ответы. Модуль Задание 1

• Название: Модуль Задание 1
• Дата: 06.08.2022
• Размер: 50.4 Kb.
• Имя файла: ответы .docx
• Тип: Документы; #641393
• страница: 1 из 3

Модуль 1.

Задание 1.

Изучение личности преступника — коррупционера необходимо проводить с учетом различных обстоятельств, позволяющих выявить и систематизировать присущие ей признаки. Стоит отметить, что «личность коррупционера» и «личность коррупционно преступника» не идентичные понятия. «Личность коррупционного преступника» — понятие более широкое, так как оно объединяет и личность коррупционера (коррумпируемый субъект) и личность корруптера (лицо, подкупающее коррупционера). Несмотря на схожесть этих понятий они имеют и существенные различия. Исходя из целей и задач исследования нами будет изучена «личность коррупционера».

По мнению Ю. М. Антоняна и В. Е. Эминова, «Личность коррупционера, имеющего высокий служебный статус, во многом остается нс изученной».

Рассмотрим личность нрестунника-коррунционера исходя из общего понимания модели структуры личности, понятия «личность преступника» и специфики, присущей именно коррупционным элементам преступного мира.

Энциклопедические определения коррупционного преступника варьируются от наиболее простых терминологических значений к расширенному пониманию, включающему ряд ключевых признаков.

В словаре иностранных слов под коррупционером рассматривается лицо, замешанное в коррупции, подкупе, взяточничестве, продажности^[2]. Подобное определение не конкретизирует детально отдельные признаки. Основной его признак — это причастность лица к коррупции, однако уточнение коррупционных проявлений позволяет сделать некоторые выводы относительно интериндивидуалыюго уровня обозначенной модели структуры личности. К нему можно отнести возможность участия в таких негативных социальных проявлениях, как подкуп и взяточничество. Обозначенные виды коррупционных преступлений вероятны только при взаимодействии нескольких лиц, тем самым подтверждая социальную обусловленность явления. К интраиндивидуальному уровню мы отнесли продажность лица, так как данный показатель характеризует внутренние личностные свойства, проявляющиеся в субъективном решении человека выполнить определенные действия (либо не выполнять их) за вознаграждение. Метаиндивидуальный уровень через данное определение не раскрывается.

Исследование термина «личность коррупционера» выявило следующий интересный, на наш взгляд, факт: в многочисленных диссертационных исследованиях, посвященных коррупции в целом, либо отдельным ее проявлениям в какой-либо конкретной сфере, нами практически не обнаружено изучения таких дефиниций, как «личность коррупционного преступника» и «личность коррупционера», диссертационные исследования практически не содержат авторских определений обозначенных понятий. В большинстве своем анализ проводится либо отдельных черт коррупционера, либо ограничивается изучением его социально-демографических и психологических характеристик.

Рассмотрим несколько авторских определений понятия «коррупционер» и «личность коррупционного преступника».

С. В. Максимов к коррупционерам относит не только должностное лицо, получающее взятки, но и лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, получающее незаконное вознаграждение, а также лицо, дающее взятку (вознаграждение); избиратель, отдающий свой голос за вознаграждение^. Как видим, приведенное определение, наоборот расширяет круг лиц с поведением коррупционной направленностью. Автор к интериндивидуальным факторам отнес, наряду с уже выделенными ранее в других определениях, социальный статус в виде должности лица, а также его управленческие функции, заключающиеся в возможности влияния на подчиненных лиц и принятие определенных управленческих решений. К лицам с коррупционным поведением С. В. Максимов справедливо отнес и лицо, дающее взятку, и избирателя, продающего свой голос. Интраиндивидуальными факторами в данной дефиниции можно назвать продажность взяточника и избирателя. Метаиндивидуальный уровень проявился, на наш взгляд, в оценке поведения одного лица другими лицами, которые готовы оплатить коррупционное поведение обозначенных лиц. Спорным, на наш взгляд, в данном определении является наличие взяткодателя, так как он является корруптером, а, следовательно, это определение в большей степени подходит к «личности коррупционного преступника».

Т. М. Коршунова под личностью коррупционного преступника понимает: «совокупность социально значимых свойств личности, образовавшихся в процессе ее общественной либо государственной деятельности (опыта социального управления) и обусловливающих использование ею для достижения личных, групповых или корпоративных целей средств, порицаемыхс позиции уголовного закона». Данную точку зрения разделяет и Г. С. Гончаренко^.

