[bookap.info] Гиппенрейтер. Психология внимания. Хрестоматия. Ноу московский психол огосоци ал ьн ы и институт
 Скачать 4.56 Mb.
|
|
уровни анализа явлений внимания) на основе использования общей теории переработки информации. В этом он видит основное условие кумулятивного развития теорий внимания (Posner, 1982). Сходные идеи высказывает Ю. Б. Гиппенрейтер (1983). 561 Анализируя историю проблемы внимания, она приходит к выводу, что "...не только плодотворное исследование этого психического феномена, но и само его определение требует реализации одновременного многопланового подхода -подхода со стороны сознания, со стороны деятельности и со стороны физиологических процессов" Однако в отличие от М. Познера она предлагает принципиально иную основу объединения указанных планов или уровней исследования внимания -психологическую теорию деятельности А. Н. Леонтьева, которая, по мнению Ю. Б. Гиппенрей-тер, позволяет проводить анализ психических явлений одновременно в двух направлениях: "деятельность -сознание" и "деятельность-физиологические процессы". При этом план анализа деятельности выступает как узловой и ключевой. Выделение деятельностного плана имеет принципиальное значение для постановки и разработки проблемы внимания. В обычном словоупотреблении понятие внимания тесно связано, пересекается и даже совпадает с понятием деятельности (например, White, 1964). В истории философии и психологии активность субъекта часто раскрывалась через понятие внимания. Подтверждение этому находят уже в трудах Блаженного Августина (Neumann, 1971). В психологии В. Вундта внимание как процесс апперцепции обозначает внутреннюю спонтанную деятельность (Вундт, 1912). Согласно Дж. Уорду, внимание есть момент любой психической деятельности или акт реального субъекта, направленный на представления (Ward, 1911). Учение В. Вундта об апперцепции и взгляды Дж. У орда на внимание подверглись резкой критике как со стороны философов, так и со стороны психологов. В психологии внимания многие увидели последнюю лазейку или бастион старой психологии способностей. Понимание внимания как деятельности казалось неприемлемым прежде всего потому, что сама категория деятельности считалась в то время вненаучной. Так, в своей автобиографии К.Ллойд Морган приводит философско-методологическую схему, к которой он пришел в итоге многолетней работы (Morgan, 1932). Схема включает три важнейших аспекта действительности: деятельность, тело и сознание. Утверждая реальность их существования и взаимодействия, К. Ллойд Морган делегирует право на отдельное и автономное изучение этих аспектов разным областям знания. Тело (поведение) и сознание выступают предметами научного исследования (физики, физиологии, психологии), деятельность же и ее связи с телом и сознанием передаются на рассмотрение философии. Он допускает проявление деятельности на уровне 562 индивидуального сознания, но при этом сомневается в том, что деятельность может быть включена в предмет психологии. Об этом же, но применительно к проблеме внимания говорил Э. Дюрр, который относил понятие деятельности к антропоморфическим, объясняя его происхождение и использование в психологии как следствие неаналитического рассмотрения отношений между человеческим организмом, его элементами и внешним миром (Diirr, 1907). Деятельность, как правило, исключалась из психологического анализа внимания или редуцировалась к моторным реакциям. Представления об активном характере внимания сохранялись и развивались лишь в форме моторных теорий (Рибо, 1892; Ланге, 1893; Smith, 1969). Таким образом, внимание, с одной стороны, подменяло категорию деятельности в психологии, а с другой стороны, сама категория деятельности исключалась из психологической науки. В этом противоречии и заключается основная причина трудной судьбы проблемы внимания. Психологическая теория деятельности открывает возможность для его разрешения. А. Н. Леонтьев обоснованно вводит деятельность как категорию и как предмет исследования психологии . Дополнительный момент обсуждения трех планов анализа внимания заключается в рассмотрении отношений между сознанием и физиологическими механизмами деятельности. Эти отношения можно и нужно рассматривать более широко, а в некоторых случаях и независимо от деятельности. Во-первых, те механизмы, которые служат условием и предпосылкой деятельности, включают в себя и механизм собственно сознания; во-вторых, сама деятельность, реализуемая посредством определенных механизмов, может потребовать осознания их наличия, состояния и степени сформированности; в-третьих, трудно исключить существование внедеятельностных феноменов психики, например различного рода психосоматических явлений, изменений состояний сознания в результате приема лекарственных или наркотических веществ, монотонии, утомления, стресса и т. д. Обсуждение отношения сознания и механизмов деятельности не только не исключает, но и требует обращения к плану деятельности. Учет этого плана позволяет снять проблему гомункулуса, возникающую при изолированном анализе связей сознания и физиологических механизмов. В исследованиях внимания данная проблема выступала постоянно и особенно остро, закрывая путь к пониманию многих его проявлений (Allport, 1980; Johnston, Dark, 1986). Кроме того, деятельностный план анализа позволяет более содержательно обсуждать связь между субъективными 563 явлениями внимания и его психологическими показателями, не прибегая к объяснениям редукционистского толка, усматривающим суть внимания либо в работе физиологических механизмов, либо в процессах сознания. Принцип деятельности служит также действительным основанием объяснения полифункциональности внимания и его специфики. Раскладывание психики на отдельные процессы или функции в научной психологии всегда рассматривалось как рецидив или отголосок психологии способностей. Крупнейшие психологические направления, опираясь на различные основания, предлагали свои пути преодоления такого разделения, но специфика отдельных процессов оставалась при этом необъясненной, что особенно отразилось на исследованиях внимания. Деятельность соединяет в единое целое многие процессы. Вместе с тем по критерию предметности различаются определенные виды деятельности и раскрывается специфика отдельных процессов. При этом психологическая теория деятельности не исключает возможности функционального анализа психики, а расширяет их. Можно рассматривать функции явлений сознания и поведения в рамках той деятельности, в которой они наблюдаются, и, кроме того, сохранить традиционный, чисто функциональный критерий спецификации процессов на уровне психологического анализа механизмов деятельности (систем психофизиологических функций). А. Н. Леонтьев выделял четыре уровня анализа деятельности и на каждом из них свою единицу: отдельную деятельность, действие, операцию и психофизиологическую функцию. При этом он неоднократно предостерегал от понимания деятельности как некоего составного целого, утверждая, что "...