Роберт. Общее введение в неаристотелевы системы и общую семантику
 Скачать 3.9 Mb.
|
|
ГЛАВА XXVI ОБ «ОСОЗНАННОСТИ» И «ОСОЗНАННОСТИ АБСТРАГИРОВАНИЯ» Ощущение «противоречивости» – это уже зарождающаяся осознанность. . . . Для осознанно- сти требуется нечто большее, чем простое использование теории. Это ощущение контраста ме- жду теорией, просто как теорией, и фактом, просто как фактом. Этот контраст возникает неза- висимо от того, корректна данная теория или нет. (578) A.N. WHITEHEAD Для того, чтобы быть максимально полезным, язык должен быть подобен по структуре тем событиям, для описания которых он предназначен. Язык «абстракций различных порядков» представляется удовлетворительным с точки зрения структуры. Это нон-эл язык, поскольку он не вводит различия между «чувствами» и «разумом», . Это функциональный язык, поскольку подразумевается, что он описывает то, что происходит в нервной системе, когда она реагирует на стимулы. Это язык, который при желании можно сделать более гибким и четким, что позво- ляет с помощью него установить четкие словесные различия как горизонтального, так и верти- кального типа между терминами «человек» и «животное». Эта последняя семантическая характеристика, потенциальная четкость, крайне важна для теории психического здоровья. Имеющиеся на 1933 год данные позволяют нам сделать вывод, что под влиянием внешних стимулов большинство примитивных и простейших форм жизни формировались, преобразовывались и подвергались влиянию в процессе выживания, и, следо- вательно, адаптации. Таким образом развивалось всё больше и больше сложных структур. Сле- дует подчеркнуть, что организмы представляют собой функциональные единства, и что накопи- тельные изменения в структуре не обязательно означают простое добавление изменений в функциях. По физико-химической, структурной, коллоидальной необходимости организм рабо- тает как целое. Будучи относительно целостным, он принимает любой дополнительный струк- турный фактор как реактивный и функциональный, который влияет на работу всего целого. Лучше всего тут может подойти пример мальчика, который был рожден без кортекса, но без каких-либо других видимых дефектов. Он был несравненно более беспомощным и неприспо- собленным, чем животные, у которых нет кортекса или даже вообще нет нервной системы. И хотя можно было бы описывать различие между этим мальчиком и нормальным мальчиком в терминах дополнения – у одного нет кортекса, а другой имеет всё то же самое «плюс кортекс», функционирование их настолько непохоже, что его невозможно передать этим языком «плю- сов». Подобные замечания можно обобщить на жизнь целиком. Мы должны очень осторожно от- носиться к установлению четких различий, ибо анатомические различия сами по себе надеж- ным показателем не являются. Если нам нужно получить более надежные различия, нужно ис- кать различия функциональные. Мы уже открыли для себя функциональные различия, которые выражаются горизонтальны- ми и вертикальными различиями между абстрагирующей способностью Иванова и Дружка. Анализ этих различий является темой данной главы. «Мысль» представляет собой реакцию организма-как-целого, производимую работой целого и влиянием целого. Из нашего повседневного опыта нам известно нечто, что мы обычно обо- значаем как «быть осознающим»; другими словами, мы что-то осознаем, будь то объект, про- цесс, действие, «чувство» или «идея». Реакция, являющаяся очень привычной и полуавтомати- ческой, необязательно является «осознаваемой». Термин «осознанность», взятый отдельно, не является полным символом; у него отсутствует содержание, а одной из характеристик «осоз- нанности» является наличие некоего содержания. Обычно термин «осознанности» принимается как неопределенный и неопределяемый, по причине его непосредственного переживания каж- дым из нас. Такая ситуация нежелательна, поскольку семантически всегда полезно попытаться определить сложный термин через более простые. Мы можем ограничить общий и неопреде- Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXVI Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 37 е ленный термин «осознанность», сделав его символом определенным, преднамеренно приписав ему некое содержание. Для этой «осознанности чего-то» я выбрал в качестве фундаментальной «осознанность абстрагирования». Возможно, тот единственный тип смыслов, который содер- жит «осознанность», перекрывается этим функциональным термином «осознанность абстраги- рования», олицетворяю- щим общий процесс, про- исходящий в нашей нерв- ной системе. Даже если это не единственный тип смы- слов, т рмин «осознанность абстрагирования» пред- ставляется обладающим такой критической семан- тической важностью, что его введение является не- обходимым. Термин «осознанность», по причине его до сих пор неопределенного и тради- ционно неопределяемого характера, не позволял нам продолжать анализ. При