Прокофьев. Слово о полку. ДРЕВНЕРУССКАЯ ЛИТ-РА. Н. И. Прокофьев слово о полку игореве Преданья старины глубокой. М., 1997. Слово о полку Игореве
 Скачать 159.5 Kb.
|
|
Автору «Слова» оказалось недостаточно влияния Ярославны на солнце. Он обратился к минувшей эпохе и представил читателю полоцкого князя XI в. Всеслава Брячиславича и через него показал: не только природа может воздействовать на человека, но и человек — на космический мир, что наглядно представлено в символике света и тьмы, относящейся к Игорю. Поэтическая логика этой символики начинается с самого выступления в поход. Брат Всеволод говорит: «Один свет светлый — ты, Игорь! Оба мы Святославичи!» Световая символика добра в словах брата окружает Игоря подобно нимбу, да и его братья по отцу близки к свету. Вслед за этим Игорь «воззрел на светлое солнце», а увидел тьму над своим войском. Символ света, присвоенный князьями, заменен тьмою, олицетворяющей зло. Однако Игорь верит своей княжеской «светлости» и идет в поход, несмотря на то, что «солнце ему тьмою путь перегородило», иначе говоря: солнце ему ум затмило. Разгром войск окончательно лишает князей солнечной символики: «Два солнца померкли, а с ними молодые месяцы». Однако в конце поэмы она возвращается Игорю благодаря покаянию Ярославны и по желанию автора-гуманиста. Человек — в центре внимания автора «Слова». И его отношение к своим героям выражено уже в первой фразе поэмы: «Не лЂпо ли ны бяшеть, братие, начяти старыми словесы трудныхъ повЂстий о полку Игореве». Над простыми словами «не лЂпо» задумывались многие комментаторы и переводчики, которые толкуют их различно. Казалось бы, оно широко распространено в Древней Руси. В словарях указывается несколько его значений. Фразеологические обороты показывают: оно обозначало не просто красоту, но красоту добрую. Иначе говоря, автор намерен писать «трудную повесть» с добрыми мыслями и чувствами. Он своеобразно понимал и изображал своих героев, во многом отличаясь от современников: более гуманно, чем в летописях, с тенденцией всепрощения. Как бы ни были греховны поступки и дела человека, его ошибки, он за- 311 служивает сочувствия и снисхождения. Показательно, что отрицательных исторических лиц в поэме нет. Русская духовная литература раннего периода не признавала обличения, и автор в этом отношении следовал требованиям времени. В «Слове» более двух десятков исторических персонажей, упомянутых или охарактеризованных. Нет возможности в статье рассматривать всех. Изберем лишь отдельных, как примеры: Игоря и его деда Олега Святославича, полоцкого князя Всеслава Брячиславича и киевского князя Святослава Всеволодовича. Игорь — в центре повествования. Он совершил достаточно неправедных поступков, и об этом в поэме частично сказано. Однако нередко современные читатели не замечают отрицательных черт Игоря и воспринимают его только как положительного героя. Правда, этому способствует опера композитора А. П. Бородина «Князь Игорь». Однако уже в заглавии поэмы (1) отмечается сомнительное достоинство Игоря. Дело в том, что древнерусские читатели судили о князьях не только по делам, но и по их дедам. Поэтому не случайно в «Слове» нередко указывается внучество: Боян — внук Велеса (бога скота), пахари — Дажьбожьи внуки (солнца и небесного огня), даже ветер, который не помогал Игорю, назван Стрибожьим внуком (бога воздушной стихии). В лирических отступлениях рассказывается об Олеге Святославиче, при этом он назван Гореславичем за то, что навлекал своими действиями беды на Русь. Прозвище основателя княжеской династии двусмысленно. Его можно понимать так: князь приносил горе другим князьям и особенно пахарям. Или Олег в княжеских распрях и сам себе зло причинял. Исторические источники XI—XII вв. свидетельствуют: судьба родоначальника княжеской династии действительно соответствовала прозвищу. В сущности, после тяжелого поражения «храброго гнезда» Ольговичей положение Игоря стало горестным. «На реке на Каяле тьма свет покрыла», княжеский символ погас — Святославичи (чем хвалились они в начале похода) стали Гореславичами. Характеризуя Игоря как человека, автор обращается к суду народной молвы, к авторитетному киевскому князю Святославу Всеволодовичу и вещему Бояну. Он размыш- ------------------------------------------------------- 1 Полное название поэмы «Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова» (примеч. ред.). 