деятельность есть молярная, не аддитивная единица жизни телесного, материального субъекта..." (1975). Для А. Н. Леонтьева "живая" единица анализа появляется только на уровне деятельности. Отдельная деятельность как элемент системы жизнедеятельности субъекта обладает определенной автономией и максимально полно раскрывает текущее взаимодействие субъекта с окружающей средой. Для объяснения регуляции деятельности как единицы и в плане общей временной перспективы А. Н. Леонтьев предлагал особую психологическую категорию -образ мира. Положение о деятельности как о живой единице анализа имеет принципиальное значение для постановки проблемы внимания. Вопрос о существовании или несуществовании внимания в свете данного положения может быть сформулирован как вопрос о существовании (актуальном или потенциальном) или несуществовании отдельной деятельности внимания. 564 В работах А. Н. Леонтьева проблема внимания специально не обсуждалась. Отдельные вопросы психологии внимания затрагивались либо эпизодически, либо в связи с решением других задач. Так, в "Развитии памяти" (1931) приводится экспериментальное исследование генезиса произвольного внимания в плане разработки основных положений культурно-исторической концепции развития высших психических функций. В работе "Психологические вопросы сознательности учения" (1947; 1975) А. Н. Леонтьев обходит научное определение внимания и в основном обсуждает педагогическую практику его воспитания. В статье "О материалистическом, рефлекторном и субъективно-идеалистическом понимании психики" (1952), написанной после "павловской" сессии, он выступает с критикой тех определений внимания, которые приводятся в учебнике В. М. Теп-лова. Трудно согласиться с мнением Ю. Б. Гиппенрейтер (1983), что у А. Н. Леонтьева есть достаточно целостная, хотя и не эксплицированная, концепция внимания. Вместе с тем отметим, что Ю. Б. Гиппенрейтер находит правильный путь разработки проблемы внимания в русле психологической теории деятельности. Важнейшим понятием на этом пути выступает представление об организации деятельности. К сожалению, четкого определения этого понятия автор не дает, но в общем контексте ее работы можно выделить по крайней мере два значения этого понятия. Первое относится к деятельности как таковой, а второе - к описанию возможных ее физиологических механизмов. Действительно, можно говорить об организации деятельности как о некоторой структуре, состоящей из процессов действий и операций. При этом можно высказывать различные предположения об уровневом строении этой структуры, о переходах процессов с одного уровня на другой и о психологических факторах этой организации. Представления о макроструктуре деятельности в этом смысле разрабатываются в психологической литературе как независимо от концепции А. Н. Леонтьева, так и при попытках ее интерпретации и развития. Такое понимание организации деятельности в целом противоречит исходным положениям теории деятельности. Как отмечалось выше, деятельность не является, по А. Н. Леон-тьеву, агрегатом действий и операций как отдельных, занимающих различные уровни, частей или процессов. Действия и операции выступают как средство анализа единого целого (отдельной деятельности), анализа, направленного на выявление как "генетических швов" этого целого, так и его изменений в зависимости от целей и условий. Второе значение организации деятельности раскрывается в связи с анализом физиологических меха- 565 низмов деятельности в терминах теории Н. А. Бернштейна (1947; 1966). Действия и операции теперь приобретают смысл отдельных процессов, занимающих разные уровни. Механизмами реализации этих процессов являются психофизиологические функции, образующие функционально физиологическую систему или функциональный орган деятельности. Обсуждение организации деятельности здесь предполагает анализ строения и построения этого органа. В первом случае имеется в виду структура функционального органа, во втором -процессы организации данной структуры. Для описания организации как структуры А. Н. Леонтьев использовал основные положения и категориальный аппарат физиологии активности Н. А. Бернштейна. Описание организации как процесса, согласно А. Н. Леонтьеву, может быть получено в собственно психологическом исследовании деятельности субъекта, включающем в себя анализ ее мотивов, целей и условий. ИЛИ Схема 1 (первая гипотеза) ориентирует поиск объяснения явлений внимания по линии анализа отношений и связей (указанных стрелками) между деятельностью (Д), сознанием (С) и физиологическими механизмами деятельности (М). Внимание (В) лежит здесь в центре треугольника отношений на пересечении линий, обозначенных пунктиром для того, чтобы указать на "мнимый" характер внимания в смысле отсутствия единой сущности его явлений или собственно процесса внимания как элемента данной схемы. На схеме 2 (вторая гипотеза) внимание выступает как действительный элемент и поэтому показано на пересечении сплошных линий, что говорит о его реальности и функциональной определенности Такое представление об организации деятельности позволяет поставить проблему внимания с позиций психологической теории деятельности. Как уже отмечалось, суть проблемы внимания зак- 566 лючается в выборе одного из двух подходов к его пониманию - как особого процесса или как следствия других процессов. Иначе говоря, проблема внимания заключается в этом "или", а основные решения можно обозначить как "сущностное" и "атрибутивное" объяснения. Возвращаясь к описанной выше схеме трех планов анализа внимания, можно представить данную дихотомию в виде двух графических изображений, показанных на рисунке. Опираясь на понятие организации деятельности (во втором его значении), можно выдвинуть две основные, соответствующие приведенным схемам, гипотезы деятельностной природы внимания. В основе первой гипотезы лежит определение внимания, предложенное