этом у нас не было никаких работающих образова- тельных, семантических средств для работы с ог- ромной областью психо- логических процессов, ко- торые обозначались этим неполным символом. Если же выбрать в качестве фун- даментального термин «осознанность абстрагиро- вания», то мы не только сделаем его полным, при- писав ему функциональное содержание, но также най- дем способы определить его более конкретно в более простых терминах. Через понимание этих процессов мы обретем образователь- ные средства для работы и влияния на большую груп- пу семантических психо- логических реакций. Давайте проанализиру- ем этот новый термин с помощью диаграммы, на- зываемой «Структурный дифференциал», о котором рассказывалось в преды- Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXVI Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 38 дущей главе. Здесь объект (O h ) представляет собой нервную абстракцию низкого порядка. При этом абстрагировании некоторые характеристики упускаются или не абстрагируются; они пока- заны неприсоединенными нитями (B'). Когда мы продолжили абстрагировать от нашего объек- та дальше, формулируя определение или приписывая «смыслы» ярлыку (L), мы опять же не аб- страгировали «все» характеристики данного объекта в определение; некоторые характеристики были отброшены, как показано нитями (B''). Другими словами, число характеристик, которые мы приписываем ярлыку, посредством некоего процесса «знания» или «желания», «потребно- сти» или «интереса». , не перекрывает числа характеристик, которыми этот объект обладает. «Объект» обладает большим числом характеристик, чем мы можем включить в явное или неяв- ное определение ярлыка для данного «объекта». Кроме того, определение (явное или неявное) этого «объекта» не является самим объектом, что всегда оказывается для нас большим сюрпри- зом. Объект обладает «индивидуальностью», как это можно было бы назвать. И каждый, кто пользуется автомобилем, ружьем, печатной машинкой, или у кого было много жен, мужей или детей, это хорошо знает. Вопреки тому факту, что данные объекты в большой степени стандар- тизированы, каждый индивидуум обладает собственными индивидуальными особенностями. Современными методами физических, химических и астрономических исследований ученые обнаружили, что даже их особые материалы и оборудование также обладают особыми индиви- дуальностями, которые необходимо принимать в расчет при более тонких исследованиях. Если мы возьмем обыкновенный объект и будем ожидать обнаружения у него таких-то и та- ких-то характеристик, которые приписаны таким объектам по определению, то можем разочаро- ваться. Как правило, если наш анализ достаточно тонок, мы всегда обнаруживаем или можем обнаружить эти особенные индивидуальности. Читатель может легко в этом убедиться, взяв в руки коробок спичек и внимательно рассмотрев индивидуальные особенности каждой спички. Однако, поскольку по определению мы ожидаем, что если чиркнуть спичкой, то она должна за- гореться, то все другие характеристики можно отбросить, как ненужные для наших целей. По- добный же процесс работает и в других областях жизни. Мы часто живем, чувствуем себя сча- стливыми или несчастными из-за того, что на самом деле равнозначно определению, а не эм- пирическим, конкретным фактам, которые менее окрашены семантическими факторами. Когда Иванов 1 женится на Петровой 2 , они в основном делают это по некоему определению. У них имеются определенные понятия о том, что такое, по определению, «мужчина», «женщина» и «семья». А когда дело доходит до воплощения, то оказывается, что Иванов 1 и его жена Петро- ва 2 обладают неожиданными симпатиями, антипатиями и особенностями – в общем, характер- ными семантическими реакциями, которые не включены в определение «мужа», «жены» или «брака». Начинают проявляться характеристики, которые были «опущены» в определении. На- капливаются «разочарования», и жизнь становится всё более и более несчастной. Вышеприведенный анализ применим ко всем областям человеческой жизни, и представля- ется совершенно универсальным, по причине имеющейся структуры «человеческого знания». Характеристики эти обнаруживаются тогда, когда уже слишком поздно. Незнание или забыва- ние о вышеописанных отношениях приводит к семантической катастрофе. На словесном, «оп- ределительном», или доктринальном семантическом основании мы ожидаем совсем не того, что предлагает нам реальное переживание жизни. Неисполнившиеся ожидания приводят к серьез- ному аффективному и семантическому шоку. Если подобные шоки повторяются снова и снова, они дезорганизуют нормальную работу нервной системы и часто приводят к патологическим состояниям. Неопределенно большое число экспериментальных фактов полностью поддержи- вает вышеприведенные выводы. Многие из них предоставила нам Мировая война. Любопытно то, что когда солдат действительно ожидал все ужасы войны и