А. П. Журавлев. О чем эта книжка
 Скачать 1.05 Mb.
|
|
— Это кощунство — стихи на машине анализировать. А докладчик не растерялся: — Давайте,— предлагает,— ваши стихи попробуем. Тогда вы скажете нам, что машина уловила правильно, а что нет. Отказываться поэту неловко — получится, что машины испугался. Выбрал он стихотворение. Докладчик спрашивает: — Какими, примерно, признаками вы охарактеризовали бы его содержание? Тот подчеркнул в машинном словаре признаки «сильный», «величественный», «бодрый», «радостный». Начался анализ. Смотрю, нервничает поэт — ждет машинного решения. А она печатает: «темный», «тоскливый», «угловатый», «слабый». По-моему, поэт обиделся. А напрасно. ЭВМ — не электронный критик. Никакая машина не поймет и не почувствует поэзии — для этого ей нужно стать человеком. И вовсе не для того мы анализировали стихи, чтобы машина сказала, хорошо они написаны или плохо. Это было бы действительно кощунством. Невозможно это, да и ни к чему. Постижение красоты поэтического творения, глубины его смысла и гармонии звучания затрагивает тайные струны нашей души, доставляет человеку эстетическое наслаждение. Зачем же в этом заменять себя машиной? Совсем иные результаты автоматического анализа стиха для нас важны. Они важны как еще одно доказательство того, что фонетическая значимость действительно существует. И проявляется эта значимость не только в звуковом строении слов, но и в специальной организации звуковой формы поэтических текстов. Причем учтите еще и то, что наша программа — первый опыт автоматического анализа фонетической содержательности текста. Этот опыт, конечно, еще очень мал, и методика анализа еще груба, несовершенна. Скольких важных особенностей звуковой организации стиха эта методика не учитывает! Совсем не учтен важнейший компонент организации — ритм, пульс стиха, само его дыхание. Не учтена и рифма, придающая стихам особое звучание. А ведь эти компоненты наверняка как-то влияют на реализацию содержательности звуков. Вероятнее всего, «опорные» звуки ритма, и прежде всего ударные гласные, более информативны в стихе. Подчеркнуто содержательны, видимо, звуки, образующие рифму. И тем не менее даже при таком весьма ограниченном и приблизительном анализе фонетической значимости обнаруживается порой удивительная гармония звучания и значения в поэзии. Это говорит только о том, что поэты очень тонко чувствуют и весьма эффективно Используют в своем творчестве содержательность звуков. Значит, языку необходимо такое свойство звуков речи. Оно помогает работать и развиваться слову, позволяет создать особые приемы организации художественной речи, оно добавляет языку силы, яркости, выразительности. ЦВЕТНАЯ МУЗЫКА СТИХА Семь вкусов спектра пробует язык. В. Ахмадулина КАКОГО ЦВЕТА ЗВУК А? Как-то попался нам на глаза сонет французского поэта Артюра Рембо «Гласные». Привожу его в переводе А. Кублицкой-Пиоттух: А — черный; белый — Е; И — красный; У — зеленый. О — синий: тайну их скажу я в свой черед, А — бархатный корсет на теле насекомых, Которые жужжат над смрадом нечистот. Е — белизна холстов, палаток и тумана. Блеск горных родников и хрупких опахал! И — пурпурная кровь, сочащаяся рана Иль алые уста средь гнева и похвал. У — трепетная рябь зеленых волн широких, Спокойные луга, покой морщин глубоких На трудовом челе алхимиков седых. О — звонкий рев трубы, пронзительный и странный, Полеты ангелов в тиши небес пространной — О — дивных глаз ее лиловые лучи. Что это — странная фантазия поэта? Или какая-то особенность восприятия звуков тонко организованной поэтической душой? А может, гласные действительно «окрашены» в восприятии всех носителей языка? Решили провести немудреный пробный эксперимент, который вы легко можете повторить и сами. На доске в строчку пишутся шесть гласных Е, О, Ы, У, И, А. Сбоку в столбик — названия шести цветов: красный, черный, синий, желтый, зеленый, белый. Задание информантам: напишите, в какой из шести цветов, по вашему мнению, окрашен каждый из гласных; если не можете решить,— пишите наугад. Экспериментатор не должен ничего объяснять и, конечно, ни в коем случае не приводить никаких примеров, доказательств или собственных соображений в пользу тех или иных решений. Информанты работают самостоятельно и безымянно. Уже первые результаты нас просто ошеломили: против А почти все 101 написали «красный», И для большинства «синий», О — «желтый» или «белый», Ы — «черный». Стоит ли говорить, что вся наша группа немедленно переключилась на звукоцветовые эксперименты. Мы проводили их