Ответы к билетам по философии 2011.doc. Ответы к билетам по философии 2011. Мировоззрение, его структура и основные типы. Философское мировоззрение. Предмет и функции философии Понятие мировоззрение
 Скачать 188.84 Kb.
|
|
Возрожденческая трактовка диалектики. Николай Кузанский и принцип совпадения противоположностей Одним из характерных представителей ренессансной философии был Николай Кузанский (1401-1464). Анализ его учения позволяет особенно ясно увидеть различия между древнегреческой и возрожденческой трактовками бытия. Николай Кузанский, как и большинство философов его времени, ориентировался на традицию неоплатонизма. Однако при этом он переосмыслил учение неоплатоников, начиная с центрального для них понятия единого. У Платона и неоплатоников, как мы знаем, единое характеризуется через противоположность "иному", не-единому. Эта характеристика восходит к пифагорейцам и элеатам, противопоставлявшим единое многому, предел - беспредельному. Николай Кузанский, разделяющий принципы христианского монизма, отвергает античный дуализм и заявляет, что "единому ничто не противоположно". А отсюда он делает характерный вывод: "единое есть все" - формула, звучащая пантеистически и прямо предваряющая пантеизм Джордано Бруно. Эта формула неприемлема для христианского теизма, принципиально отличающего творение (все) от творца (единого); но, что не менее важно, она отличается и от концепции неоплатоников, которые никогда не отождествляли единое со "всем". Вот тут и появляется новый, возрожденческий подход к проблемам онтологии. Из утверждения, что единое не имеет противоположности, Николай Кузанский делает вывод, что единое тождественно беспредельному, бесконечному. Бесконечное - это то, больше чего ничего не может быть. Поэтому оно характеризуется как "максимум", единое же - как "минимум". Николай Кузанский, таким образом, открыл принцип совпадения противоположностей (coincidentia oppositorum) - максимума и минимума. Чтобы сделать более наглядным этот принцип, он обращается к математике, указывая, что при увеличении радиуса круга до бесконечности окружность превращается в бесконечную прямую. У такого максимального круга диаметр становится тождественным окружности, более того - с окружностью совпадает не только диаметр, но и центр, а тем самым точка (минимум) и бесконечная прямая (максимум) представляют собой одно и то же. Аналогично обстоит дело с треугольником: если одна из его сторон бесконечна, то и другие две тоже будут бесконечными. Таким образом доказывается, что бесконечная линия есть и треугольник, и круг, и шар. Совпадение противоположностей является важнейшим методологическим принципом философии Николая Кузанского, что делает его одним из родоначальников новоевропейской диалектики. У Платона, одного из крупнейших диалектиков античности, мы не находим учения о совпадении противоположностей, поскольку для древнегреческой философии характерен дуализм, противопоставление идеи (или формы) и материи, единого и беспредельного. Напротив, у Николая Кузанского место единого теперь занимает понятие актуальной бесконечности, которое и есть, собственно, совмещение противоположностей - единого и беспредельного. В геометрии, как показывает Николай Кузанский, дело обстоит так же, как и в арифметике. Различение рациональных и иррациональных отношений, на котором держалась геометрия греков, он объявляет имеющим значение только для низшей умственной способности - рассудка, а не разума. Вся математика, включая арифметику, геометрию и астрономию, есть, по его убеждению, продукт деятельности рассудка; рассудок как раз и выражает свой основной принцип в виде запрета противоречия, то есть запрета совмещать противоположности. Николай Кузанский возвращает нас к Зенону с его парадоксами бесконечности, с тем, однако, различием, что Зенон видел в парадоксах орудие разрушения ложного знания, а Николай Кузанский - средство созидания истинного. Правда, само это знание имеет особый характер - оно есть "умудренное неведение". Тезис о бесконечном как мере вносит преобразования и в астрономию. Если в области арифметики и геометрии бесконечное как мера превращает знание о конечных соотношениях в приблизительное, то в астрономию эта новая мера вносит, кроме того, еще и принцип относительности. И в самом деле: так как точное определение размеров и формы мироздания