В предложенном определении, на наш взгляд, произошел синтезкриминологических и уголовно-правовых признаков. Данное определение включает в себя черты, присущие и коррупционерам и корруптерам. Анализ определения в соответствии с предложенной моделью структуры личности выявляет такие интериндивидуальные признаки, как процесс социализации с четко определенной социальной сферой в виде государственной деятельности или социального управления. Наличие интериндивидуальных признаков прослеживается также и в целях, которые могут быть не только групповыми илидаже корпоративными, что существенно расширяет круг лиц, заинтересованных в совершении коррупционных преступлений. Иптраиндивидуальные признаки в предложенном понимании личности коррупционного преступника не ярко выражены. К ниммы отнесли свойства личности как совокупность индивидуальных характеристик, а также личные корыстные цели. Метаиндивидуальные признаки, на наш взгляд, проявились в порицании с позиций уголовного закона данного деяния, так как такое порицание отражает общественную оценку совершаемого деяния. Наряду с вышеперечисленными признаками, как нами уже отмечалось, в данном определении автор выделили и уголовные признаки: обязательное закрепление данного деяния в уголовном законе, что вполне отвечает законам логики, так как толькокриминализированное деяние, т.е. деяние, предусмотренное уголовным законом, считается преступлением. Еще одним уголовно-правовым признаком являются последствия порицаемости,выраженные в применении определенных мер уголовного воздействия.

Ю. М. Антонян и В. Е. Эминов не дают в своем труде «Портреты преступников» четкого определения личности коррупционера, однако они делают акценты на его специфических чертах. Анализируя их через призму выбранной модели структуры личности преступника, к интериндивидуальным факторам отнесем социальный статус, обусловленный должностью, общественной и политической деятельностью, а также положением государственного чиновничества^, обозначенный статус способен влиять на принятие ключевых решений в различных сферах деятельности. К интраиндивидуальному уровню можно отнести «негативное содержание ценностно-нормативной системы», а также продажность указанных лиц. Метаиндивидуальный уровень проявляется в том, что нравственные особенности складываются «под влиянием тех социальных отношений, в которые был включен индивид»^[9], а значит, социальное окружение своим отношением также определяет выбор коррупционного поведения, т.е. человек становится заложником отношений своего окружения, где большинство «берет» и «дает».

Исходя из анализа приведенных определений, рассматриваемой дефиниции и выбранной модели структуры личности, выявим основные признаки, присущие личности преступника-коррупционера.

Интериндивидуальные признаки личности коррупционера проявляются в следующем.

Во-первых, личность коррупционера как субъект своей жизнедеятельности связана с наличием у нее особого социального статуса. Содержание статуса «личности может быть выражено совокупностью прав и обязанностей, которые очертят границы, пределы действия данного статуса, его предмет». В данном случае границы прав, обязанностей, а также пределы действия статуса реализуются через должность, государственный чин, службу, осуществление экономических, политических и иных ролей.

Стоит отметить, что совершать коррупционные преступления может и лицо, не обладающее особым социальным статусом, выраженным в должности, государственном чине или службе. Преступления, предусмотренные ст. 291 и 291.1 УК РФ, не предполагают наличие специального субъекта, т.е. лица с особым социальным статусом. При этом мы считаем, что корруп- тер может обладать и общим статусом, не обусловленным обязательным наличием властных полномочий, он также может не представлять государственные органы, учреждения и т.д. Статус такой личности коррупционного преступника является общим и определяется только его социальными связями, побудившими к совершению преступления.

Проанализированная судебная практика подтверждает обозначенные цифры. Статья 291 УК РФ «Дача взятки» в большинстве своем представала в виде незаконного предложения передачу денежных средств сотрудникам ГИБДД и иным должностным лицам, корруптерами преступлений не являлись лица с особым социальным статусом.

Другие материалы судебной практики свидетельствуют о том, что часть лиц, участвовавшая в совершении преступлений, предусмотренных ст. 291 и 291.1 УК РФ, имели особый социальный статус.

Таким образом, личность коррупционного преступника может обладать как общим, так и особым социальным статусом. Однако личность коррупционера обладает именно особым статусом, что также отличает ее от кор- руптера.

Во-вторых, личность преступника коррупционера включает в себя совокупность социально значимых свойств, которые обусловлены социальными функциями, раскрывающимися в том числе и через управленческую деятельность в общественной, экономической или политической сферах. Не последнюю роль в уровне управленческой деятельности играют организационные способности лица, дающие возможность расширить за счет других лиц коррупционные схемы, мотивировать их участие, а также руководить ими.