во множестве, применяя разные методики, опрашивая все новых и новых информантов. Проверяли и перепроверяли результаты, пока наконец окончательно не убедились в том, что гласные звуки речи в нашем восприятии вполне определенно и в основном для всех одинаково окрашены, хотя мы этого не осознаем. Если учесть еще и результаты измерения значимости гласных по «световым» шкалам из таблицы 1 («светлый — темный» и «яркий — тусклый»), то для гласных звуко-цветовые соответствия можно охарактеризовать так: А — густо-красный Я — ярко-красный О — светло-желтый или белый Е — зеленый Е — желто-зеленый Э — зеленоватый И — синий Й — синеватый У — темно-синий, сине-зеленый, лиловый Ю — голубоватый, сиреневый Ы — мрачный темно-коричневый или черный Цвета гласных получились, правда, совсем не такими, как у Рембо, но мы забыли пока про сонет — ведь нам открылось новое и невероятно интересное свойство гласных. С согласными дело обстоит сложнее— много звуков, и работа очень усложняется. Пока можно только вполне определенно сказать, что Р четко воспринимается как «темно-красный». Трудно сказать, от чего зависят эти «цветные» свойства звуков. Возможно, что А и Р ассоциируются с красным цветом потому, что входят в слово красный. Причем звук А в этом слове ударный, так же как И в слове синий, а О в слове желтый. Но почему тогда У — «сине-зеленый», а Ы — «коричневый»? Может быть потому, что У и Ы — самые «темные» из гласных, и для них выбираются цвета потемнее? А возможно, и наоборот — слово красный стало обозначать цвет, потому что в нем был ударный «красный» А? Ведь когда-то это слово не имело никакого отношения к цвету, а означало «красивый». Тогда соответствующий цвет назывался «червонный», и в этом слове нет ни одного А. Слово синий тоже когда-то не обозначало «небесный цвет», его значением было — «блестящий». Не «синий» ли И придал этому слову цветовое значение? Но тогда откуда взялись первоначально цвета звуков? Может, А потому «красный», что это самый громкий, самый сильный, а следовательно, и самый «яркий» звук? Он и ассоциируется с самым броским, самым ярким цветом. 102 Заметьте еще, что особенно четко, в чистые цвета окрашены только три звука — А, И, О. Но ведь и все богатство цветов и их оттенков можно получить смешением в разных пропорциях трех цветов — красного, синего и желтого. Нет ли здесь удивительного соответствия между природой цвета и звуковым устройством языка? Вопросы, вопросы... И пока нет ответов. Но одно ясно: звуко-цветовые соответствия существуют. А раз существуют, значит, должны где-то использоваться, проявляться. И конечно, прежде всего, эта интересная особенность звуков должна проявиться в поэзии. Например, поэт пишет о синем небе. Поэтический талант, чувство языка помогают ему отобрать наиболее выразительные языковые средства, чтобы картина получилась яркой, зримой. Тут бы и заставить речь самим звучанием своим вызывать в глубинах сознания (или подсознания?) читателя синий цвет. Для этого в стихотворении должны быть подобраны такие слова, в которых много звуков соответствующего цвета, т. е. звуков И. Поэт, конечно, может не осознавать этих звукоцветовых соответствий, но тонкое чутье художника подскажет ему, что подбор именно таких гласных усиливает нужное эмоционально-образное впечатление. Как проверить эти предположения, мы уже знаем. Нужно подсчитать частотность звуков в интересующем нас стихотворении и посмотреть, каких гласных будет больше нормы, а каких меньше. Программа для компьютера теперь упрощается, потому что нужно считать не все звуки, а только гласные. Среди гласных наиболее заметны в тексте, конечно, ударные, поэтому и в «цветовой» программе мы подчеркнули роль ударных, удваивая их при счете. Из старой программы анализа звучания стиха оставили некоторые «нецветовые» признаки гласных — «радостный», «печальный», «тихий» и др. Первым по новой программе анализировалось стихотворение Есенина из цикла «Персидские мотивы». Вот его начальные строки: Воздух прозрачный и синий, Выйду в цветочные чащи. Путник, в лазурь уходящий. Ты не дойдешь до пустыни. Воздух прозрачный и синий. Три раза здесь назван синий цвет (считая «лазурь»). Значит, по нашей гипотезе в этом стихотворении должен доминировать «синий» И. Так и оказалось: И доминирует, превышая норму почти в три раза! Может быть, эти странные соответствия звука и цвета не что иное, как случайное совпадение? Возьмем другое стихотворение Есенина: Выткался на озере алый цвет зари. На бору со звонами плачут глухари. 