Ю. Б. Гиппенрейтер: "Оно (внимание)-следствие, проявление организации деятельности и может быть понято только через анализ последней. Во внимании отражается, однако, не вся система деятельности, а лишь работа ее ведущего уровня. Эти положения можно было бы свести в следующую единую формулу: внимание есть феноменальное и продуктивное проявление работы ведущего уровня организации деятельности" (1983). Суть данного определения заключается в том, что явления внимания отражают виды и особенности организации деятельности. Под организацией деятельности здесь имеется в виду структура механизма деятельности как функционального органа или функционально-физиологической системы. Эта структура организована по принципам, сформулированным Н. А. Бернштейном. Согласно принципу уровневой организации любой двигательный акт реализуется иерархической системой механизмов ведущего и фоновых уровней. Для каждого из этих уровней справедлив принцип кольцевой структуры регуляции процессов, протекающих на данном уровне. Сфера приложения указанных принципов распространяется не только на механизмы моторной деятельности, но и на механизмы любых видов деятельности. На основе уровневого и кольцевого принципов данная гипотеза рассматривает два аспекта организации деятельности: статический и динамический. Анализ организации в данный момент времени (статический аспект) предполагает: а) выделение процессов ведущего и фоновых уровней; б) описание компонентов кольцевой структуры регуляции данного процесса; в) учет взаимосвязей различных процессов. Динамический аспект раскрывается путем анализа: а) межуровневых переходов процессов; б) временной развертки данного процесса на соответствующем кольце регуляции. Особенности той или иной организации определяются факторами мотивации, цели, условий и средств деятельности. Ясно и отчет- 567 ливо сознаются содержания и процессы, реализуемые на ведущем уровне организации деятельности, а процессы фоновых уровней осознаются смутно или не осознаются вообще. Фактор цели - основная детерминанта данной особенности организации. Так объясняется основное субъективное явление внимания, традиционно описываемое метафорой фокуса и периферии сознания. Смена целей задает межу-ровневые переходы соответствующих процессов, что и проявляется в виде феноменов переключения внимания. Нарушения отношения иерархии ведущего и фоновых уровней приводят к дезорганизации деятельности, которая в свою очередь переживается как явление невнимания определенного рода, а именно как феномен рассеянности. Анализ других явлений и свойств внимания требует более детального рассмотрения особенностей организации целенаправленной деятельности. Так, необходимо учитывать количество процессов, реализуемых на ведущем и фоновых уровнях. Можно предположить, что объем внимания совпадает с числом процессов ведущего уровня. Количественное соотношение процессов ведущего и фоновых уровней субъективно переживается как усилие. Число процессов ведущего и фоновых уровней, а также их соотношение детерминированы наличными условиями и средствами деятельности. В определенных условиях может произойти дезорганизация деятельности, проявляющаяся в виде отвлечений внимания, или так называемых ошибок невнимания (Reason, 1984). Отсутствие или неадекватность средств деятельности могут проявляться в сбоях (неустойчивость внимания) или торможении целенаправленной деятельности (например, эффект Струпа). Условия и средства выступают как положительные факторы организации деятельности в случаях длительной, устойчивой концентрации внимания и поглощенности деятельностью. Существенным фактором динамической организации является программа деятельности, задающая периоды или кванты кольцевой регуляции процессов, реализуемых на данном уровне. Кванты ведущего уровня, возможно, определяют единицы объема внимания. Определенные устойчивые сочетания особенностей организации деятельности или ее виды можно соотнести с традиционно выделяемыми видами внимания человека2. Основным фактором, определяющим вид организации деятельности, является мотив. Отсутствие мотива, по А. Н. Леонтьеву, характеризует ненаправленную поисковую активность субъекта. Этот особый вид организации проявляется в феноменах непроизвольного внимания. Особенности такой организации определяются условиями и средствами деятельности и 2 Здесь и далее мы используем классификацию видов внимания Н. Ф. Добрынина (1938). 568 обнаруживаются соответственно в явлениях вынужденного и привычного внимания. В случае целенаправленной деятельности мотив определяет зону возможных целей и в этом смысле общую направленность деятельности. Явления и свойства внимания, связанные с избирательностью (направление и фокусировка внимания), определяются видом организации, основным фактором которой является цель, а совокупность его проявлений может быть вызвана произвольным вниманием. Здесь мотивация выступает скорее как необходимое условие, но не как фактор, непосредственно определяющий особенности организации. Поэтому в некоторых случаях мотивация может оказывать негативное влияние на организацию деятельности и, как следствие, на продуктивность (закон Йеркса -Додсона и ситуация борьбы мотивов). Изменения организации целенаправленной деятельности, происходящие в результате отработки и согласования средств, программы и условий, могут привести к образованию своеобразного вида организации деятельности. Переход к нему субъективно сопровождается уменьшением и исчезновением усилий, появлением и увеличением чувств интереса, поглощенности и наслаждения деятельностью, а объективно -резким повышением ее продуктивности (Csikszentmihalyi, 1978). Динамика перехода и устойчивость данной организации прямо обусловлены фактором мотивации субъекта. Внимание, соответствующее этому оптимальному виду организации, можно назвать послепроизвольным. Объективные проявления внимания, согласно первой гипотезе, в одних случаях отражают особенности организации деятельности, а в других -могут выступать как процессы, непосредственно реализующие текущую деятельность субъекта. Например, микродвижения глаз могут лишь отражать те или иные особенности организации деятельности, прямо в ней не участвуя. Установочные движения взора могут выступать как операции восприятия, и тогда они должны занимать определенное место в организации и подчиняться закономерностям перцептивной деятельности. Определить, относится ли данный объективный процесс к явлениям или