позже переживал их, то он ред- ко начинал страдать от «умственных расстройств». Если же он не ожидал их в полной мере, но тем не менее был вынужден их пережить, часто у него случался нервный срыв. Приступ сенной лихорадки при виде бумажных роз, который ранее уже упоминался, пока- зывает подобный же семантический пример. Приступ возник из-за семантического «определе- ния» «роз» или «сенной лихорадки» и из-за ситуации в целом, а не из-за наблюдения объектив- Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXVI Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 39 ных «роз» или физико-химической реакции на «розы». Если пациенту до того, как в помещение были внесены бумажные розы, завязали бы глаза, то этого приступа бы не случилось. Теперь мы готовы определить «осознанность абстрагирования» в более простых терминах, а именно, в терминах «памяти». Термин «память» структурно является физико-химическим тер- мином. Он подразумевает, что события взаимосвязаны, что всё в этом мире влияет на всё ос- тальное, и что происшествия где-то оставляют какие-то следы. Подобный анализ можно провести в связи с объектом и с событием. Кратко: объект струк- турно представляет собой абстракцию некоего порядка, и не включает и не может включать все характеристики события; так что, опять же, здесь некоторые характеристики опускаются, как показано нитями (B'). Здесь у нас есть возможность сделать ряд наиболее обобщенных, и тем не менее истинных, отрицательных утверждений великой семантической важности; что ярлык не есть объект, а объект не есть событие, . Поскольку множество м.п характеристик, которые мы приписываем ярлыку по определению, не перекрывает все характеристики, которые мы узнаем у объекта; а число характеристик, которые мы у объекта воспринимаем, также не равно бесконечному числу характеристик, которыми обладает событие. Различия же еще более глубоки. Различается не только число м.п характеристик, но также и характер этих абстракций при последовательном переходе с одного уровня абстракций на другой. Мы теперь можем определить «осознанность абстрагирования» как «осознанность в отно- шении того, что в процессе абстрагирования мы опустили некоторые характеристики». Или же осознанность абстрагирования можно определить как «память о «не есть», и о том, что неко- торые характеристики были опущены». Следует отметить, что в этой формулировке нам с по- мощью Структурного дифференциала удалось перевести отрицательный процесс забывания в положительный процесс вспоминания об отказе от тождественности и о том, что эти характе- ристики были отброшены. Такая положительная формулировка делает всю систему работоспо- собной и доступной для семантического обучения и образования. Применение Структурного дифференциала становится необходимостью для любого челове- ка, который хочет обрести весь объем семантической пользы от настоящей работы. Книга, с не- обходимостью, словесна. Что бы ни говорил любой писатель – это слова, и невозможно ска- зать ничего такого, что было бы несловесно. Представляется совершенно очевидным тот факт, что в жизни мы имеем дело с огромным количеством вещей и ситуаций, «чувств». , которые являются несловесными. Они принадлежат к «объективному уровню». Ключевая трудность со- стоит в том факте, что всё, что можно сказать, не находится и не может находиться на объек- тивном уровне, а относится только к уровням словесным. Это различие, будучи невыразимым посредством слов, выразить словами невозможно. У нас должны быть другие средства для то- го, чтобы указать на это различие. Мы должны показывать рукой, показывать пальцем на объ- ект, и оставаться безмолвными как внешне, так и внутренне, и безмолвие это можно обозна- чить, прикрывая губы другой рукой. Словесный отказ от отождествляющего «есть» также де- монстрирует этот момент, когда его показывают на Дифференциале. Если же мы будем разра- жаться речами на тему отождествляющего «есть», как мы это обычно и делаем, то мы, очевид- но, окажемся на словесных уровнях, обозначаемых ярлыками L, L 1 , L 2 , . . . L n , но никак не смо- жем оказаться на объективном уровне (O h ). На этом последнем уровнемы можем смотреть, де- лать что-то руками. , но мы должны сохранять молчание. Причина того, что мы практически все без исключения отождествляем эти два уровня, состоит в том, что невозможно обучить ин- дивидуума этому семантическому различию только посредством словесных приемов, поскольку все словесные приемы относятся к уровням ярлыков, и ни при каких условиях не могут быть объективными несловесными уровнями. Имея видимый и осязаемый действительный объект и ярлыки на Структурном дифференциале, на которые мы можем показывать пальцем, брать в руки. , мы получаем простое средство для передачи чрезвычайно важного семантического раз- личия и обучения нетождественности. Следует отметить, что осознанность абстрагирования, или