Западники и Славянофилы личности и идеи. Западники и славянофилы личности и идеи Сороковые годы xix века вошли в историю России как замечательное десятилетие
 Скачать 33.1 Kb.
|
|
УДК 93/94 Гарявин А. Н., Юдин М. К. Государственный институт экономики, финансов, права и технологий, (г. Гатчина) Западники и славянофилы: личности и идеи Сороковые годы XIX века вошли в историю России как «замечательное десятилетие». Этот период можно назвать временем активных духовных исканий и постоянных идейных споров. Различные деятели, убеждения которых сформировались в то время, называли себя «людьми сороковых годов» и весьма гордились этим названием. Это было поколение либералов- идеалистов, оно действовало в атмосфере, которая была более живой, чем в предыдущие десять лет. Общественная жизнь в то время сосредотачивалась в Москве. Немаловажная роль принадлежала воспитанникам Московского университета, для которого это десятилетие было блестящей эпохой. Именно в Москве спустя несколько лет после того, как было опубликовано «Философическое письмо» были высказаны абсолютно новые мнения, новые взгляды на характер русского исторического развития и на его взаимосвязь с путем развития Европы. На рубеже 1830-1840 годов в российском обществе сформировалось два направления, которые рассматривали перспективы реформирования страны. Этими направлениями были западничество и славянофильство. И те и другие требовали перемен, однако видели будущее России по-разному. Славянофилы выступали за самобытную Россию, за продвижение славянской православной идеи. А западники же, в свою очередь, полагали, что во всём надо брать пример с Запада и на его опыте строить новое общество. В 1836 году вышел очередной номер журнала «Телескоп», в котором Петр Яковлевич Чаадаев опубликовал своё философическое письмо. Точнее, опубликовали его только в 1836 году, хотя оно было написано раньше. Он выступил с резкой критикой самодержавия, а данное письмо стало своеобразным ответом на пропаганду теории официальной народности, которая со стороны государства активно продвигалась в тот период времени. Государственной власти, конечно, не понравилась такая оценка и она естественно не осталась в стороне. Журнал «Телескоп» очень быстро был закрыт, его редактор сослан. Самого Чаадаева, в свою очередь, по личному приказу императора Николая I официально объявили сумасшедшим. Именно это письмо стало одним из поводов для окончательного оформления двух основных течений западников и славянофилов. Они разошлись в оценке прошлого России и видели разные пути её дальнейшего развития Славянофильство как течение общественной мысли сложилось на рубеже 1830-1840 годов и сейчас оно является неотъемлемой частью русской философии и культуры 19 века. Его идеологами были немалоизвестные литераторы и философы (Хомяков, Киреевский, Аксаков, Даль, Островский и др.). Они развивали идеи самобытной русской истории, думали, что у России должен быть свой уникальный путь развития. Славянофилы считали, что самодержавие это не движущая сила, они утверждали, что ей является православный народ, который был сплочен в сельские общины. Конечно, у представителей славянофильства сформировались определенные мнения о России и ее дальнейшем развитии и вот некоторые из них. Во-первых, они были уверены, что у нашей страны есть свой самобытный путь развития, он отличается от западного пути, и в его основе лежит православный общинный национальный Русский характер. Основы русской общественной жизни заключаются в общинном строе в деревне, коллективизме и соборности. Славянофилы не поддерживали преобразования Петра I, они считали, что он своими реформами нарушил естественный характер развития России и укрепил положение крепостничества. Конечно, славянофильство имело убеждение в том, что крепостное право необходимо ликвидировать, но сохранив при этом общину и патриархальный уклад духовной жизни. При всем этом славянофилы не были против каких-либо технических новшеств, а наоборот за них. По мнению славянофилов, для определения пути дальнейшего развития страны необходимо было созвать Земский собор. Важно отметить, что славянофильство отрицало революцию и какие-либо радикальные реформы, оно считало возможными и самыми удачными для России лишь постепенные преобразования, проводимые со стороны власти. Их главный принцип - это «сила власти царю, сила мнения