О. Уайльд «Портрет Дориана Грея». Тема Красоты в романе. Сущность трагедии Дориана Грея. Своеобразие реализации мотива двойничес. О. Уайльд Портрет Дориана Грея
 Скачать 26.59 Kb.
|
|
О. Уайльд «Портрет Дориана Грея» Тема Красоты в романе. Сущность трагедии Дориана Грея. Своеобразие реализации мотива двойничества. Функция портрета. Тема красоты является основной в романе О. Уайльда «Портрет Дориана Грея». Писатель демонстрирует, что внешняя красота – это всего лишь иллюзия. Главный герой Дориан Грей фактически продает свою душу дьяволу, желая всегда оставаться молодым и красивым. Его истинный облик находится на картине, которая с каждым эпизодом жизни становится некрасивой и жестокой. Окружающие люди не видят то, что образ жизни Дориана Грея аморален и порочен, так как его внешность не позволяет сказать об этом. Здесь звучит мысль о том, что внешность бывает обманчива. Наружная красота оказывается убийственной силой. Ради своей внешности Дориан Грей забывает о морали, о нравственности. Он идет на все ради сохранения своей привлекательности, даже на убийство художника Бэзила, который и написал портрет Грея, настолько изменивший его жизнь. Главный герой не обладает внутренней красотой, с каждой минутой он погрязает в мире лжи и преступлений. В момент отчаяния он решает убить ту копию себя на портрете, поэтому вонзает в нее нож. Однако этим поступком он убивает самого себя. Портрет фактически является символом борьбы нравственных начал человека и внешней красотой. То, что портрет обретает прежнее состояние, а реальный Дориан Грей стареет и умирает, говорит о том, что внутренняя красота побеждает внешнюю красоту. Трагедия Дориана Грея заключается в его саморазрушении, стремлению к саморазрушению и невозможности противостоять захватившим его порокам. Каждый из персонажей в романе иллюстрирует собой ту или иную сторону авторской концепции, становится рупором авторских идей и отчасти лишается самостоятельности, приобретая некую заданность, сконструированность. Лорд Генри – наставник и одновременно совратитель невинного Дориана. Он философ гедонизма, гений разговора, гений беседы. Слово для него является естественным способом существования. При этом сам лорд не переступает ту черту, за которой находится дорога к гибели души. От лишь проповедует грехи, приобщая к ним Дориана, но сам, при этом, придерживаясь принято чопорности. Он интеллектуал, ограничивающий свое действие словами, но не делом. Дориан же воплощает его теорию в практику. Его первым опытом становится увлечение Сибилой Вейн. И первый опыт становится первым шагом к саморазрушению. Вся история Дориана – последовательное воплощение идей лорда Генри: «Именно его речи, музыка этих речей, произнесённых его певучим голосом, обратили внимание, душу Дориана Грея к прелестной девушке и заставили его преклоняться перед ней»10. По мнению Лорда Генри, «за каждое неизведанное ощущение не жаль заплатить чем угодно». Любовь Дориана Грея – попытка получить это «неизведанное ощущение», он и встречает Сибилу Вейн тогда, когда ищет чего-то нового: «Меня мучила жажда новых впечатлений». Сам Дориан не отрицает влияния лорда Генри: «Это вы разбудили во мне страстное желание узнать всё о жизни». Лорд Генри считает, что счастье человека – в искании Красоты. Дориан Грей видит в Сибиле лишь Красоту: «Меня интересует только сама Сибила. Какое мне дело до её семьи и происхождения?» «В чужих драмах есть что-то чрезмерно жалкое», - утверждает лорд Генри, потому Дориан смотрит на страдания Сибилы почти с презрением. Молодость – время совершения глупостей и ошибок. Именно на этой позиции настаивает порочный лорд. Но «промах» Дориана Грея становится не просто ошибкой, вызывающей цепную реакцию и влекущей за собой множество греховных поступков. Слова лорда Генри звучат почти пророчески: «Не надо говорить, что это прекраснейший роман вашей жизни. У вас впереди много чудесных переживаний. Это только начало». Примечательно то, что Дориан Грей сравнивает Сибилу Вейн со своим «наставником» и признаёт одинаковое влияние на себя как с её стороны, так и со стороны лорда Генри: «Ваш голос и голос Сибилы Вейн мне не забыть никогда! Стоит мне закрыть глаза – и я слышу ваши голоса! Каждый из них говорит другое, и