компонентам организации, можно лишь в результате специального анализа. Согласно второй гипотезе, внимание есть акт, направленный на функционально- физиологическую систему деятельности (ФФС). Отношение ФФС к деятельности следует раскрывать в двух направлениях. С одной стороны, деятельность детерминирует состав, динамику и общее строение ФФС, с другой - собственные закономерности и свойства ФФС определяют формально-динамические аспекты деятельности и накладывают ограничения на нее. Субъект вни- 569 мания вынужден считаться с данной объективной реальностью и, главное, воздействовать на нее с целью успешного осуществления деятельности. Указание на этот предметный характер внимания выступает в качестве центрального для его квалификации как особого процесса. В этом смысле внимание имеет свой определенный и материальный продукт -ту или иную функционально-физиологическую систему. К функциям внимания относятся: актуализация, удержание, трансформация, построение и деструкция ФФС. Конкретизация функций внимания предполагает в каждом отдельном случае проведение специального анализа. Например, в задачах на бдительность, требующих длительного и непрерывного наблюдения, основные функции внимания - удержание и актуализация ФФС, реализующей деятельность обнаружения. В случае формирования навыка субъект внимания строит новую ФФС, трансформирует и разрушает старые. При использовании умений и навыков основная функция внимания заключается в актуализации их механизмов. Акт внимания может рассматриваться и выступать на уровне операций, действий и деятельности. На него распространяются вскрытые А. Н. Леонтьевым закономерности движения и перестроек деятельности в ходе развития человека. Действительным основанием классификации видов внимания является место акта внимания в структуре деятельности. Так, вынужденное внимание, причину которого находят в определенных особенностях стимуляции (интенсивность, новизна, движение и др.), можно отнести к операциям, сформированным путем "прилаживания" в процессе филогенетического развития. Эти операции отвечают определенному и узкому кругу стимульных условий. Внимание выполняет здесь функцию деструкции ФФС той деятельности, которая происходила в данной ситуации, и актуализации ФФС восприятия этой стимуляции. Внимание эмоциональное обусловлено соответствием стимула с влечениями, желаниями или неудовлетворенными потребностями субъекта. Оперативные акты внимания в этом случае также детерминированы условиями, но, в отличие от вынужденного внимания, внутренними, а не только внешними. Операции этого вида внимания формируются в процессе онтогенетического развития как путем прилаживания, так и путем сознательной выработки (операции первого и второго рода, по А. Н. Леонтьеву). Здесь внимание выполняет те же функции, что и в предыдущем случае. К числу операций второго рода относится "привычное" внимание, обусловленное прошлым опытом субъекта. В этом случае внимание актуализирует механизмы, уже сформированные и специализированные для приема и обработки определенной стимуляции. 570 Итак, феномены непроизвольного внимания в целом соответствуют оперативному уровню актов внимания. Основные функции внимания этого уровня заключаются в актуализации специализированных, ранее закрепленных ФФС и в деструкции ФФС текущей деятельности . Акты произвольного внимания занимают в общей структуре деятельности уровень действий. Цель внимания как действия заключается в том, чтобы "быть внимательным". Целеобразование акта внимания может произойти по ходу деятельности в качестве необходимого момента ее осуществления, а может быть и навязанным по команде или просьбе участников социального взаимодействия. Действие внимания реализуется с учетом внешних и внутренних условий, т. е. как совокупность определенных операций. На уровне действий круг возможных объектов внимания (т. е. ФФС) существенно расширяется. Человек все больше овладевает самим собой. Расширяется и круг функций внимания. Первостепенными и обычными становятся функции трансформации старых и построения новых ФФС. На этом же уровне происходит осознание самого акта внимания в виде чувства усилия. Переход от произвольного к послепроизволь-ному происходит в результате сдвига мотива на цель. Здесь внимание выступает на деятельностном уровне, его предмет становится мотивом, и, как следствие, акты внимания совпадают с "самодвижением" ФФС данной деятельности, направляются и регулируются этой ФФС. Осознание мотива внимания происходит в виде переживаний поглощенности деятельностью, интереса, смутного ощущения лихорадочной работы мозга и даже творческого экстаза. Явления внимания не следует рассматривать как некие эпифеномены деятельности или работы физиологических механизмов. В зависимости от ситуации они выступают в качестве определенных компонентов регуляции, контроля и реализации актов внимания. Например, в той же задаче на бдительность поза и установка взора испытуемого реализуют актуализацию и поддержание ФФС зрительного обнаружения. Ясность и отчетливость образов предметов, находящихся в зоне возможного появления цели, афферентируют акты внимания и контролируют их осуществление. Переживание усилия или напряженности служит для регуляции направленности этих актов на мобилизацию новых, более адекватных структур зрительного поиска и обнаружения или перестройку первоначальных. Основные свойства внимания (степень, объем, устойчивость) характеризуют, с позиций данной гипотезы, структуру и динамику не самого акта внимания, а его объекта, т. е. ФФС. Внимание можно считать исполнительным актом, подобно моторному действию, направ- 571 ленному на внешний объект. Но в отличие от последнего внимание преобразует объект внутренний, а не внешний. Можно предположить, что внимание действует на структуры ФФС моторным образом. Известные моторные теории внимания решали вопрос о его природе в плане прямого соотнесения сознания и физиологических механизмов. Выход в план деятельности позволяет иначе увидеть роль мо-торики в процессах внимания. Положения теории деятельности о развитии внутренней деятельности из внешней и о моторных звеньях психофизиологических функций указывают на существование моторного входа управления ФФС любых видов деятельности. Развитие и уточнение представлений о механизме воздействия внимания на структуры ФФС предполагают ассимиляцию и адаптацию основных идей уровневой концепции построения движений Н. А. Бер-нштейна. В заключение