может быть дано лишь через отнесение его к бесконечности, то в нем не могут быть различены центр и окружность. Рассуждение Николая Кузанского помогает понять связь между философской категорией единого и космологическим представлением древних о наличии центра мира, а тем самым - о его конечности.. Характерная для Николая Кузанского тенденция мыслить высшее начало бытия как тождество противоположностей (единого и бесконечного) была результатом пантеистически окрашенного сближения Бога с миром, Творца с творением. Эту тенденцию еще более углубил Джордано Бруно (1548-1600), создав последовательно пантеистическое учение, враждебное средневековому теизму. Бруно опирался не только на Николая Кузанского, но и на гелиоцентрическую астрономию Коперника. Согласно учению Коперника, Земля, во-первых, вращается вокруг своей оси, чем объясняется смена дня и ночи, а также движение звездного неба. Во-вторых, Земля вращается вокруг Солнца, помещенного Коперником в центр мира. Таким образом, Коперник разрушает важнейший принцип аристотелевской физики и космологии, отвергая вместе с ним и представление о конечности космоса. Как и Николай Кузанский, Коперник считает, что Вселенная неизмерима и безгранична; он называет ее "подобной бесконечности", одновременно показывая, что размеры Земли по сравнению с размерами Вселенной исчезающе малы. Отождествляя космос с бесконечным божеством, Бруно получает и бесконечный космос. Снимая, далее, границу между Творцом и творением, он разрушает и традиционную противоположность формы - как начала неделимого, а потому активного и творческого, с одной стороны, и материи как начала беспредельного, а потому пассивного - с другой. Бруно, таким образом, не только передает самой природе то, что в средние века приписывалось Богу, а именно активный, творческий импульс. Он идет значительно дальше, отнимая у формы и передавая материи то начало жизни и движения, которое со времен Платона и Аристотеля считалось присущим именно форме. Природа, согласно Бруно, есть "Бог в вещах". Неудивительно, что учение Бруно было осуждено церковью как еретическое. Инквизиция требовала, чтобы итальянский философ отрекся от своего учения. Однако Бруно предпочел смерть отречению и был сожжен на костре.
овым временем называется эпоха развития капитализма с XVI по конец XIX в. В течение XVI-XVII вв. в Европе создаются предпосылки ускоренного развития техники, которые привели потом к промышленному перевороту. Но потребности практики, требующей новой техники и новых технологий, приходили в противоречие со старым мировоззрением. Интересам науки о природе отвечал материализм. Этот материализм критику схоластики начинает с постановки вопроса о методе познания. Бесплодность схоластической науки материалисты объясняли ложностью ее метода, главным из которых был дедуктивный метод выведения следствий из общих положений. Основными чертами схоластического метода были: некритическое следование авторитету; догматизм; умозрительность; отсутствие эксперимента; преобладание дедукции. Поэтому главной проблемой стал поиск достоверного метода познания. Первым философом, который сознательно решил разработать новый метод науки, был Френсис Бэкон (1561-1626). Был канцлером Англии. Главный труд его — «Новый органон» («Органон» — свод логических трудов Аристотеля). Согласно учению Ф. Бэкона чувства непогрешимы и составляют источник всякого знания. Такой взгляд называется сенсуализмом. Как мог Бэкон настаивать на непогрешимости чувств? Мы же не раз убеждались, что чувства нас обманывают: мы видели изломанную ложку в стакане с водой, на закате — большую Луну и огромное Солнце (чего не может быть), в психологии известно немало видов иллюзии (обманов зрения). Неужели Бэкон не знал об этом? Конечно, знал. Но он мог бы задать нам вопрос: а как мы убеждаемся, что ложка на самом деле прямая, что Солнце и Луна тех же размеров, что и в полдень? Мы бы ответили, что ложку мы вытаскиваем из воды и видим, какая она на самом деле, что, измеряя угловой градус Луны и Солнца, убеждаемся, что их размеры не меняются. Но ведь это означает, что мы опять обращаемся к чувствам и считаем, что именно они дают нам окончательный ответ. Но почему же тогда человек делает ошибки? Дело в том, что научные знания нам дает разум. А разум делает ошибки. Бэкон убежден в возможности получения достоверного знания. Для этого нужно усовершенствовать метод познания. Он предлагает метод индукции. Следующее условие реформы науки — очищение разума от заблуждений. Таких заблуждений у него четыре — четыре вида «идолов» или «призраков». 