и плачущие раненые, лужи крови, кучи покинутого оружия; то здесь, то там сгоревшие или разрушенные дома. Закончилось Бородинское сражение, но то, чего все так ждали – окончания войны так и не произошло. Итогом были колоссальные потери с обоих сторон и ужас на лицах выживших участников от осознания произошедшего. Несмотря на то, что русская армия отступила, а остатки французских войск докатились до стен Москвы, победителей в этом сражении не было. Французы показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми. После этого сражения русское командовании принимает тяжелое но разумное решение о необходимости сдачи Москвы и дальнейшем отступлении. Армия и жители покидают свою столицу в полном молчании, но то не было молчание трусости, а молчание глубокого горя. Ни на одном лице не было следов отчаяния, считающего все потерянным, но мрачное и сосредоточенное выражение чувства мести. Русские войска оставили Москву, но не с тем, чтобы заключить мир, а с тем, чтобы продолжить войну и довести ее до победного конца. Москва была той необходимой жертвой, положенной на алтарь победы, во имя спасения Отечества. Остатки «Великой армии» входили в Москву с большой надеждой, об окончании этой войны и заключении мира. Но после начала пожаров все поняли, что мира не будет. Как пишет один из участников Генрих Роос, - Это – скверное событие, оно сулит много зла, оно разом уничтожает надежду на мир и разрушает то, что нам так необходимо. Это не злая воля наших, это – признак большого озлобления наших противников, - это – жертва, которую они приносят, чтобы погубить нас. Наполеон не мог понять, как можно было поджечь город, в котором находились десятки тысяч раненых, больных и мирных жителей. Глядя на пылающий город, он воскликнул: «Какое ужасное зрелище! Они сами жгут. Сколько дворцов! Какое невообразимое решение. Что за люди! Это скифы!». В его армии начался опасный процесс морального разложения, грабежи и мародёрство не прекращались. Остановить это были не в силах ни император, ни назначенные им генерал-губернатор и комендант города. Вставала проблема с продовольствием. Правда, в городе ещё оставались запасы, но они подходили к концу и не пополнялись. Крестьяне окрестных деревень прятали продукты от неприятеля. Наполеон принимает решение об отступлении и возвращении его армии на родину. Но вернуться предстояло немногим. Дисциплина пала окончательно. Инстинкты эгоизма и самосохранения вступили в свои права. На большой Смоленской дороге великая армия вступила в область смерти, в страну, опустошённую дотла французами и русскими, в совершенную пустыню, где не было и признаков жизни, где царило гробовое молчание. Многочисленные сёла и деревни лежали в развалинах, нигде от дороги нельзя было встретить живой души. Сохранение припасов всецело зависело от лошадей, а они, не получая почти фуража, быстро выбивались из сил и сотнями падали по дороге. Уже с первых дней выступления приходилось взрывать на воздух зарядные ящики, бросать пушки и фуры с добычею и даже с припасами. Количество больных, отсталых росло с каждым днём в ужасающей прогрессии. Случалось нередко, что солдаты одного отряда захватывали скот и провиант других отрядов, и при этом дело всегда почти доходило до драки, до оружия, до настоящих сражений. Так отражен этот период войны в мемуарах Бургоня «Великое отступление». Французы отступают, по их следам двигается русская армия. Войска Наполеона гибнут от голода и холода. Обида за терзаемую родину, жажда священной мести за сожжённые деревни и разрушенные города, за разграбленную Москву, за все ужасы нашествия, желание отстоять Россию и наказать непрошенных завоевателей - эти чувства охватили весь народ. Крестьяне, вооружённые топорами, вилами, косами и дубинами, добровольно объединялись в небольшие группы и отряды, ловили отставших французских солдат и беспощадно убивали их. Если французы приходили за хлебом и фуражом, крестьяне оказывали им яростное сопротивление, а в тех случаях, когда не могли одолеть пришедших визитёров, сами сжигали хлеб и фураж и убегали в леса. Итогом Отечественной войны и началом освободительное является переправа через реку Березену, где остатки французской армии спешили переправиться и бежать домой. После этой переправы движение их армии напоминало беспорядочное бегство с целью спасения своих жизней. |