отметим, что при изложении основного содержания гипотез деятельностной природы внимания мы намеренно не обсуждали их общие моменты и принципиальные различия, поскольку на данном этапе исследования сопоставительный анализ был бы преждевременным. Подчеркнем, что обе гипотезы построены на основе психологической теории деятельности А. Н. Леонтьева, которая допускает как инвариантную постановку проблемы внимания, так и ее решение в двух направлениях. Обе гипотезы находят свой "дея-тельностный знаменатель" для разнообразных явлений и функций внимания. Не исключено, что теоретико-экспериментальная разработка обеих гипотез в итоге приведет к объяснению компромиссного типа, в котором одну часть явлений внимания интерпретирует первая теория, а другую - вторая. Конфуцию приписывают следующее высказывание: "Трудно поймать кота в темной комнате, тем более, если его там нет". Первая гипотеза отвечает интуиции отсутствия внимания, а вторая -его наличия. В этом смысле они альтернативны друг другу, но разрабатывать и проверять их следует на общей методологической основе, параллельно и диалогично. К. Черри ЗАГАДКА ЗАСТОЛЬНОЙ БЕСЕДЫ1 Приведенные выше примеры иллюстрируют лишь некоторые из проявлений нашей поразительной способности воспринимать и распознавать знаки. Ничтожного указания бывает достаточно, чтобы мы могли сделать какие-то обобщающие выводы; такое указание вызывает в нас определенную реакцию, или, по крайней мере, мы можем так описать наши действия. Чем больший опыт в соответствующей области накоплен заранее, тем яснее выражена психологическая "установка" и тем в большей степени предопределена реакция. Нервная система человека - это "машина" такого типа, что она может успешно осуществлять свои функции при минимальном числе органов управления; она обладает колоссальной надежностью. Отчасти именно по этой причине она не похожа ни на одну из машин, сконструированных инженерами. Функционирование такой "машины" становится возможным только благодаря наличию у нее памяти астрономического объема, хранящей наши навыки реагирования. Жизнь людей представляет собой процесс непрерывного накопления опыта, т. е. сбора и упорядочения этого огромного запаса навыков, которые и дают нам возможность реагировать даже на ничтожнейшие осколки сигналов. Одна из важнейших способностей человека состоит в умении вслушиваться в речь только одного говорящего в присутствии других2. Эта "загадка застольной беседы"3 является настолько общеизвестным явлением, что может считаться твердо установленным фактом. Еще не построена машина, которая могла бы выполнять такую операцию, т. е. по выбору выделять один-единственный разговор из нескольких происходящих одновременно (подобно тому как электрические фильтры разделяют различные телефонные сообщения). Причину этого понять нетрудно, и при наличии накопителя с соответствующим, достаточно большим объемом памяти можно ожидать хотя бы частичного успеха в решении этой проблемы. В свое время она вызвала некоторый интерес у автора этой книги, который наряду с рядом других экспериментов провел следующий4. Черри К. Человек и информация. М., 1972. Cherry, Colin. The Cocktail Party Problem, Discovery, March 1962, p. 32. "The coctail party problem". Cherry Е. С. On the Recognition of Speech with One, and with Two Ears, J. Acoust. Soc. Am., 25, No. 5, Sept. 1953, p. 975. 573 Была сделана магнитная запись текста, считываемого вслух из книги (сообщение А), на которую затем была наложена запись другого текста (сообщение В), читаемого тем же диктором. В результате тексты оказались полностью перемешанными. Полученная запись была предоставлена в распоряжение незнакомого с текстами слушателя, и перед ним была поставлена задача отделить А от В. Слушатель имел возможность многократно проигрывать эту запись, прослушивая ее через наушники. Делать записи от руки ему не разрешалось; вместо этого он должен был диктовать понятые им части фраз для записи на магнитофоне. Удивительно, насколько успешно слушатель справился с этой работой, хотя ему пришлось преодолеть при этом немалые трудности. Поскольку оба сообщения читал один и тот же диктор, здесь нельзя было воспользоваться различением по голосу, облегчающим разделение сообщений во время реальных застольных бесед. Кроме того, записанные сообщения прослушивались через наушники, чем исключалось действие бинаурального восприятия. Таким образом, были приняты меры, чтобы управление процессом выбора происходило только за счет остающихся различий в синтаксической структуре текстов двух сообщений и нашего огромного запаса речевых навыков, т. е. знания слогов и их предпочтительных последовательностей, акустических образов, различных выражений, стандартных оборотов, последовательностей слов и т.п. Эти глубоко укоренившиеся навыки играют важную роль при распознавании речи. Запись речи, воспроизведенная в обратном направлении, звучит настолько не похоже на речь, что даже не воспринимается как таковая. Но когда на нее накладывается другая речь с измененным временным строем (что может быть достигнуто применением соответствующих технических средств), восприятие их на слух становится резко различным. Насколько сильны эти навыки, иллюстрирует тот же эксперимент при условии, что накладываемые одно на другое сообщения А и В читает диктор-англичанин, в то время как разделить их пытается слушатель-американец. Хотя английский и американский варианты английского языка близки между собой, они полностью не совпадают. Вследствие этого слушатель-американец, разбирая и диктуя для записи фрагменты текста, невольно становится жертвой своих собственных речевых навыков. Он "слышит", например, такие слова, как "gotten" (got), "railroad" (railway), ash can (ash bin), которыми не пользуются англичане5. Carey G.V. American into English, Wm. Heinemann, Ltd. London, 1953 (сравнительный обзор английского и американского языков). 