Интраиндивидуальные факторы отражают следующие признаки личности преступника-коррупционера.

Во-первых, уровень морально-нравственных характеристик личности преступника-коррупционера определяет понимание человеком общественных ценностей, а также отождествление своих представлений со сложившимися общественными ориентирами. Формирование ценностных ориентаций обусловливает нравственную специфику личности, которая среди таких преступников имеет ярко выраженный корыстный мотив.

Во-вторых, преступления коррупционной направленности совершаются с целью повышения личного благосостояния преступника, для решения его политических и экономических проблем. Однако в преступлениях коррупционной направленности могут присутствовать и групповые, и корпоративные цели.

В-третьих, уровень управленческой деятельности лица коррупционной направленности обусловлен профессионализмом такого лица, позволяющим ему «эффективно совершать преступления и тождественные ему деяния»^, а также компетентность, предполагающая наличие системы знаний и навыков. Наличие возможности реализации актуальных коррупционных знаний увеличивает вероятность эффективного совершения коррупционных преступлений.

В-четвертых, личность коррупционера есть «субъект, способный к активной, целенаправленной, преобразующей деятельности»^[14]. Такая деятельность возможна благодаря компенсаторному механизму, позволяющему замещать криминальные знания криминальными умениями и, наоборот, с целью достижения высокого качества результата, несмотря на изменяющиеся условия действительности. Коррупционные преступления относятся к категории интеллектуальных преступлений, определяющих особый образ мышления преступника, позволяющего ему исходя из рационального целеполагания прийти к выводу о том, что «ввиду ее высокой латентности и соответственно относительной ненаказуемости, а также высокой доходности являются достаточно привлекательным видом деятельности».

В-пятых, для достижения обозначенных целей рассматриваемое лицо выбирает средства, запрещенные действующим законодательством. Именно выбор таких порицаемых средств и делает лицо преступником.

В рамках метаиндивидуального уровня структуры личности коррупционера, как нами уже было замечено, личность персонализируется в сознании другого человека. Парадокс подобной персонализации заключается в том, что такая личность воспринимается позитивно другими лицами, разделяющими ориентиры коррупционера, что в большей степени убеждает его в правильности выбора поведения. Общественное же порицание, осуждение, неприятие криминально-коррупционного поведения такой личностью не воспринимается, блокируется до момента негативной законодательной оценки деятельности такого лица.

На основе рассмотренных признаков, мы предлагаем следующее определение понятия «личность коррупционера» — это лицо, наделенное особым социальным статусом, обусловленным должностью, государственным чином, службой, обладающее негативными социальными свойствами, сложившимися в результате выполнения служебной, экономической, политической и иной деятельности, способствующие неправомерному личному, групповому, корпоративному обогащению при использовании средств, запрещенных действующим законодательством.

Задание 2.

Коррупция как явление известно достаточно давно. Мысль о том, что свое служебное положение можно использовать с корыстной целью либо для получения иной выгоды, приходила представителям государства с древних времен. Так, известно, что проблема коррупции была известна в Египте и Иудее. 

Один из самых древних сборников предписаний морального характера — Ветхий Завет, указывает на проблему взяточничества: “Я знаю, как многочисленны ваши преступления и как тяжки ваши грехи: вы притесняете правого, берете взятки, а нищего, ищущего правосудие, гоните от ворот”. Ветхий завет  содержит предписание этического и правового характера, прямо запрещающего взяточничество: “Даров не принимай; ибо дары слепыми делают зрячих и превращают дело правых”.

Коррупция была предметом размышления древнегреческих философов. Однако они понимали это явлением несколько шире. В понятие “Каталит” входило не столько злоупотребление государственными служащими своими полномочиями ради своей выгоды, столько саму неэффективность, упадок, и, в конечном счете, гибель системы управления. Чтобы этого избежать, государству необходимо быть, или, по крайней мере, казаться заботящимся о благе народа. Само понятие коррупции зародилось в Древнем Риме, но восприняло древнегреческий подход. Оно означало разложение и противопоставлялось здоровому росту и развитию государства.

Безусловно, общественные отношения развиваются, однако можно заметить, что коррупция как явление практически не изменилось и все также осуждается со стороны морали как разлагающее общество и подрывающее авторитет государства. Однако методы борьбы с коррупцией различаются.