народу». Западничество сформировалось как идейное течение примерно В 18411843 годах. Формировалось оно в работах и деятельности историков, юристов, литераторов, например таких, как Тимофей Николаевич Грановский, Сергей Михайлович Соловьев, Константин Дмитриевич Кавелин, Борис Николаевич Чичерин, Михаил Никифорович Катков, Иван Сергеевич Тургенев. У западничества тоже были свои положения собственной теории. Они считали, что прежде всего необходимо ликвидировать отставание от Запада, смотря при этом на духовные ценности и достижения Запада. Западники не хотели, чтобы Россия просто стала копией запада, они утверждали, что при преобразованиях должна сохраниться национальная идентичность Российской империи и русского народа. Следовательно, они поддерживали Петра I и его реформы. Еще западничество считало, что в России следует утвердить либеральные идеалы свободы личности, гражданского общества и впоследствии при определенных условиях установить конституционную монархию. Они, как и славянофилы, были против крепостничества. Поэтому утверждали, что необходимо отменить крепостное право, передать крестьянам землю, но за выкуп. Представители западничества выступали за развитие образования и распространение научных знаний, а также за обновление в России через реформы власти, то есть преобразования, проводимые самодержавной властью в общенациональных интересах. Несмотря на некоторые различия, у западников и славянофилов всё же были схожие позиции и взгляды. И те, и другие были против крепостного права, поэтому хотели его отмены и как можно скорее. Однако предлагали его отменять постепенно и только со стороны правительства и руками самих помещиков. Такого же мнения и западники, и славянофилы придерживались относительно установления гражданских и политических свобод, а также реформ судоустройства и судопроизводства, продвижения отечественной промышленности, торговли и многих других отраслей. Но западники выступали за преодоление социальной и экономической отсталости России не на основе развития самобытных элементов культуры (как хотели славянофилы), а за счет опыта Европы, которая ушла вперёд по прогрессу. Они делали акцент не на различиях России и Запада, а на общем в их исторической и культурной судьбе. Так или иначе, представители обоих направлений считали, что Российской империи требуется перемена и дальше откладывать нельзя. Все понимали, что крепостное право тянет страну в направлении противоположном прогрессу, и что без развитой экономики у России нет будущего. Течения западников и славянофилов стали частью нашей истории, однако, стоит отметить, что развитие этих разных философских, идеологических взглядов на проблему преобразования социальной реальности актуально даже в наше время. Такие направления, как западничество и славянофильство и их идеи остались в сознании русского общества еще надолго и оказали серьезное влияние на следующие поколения людей, искавших для страны возможные пути будущего развития. Их идеи продолжают жить и сегодня в спорах о том, чем является Россия, и по какому пути развития она должна пойти. Русская философская мысль это неотъемлемая часть мировой философии и культуры. Она обращалась к тем же проблемам, что и западноевропейская, хотя подход к ним и способы их осмысления носили глубоко национальный характер. Несмотря на то, что русская философская мысль состоит из множества разных направлений, мнений и школ, в ней при решении философских проблем несомненно главную роль играли творческий деятельный характер, явно выраженная моральная установка, постоянная обращенность к историческим судьбам России. Можно смело утверждать о том, что без усвоения отечественной философии невозможно понять историю и менталитет русского народа, а также осмыслить место и роль России не только в прошлом, но и в современности. Развитие национальной проблематики в 40-е - 50-е годы XIX в. проходило в форме полемики славянофилов и западников. Оформлению дискуссии предшествовали два момента, а именно, формирование теории «официальной народности» графа С. С. Уварова, выраженной в формуле: «православие, самодержавие, народность». В отличие от первых двух составляющих триады, достаточно сложным для понимания оставалось слово «народность», отсутствовало его точное определение. Несмотря на различную трактовку этого понятия, ученые сходятся в одном, в