я не знаю, которого мне слушаться…». Когда он с ней, он стыдится всего, чему научил его лорд Генри: «При одном прикосновении её руки я забываю вас и ваши увлекательные, но отравляющие и неверные теории». Слушая Сибилу Дориан нередко забывает о тех идеях, что проповедовал ему лорд Генри. Но Сибиле недолго было суждено хоть на время поворачивать Дориана к свету. Участь ее не завидна. Сибила влюблена, и кроме любви к Дориану для нее все становится несостоятельным, второстепенным. И Сибила утрачивает одну из своих ценных и прекрасных черт – свой талант. Но Дориану нужна была Сибила прежняя, Сибила дивно играющая на сцене и устремленная к победе в своей пышущей юностью красоте. Дориан же возвращается к порочным идеям лорда, презрев страдания и смерть несчастной девушки. Однако, уидев изменения на портрете, Дориан Грей понимает, как он заблуждался и какое воздействие оказывает на него Генри Уоттон. «Нет и, нет, нет, он не станет больше грешить! Надо бороться отныне с искушениями. И больше не встречаться с лордом Генри - или, по крайней мере, не слушать его опасных, как тонкий яд, речей»11. Но, совершив греховный поступок хоть раз, нельзя устоять на пути добродетели, особенно если при этом нет внутренней уверенности и осознания своего греха. История любви Дориана Грея и Сибилы Вейн – сюжетообразующая, раскрывающая концепцию автора. Автор тщательно препарирует, описывая каждую деталь, эту одновременно и историю болезни, и диагноз с неблагоприятным прогнозом. Данная сюжетная линия является и основной трагедией романа. После смерти Сибилы грехопадение самого Дориана уже не остановить. О. Уайльд определяет любовь к Сибиле в качестве испытания для своего героя. Он дает ему шанс пойти по другой дороге, избавившись от порока и слепого поклонения красоте. Сам автор весьма близок к античной трактовке любви, что возможно проследить в его отношении к любви двух мужчин, которая расценивается как чувство не менее ценное, чем любовь между мужчиной и женщиной. Однако, автор искренне сочувствует Сибиле, относя ее любовь к чувству наивысшему и чистому, сочувствуя ей. Сибила для него не просто женщина, она – актриса и неразрывно связана с искусством, и всё же он не может оставить её в живых. Сибила погибает от того, что превознесла жизнь над искусством – этого автор не может ей простить. Трагичность романа не ограничивается несчастной любовью и падением Дориана. За время падения Дориан теряет практически все человеческое – друзей, близких, родных. Взамен живых людей он обращается к вещам, с его позиции совершенных и не подверженных тлетворному влиянию. Вещи для него являются олицетворением красоты, постоянства и незыблемости совершенства, как и он сам внешне. То, что происходит в душе Дориана и есть его самая большая трагедия, которая отражается на спрятанном от посторонних глаз портрете. Потрет, все больше и больше превращаясь в изображение ужаснейшего существа, давая Дориану понять, что он слишком многим пожертвовал ради того, чтобы оставаться молодым. Ему осталось недоступно человеческое счастье, а приобретенные им вещи – эталоны красоты – не могли ему дать ту любовь и тепло, что когда-то давали любимая женщина и друзья. Именно осознав всю горесть потери, Дориан пытается уничтожить портрет, тем самым уничтожив себя. В «Портрете Дориана Грея» своего рода двойником главного героя становится его портрет. Сам Дориан в двенадцатой главе образно называет портрет своим «дневником». Первый сигнал нарушения целостности человеческой личности слышен в вопросе, который задает во второй главе Холлуорду лорд Генри Уоттон: «При каком из Дорианов? При том, что наливает нам чай, или том, что на портрете?». Впоследствии время оставляет свои заметки на портрете, а не на модели. Происходит раздвоение личности: герой проживает свою жизнь, а «регистрируется» она на портрете, где отражаются душевные сдвиги, страсти и пороки живого человека. Каждому из этих двойников отведена своя статика и своя динамика; в раздельном существовании они как бы взаимно дополняют друг друга. Абсолютной статики портрет достигает лишь в финале, когда уходит из жизни его модель. Первые отголоски двойничества в романе Впервые изменения в портрете происходят после жестокого разрыва Дориана