вспоминание о том, что мы абст- рагируем на различных порядках с опусканием характеристик, зависит от отказа от отождеств- Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXVI Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 40 ляющего «есть» и связано с ограничениями или «невсеобщностью», столь характерной для но- вых нон-систем. Осознанность абстрагирования автоматически исключает отождествление, или «перепуты- вание порядков абстракций» – оба эти явления могут проявляться в виде семантического заме- шательства на всех уровнях. Если мы не осознаем абстрагирование, то мы не можем избежать отождествления или перепутывания объекта, с его конечным числом характеристик, с событи- ем, с его бесконечным числом других характеристик. Замешательство между этими уровнями может ввести нас в семантические ситуации, заканчивающиеся неприятными шоками. Приоб- ретая осознанность абстрагирования и помня о том, что объект не является событием, и что мы абстрагировали характеристики, которые меньше числом и отличаются от тех, что есть у собы- тия, мы можем ожидать множество непредвиденных происшествий. Вследствие чего, когда это неожиданное происходит, мы остаемся в безопасности от болезненных и вредных семантиче- ских шоков. Если вследствие отсутствия осознанности абстрагирования мы отождествим или смешаем слова с объектами или чувствами, или воспоминания и «идеи» с переживаниями, которые отно- сятся к несловесному объективному уровню, то тем самым мы отождествим абстракции высше- го порядка с низшими. Поскольку этот особый тип семантического отождествления или заме- шательства крайне распространен, он заслуживает отдельного названия. Я называю его объек- тификацией, потому что он в основном представляет собой перепутывание слов или словесных материй (воспоминаний, «идей». ,) с объективными, несловесными уровнями, такими как объ- екты, переживания, чувства, . Объектифицируя, мы забываем, или перестаем помнить о том, что слова не есть объекты или сами чувства, что словесные уровни всегда отличаются от объ- ективных. Когда мы их отождествляем, мы игнорируем их природные отличия, и тем самым делаем надлежащую оценку и полную адаптацию невозможными. Подобные же семантические трудности возникает из-за перепутывания абстракций высшего порядка; например, из-за отождествления суждений с описаниями. Это можно проиллюстриро- вать следующими примерами. Изучая эти примеры, следует помнить о том, что организм дей- ствует как целое, и что «эмоциональные» факторы, соответственно, присутствуют всегда, и их не следует игнорировать. В этом исследовании читателю следует постараться «эмоционально» поставить себя на место того Иванова, о котором идет речь; тогда он не сможет не понять серь- езные семантические расстройства, которые создаются этими отождествлениями в жизни каж- дого человека. Давайте начнем с такого Иванова, который ничего не знает о том, что здесь говорилось, и не осознает абстрагирование. Для него, также как для Дружка, в принципе, нет никакого осозна- ния того, что какие-то характеристики «опускаются». Он «эмоционально» убежден в том, что его слова полностью описывают тот «объект, который «является таким-то и таким-то». Он ото- ждествляет свои низшие абстракции с опущенными характеристиками с высшими абстракция- ми, которые включают в себя все характеристики. Он приписывает словам совершенно ложную значимость и точность, которыми они не обладают. Он не осознает, что его слова могут для другого человека иметь совершенно другое значение. Он приписывает словам «эмоциональ- ную» объективность и значимость, а объектам – словесную, А «постоянность», «определен- ность» и «однозначность», . Когда он слышит что-то, что ему не нравится, он не задает вопрос «Что ты имеешь в виду?», а, под воздействием семантического давления отождествления, при- писывает свои собственные смыслы словам другого человека. Для него слова «являются» «эмоционально» нагруженными, объектифицированными семантическими фетишами, точно как у примитивного человека, который верил в «волшебство слов». Когда ему говорят что-то незнакомое, у него без задержки срабатывают с.р, которые могут проявиться в виде «Я с тобой не согласен», или «Я тебе не верю». Нет никакой причины драматизировать по поводу какого угодно нелестного высказывания. Нужны определения и толкования подобных высказываний, которые, вероятно, являются корректными с точки зрения говорящего, если мы признаем то, что у него были свои источники информации, свои неопределенные термины, структура языка и предпосылки, из которых возникла его с.