574 Выше была подчеркнута важность прочно усвоенных речевых навыков на акустическом, силлабическом и синтаксическом уровнях, т. е. навыков воспроизведения определенных звуков и составления их последовательностей. Однако недостаточно внимания было уделено последовательностям и ассоциативным связям идей и знакомству испытуемых с обсуждаемым предметом, относящимся уже к семантическому уровню. Можно показать, что два перемешанных сообщения А и В были разделены слушателем благодаря разнице в их содержании. Некоторая аналогия с этим обнаруживается в том факте, что легче заучивать длинные предложения "осмысленного" текста, чем такие же по длине случайные последовательности слов6. Однако автор данной книги склонен придавать большее значение нашим синтаксическим навыкам, нашим знаниям звуков и их последовательностей, слоговой структуре и последовательности слов. Был проведен еще один простой эксперимент, показывающий значение усвоенных навыков произнесения предпочитаемых последовательностей слогов, слов и выражений7. Запись, сделанная при чтении отрывка прозы, была затем проиграна через наушники слушателю, который должен был одновременно повторять услышанное вполголоса или шепотом. Он без труда справился с этим заданием, показавшимся ему совсем простым8. Повторяемая речь приобретала характер неравномерно расчлененных фраз; большая часть текстов произносилась большинством людей своеобразным голосом, лишенным эмоциональной окраски, и как бы нараспев. По-видимому, испытуемый не в состоянии передавать эмоциональное содержание слышимых им слов, когда пытается следовать за ними "по пятам", он не способен и предвидеть настолько далеко вперед, чтобы самому придать речи какое-то новое эмоциональное содержание. Он изрекал слова словно автомат и извлекал из речи лишь малую долю ее семантического содержания, если вообще хоть что-то извлекал. Когда его потом спрашивали о содержании прослушанного текста, он мог немногое сообщить, особенно если попадался "серьезный", трудный для понимания текст. Испытуемый не смог и выполнить 6 Miller G.A. and Selfridge J. A. Verbal Context and the Recall of Meaningfull Material, Am. J. Psychol., 63, April 1950, pp. 176-185. 7 CM. en. 4. * Это задание легко выполняли даже заикающиеся. Подробный отчет см.: Cherry, Co/in and В. Me. О. Sayers. Experiments upon the Total Inhibition of Stammering by External Control and Some Clinical Results, J. Psychosomatic Res. 1, 1956, p. 233. 575 некоторые более сложные инструкции, получаемые в ходе чтения. Он оказался как бы в роли попугая, который научился говорить "Вытирайте ноги!" или "Пошел к черту!", не зная, что такое грязная обувь и не понимая смысла проклятий. Человек обладает поистине замечательной способностью сосредоточивать внимание на голосе одного из говорящих, не реагируя на мешающее действие других разговоров. Всю массу слышимых звуков мы путем процесса логического вывода можем разделить на две группы. Этот процесс, несомненно, облегчается тем, что в каждое ухо попадают звуки, имеющие некоторые отличия, и мозг использует эти различия при анализе комплекса одновременно слышимых голосов9. Можно утверждать, что связанная воедино речь одного диктора, в которую мы вслушиваемся, имеет определенный "смысл" или семантическое содержание и поэтому вызывает в нас соответствующие связные мысли и картины. Кроме того, можно также утверждать, что связные высказывания имеют определенную статистическую структуру, что звуки следуют друг за другом в некоторой последовательности и с определенным ритмом и, наконец, что у людей имеются обширные знания относительно звуковых переходов в речи (предпочтения или ранжирование, степени уверенности или субъективные вероятности). Знание звуковых переходов составляет существенную часть речевых навыков человека. По-видимому, определенную роль в разделении речевых сообщений играют оба рассмотренных аспекта человеческого языка, однако автор склонен придавать большее значение последнему (статистическому) аспекту. Cherry, Colin and В. Мс. О. Sayers. On the Mechanism of Binaural Fusion, J. Acoust. Soc. Am. 31, April 1959, p. 535. Д. Бродбент ВНИМАНИЕ И ВОСПРИЯТИЕ РЕЧИ1 Обращать и не обращать внимания -несомненно, две наиболее важные способности человеческих существ. Однако, несмотря на их первостепенное значение в процессе познания и в целом сонме других видов интеллектуальной деятельности, психологи на протяжении многих лет не считали их достойными изучения. Внимание казалось субъективным свойством, которое исторически ассоциировалось с интроспективным методом исследования. Этот метод имеет тенденцию давать противоречивые результаты и потому впал в немилость у психологов-экспериментаторов. В соответствии с этим большинство уважаемых теоретиков не пользовались никакими понятиями, сходными с понятием внимания, а поскольку исследования в психологии главным образом подчинены теории, то экспериментов в тех направлениях, которые могли бы возродить интерес к этой проблеме, проводилось мало. Однако за последние 10 лет проблема внимания начала различными путями привлекать внимание психологов. Один из этих путей связан с изучением эффективности контрольных систем, например связанных с диспетчерской службой в аэропортах. Основная причина ошибок в работе этих систем заключается в том, что диспетчер должен обработать слишком много одномоментно поступающей информации, или же в том, что он реагирует на второстепенный сигнал, когда должен реагировать на важный. Эти проблемы требуют некоторого понимания тех феноменов, которые в обыденной речи получили название "внимания". В настоящее время идет процесс накопления большого количества экспериментальных данных, которые делают более понятными эти феномены, но основную часть работы еще предстоит сделать. В этой статье я расскажу о некоторых исследованиях, посвященных вниманию к словесной информации. Уже давно известно и подтверждается повседневным опытом, что два сигнала, поступающих одновременно, труднее понять, чем если они следуют один за другим. Соблазнительно объяснить это явление чисто физической интерференцией между двумя раздражениями; так, например, громкие места одного сигнала могут заглушить тихие места другого и наоборот, так что оба сигнала становятся непонятными. В действительности дело обстоит не так Восприятие. Механизмы и модели. М., 1974. 