Грея с его возлюбленной Сибилой Вейн. Это было лишь небольшое изменение в выражении рта, но именно оно стало отправной точкой для последующего раздвоения главного героя: «В ту минуту, когда он уже взялся за ручку двери, взгляд его упал на портрет, написанный Бэзилом Холлуордом. Дориан вздрогнул и отступил, словно чем-то пораженный, затем вошел в спальню. Однако, вынув бутоньерку из петлицы, он остановился в нерешительности – что-то его, видимо, смущало. В конце концов он вернулся в библиотеку и, подойдя к своему портрету, долго всматривался в него. При слабом свете, затененном желтыми шелковыми шторами, лицо на портрете показалось ему изменившимся. Выражение было какое-то другое, – в складке рта чувствовалась жестокость. Как странно!». В дальнейшем изменения в портрете уже потеряют счет, они будут накапливаться, доводя главного героя до исступления и истерии. Даже сокрытие портрета в старой классной комнате, ключ от которой имел только сам Дориан, не поможет вернуть его жизнь в прежнее русло: порок накладывает свой отпечаток не только на портрет, но и на душу героя. В безнравственной жизни Дориана Грея появляется и третий план: первый – это сам Дориан как человек светский, второй – его истинная натура на портрете, то есть человек физически не существующий, третий – герой как человек притона и опиумных заведений, безнравственный, опустошенный и падший человек. Все эти три плана борются в герое, разрывая его и не давая жить полноценно. Перед читателем предстают как бы три разных Дориана, каждый из которых обладает своей особой индивидуальностью, у каждого из них своя судьба и своя роль в сюжете романа, но все они, безусловно, порочны и всех их ждет гибель. Лики Дориана Грея настолько различны, что даже герои романа не верят, что в одном человеке могут уживаться настолько противоречивые персонажи. В сюжете романа часть Дориана на портрете и сам он как физическое лицо не всегда обособлены друг от друга. Иногда они сливаются воедино. Одним из таких случаев является убийство Бэзила Холлуорда. Дориан Грей в порыве злобы хватает нож и холоднокровно убивает своего друга, в этот момент нам кажется, что этот поступок задумывает и затем совершает именно существо на портрете, и делает это оно руками Дориана-человека: «Дориан взглянул на портрет – и вдруг в нем вспыхнула неукротимая злоба против Бэзила Холлуорда, словно внушенная тем Дорианом на портрете, нашептанная его усмехающимися губами. В нем проснулось бешенство загнанного зверя, и в эту минуту он ненавидел человека, сидевшего у стола, так, как никогда никого в жизни». Как уже было отмечено выше, во многих вопросах, касающихся романа «Портрет Дориана Грея», мнения исследователей существенно расходятся, однако при оценке роли портрета в романе их мнения удивительно похожи. Портрет либо является зеркалом дориановской души, либо представляет собой материализованную совесть Дориана (берет на себя функцию совести). Часто исследователи не разделяют в своих работах эти две функции, хотя между ними, несомненно, есть различие: функция зеркала души - это всего лишь функция, констатирующая изменения в душе Дориана, тогда как функция совести включает в себя не только отражение души, но и, главное, оценку происходящих в душе Дориана изменений, это функция оценочно-экспрессивная. В отношении этой функции интересна точка зрения некоторых исследователей, которые видят в портрете совесть не самого Дориана, а Бэзила Холлуорда по отношению к Дориану. Высоконравственный художник, по мнению С.А. Колесник, передает «запечатлевшей чистоту нравственного чувства» картине свои функции, то есть «функции творца, заставляя портрет играть в романе роль совести по отношению к главному герою». "Как раз потому, что портрет скрывает в себе видение художника, он (портрет) открывает нравственную правду», - пишет Джон Е. Харт. Об этом же пишет и Льюис Дж. Потит: «Эти изменения на холсте фактически отражают жизнь Дориана, профильтрованную через суд Бэзила». А раз портрет, так или иначе, является для исследователей совестью Дориана, то и его роль в романе получается однозначной. Это роль двойника, отражающего душу Дориана (или «его душевные сдвиги, страсти, пороки»), свидетеля преступлений, судьи поступков Дориана, разоблачителя его истинной сущности. Приведем лишь некоторые примеры: «На портрете искусство становится проводником правды», «Портрет - тайное зеркало души Дориана», «Портрет призван разоблачить лицемера». Говоря о портрете, исследователи не только описывают его роль, но и пытаются объяснить причины появления портрета в романе. Самая распространенная точка зрения заключается в том, что картина позволяет наиболее наглядно показать происходящие с Дорианом изменения. «Суть личности трудно понять. Не потому ли в поэтике Уайльда так важен образ портрета?» - не спрашивает, а скорее утверждает Р. Хуснулина. Также и Н.