р. Однако наш Иванов, не подозревая о «структуре Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXVI Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 41 человеческого знания», в основном придерживается семантического убеждения в однозначно- сти, абсолютности. , вещей и вещности слов, и не знает, или не помнит, что слова не есть сами события. Слова представляют собой абстракции высшего порядка, произведенные высшими нервными центрами, а объекты представляют собой абстракции низшего порядка, произведен- ные низшими нервными центрами. Под влиянием таких бредовых тождественностей он ста- новится абсолютистом, догматиком, законченным верующим, . Он стремится установить «аб- солютные истины», «вечные законы». , и готов за них драться, не зная и не помня, или забывая об «упущенных характеристиках»; он ни в какой момент не осознает, что издаваемые им шумы не являются объективной действительностью, с которой мы имеем дело. Если кто-то ему про- тиворечит, его это очень огорчает. Забывая об упущенных характеристиках, он всегда остается «прав». Для него его утверждение не только является единственным возможным утверждени- ем, но он на самом деле придает ему некую космическую объективную значимость. Приведенное выше описание не является удовлетворительным, но его нельзя значительно улучшить, поскольку данная ситуация связана с несловесными аффективными компонентами, которые не являются словами. Нужно просто попытаться поставить себя на его место и про- жить его переживания, когда он отождествляет и бескомпромиссно верит в то, что его слова «являются» теми вещами, которые он ими обозначает. Для описания всех последствий подоб- ного отождествления, которое приводит к неверной оценке, я могу еще добавить самые нудные описания взаимовлияния ситуаций, оценок. , в ссорах, несчастьях, разногласиях. , которые при- водят к драмам и трагедиями, а также ко всевозможным «умственным» заболеваниям, так хо- рошо описанным в беллетристике. Так, Иванов 1 , не осознающий абстрагирование, делает ут- верждение: «Круг – это не квадрат». Предположим, некий Сидоров 1 ему противоречит. Иванов 1 злится; ибо его с.р состоит в том, что его высказывание «является» «чистой правдой», а Сидо- ров 1 , видимо, просто идиот. Он объектифицирует это, приписывает этому ненадлежащую зна- чимость. Для него это «является» «опытным» «фактом», и он разражается речами, понося Си- дорова 1 и демонстрируя, как тот «неправ». Из такого семантического отношения проистекает множество трудностей и трагедий. Но если Иванов 2 (осознающий абстрагирование) делает утверждение «Круг – это не квад- рат», и Сидоров 2 ему противоречит, что сделает Иванов 2 в этом случае? Он улыбнется, не ста- нет разражаться речами в защиту своего утверждения, и спросит Сидорова 2 : «Что ты имеешь в виду? Я тебя не вполне понимаю». Получив какой-то ответ, Иванов 2 объяснил бы Сидорову 2 , что данное утверждение совершенно не является поводом для ссоры, поскольку оно словесно и истинно только по определению. Он бы также предоставил Сидорову 2 право не принимать его определение, а использовать другое, которое устраивает его самого. Тогда бы, само собой, воз- никла проблема того, какое определение могло бы устроить их обоих или было бы приемлемым для всех. Тогда проблема была бы решена с чисто прагматической точки зрения. Слова являют- ся творениями определений, они – вопрос выбора, но это отношение связано с важной и новой с.р. Оказывается, данный факт обладает гигантской семантической важностью, поскольку он обеспечивает применимое на практике основание для теории «универсального согласия». В первой части приведенного выше примера Иванов 1 был «прав» в соответствии с принятыми стандартами («круг не является квадратом»). Но является ли он «более правым», чем Сидоров 1 , для которого «круг – это квадрат»? Вовсе нет. Оба утверждения относятся к словесному уров- ню и представляют собой лишь разновидности представлений для с.р внутри их кожи. Каждое из них может оказаться «правильным» при использовании неких явных или неявных «опреде- лений». Являются ли эти два утверждения одинаково действительными? Этого мы не можем знать априори; нужно провести исследование и выяснить, имеют ли данные произнесенные шумы значения за пределами патологии, и какое из утверждений структурно лучше описывает конкретную ситуацию, более продвинуто в плане описания и анализа данного мира, . Только научный структурный анализ может отдать приоритет одной форме над другой. Иванов и Си- доров могут лишь производить свои собственные «определения» в соответствии с собственны- Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXVI Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 42 ми с.