103 Здесь заметно увеличена по сравнению с нормой частотность У и А. И снова подбор гласных точно соответствует цветовой картине, нарисованной в этом стихотворении словами: темно-синее вечернее небо, подсвеченное угасающим красным,— это и есть вечерняя заря. А общий эмоциональный тон? И пускай со звонами плачут глухари, Есть тоска веселая в алостях зари. И здесь все точно: «грустный» У и «радостный» А — «тоска веселая». Нет, это не случайность. Это рука мастера, это творение таланта! Но все же трудно поверить, что поэт, сам того не зная, выстраивает математически точные соотношения между частотами звуков, их окраской и цветом тех явлений и предметов, которые описывает в стихотворении. Попробуем «просчитать» на компьютере еще что-нибудь из Есенина. «Синее» стихотворение у нас уже было, «алое» — тоже, теперь поищем «зеленое»: Зеленая прическа, Девическая грудь, О тонкая березка, Что загляделась в пруд? Стихотворение буквально переливается разными оттенками зеленого цвета — от светло-зеленой листвы березы до темного ночного блеска зеленых отсветов озими под луной: Луна стелила тени, Сияли зеленя... Наверное, вы, читатель, даже в приведенных строчках заметили явное скопление Е. Действительно, стихотворение инструментировано в основном на этот звук. Есть даже строчка, где из гласных употреблены почти одни только Е: Что шепчет тебе ветер? И компьютер, конечно, свидетельствует, что зеленый Е четко доминирует среди гласных в этом стихотворении. Да, поэтический талант включает в себя и поэтическую интуицию, сверхсознание поэта, которое помогает ему не только создать нужные образы, подобрать нужные слова и рифмы, но и заставить саму ткань стиха звучать музыкой звуков и гореть красками живописи. О таком воздействии поэзии на все органы чувств писал Шарль Бодлер в стихотворении «Соответствия»: Подобно голосам на дальнем расстоянья, Когда их смутный хор един, как тьма и свет, 104 Перекликаются звук, запах, форма, пнет. Глубокий, темный смысл обретшие и слиянье. «Цветные» стихи есть, конечно, не только у С. Есенина. Проследим за игрой звукоцвета в стихотворении А. Вознесенского «Васильки Шагала». Словами в нем создается в основном сине-голубой васильковый колорит: Но его синий не знает соперников. Их витражей голубые зазубрины. Непобедимо синий завет. И в звуковой ткани стихотворения безраздельно господствует синий И, резко, более чем в 4 раза, превышая норму. Однако это лишь общая звукоцветовая доминанта. На ее фоне разворачивается интересное движение звукоцветовых линий. Обратим внимание сначала на заголовок стихотворения: в нем два слова, каждое из которых как бы заявляет одну из двух главных тем стихотворения. Словом васильки обозначена тема родины, словом Шагала — тема художника. Но в этих словах обнаруживаем лишь два гласных: звук И — в слове васИлькИ (т. е. в теме родины) и звук А в слове ШАгАлА (т. е. в теме художника). Два звука — И и А поведут в дальнейшем звукоцветовое сопровождение двух основных тем, а цвет звуков сразу подскажет взаимоотношение тематических линий: синий И — голубые цветы родных полей и голубое небо; красный А — тревожный цвет оборванной кровной связи с родиной, трагедия оторвавшегося от родины художника. (С какой глубокой душевной проницательностью почувствовал эту трагедию поэт! Ведь десятилетия спустя умиравшему в Париже Марку Шагалу казалось, что он находится в родном Витебске.) Главные слова и главные звуки заголовка пронизывают затем все стихотворение, ведя в гармоничном единстве смысловую, звуко-смысловую и звукоцветовую линии произведения. Причем поэт резко выделяет, подчеркивает эти линии, контрастно, без переходов сталкивая их, как цветные стекла в витражах. Заметьте, как только звучит тема родины, так сразу же появляются васильковые скопления И, причем этот гласный занимает большинство ударных позиций: Милый, вот что вы действительно любите! С Витебска ими раним и любим... * * * Кто целовал твое поле, Россия, Пока не выступят васильки? Твои сорняки всемирно красивы, Хоть экспортируй их, сорняки. 