10. Гиппенрейтер "Психология внимания" 577 просто. Было показано, что при записи сигналов на магнитную ленту с последующим воспроизведением их для разных людей, получивших инструкцию отвечать на них по- разному, доходчивость сигналов зависит от психологических факторов. В конкретном случае любой сигнал становится понятным, если слушатель инструктирован игнорировать другой. Но два сигнала, поступивших вместе, не могут быть оба поняты, несмотря на то что необходимая информация доступна для слуха. Аналогичная ситуация возникает при включении слов одного предложения в промежутки между словами другого предложения: "О боже, скажи спаси можешь нашу ты милостивую видеть королеву". Трудно понять смысл этих предложений, хотя каждое слово произносится отдельно и отлично слышно. Трудность понимания, очевидно, зависит от нервной системы, которая каким-то образом препятствует адекватной реакции на удовлетворительно "слышимые" сигналы. Последующие эксперименты показали, что понимание улучшается, если два сигнала отличаются друг от друга по некоторым физическим параметрам. Например, оно становится лучше, если мужской голос произносит одну фразу, а женский -другую или же если репродуктор срезает низкие тоны в одном голосе, но сохраняет их в другом. Наилучшие результаты дает пространственное разделение двух голосов. Разные по значению сигналы не должны исходить из одного репродуктора или даже из разных репродукторов, на расположенных один над другим; два голоса должны отстоять друг от друга на возможно большем расстоянии в горизонтальной плоскости. Интересно и то, что слушатель лучше воспринимает одновременно поступающие сигналы, когда они воспроизводятся не одним репродуктором, а стереофоническим устройством. (Именно эффект пространственного разделения звуков, а не сомнительная достоверность звучания является для многих людей главным достоинством стереофонических систем с высокой точностью воспроизведения звука: слушатель при этом способен различать отдельные музыкальные инструменты, играющие одновременно.) Различие физических свойств сигналов очень помогает пониманию, когда один из них не имеет значения для слушателя и он не должен на него отвечать. По-видимому, именно эти различия позволяют мозгу фильтровать входящие звуки и отбирать некоторые из них для реакции, а другие игнорировать. Необходимость отбросить часть поступающей информации может, вероятно, стать понятнее при сравнении мозга с созданными человеком системами связи. Сегодня инженеры говорят о способности к передаче информации, под которой они понимают чис- 578 ло равновероятных сигналов, из которых только один может быть послан в строго определенное время. Предположим, к примеру, что подготовлено два сложных военных плана и необходимо послать приказ об исполнении одного из них. Простая система связи, состоящая из двух лампочек -красной и зеленой,-способна с максимальной эффективностью передать приказ, включив одну из них. Однако если бы вместо двух имелось четыре плана, то, как бы просты они ни были, было бы невозможно отдать приказ включением только одной из двух лампочек. В этом случае либо должно быть увеличено число лампочек, либо необходимо больше времени для передачи приказа. Наиболее эффективный код для двух лампочек будет заключаться в следующем: две следующие одна за другой вспышки красной лампочки означают один план, вспышка красной, а затем зеленой -другой и т. д. Один из четырех возможных сигналов может быть передан двумя лампочками, но только каждый сигнал займет две единицы времени. При восьми возможных сигналах код потребует трех вспышек двух лампочек, занимая три единицы времени, вероятность 16 сигналов потребует четырех вспышек и т. д. Хотя человеческий мозг обладает по сравнению с красной и зеленой лампочками несравненно большим числом возможных состояний, это число, по-видимому, не беспредельно. Таким образом, можно предполагать, что существует предел числа различных возможных состояний для каждого данного промежутка времени. И действительно, ряд экспериментов указывает на большое сходство работы мозга с двухламповой системой; так, во многих случаях время реакции человека на один из нескольких возможных сигналов увеличивается на одинаковую величину всякий раз, когда число возможных сигналов удваивается. Поскольку существует предельная скорость, с которой один сигнал можно отличить от других, то мозг ограничивает число возможных вариантов, которые необходимо рассмотреть в любую единицу времени, отбирая только часть информации, достигающей слуха. Поэтому степень сложности восприятия двух одновременно поступающих словесных сигналов зависит от числа других сигналов, которые могли бы поступить вместо тех двух, которые поступили. Если возможное число других сигналов невелико, то два одномоментно поступивших сигнала могут не превысить способности мозга и слушатель поймет оба эти сигнала. Вместе с тем если каждый сигнал выбирается из очень широкого диапазона возможных сигналов, то единственное, что, по-видимому, сможет сделать слушатель, - это правильно реагировать на один из них. 19* 579 Некоторые исследования подтверждают эти выводы. Так, Дж. Уэбстер и его сотрудники наблюдали, что диспетчеры центра управления аэропорта могли иногда воспринять два одновременно поступивших позывных радиосигнала двух самолетов, но были в состоянии понять лишь одно из двух последовательных сообщений. Позывные воспринимались потому, что диспетчерам было хорошо известно, какой самолет может дать сигнал, но они не знали, что затем сообщит пилот. При проведении эксперимента в Исследовательском центре прикладной физиологии в Кембридже испытуемый должен был быстро отвечать на ряд вопросов и одновременно нажимать ключ в ответ на сигнал периодически включаемого зуммера. Нарушение способности отвечать на вопросы, вызванное зуммером, возрастало, после того как испытуемому сообщали, что ему еще придется реагировать на звонок. Даже в тех случаях, когда звонок не включали, испытуемый с большим трудом отвечал на вопросы, чем в то время, когда он ожидал только зуммера. Результаты этих экспериментов помогают объяснить, почему иногда человек понимает два сообщения, поступивших одновременно, а в другой раз -только одно. Когда слушающему досконально известна ситуация, так что он знает возможное содержание каждого сообщения с небольшим числом вариантов, он сможет понять два одновременно поступивших сигнала. Но если один или оба сигнала происходят из большого числа возможных, то фильтр в мозгу пропустит только один из них. Как работает этот фильтр? До сих пор ответа на этот вопрос нет. Однако достаточно много известно о физических свойствах речи и физиологии слуха, чтобы стали возможными некоторые осторожные суждения. Человеческая речь возникает при взаимодействии голосовых связок и "голосового тракта", к которому относятся полости гортани, рта и носа. Туго натянутые голосовые связки производят звук при прохождении между ними струи воздуха. Звук состоит из коротких импульсов, или толчков воздуха, возникающих с частотой 100 или более в секунду, причем каждый импульс содержит энергию на многих частотах. Эти импульсы вызывают колебания воздуха, заключенного в полости гортани, носа и рта. Эти полости можно настроить на разные частоты, изменяя положение языка, щек, челюсти и губ (рис. 1). В результате возникает поток импульсов, содержащих определенную группу частот, причем импульсы идут с частотой около 100 в секунду. Каждый импульс начинается в полную силу и быстро затухает, пока энергия звука не возобновится следующим импульсом (рис. 2). 