В. Тишунина видит в портрете «попытку посредством фантастического гротеска материализовать, сделать видимым в художественной метафоре душевный мир человека». Для О.Ю. Пысиной картина в романе позволяет более экспрессивно и концентрированно показать, как «изменяется внешность под воздействием поступков человека»"Отвлеченная идея, - пишет Т.А. Боборыкина, - приобретает здесь зримые, чувственно воспринимаемые формы, позволяющие читателю увидеть драматические перипетии жизни человеческой души с той же ясностью и физической ощутимостью, с какою он видит телесный облик ее носителя». Кроме этого, по словам Т.А.Боборыкиной, «живой портрет подчеркивает драматичность и остроту конфликта». К этой точке зрения близка точка зрения Н.Г. Владимировой, считающей, что портрет нужен «для создания атмосферы своеобразного риска в связи с предпринимаемой «акцией» против миметического искусства», без такой атмосферы «сама интенсивность переживания, на которую «рассчитывает автор, может не возникнуть». Отдельные исследователи видят в портрете, опять-таки, иллюстрацию, но уже не конфликта в душе человека (или конфликта человека с собственной душой), а отношения, на фабульном уровне, искусства и жизни. Для А.А. Аникста портрет иллюстрирует тезис о том, что «искусство реальнее жизни». Для В. К. Тарасовой портрет является просто одной из иллюстраций авторских взглядов на соотношение искусства и жизни. По Н.С. Бочкаревой, картина призвана «выражать взаимодействие искусства и жизни». Здесь же можно привести мнение Н.В. Тишуниной о том, что портрет в качестве двойника Дориана на фабульном уровне, позволяет Уайльду на символическом уровне показать, что «искусство не отражает жизнь», что «искусство и жизнь существуют по разным законам». Т.А. Порфирьева, исследуя особенности авторской позиции в «Портрете Дориана Грея», объясняет введение в художественное бытие романа такого элемента, как фантастический портрет, желанием Оскара Уайльда показать свое собственное отношение к переменам, происходящим в душе Дориана, сделав портрет выразителем авторской позиции. Тем самым, считает исследовательница, Уайльд, не навязывая собственного мнения и «скрывая притчевую назидательность романа» («художник не моралист»), свое мнение все же высказывает. Следовательно, при данной интерпретации портрет вполне может рассматриваться как средоточие «морального замысла романа, не выраженного в его фабульной стороне». Но, если значение портрета в романе можно свести ко всем вышеуказанным функциям, то так ли уж не права Л.И. Аксельрод, считая, что «это произведение выиграло бы во всех отношениях, если бы художник вместо видоизменения портрета дал нам психологическую картину жизни, и ее завершения, героя». Иными словами, так ли уж необходимо вводить в роман фантастический элемент, если его значение сводится лишь к иллюстрации отношений между искусством и жизнью, к созданию особой (более драматической или сильнее способствующей интенсивности переживаний) атмосферы, к наглядному доказательству того, что красота разрушается под бременем пагубных страстей или безнравственных поступков, к прояснению авторской позиции и отражению души и внутреннего конфликта Дориана? И многие авторы, кажется, готовы отрицательно ответить на этот вопрос, рассматривая портрет как фантастическое допущение, сделанное Уайльдом, как нечто в достаточной степени условное, помогающее выявить основную идею романа, но при этом самостоятельного значения не имеющее. Некоторые исследователи объясняют наличие фантастического (или мистического) элемента в романе лишь влиянием на творчество Уайльда неоромантических и символических традиций того времени. Так, А.