понимании «народности» как синонима «национальности» [9, с. 25; 8, с. 156]. В то же время, по словам А. И. Миллера, слово «народность» создавало определенный понятийный зазор с термином «нация», как неточный перевод французского слова «na- tionalite», понимаемого как национальный суверенитет [8, с. 125]. Уваров же связывал «народность» с консервативным принципом самодержавия, подчеркивая лояльность по отношению к власти. Отсутствие четкой формулировки понятия «народность» стало побуждающим фактором к формированию дискуссии по национальные проблематики. Не меньшее значение в развитии национального дискурса приобрело «Философическое письмо» П. Я. Чаадаева (1836 г.). Важнейшими вопросами, которые поднимал П. Я. Чаадаев в своем произведении, были: определение места России по отношению к Западу, обращение к понятию «нации», а также понимание самобытности развития России и ее мировой исторической миссии. Все эти идеи были подхвачены и нашли свое развитие и оформление в полемике славянофилов и западников, развернувшейся в 40-е- 50-е годы XIX в. Славянофилы и западники сформулировали две модели русской национальной идентичности, различие которых определялось, прежде всего, «противостоянием двух полюсов, рассматривающих Россия как тоже-Европу или не-Европу и соответствующим образом оценивавших перспективы освоения западного опыта и задачи внутренней и внешней политики» [7, с. 40]. Формирование русской идентичности исходило из определения Запада. Славянофилы констатировали глубокий кризис западного мира. Европа, писал И. В. Киреевский, «представляет теперь вид какого-то оцепенения; политическое и нравственное усовершенствования равно остановились в ней; запоздалые мнения, обветшалые формы, как запруженная река, плодоносную страну превратили в болота, где цветут одни незабудки да изредка блестит холодный, блуждающий огонек» [6, с. 81]. Причины кризиса Европы славянофилы видели в отсутствии единства и гармонии в жизни Европе. Наличие этих кризисных явлений А. С. Хомяков объяснял «двойственностью в жизни народной (завоеванные и завоеватели)» и «двойственностью в понятии духовном: ибо односторонность римского определения единства в покорности» вызывала «отрицательную односторонность свободы - в разномыслии» [11, с. 143-144]. Поэтому, признавая прошлые заслуги Европы, «она потрудилась много, потрудилась со славой и пользой на поприще просвещения; она своею тревожную и ненасыти- мою жаждою истинного и прекрасного создала в науке, быте и художествах много великого; много достойного бессмертной похвалы...», они, однозначно, отрицали полезность современного западного просвещения для России [11, с. 145]. Превосходство России, соответственно, исходило из условия ее самобытности, незападности. В отличие от развитого индивидуалистического, личностного начала Европы (например, личная свобода, личное право собственности), порождающего дисгармонию и раздвоение западной жизни, залог гармоничного развития России состоял в растворении личного в общем, в «духовном единстве, куда каждая особая часть входит как живой член в одно личное тело» [5, с. 274]. Выражением «тождества свободы и единства (свободы в единстве и единства в свободе)», являлось свойственное славянскому развитию общинное начало [11, с. 144]. Славянофилы предельно идеализировали общину, видели в ней абсолютное развитие общественных отношений. «Община, - писал К. С. Аксаков, - есть то высшее, то истинное начало, которому уже не предстоит найти нечто себя выше, а предстоит только преуспевать, очищаться и возвышаться...» [цитата по: 10, с. 61]. В реальной жизни община, как драгоценное наследие старой Руси, в своем истинном воплощении сохранялась только в крестьянском сословии. По словам И. В. Киреевского, в крестьянском быту «каждый член семьи, при всех своих беспрестанных трудах и постоянной заботе об успешном ходе всего хозяйства, никогда в своих усилиях не имеет ввиду своей личной корысти. Мысли о собственной выгоде совершенно отсек он от самого корня своих побуждений» [5, с. 304]. Именно крестьянское сословие, по мнению славянофилов, сохранило все истинно русские черты: «русскую образованность», «особенности русского быта», «чистые христианские начала» [5, с. 295-296]. Таким образом, и само понятие «народ» как носитель национальных черт у славянофилов ассоциировалось с крестьянством. Важнейшую черту национальной