580 Рис. 1. Формирование различных гласных звуков прежде всего зависит от формы полости рта. Другие факторы, играющие важную роль в этом процессе,-это конфигурация языка, степень открытия рта и положение губ II Рис. 2. Скорость затухания импульсов, исходящих от голосовых связок, влияет на характер голоса. Колебания самой высокой амплитуды отмечают начало импульса. I. Колебания затухают быстро, что придает голосу резкое или пронзительное звучание. II. Затухание более медленное, что придает голосу мягкость. В обоих случаях частоты импульсов и колебаний совершенно одинаковы 581 Многие гласные звуки содержат волны в двух или большем числе далеко отстоящих друг от друга частотах (рис. 3 и 4). 3000 2000 1000! ВЕЕТ BJT BET ВАТ BOUGHT Рис. 3. Форманты гласных, или частоты, которые составляют каждый гласный звук, показаны здесь для пяти различных гласных. Приведенные величины являются средними для мужского голоса. В действительности они обладают индивидуальными различиями. Хотя здесь показаны три форманты для каждой гласной, однако вполне различимые гласные звуки можно воспроизвести приборами, использующими два фильтра для производства двух формант Например, чтобы произнести гласный звук в слове "bit", необходима максимальная энергия на частотах 375 и 1700 колебаний в секунду; частоты 450 и 1700 колебаний в секунду дают гласный в слове "bet". (Эти цифры характерны для типичного мужского голоса. Для женского и детского голосов весь диапазон частот может быть выше, но слушатель принимает это во внимание.) Достигнув уха, звуки возбуждают чувствительные образования, расположенные вдоль основной (базилярной) мембраны улитки (рис. 5). Низкие частоты возбуждают образования на одном конце мембраны, высокие -на другом. Сложный звук, состоящий из нескольких частот, возбуждает несколько различных отделов мембраны. Каждое чувствительное образование на мемб- 582 ране связано с определенными нервными волокнами, идущими к мозгу; так, слово "bit" возбуждает одну комбинацию волокон, а слово "bet"- другую. Рис. 4. Спектрограммы речи показывают, что разные гласные звуки состоят из колебаний нескольких различных частот. Отметки времени показаны по горизонтали, частоты - по вертикали, а сила звука - степенью зачерненности. Звук "Ь" в каждом слове появляется на самых низких частотах. Гласный звук начинается внезапно при размыкании губ. После гласного следует спокойный период, вслед за которым, начиная с высоких частот, появляется короткий шум при произношении "t". Сдвиги частот в словах "bate" и "bite" соответствуют дифтонгам Если оба слова достигают уха одномоментно, то вступают в игру обе комбинации волокон и мозгу приходится решать, в каких отношениях друг с другом они находятся. Может случиться 583 и так, что два или большее число голосов создадут такую путаницу в ухе, что мозг будет не в состоянии сконцентрировать внимание только на одном из них. Конечно, ряд специфических особенностей помогает отличить один голос от другого; это акцент, скорость речи, ее громкость или плавность. Но использовать эти особенности можно только тогда, когда известно, какие частоты характерны для каждого голоса. Таким образом, остается нерешенным вопрос: каким способом мозгу удается сконцентрировать внимание на одном голосе? Изучение искусственного воспроизведения звуков речи начало проливать некоторый свет на эту проблему. Совместно с П. Лейдфогдом я проводил эксперименты, пользуясь прибором, разработанным Уолтером Лоуренсом. Наш вариант прибора посылает серию электрических импульсов (аналогичных импульсам от голосовых связок) через два фильтрующих контура, каждый из которых пропускает преимущественно одну частоту (рис. 6). Импульсы от одного фильтрующего контура, подобные тем, которые возникают при прохождении звуком самой большой полости голосового тракта, смешиваются с импульсами из другого контура, которые имитируют частоты, создаваемые второй по величине полостью. Вместе две последовательности волн слышны как вполне приемлемые гласные звуки, которые можно было изменять, настроив фильтры на другие частоты. Изменение частоты импульсов, питающих фильтры, меняет кажущуюся высоту или интонацию "речи": она повышается при большей частоте импульсов и снижается при меньшей. Когда одинаковые импульсы возбуждают оба фильтра, человек слышит звуки, вполне идентичные гласным звукам. Это происходит даже тогда, когда в одно ухо подается низкая частота, а в другое- высокая (рис.5). Но если в оба фильтра импульсы поступают в различном ритме, то "речь" становится невоспринимаемой и испытуемые говорят, что они слышат не один гласный звук, а два звука, идущих от двух источников (рис. 7 и 8). Другие эксперименты по слиянию звуков в обоих ушах, выполненные К. Черри и его сотрудниками, также подтверждают идею о том, что когда ритм или модуляции одинаковы для двух звуков, то слушатель воспринимает их как один звук (рис. 9). Это позволяет предположить, что можно слушать одного человека и игнорировать речь другого прежде всего с помощью отбора из массы достигающих слуха звуков всех тех частот, которые модулируют в одном ритме. Поскольку почти невероятно, чтобы голосовые связки двух говорящих вибрировали в 584 Омльное Крусдое аюк аию Рис. 5. Восприятие речи начинается с уха, изображенного в виде упрощенной схемы продольного сечения (А). Барабанная перепонка передает колебания звука на три маленькие косточки, именуемые слуховыми косточками, которые вызывают образование волн в жидкости улитки. Улитка (Б) содержит основную мембрану с лежащими на ней чувствующими клетками, которые возбуждают волокна слухового нерва. В. Улитка развернута и основная мембрана видна в профиль. Г. Вид спереди на основную мембрану (внизу справа) показывает, что она шире на одном конце, чем на другом. Широкий участок колеблется в ответ на низкие частоты, тогда как узкий - в ответ на высокие 585 § г I 8 и u a eg Я ВТ V В Ч И в ч 5 8 и а 1=1 s о ч в ? в в я а га в я о §1 о ч s и 1§§: |