Самым древним методом, который можно встретить в трудах Аристотеля и Платона, является общественное воздействие. В условиях сравнительно небольших городов-полисов и выборности подавляющего большинства должностей злоупотребления каждого конкретного служащего и его несправедливость сравнительно быстро становились достоянием общественности, и это лицо уже не переизбиралось на свою должность и подвергалось осуждению. Применительно к судьям существовал другой способ борьбы. В Афинах крупные споры рассматривались судом присяжных — дискатерием (гелиэей), причем количество судей было очень значительным и иногда доходило до 800 человек. В таких условиях подкуп всех или хотя бы половины судей был не только нецелесообразным, но и практически нереализуемым. 

В отечественной истории подход к сущности коррупции и способы борьбы с ней были другими. Это было связано, в первую очередь, с иным пониманием источника государственной власти. Считалось, что власть государя (князя, короля, царя, феодала) имеет божественный характер, и это лицо вправе распоряжаться своими полномочиями по своему усмотрению. По умолчанию действия таких лиц считались проявлением воли Бога, поэтому их осуждение было богохульством.

Первое нормативное описание взятки содержится еще в Русской Правде. Необходимо заметить, что в Древней Руси государственные служащие не получали жалование. Предполагалось, что их должно содержать местное население путем уплаты “покона вирного” — содержания служащего в денежной и натуральной форме, и “мыта” — платы за рассмотрения дела по аналогии с государственной пошлиной. При этом добровольные приношения должностному лицу — “почести” не осуждались, а, наоборот считались признаком уважения к должностному лицу князя.

Однако церковь, руководствуясь положениями Ветхого Завета, осуждало мздоимство и относило его к серьезным грехам наряду с пьянством. Так, митрополит Кирилл в XIII предпринимал попытки повлиять на князя для искоренения этого противного христианской вере явления.

В правовых источниках осуждение взяточничества появляется только в XIV веке. Так, Двинская уставная грамота содержит предписание о том, что должностное лицо, вынесшее неправосудное решение или любое лицо, поймавшее “татя” (преступника) с поличным и взявшее от него взятку, сами совершают преступление и должны уплатить штраф в размере 4 рублей.

Белозерская уставная грамота также содержит указание на запрет мздоимства, однако конкретных наказаний для таких лиц не содержит.

Впервые конкретные составы должностных преступлений были определены в Судебнике Ивана IV. Так, дьяк (должностное лицо суда), который неверно вел запись суда в корыстных целях, должен был уплатить в казну половину суммы искового требования и подвергался тюремному заключению, а боярин, который обязан был по должности следить за дьяком, оплачивал вторую половину.

Петр I также предпринимал попытки борьбы со взяточничеством. Он не только ввел жалование для всех государственных служащих, сделав незаконными поборы с населения, но и ввел телесные наказания для должностных лиц, которые злоупотребляли своими полномочиями. Однако этой меры оказалось недостаточно, и в 1714 году была введена суровая ответственность не только за получение взятки, но и пособничество и недоносительство об этом. Реализация этих указаний не была безусловной и повсеместной, поэтому, по свидетельству современников, казнокрадство и иные злоупотребления достигли небывалых размеров.

В правление Екатерины I произошел возврат к ранее существовавшей системе кормлений, так как в казне не было средств для содержания разросшегося чиновничьего аппарата. Наказания за взятки сохранялись, однако в условиях отсутствия жалования у низших чинов реализация мер ответственности была невозможной. Это было учтено Екатериной II, вернувшей жалования для всех государственных служащих и снизившей наказания за взяточничество и иные злоупотребления с тем, чтобы наказание было не столько суровым, столько неотвратимым.

Павел I и Александр I предпринимали попытки борьбы с явлением коррупции, однако их методы не были достаточно эффективными: было введено телесное наказание для допустивших злоупотребления государственных служащих.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, созданное во время правления Николая I, содержало главу «О мздоимстве и лихоимстве», посвященную должностным преступлениям и содержавшую 13 статей. Однако составы таких преступлений были сформулированы казуистично, что делало не совсем эффективным их применение.

Данный недостаток был учен и преодолен уже в правление Александра II, издавшего указ, касающийся должностных преступлений «Об изыскании причин и представлении средств к искоренению сей язвы». В нем были даны развернутые комментарии и пояснения к статьям о взятках и предусмотренных за данные преступления наказаниях.