идентичности славянофилы видели в принадлежности к единому вероисповеданию. «Первый и главный предмет, на который должно обратить внимание исторического критика, - писал А. С. Хомяков, - есть народная вера» [цитата по: 10, с. 6]. Православие он считал «высшим духовным началом», объединяющим славянские народы. «Нет русского человека, - писал А. С. Хомяков, - который не осознавал бы своего братства со славянином и особенно с православным славянином» [6, с. 155]. Однако большое внимание уделялось славянофилами рассмотрению, так называемых, «племенных особенностей». И. В. Киреевский писал: «как земля, на которую падает умственное семя, могут только ускорить или замедлить его первое развитие; они могут сообщить ему здоровую или тощую пищу; могут, наконец, ему дать свободный ход на божьем свете или заглушить его чужими растениями; но самое свойство плода зависит от свойства семени» [5, с. 296]. Реализацию русской национальной идеи славянофилы видели в приобщении высшего сословия к подлинно национальной жизни русского народа, к постижению истинных начал русскости. Славянофилы не остановились только на внутреннем возрождении России, они видели в перспективе возможность «исцеления» еще и Запада: «быть может, даже от этого живого единства получит начало исцеления рано призванная на поприще просвещения, много для него потрудившаяся, но неисцелимая своими собственными силами и в началах своих раздвоенная западная наша братия» [11, с. 145-146]. Таким образом, предложенная славянофилами модель религиозно-национальной идентичности основывалась на идеализации самобытных начал русского народа, но не являлась замкнутой. Они ощущали причастность к общечеловеческой истории через православие, как сосредоточение вселенского духа, высшего синтеза, примирения русских и западных начал. По словам В. В. Зеньковского, хотя славянофилы и были «идеологами национального своеобразия», но они так же стремились «религиозно понять судьбы России и Европы» [4, с. 40]. В отличие от славянофилов, западники разработали своеобразную теорию нации. В. Г. Белинский рассматривал нацию как продукт прогрессивного, цивилизационного развития человеческого сообщества. Он разграничивал понятия «народность» и «национальность». «Народность, - писал В. Г. Белинский, - относится к «национальности», как видовое, низшее понятие - к родовому, высшему, более общему понятию» [2, с. 76]. «Народность», по В. Г. Белинскому, тесно связана с «историческим развитием и общественными формами народа», является чем-то «неподвижным, раз и навсегда установившимся, не идущим вперед», историческим выражением которой является «народ» - низший слой государства [2, с. 75-77]. В отличие от «народности», которую он определял, как этническую, племенную категорию, «национальность», по В. Г. Белинскому, есть некая метафизическая величина. Вслед за Г. Гегелем, В. Г. Белинский видел основу «национальности» в ее «субстанции». Она «есть то неприходимое и вечное в духе народа, которое, само не изменяясь, выдерживает все изменения, целостно и невредимо проходит чрез все фазисы исторического развития. Это зерно, в котором заключается всякая возможность его будущего развития» [2, с. 77]. «Субстанция» национальности изначально присутствует в духе народа: любое общество, «будучи только народом», есть «нация в возможности», «заключает в себе не только то, что было и есть, но что будет или может быть» [2, с. 77]. Историческим проявлением «национальности» является нация как совокупность всех сословий государства [2, с. 78]. Таким образом, превращение народа в нацию, по В. Г. Белинскому, можно рассматривать как процесс перехода от патриархального государства, находящегося в «состоянии естественной непосредственности», в нацию в государственном смысле, основанную на праве гражданства, преобразование инстинктивного, племенного чувства в гражданское национальное самосознание [2, с. 76-77]. Подобную точку зрения разделяет А. И. Миллер, по мнению которого «нация» обсуждается В. Г. Белинским в связи с такими понятиями как «государство» и «общество» [8, с. 157]. «Россия до Петра великого была только народом и стала нацию, вследствие толчка, данного ей ее преобразователем» [2, с. 78]. Таким образом, идеальной стратегией национального развития России являлось для западников ее приобщение к «всечеловеческой» Европе, что, по словам