1. «Идолы рода» — препятствия обусловленные природой человека. То есть из-за несовершенства органов чувств мы далеко не видим, плохо слышим, с трудом различаем запахи и т.д. Современная наука избавляется от этих идолов с помощью приборов. 2. «Идолы пещеры» — ошибки вследствие субъективных предпочтений (симпатий, антипатий). Так Бэкон назвал их из-за Платона. Платон сравнивает нас с сидящими в пещере и наблюдающими тени на стене. Эти тени от фигурок истинных вещей. Фигурки перемещаются перед входом в пещеру. Так как тени мало похожи на сами вещи, то мы можем фантазировать об их истинных размерах, формах и т.д. Например, даже левая и правая рука дают одинаковую тень. По Платону, чтобы увидеть сами вещи, надо повернуться, а затем выйти на свет из пещеры. Но истина вначале ослепляет. Он имеет в виду познание идей, которые находятся в Гиперурании. Когда человек привыкнет к свету, тогда он не может, как остальные, видеть в пещере тени, а то, что он говорит людям об истине, им кажется нелепым. Действительно, мы наблюдаем не сами вещи, а только то, какими они нам являются. Красного, синего, зеленого в самой природе не существует — это только наши восприятия каких-то физических свойств вещей (по Платону, это тени вещей). Истина порой шокирует нас (по Платону — ослепляет). Когда же ученый или философ сообщает истину, то им нередко не верят, считают их чудаками. От «идолов пещеры» наука избавляется проведением многочисленных экспериментов, которые и устраняют субъективность восприятия отдельного ученого. 3. «Идолы рынка» — препятствия из-за общения с использованием слов (старые слова сохраняют и старые представления). Для избавления от этих идолов сегодня в каждой отрасли знаний создаются словари терминов. 4. «Идолы театра» — препятствия, порождаемые некритическим усвоенным ложным мнением. От этих идолов можно избавиться с помощью проведения экспериментов. По Бэкону, непосредственная задача познания — исследование причин предметов. Человек должен открывать законы природы, которые Бог скрыл от него. Природа и Писание — дело рук Божьих. Они не противоречат друг другу, а согласуются. Познание нужно не для самого познания, а для пользы человека. Знание — сила. [Последняя фраза Бэкона стала названием современного журнала.] Другой путь отыскания достоверного метода выбрал Рене Декарт. Р. Декарт (1596-1650) родился в семье французского дворянина. В то время молодежь уезжала учиться в передовую страну — Нидерланды, так же поступил и Декарт. Он один из творцов аналитической геометрии, от него пошла система алгебраических обозначений. В оптике обосновал закон постоянного отношения синусов при преломлении света, развил математическую теорию радуги. Установил схему двигательных реакций — первое научное описание рефлекса. Проникновение его новаторских идей в нидерландские университеты навлекло гнев протестантов, и Декарт уехал в Стокгольм, где и умер. Главное для Декарта — найти метод достоверного познания. Таким методом у него является дедукция (выводы от общего к частному). Строгая дедукция из ясных, четких положений обязательно даст истину. Но начальные положения должны быть лишены ошибок и сомнительных утверждений, поэтому начинать познание надо с сомнения. Сомнение — это только предварительный прием для очищения нашего знания. То есть начинать надо с самой несомненной истины. Если мы начнем сомневаться во всем, то можем сомневаться даже в том, что мир существует, что существуем мы сами. Но нельзя сомневаться в том, что мы сомневаемся. Это первая несомненная мысль. Но сомнение — это акт мысли. Значит, если сомневаюсь, то мыслю. Мыслить же может только существо существующее. Следовательно, если я мыслю — я существую. [Cogito ergo sum.] Это была искомая опора для достоверного знания. Ясность и отчетливость мысли он объявил необходимым и достаточным признаком достоверного знания. Декарт сформулировал правила исследования и установления достоверных истин. Их четыре:
В данном случае в познании, раз оно строится по законам дедукции, главную роль играют не чувства, а разум. Поэтому Декарт считается родоначальником рационализма — учения, утверждающего первенство разума. 2. Проблема субстанции в философии Нового времени Если быть последовательным и не допускать существование небытия, как это делали элеаты (Парменид, Зенон), доказывая, что небытие есть несуществующее, то возникновение и уничтожение можно объяснить лишь изменением какой-либо основы бытия. Эта основа получила название субстанции. Субстанция (латин. substantia — сущность) есть то, что лежит в основе. Уничтожение есть не уход в небытие, а лишь изменение субстанции, ее переход в другое состояние. Все многообразие вещей в этом случае есть разные состояния одной субстанции. Именно потребность объяснить существование многообразия и изменения привели к пониманию субстанции. Поэтому даже в предшествующих философии учениях встречаются представления о различных субстанциях: земле, воде, воздухе, огне. У древних философов в качестве субстанции выступало, как правило, какое-то вещество, а многообразие вещей — это различные состояния этого вещества. Если субстанций было несколько, то они считались неизменными и друг в друга не превращались. Различные вещи в этом случае были результатом различных комбинаций из субстанций. Душа считалась состоящей из той же субстанции. В Средневековье появилось представление о существовании двух противоположных субстанций — телесной и духовной. Иначе нельзя было объяснить существование бессмертной души при смертном теле. В Новое время возникла проблема взаимосвязи этих двух субстанций. Действительно, есть вещь, например цветок. Мы его можем потрогать, даже уколоть руку его шипами. Но тот же цветок мы можем представить. Из чего же состоит тот цветок, который мы представляем? Ясно, что он из чего-то другого. Декарт, определяя субстанцию как вещь, которая не нуждается для своего существования ни в чем, кроме самой себя, утверждал, что вещи состоят из протяженной субстанции, а их представления — из мыслящей субстанции. Но в таком случае как они связаны между собой? Например, когда мы (мыслящая субстанция) решили поднять руку, почему рука (протяженная субстанция) выполняет наше решение? Разве есть какой-то канал передачи информации от мышления к мышцам, ведь нервный импульс — это лишь электрический сигнал? Как мышцы распознают, что надо поднимать руку вверх, а не вниз? Декарт, решая эту проблему, вынужден был признать независимое существование обеих субстанций: протяженности и мышления. Такой подход называется дуализмом (дуальный — двойной). Но при таком подходе надо было объяснить синхронность действий двух субстанций. Объяснение дал его ученик с помощью «теории двух часов». Если одни часы имеют стрелки, но не имеют боя, а другие имеют бой, но не имеют стрелок, то, чтобы пользоваться ими, мы должны их завести одновременно. Так при создании мира Бог «завел» одновременно обе субстанции, и теперь они действуют синхронно.
Спиноза (1632-1676), сохраняя Декартово определение субстанции как причины самой себя, избавляется от дуализма тем, что протяжение и мышление объявил не субстанциями, а атрибутами (неотъемлемыми признаками) одной, общей для них субстанции — телесной природы, или Бога. Признание только одной субстанции, лежащей в основе мира, называется монизмом. Спиноза родился в еврейской семье, но евреи отлучили его от церкви, ненавидели его и христиане. Его главный труд «Этика». Немецкий философ Лейбниц (1646-1716) утверждал, что субстанция не может быть протяженной, так как протяжение означает, что она состоит из чего-то. Но субстанция не может состоять из частей. Значит, субстанция непротяженна. Но что может быть непротяженным, что не имеет длины, ширины, высоты? Это математическая точка. Но такая точка — результат мышления. Значит, субстанция — это нечто бестелесное, как душа. Лейбниц называет эти маленькие бестелесные души монадами. Все вещи состоят из монад. Сами они бесконечно малы, но их совокупность составляет вещи. Так Лейбниц пришел к идее интегрального исчисления. Монады, в силу отсутствия у них внутренней структуры, не могут сообщаться между собой, они «без окон и дверей». Но тогда возникает проблема объяснения человека. По Лейбницу, человек состоит из монад, и сам представляет собой большую монаду. Как же маленькие монады знают о желаниях большой монады? И Лейбниц объясняет это предустановленной гармонией. То есть Бог заранее согласовал деятельность всех монад |