105 Но вот появляется тема художника, и витраж вспыхивает красными А, на которые перемещаются и ударения: Лик ваш серебряный, как алебарда. * * * Как заплетали венок вы на темя Гранд опера, Гранд опера! * * * Ах, Марк Захарович, нарисуйте... Невероятно, но здесь наблюдается даже предельное скопление красных А, когда в строчке нет больше ни одного другого гласного звука: Марка Шагала, загадка Шагала... И часто контрастные линии смысла, звука и цвета сталкиваются буквально построчно: Ах, Марк Захарович, Марк Захарович, Все васильки, все васильки... Посмотрите на «расшифровку» компьютерных расчетов звукоцве-та в этом стихотворении, и вы сразу вспомните основной колорит шагаловской живописи. Свет должен быть собственного производства. Поэтому я делаю витражи,— написал А. Вознесенский. И действительно, в компьютерных расчетах как бы проявляются цветные картины стихотворений, написанных «витражных дел мастером». Исследование «стихоцвета» — область настолько новая и необычная, что реакции каждого, кто знакомится с результатами анализа звукоцветовых соответствий в поэзии, почти всегда одинаковы: — Этого не может быть,— говорят обычно.— А все ваши подсчеты — не более чем парадоксы статистики. Конечно, не всегда упоминание какого-либо цвета в стихотворении ведет к повышению частоты соответствующего гласного. Так и должно быть — ведь не обязательно в любом «цветном» произведении поэт должен использовать именно эффект «звукоцвета». Но совершенно невероятно, чтобы соответствия, «вычисленные» для всех приведенных здесь стихотворений, были бы лишь результатом удачного совпадения цифр. Однажды студенты принесли на занятие для анализа стихотворение А. Тарковского «Перед листопадом»: 106 Все разошлись. На прощанье осталась Оторопь желтой листвы за окном. Вот и осталась мне самая малость Шороха осени в доме моем. Выпало лето холодной иголкой Из онемелой руки тишины И запропало в потемках за полкой, За штукатуркой мышиной стены. Если считаться начнем, я не вправе Даже на этот пожар за окном. Верно, еще рассыпается гравий Под осторожным ее каблуком. Там, в заоконном тревожном покое, Вые моего бытия и жилья, В желтом, и синем, и красном — на что ей Память моя? Что ей память моя? Предполагалось, что в этом печальном стихотворении об осени в природе и в душе человека звуки должны гореть осенними красками. Полученные результаты звукоцветового анализа настолько поразительны, что я не решаюсь сообщить их вам в готовом виде. Давайте вместе сделаем расчеты по упрощенной схеме, и цветная картина этого стихотворения проявится на ваших глазах. Конечно, эти предельно упрощенные расчеты будут довольно грубыми, приблизительными, но общую тенденцию они все же отразят. Будем считать Е вместе с Э, Ё с О, Ю с У, Я с А. Чтобы знать долю каждой такой звукобуквы в тексте, нужно посчитать общее количество букв в нем. Их 463, если считать за две все ударные. Результаты дальнейших подсчетов сведем в таблицу. Звукоцветовые соответствия в стихотворении А. Тарковского „Перед листопадом". Всего звукобукв в стихотворении 463 Звукобуквы Количество звукобукв в тексте Доли звукобукв в тексте Нормальные доли для звукобукв Отношение долей звукобукв в тексте к норме Места звукобукв по их преобладанию над нормой Цвет преобладающих звукобукв Э+Ё O+Ё Ы У + Ю и А + Я 35 90 12 5 26 68 0,076 0,194 0,026 0,011 0,056 0,147 0,085 0,109 0,018 0,035 0,056 0,117 0,89 1,78 1,44 0,31 1,00 1,26 5 1 2 6 4 3 желтый темно-коричневый красный 107 Из таблицы видно, что звукобукв О и Ё насчитывается в стихотворении 90 (не забывайте, что ударные удваиваются при счете). Следовательно, их доля в тексте: 90:463 = 0,194, в то время как эта доля нормально должна составлять 0,109. Следовательно, в тексте стихотворения О + Ё почти в два раза выше нормы: 0,194:0,109 = = 1,78. На втором месте по превышению нормы оказался звук Ы, на третьем — А + Я. Количество звуков И точно соответствует норме, а число остальных гласных меньше нормального. Итак, в звуковой ткани стихотворения доминирует прежде всего О, затем Ы и дальше А. Да ведь это и есть желто-коричнево-крас-ная осенняя гамма цветов! Однако в какой-то мере это было предсказуемо. Именно такого результата мы и ожидали. Не так ли? Но что это за строка в последней строфе: «В желтом, и синем, и красном...»? Неужели поэт подсказывает нам цвета картин, изображенных в первых трех строфах? Посмотрим внимательно. Действительно, в первой строфе прямо назван желтый цвет. Вторая строфа «темная» (в потемках за полкой), «серая» (мышиная стена), может быть, со стальным синеватым отблеском «холодной иголки». В третьей строфе пожар за окном, значит, красный. Точнее, красно-желтый пожар листвы за окном. Но если так, то не сопровождаются ли эти цветные картины соответствующим звукоцветовым аккомпанементом гласных? Правда, это было бы уж слишком. Не стремился же, в самом деле, Тарковский изготовить наглядное пособие по изучению звукоцветовых соответствий в стихе. И все-таки, без особой надежды на успех, я предложил студентам «просчитать» первые три строфы. |