В. Г. Белинского, означало «быть русским в европейском духе» [2, с. 88]. Однако западники, как и славянофилы, признавали наличие в современной жизни западных народов кризисных явлений, хотя и считали их временными, связанными с дальнейшим развитием Европы [7, с. 44]. Что касается России, то признавая все несовершенства ее развития, западники верили в ее великое будущее. Не все качества, присущие русскому народу, по мнению В. Г. Белинского, смогли развиться в силу «неблагоприятного исторического развития» и «изолированности жизни» (двухсотлетнего монголотатарского ига) [2, с. 81]. Однако, «национальность», - писал В. Г. Белинский, - «состоит не в лаптях, не в армяках, не в сарафанах, не в сивухе, не в бородах, ... не в безграмотности и невежестве, не в лихоимстве в судах, не в лени ума» [2, с. 80]. Национальность - в «духе народа», а он «всегда был велик и могущ: это доказывает и быстрая централизация Московского царства, и ма- маевское побоище, и свержение татарского ига, и завоевание темного Казанского ханства и возрождение России...» [2, с. 83]. Именно поэтому В. Г. Белинский не сомневался в будущей исторической миссии России, хотя и не уточнял, в чем именно она состоит: России еще предстоит «сказать миру свое слово, свою мысль; но какое это слово, какая мысль - об этом пока еще рано нам хлопотать. Наши внуки или правнуки узнают это без всяких усилий напряженного разгадывания, потому что это слово, эта мысль будет сказана ими» [1, с. 581]. Таким образом, представленная западниками концепция национальной идентичности была свободна от идеализации этнических черт в определении нации и использовала это понятие для характеристики процесса формирования социального общества. В западнической модели развитие нации рассматривалось с точки зрения идеи универсального прогресса, а ее содержание - с точки зрения общечеловеческого замысла. При всем различии западников и славянофилов в их концепциях было много общего: оба идеализировали Россию и оба противопоставляли Россию Западу. Но, если западники рассматривали «Россию как анти-запад», то славянофилы «полагали свой идеал вообще вне западного развития и, фактически, вне истории. Им не надо было превосходить Запад, чтобы доказать российское превосходство» [3, с. 254]. Поэтому славянофильская модель идентичности, основанная на сознании различий духовного и общественного развития России и Запада, оказалась более жизнеспособной в условиях догоняющей модернизации России. Литература Беленчук, Л. Н. Просвещение России. Взгляд западников и славянофилов. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2014. — 147с. Белинский В. Г. Взгляд на русскую литературу 1847 года // Взгляд на русскую литературу. М.: Современник, 1988. С. 545-627. Белинский В. Г. Россия до Петра // Русская идея: сб. М.: Республика, 1992. С. 73-90. Гринфельд Л. Национализм: пять путей к современности. М.: PerSe, 2008. 527 с. Зеньковский В. В. История русской философии: в 2 т. Ростов н/Д: Феникс; М.: АСТ, 1999. Т 2. 544 с. Киреевский И. В. О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России // Критика и эстетик. М.: Искусство, 1998. С. 266-314. Киреевский И. В. Обозрение русской словесности 1829 года // Критика и эстетика. М.: Искусство, 1998. С. 56-82. Малинова О. Ю. Образы «Запада» и модели русской идентичности в дискуссиях середины XIX века // Космополис. 2005. № 2(12). С. 38-57. Миллер А. И. «Народность» и «нация» в русском языке XIX века: подготовительные наброски к истории понятий // Российская история. 2009. № 1. С. 151-165. Мотрошилова, Н. В. Мыслители России и философия запада. — М.: Республика, 2007. — 460с. Славянофильство и западничество: консервативная и либеральная утопия в работах Анджея Валицкого: реф. сб.: в 2 вып. М.: ИНИОН, 1991. Вып. 1. 192 с. Славянофильство и западничество: консервативная и либеральная утопия в работах Анджея Валицкого: реф. сб.: в 2 вып. М.: ИНИОН, 1991. Вып. 2. 215 с. Хомяков А. С. О возможности русской художественной школы // Хомяков А. С. О старом и новом: ст. и очерки. М.: Современник, 1988. С. 135-159. Западники и славянофилы: идеи, отличия и схожесть во взглядах. — URL: https://istoriarusi. ru/imper/zapadniki-i-slavj anofily.html (дата обращения: 02.09.2022) Западники, славянофилы и другие: споры о пути России. — URL: https://arzamas.academy/materials/1384 (дата обращения: 02.09.2022) |