р, но они не являются судьями в отношении того, какие из «определений» в конце концов выдержат тестирование на структурность. В тот момент, когда мы исключаем отождествление, мы становимся осознающими абстра- гирование, и начинаем постоянно и инстинктивно помнить о том, что объект не есть событие, что ярлык не есть объект, и что утверждение об утверждении не есть исходное утверждение; так мы достигаем семантического состояния, в котором мы познаем то, что каждый «прав» в его собственных «определениях». Но никакое индивидуальное или непросветленное общест- венное мнение не является единственным мерилом того, какие «определения» и какой язык в результате одержат победу. Только структурное исследование (наука) может принять решение, что именно представляется на словесном уровне структурно более соответствующей формой представления для того, что происходит на несловесных, объективных уровнях. Когда дело доходит до «описания фактов», ситуация фундаментально не меняется. Всегда сохраняется возможность допустить ошибки, и они допускаются. Кроме того, семантические впечатления, которые «факты» оставляют у нас, также индивидуальны, и часто находятся в конфликте, как это демонстрирует сравнение показаний очевидцев. Однако необходимости в постоянном несогласии нет; продолжение структурного исследования объективных и словес- ных уровней даст искомое решение. Если подобное исследование было проведено достаточно хорошо, всегда можно найти семантическую основу, в отношении которой мы все сможем со- гласиться, при условии, что мы не отождествляем, не объектифицируем и не смешиваем описа- ния и суждения, описательные и оценочные слова, . Поскольку наш анализ проводится со структурной и нон-эл точки зрения, нам не следует упускать из виду тот факт, что семантические компоненты, связанные со словами и высказыва- ниями, присутствуют вообще всегда, за исключением только очень патологических случаев, и приобретают первостепенную важность. В прежние времена у нас не было простых и эффек- тивных средств, с помощью которых мы могли бы повлиять на болезненные, неуместные или неадекватные оценки, смыслы. , посредством семантического пере-обучения, которое становит- ся возможным благодаря данному анализу и использованию Структурного дифференциала. Средство исключения отождествления состоит в следующем: 1) объективное наглядное посо- бие, на которое можно показывать пальцем; и 2) убедительное объяснение (с показыванием пальцем на ярлыки) того, что словесные уровни, с их печальными и катастрофическими более старыми с.р, полностью отличаются от уровней объектов и событий и таковыми не являются. Что бы мы ни говорили и ни чувствовали, объекты и события остаются на несловесных уров- нях и не могут быть достигнуты посредством слов. При таких естественных структурных усло- виях мы можем достичь объективного уровня только через смотрение, осязание, реальное ощущения. , и, следовательно, через показывание пальцем на объект на Структурном диффе- ренциале при сохранении молчания – все это невозможно донести одними только словами. В экспериментах с «умственно» больными, у которых семантические расстройства были очень сильными, тренировка пациентов в не-отождествлении и безмолвии на объективном уровне заняла несколько месяцев. Но как только этот результат был достигнут, последовало полное или частичное освобождение от этого состояния. Основная часть расстройств в повседневной жизни, а также в случаях «умственных» заболе- ваний, находится на аффективном уровне. Мы обнаруживаем внутреннее давление отождеств- лений, выражающееся в бурных речах, необоснованных семантических переоценках слов, при- писыванию словам объективности, . В подобных случаях, сдерживание или подавление слов не дает хорошего результата, наоборот, часто это приносит значительный вред, и этого надо избе- гать всеми средствами. При таких условиях использование наглядной диаграммы становится необходимостью для указания различия между разными порядками абстракций и стимулирова- ния семантически благотворного безмолвия на «объективном уровне», без сдерживания или подавления. Используя Структурный дифференциал, мы можем исключить отождествление и тем самым получить пользу и избежать опасности. Если кто-то начинает отождествлять, и его с.р приводят его к бурным речам, мы не начинаем его сдерживать или подавлять; вместо этого мы говорим: Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXVI Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 43 «Как хочешь [это даст ему облегчение], но помни о том, что твои слова происходят на словес- ных уровнях [показывая жестом руки на свисающие ярлыки], а они не являются объективными уровнями, которые остаются незатронутыми и неизменными». Подобная процедура, повторяе- мая снова и снова, дает ему надлежащую семантическую оценку порядков абстракций, осво- бождает его от отождествления, без сдерживания или подавления. Это также учит его со- мневаться в предполагаемых «фактах», и пытаться искать структурно более совершенные фор- мы представления. Если такие результаты не появляются, мы можем использовать более старые формы, но, благодаря надлежащей оценке, мы не вкладываем семантических «убеждений» в эти формы представления. Подобные убеждения всегда появляются как результат отождествления в каком-то месте. Техника тренировки проста. Мы живем на «объективном», или