312 ляет, как бы Боян начал поэму о походе Игоря, и приводит два образца бояновских начал. Остановимся лишь на втором, где говорится, что не буря соколов занесла чрез поля широкие, а стая галок летит к Дону великому. Этот образец вызывает различные и противоречивые толкования. Литературовед И. П. Еремин увидел здесь славу походу Игоря. Переводчик и исследователь «Слова» А. К. Югов утверждает: в упомянутых строках Бояна следует заменить галок на воинов-галичан, которые могли участвовать в походе Игоря. Нет, никакой славы не поют ни Боян, ни автор. И тем более в галках не могли видеть галичан. Здесь прямо, но с тонкой иронией говорится, что войско Игоря подобно не соколам, а стаям галок. Не случайно автор сочинил образец бояновского начала — не для восхваления, а осуждения Игоря. Упрек Игорю и Всеволоду за тайный поход выражен в форме народной молвы. Когда на Руси узнали о поражении князя, то «уже перенеслась хула на хвалу», «уже покинула надежда на успех». Смысл молвы и народного мнения ясен. Киевский князь Святослав, выходец из династии Ольговичей, также осуждает своих родичей Игоря и Всеволода, которые начали «себе славу искать нечестно». Они шли в поход и коварно полагали: «Переднюю славу сами похитим», т.е. украдем тайно. Как уже говорилось, солнце было княжеским символом еще в языческую эпоху и сохранилось в христианстве: Владимир (?—1015), младший сын Святослава, именовался Красным Солнышком. О князе Александре Невском (1220—1263) митрополит Владимирский в посмертном слове сказал: «Закатилось солнце земли Русской». К этому народному символу прибег автор «Слова», чтобы показать: не всегда князь бывает его достоин. Он лишил Игоря и Всеволода «светлости» за ложную честь и славу, воспользовавшись реальным солнечным затмением. Такой поэтический прием не мог не произвести сильного впечатления прежде всего на князей, не послужить призывом к согласию во имя всей Русской земли. Смысл солнечной символики, многократно повторенной в сюжетной части похода, затем переносится в совместное прямое обращение и автора «Слова», и киевского князя Святослава Всеволодовича к князьям Руси (кроме Новгорода и Пскова, которые были удалены от восточных границ) прекратить раздоры, сохранить чистую, светлую честь и славу, не 313 затемнять ее «нелюбием», спасти Русскую землю с ее пахарями и отважными воинами, не причинять горя русским женам. С таких позиций автор изображает князя и человека, образцом которого является Святослав Всеволодович Киевский. Что касается полоцкого князя Всеслава Брячиславича, то и здесь он придерживался общего своего принципа в изображении исторических лиц, доброго отношения к ним. Лаврентьевская летопись (запись под 1044 г.) дает представление о достаточно сложном отношении к Всеславу княжеских династий и особенно киевских князей XI— XII вв., с которыми он вел войну и от которых сам испытывал много бед. Некие деяния князя, упомянутые в летописях, нашли отражение и в «Слове о полку Игореве». В частности, рассказ о его колдовстве, о превращении в волка, о возможности пресечь путь богу солнца Хорсу. Но автор поэмы иначе заключает свой отзыв о Всеславе Полоцком: «Хотя и вещая душа // бывает в ином теле, // но часто от бед страдает. // Ему вещий Бонн впервые // припевку, смышленый, сказал: // «Ни хитрому, ни гораздому суда Божьего не миновать». Не ясно, суд какого бога не минует Всеслава. Ведь автор признает его язычником, а у язычников не было Страшного суда. Но нет сомнения, что у автора «Слова» было доброе отношение к «вещей душе» князя. Академик Б. А. Рыбаков, завершая анализ поражения Игоря, приходит к выводу: «Философская сторона этой важной фазы заключалась, по-видимому, в том, что всякая «обида», всякое зло, ведущее к кровавым несчастьям, не является фатальным, заранее предназначенным. Такой постановкой исключаются как языческая судьба, так и православный Бог, остаются люди. Автор в предшествующих разделах порицал безрассудность людей. Здесь он жалеет самих людей». Несомненно, это глубокий и верный вывод. Он характерен для всей мировоззренческой системы автора, для которого человек наказан за недобрые деяния, обман, ложь. Изображение человека в раннем русском средневековье несет в себе много поучительного и необходимого не только для общества Древней Руси, но и нового времени, особенно это касается гуманистических идей. 314 |