А. Федоров объясняет мистику в романе эстетической логикой писателя, «в свете которой сказочность должна стать необходимым свойством литературы». А М.Г. Соколянский тяготение Уайльда к гротеску считает «характерной приметой неоромантизма в романе» и рассматривает введение в роман портрета как «традиционный фантастический прием, который ни в коей мере не снижает жизненной конкретики романа». Наличие не просто фантастического элемента, а именно волшебного портрета объясняет литературной традицией и американский исследователь Керри Пауэлл. Кроме того, в образе портрета, созданном Уайльдом, исследователь видит ответ авторам реалистических произведений, написанных в «портретной традиции». В частности, Керри Пауэлл рассматривает произведения трех романистов, которых Уайльд подвергает критике в своем эссе «Упадок лжи» ("Тhе Decay of Lying", 1889) как представителей реализма: Чарльза Рида, Джеймса Пейна и Генри Джеймса. В произведениях этих писателей («Портрет» («Тhе Picture», 1884) Ч. Рида, «Лучший из мужей» («Веst of Husbands», 1874) Дж. Пейна, «История одного шедевра» («History of a Masterpiece», 1868) Г. Джеймса тоже присутствуют портреты, но они не имеют тех сверхъестественных свойств, которыми наделен «Портрет Дориана Грея». «Поразительное сходство» между «Портретом Дориана Грея» и этими произведениями позволяет Керри Пауэллу предположить, что Уайльд своим романом, помимо всего прочего, «стремился показать своим скучным современникам, в чем именно они заблуждались и как такие истории следовало бы писать». Фантастический портрет призван подчеркнуть нереальность происходящего в романе, невозможность подобных событий в жизни. Как было замечено Н.В. Тишуниной, Уайльд «самим трагическим финалом не выводит конечную мораль: так, дескать, поступать не хорошо, и, если вы будете себя вести подобно мистеру Грею, вас настигнет ужасный конец. Никто из читателей не сможет вести себя подобно Дориану, так как ни у кого никогда не будет такого портрета». То есть Уайльд рассматривает в своем романе исключительный, а не типичный случай. И, рассматривая роман как роман фантастический, можно выделить еще одну функцию, которая не рассматривается самостоятельно, но подразумевается в контексте практически всех исследовательских работ, а именно, функцию героя-двойника, стареющего вместо героя-прототипа. Именно то, что портрет стареет вместо Дориана, позволило Дориану, не опасаясь за свою красоту, вести тот образ жизни, главной составляющей которого стал поиск всех доступных в жизни наслаждений. Портрет является в романе залогом вечной молодости Дориана, а, следовательно, гарантией возможности жить так, как Дориану хочется. В этом С.А. Колесник усматривает принципиальное различие между «Портретом Дориана Грея» и «Шагреневой кожей» Бальзака, которую часто приводят в качестве источника уайльдовского романа. Уайльд не подражает в своем романе «Шагреневой коже», делает вывод исследовательница, «а как будто полемизирует с Бальзаком: вечная молодость Дориана - не только не обязательность любых запретов, но и предварительное отпущение грехов; ему не надо дрожать за каждый прожитый день, он может щедро расточать свою жизнь и свои чувства». Функция стареющего двойника является основной для дальнейшего развития сюжета, а значит, именно она может оправдать «необходимость» портрета в романном бытии. Итак, мы рассмотрели следующие функции портрета: функцию зеркала души Дориана, функцию совести, как самого Дориана, так и Бэзила Холлуорда по отношению к Дориану, и даже Оскара Уайльда по отношению к Дориану (портрет - выразитель авторской позиции), функцию героя-двойника, стареющего вместо главного героя и обеспечивающего тем самым его вечную молодость, и полемическую функцию (ответ Уайльда сторонникам реалистического метода в искусстве). Но даже при учете всех вышеперечисленных функций портрета за ним пришлось бы закрепить вспомогательную, периферийную роль в структуре произведения. Именно такую роль и отводят ему, в сущности, исследователи Уайльда. Между тем, и название романа и все его содержание указывают на то, что по замыслу автора портрет играет в «Дориане Грее» гораздо более сложную, центральную роль. |