низшем порядке уровней аб- стракции, где мы должны смотреть, чувствовать, осязать, действовать. , но никогда не долж- ны говорить. В тренировке мы должны использовать руки, . Очень полезно после того, как Структурный дифференциал был несколько раз объяснен, с особым вниманием к отказу от отождествляющего «есть», не прерывать другого человека. Пусть он говорит, но вы при этом делаете жест рукой, указывая на словесные уровни; затем указываете пальцем на объективный уровень, а другой рукой прикрываете свои губы, демонстрируя то, что на объективном уровне можно быть только безмолвно. При постоянном выполнении эта пантомима оказывает весьма благотворный, семантический, умиротворяющий эффект на «сверх-эмоциональные» состояния, связанные с отождествлением. Нейрологический механизм данного действия не вполне поня- тен, но некоторые его аспекты довольно ясны. Чем более сложной становится нервная система, тем дальше некоторые части мозга отстоят от непосредственного переживания. Нервные каналы, обладая конечной скоростью, в конце концов обретают всё более разветвленную структуру со всё более длинными маршрутами; воз- никают разные варианты и усложнения, что приводит к «задержке действия». Известно, что та- ламус (примерно) представляется связанным с аффективной и «эмоциональной» жизнью, и что кортекс, наиболее удаленный и изолированный от внешнего мира, обладает эффектом введения этой «задержки действия». В случае неуравновешенного и «эмоционального» «мышления», ко- торое так распространено, таламус, по-видимому, перегружается работой, в то время как кор- текс работает недостаточно. В результате мы наблюдаем у предположительно «цивилизованно- го» взрослого человека разные низкие формы животноподобного, примитивного или инфан- тильного поведения, часто при этом патологического характера. Видимо, «безмолвие на объек- тивных уровнях» вводит «отложенное действие», выгрузку таламического материала в кортекс. Этот психофизиологический метод очень прост, научен и совершенно универсален. Стандарт- ная «умственная» терапия наших дней применяет также метод пере-обучения с.р, как бы осво- бождая таламус и проводя больше нервных каналов через кортекс, или, в конце концов, снаб- жая кортекс различным материалом, с тем чтобы таламический материал, вернувшись после обработки кортексом, мог оказать нужное влияние. Если в таком семантическом пере-обучении добиться успеха, то трудности пропадают. Прежние экспериментальные данные показывают, что во многих случаях нам это удалось, а во многих – мы потерпели неудачу. Успешные случаи показывают, что мы на самом деле знаем, какие существенные семантические моменты тут работают; провалы показывают, что знания наши недостаточны, и что наши прежние теории недостаточно универсальны. В настоящее время только наиболее выраженные и патологические семантические расстройства находятся в области внимания врачей, а в плане профилактики принимаются крайне слабые меры. Кроме явно выраженных расстройств, в повседневной жизни мы сталкиваемся с гигантским числом семантических расстройств, которые мы игнорируем, называя «странностями». В большинстве случаев эти «странности» являются нежелательными, и при неблагоприятном стечении обстоя- тельств они могут привести к более серьезным последствиям патологического характера. Обычно это порождает множество несчастий для всех, кто с этим связан, а несчастье как тако- вое представляется симптомом некоей семантической неприспособленности в какой-то облас- Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXVI Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 44 ти, и по этой причине может оказаться разрушительным для «умственного» и нервного здоро- вья. Более серьезные «умственные» заболевания, типа тех, что обычно попадают в поле зрения психиатров, также обладают определенными психо-логическими симптомами, которые доволь- но универсальны. В данной работе нас интересуют такие симптомы, которые названы словами «бред», «иллюзии» и «галлюцинации». Все они связаны с семантическим отождествлением или перепутыванием порядков абстракций, оценки низших порядков абстракций как высших, или высших как низших. Уже было объяснено, что некоторые компоненты отождествления неиз- менно имеют место, так что отождествление можно рассматривать как элементарный тип се- мантического расстройства, из которого следуют все прочие состояния, отличаясь только ин- тенсивностью. Главный вопрос – это нахождение психофизиологических профилактических средств, кото- рыми это отождествление можно предотвратить или исключить. На данный момент опыт и ана- лиз показывают нам, что все формы отождествления можно успешно исключить через трени- ровку в визуализации, если это семантическое состояние можно произвести. Для этой цели уникальную ценность имеет Структурный дифференциал, без которого тут не обойтись. С его помощью мы тренируем все центры. Тут вовлекаются и низшие центры, так как мы смотрим, чувствуем, осязаем. ; и высшие, так как мы «вспоминаем», «понимаем». ; что в результате да- ет нам совместную бесконфликтную работу всех центров. Прививается «осознанность абстра- гирования», замещающая вредные с.