В 1866 году выходит новая редакция «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных», где даются При правлении Николая II вышеназванное Уложение сменяет Уголовное Уложение 1903 г., где по сравнению с предыдущими законодательными актами оно проработано было гораздо лучше в отношении борьбы с коррупцией, например, было введено определение понятий «лихоимство» и «взяточничество».

Особую остроту проблема приобрела после Октябрьской революции. Проблемы возникали, в первую очередь, из-за того, что новая законодательная система еще не вполне сложилась, и не было определено ни кто считается должностным лицом, ни сфера их полномочий. В связи с этим В.И. Ленин в 1918 году выносит два указания: об ужесточении наказания за коррупционные преступления, и о взятии под контроль ситуации со злоупотреблениями в Астрахани, вызывавшей возмущения народа. Предполагалось найти виновных лиц и расстрелять их, чтобы другие запомнили об этом на долгое время. 

В начале 1920-х годов количество коррупционных преступлений снизилось. Но произошло это не из-за совершенствования законодательства, а из-за введения “Военного коммунизма”, при котором денежные отношения частично прекратились, деньги потеряли свою товарную функцию, а ряд товаров и услуг стал бесплатным. Брать взятки с таких условиях было просто бессмысленным.

Дальнейшее совершенствование законодательства проходило по пути более детальной проработки норм, посвященных должностным преступлениям. Так, в Уголовном кодексе РСФСР 1923 было впервые дано определение должностного лица. Также было создана Комиссия по борьбе со взяточничеством, которая просуществовала до 1923 года принимавшая меры не только юридического, но и ревизионного и организационного характера. По итогам ее работы был создан список лиц, совершивших должностные преступления. Он был доведен до сведения правоохранительных органов, и сведения о конкретном лице могли предоставляться в государственные учреждения по их запросу. Так был создан первый прототип базы лиц, имеющих судимость.

07.10.1922 Совет труда и обороны издал акт, устанавливающий меры экономического характера для борьбы со взяточничеством. Лицу, оказавшему помощь в раскрытии преступления, выплачивалось вознаграждение в размере 10% от стоимости имущества, конфискованного у должностного лица.

Следующий шаг в систематизации законодательства, посвященного борьбе с коррупцией, был сделан в 1960 при издании нового Уголовного кодекса РСФСР. Должностным преступлениям была посвящена гл.7, включавшая 6 статей с диспозициями, которые были сформулированы универсальным образом и могли быть применены к любому государственному служащему.

Однако необходимо отметить двойственный подход государства к коррупции как явлению. С одной стороны, с ней велась активная борьба путем принятия мер юридического и экономического характера. С другой, с официальной точки зрения, коррупции как явления в государстве трудящихся не существовало. Считалось, что случаи взяточничества являлись единичными и бессистемными, а сами должностные лица. допустившие злоупотребление, объявлялись врагами государства. Примечательно то, что даже сами термин коррупции не использовался и заменялся на “взяточничество” и “попустительство”.

Первый громкий коррупционный скандал произошел в конце 1970-х и получил название “рыбное дело”. Было выяснено, что существует подпольная сеть, занимающаяся контрабандой черной икры в западные страны в обмен на валюту. Указанные действия совершались с ведома и попустительства должностным лиц Министерства рыбного хозяйства СССР, которые были подкуплены. В итоге заместитель министра был приговорен к расстрелу.

Смертная казнь за коррупционные преступления была отменена только после распада СССР с изданием 24.07.1991 Постановления Верховного Совета СССР «О введении в действие Основ уголовного законодательства Союза ССР и республик» (получение взятки при отягчающих обстоятельствах) и  Закона РСФСР от 05.12.1991 (все остальные случаи преступлений коррупционной направленности.

В настоящее время коррупция как явление еще не искоренена, несмотря на все принимаемые усилия.

Таким образом, можно сделать вывод, что коррупция с древних времен признавалось как аморальное, а затем как противоправное поведение. Однако далеко не во все времена меры, принимаемые для борьбы с коррупцией, были эффективными, так как они не учитывали специфику экономического положения государственных служащих. Законодательство в этой сфере шло преимущественно по пути уточнения диспозиций, появления понятия должностных лиц, определения их полномочий. Также часто с целью борьбы с коррупцией происходило ужесточение санкций по отношению к виновным лицам. Однако данные действия не были успешными, так как механизм выявления и расследования подобных преступлений не был достаточно проработан. В настоящее время коррупционные преступления являются одними из самых латентных.