р смешивания порядков абстракций и отождествления. Эта гармоничная работа всех центров на всех соответствующих уровнях производит долго- временные практические результаты в области «умственной» и физической гигиены. Мы обре- таем слаженность, приспособленность, и трудности, которые могли бы возникнуть в противном случае в будущем, заранее профилактически при этом устраняются. Нужно помнить, что в на- стоящее время невозможно предвидеть, насколько велик по размаху окажется благотворный эффект исключения отождествления на всех уровнях. На данном этапе нам даже на экспери- ментальном уровне известно, что эта польза очень велика, однако можно ожидать, что она ста- нет куда более масштабной после проведения большего числа экспериментов. Бред, иллюзии и галлюцинации представляют собой проявления, возникающие практически при всех «умствен- ных» трудностях, и они являются всего лишь семантическим отождествлением порядков абст- ракций, с различной степенью интенсивности. Исключив это замешательство, можно ожидать достижения общего улучшения данных симптомов. Но, поскольку, вероятно, совпадение один в один вряд ли существует, невозможно теоретически предсказать, какие улучшения можно ожи- дать в случае серьезного заболевания. При более легких расстройствах, которые влияют на нас в повседневной жизни, результаты предвидеть куда проще, и польза здесь всегда проявляется. Для того, чтобы показать, до какой степени осознанность абстрагирования полезна семан- тически для всего организма, я приведу пример из собственного опыта. Однажды я путешество- вал на корабле. Некий джентльмен посетил мою каюту и, увидев Структурный дифференциал, начал задавать о нем вопросы. После краткого объяснения, он спросил о практических приме- нениях. Мой гость сидел на моей койке; я же сидел на небольшом складном стульчике. Я поднялся, подошел к двери, затем сделал вид, что я вхожу, и он, как я ему предложил, произнес: «Приса- живайтесь». Я же остался стоять, объясняя при этом, что, если бы я не был «осознающим абст- рагирование», то для меня слово «присаживаться» отождествлялось бы со «стулом» (объекти- фикация), и моя с.р была бы такой, что я бы сел с большой уверенностью. Если бы стул при этом сломался, то я бы, кроме удара, получил еще аффективный шок, «испуг». , который бы мог нанести вред моей нервной системе. Но если я бы осознавал абстрагирование, то мои с.р были бы другими. Я бы помнил о том, что слово, ярлык «стул» не является вещью, на которую я, предположительно, должен сесть. Я бы помнил о том, что мне нужно сесть на этот индивиду- альный, уникальный, несловесный объект, который может быть крепким или шатким, . Соот- ветственно, я бы сел осторожно. И если бы этот стул сломался, и я бы испытал физическую боль, я бы всё равно не пострадал от аффективного нервного шока. Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXVI Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 45 В течение всех этих объяснений я ощупывал тот стульчик и тряс его. И я не заметил, что его ножки отпадали, и что этот стул становился непригодным для использования. В общем, когда я на самом деле на него сел, то он подо мной развалился. Однако, я не упал на пол. Я успел под- хватиться, так сказать, и спас себя тем самым от болезненного переживания. Важно отметить, что подобная физическая готовность требует очень тщательной нервной бессознательной коор- динации, которая была достигнута семантическим состоянием не-отождествления или осоз- нанности абстрагирования. При достижении такой осознанности абстрагирования это работает инстинктивно и автоматически, и не требует постоянных усилий. Срабатывание занимает за- держку действия величиной в долю секунды, но эта маленькая задержка на практике безвред- на; напротив, она обладает очень важными психо-логическими и нейрологическими эффектами «отложенного действия». По-видимому, «безмолвие» на объективном уровне зависит от этой психофизиологической задержки. Независимо от того, насколько она мала, она служит для того, чтобы выгружать та- ламический материал в кортекс. В ряде клинических случаев доктор Филип С. Гравен (Dr. Philip S. Graven) продемонстрировал, что в тот момент, когда такую задержку удается действи- тельно у пациента создать, он либо улучшается, либо испытывает полное освобождение. Точ- ный нейрологический механизм данного процесса неизвестен, но нет никакого сомнения в том, что это «отложенное действие» обладает весьма обширным полезным влиянием на нервную систему. Оно так или иначе компенсирует вредные с.р, а также как-то стимулирует высшие нервные центры к большему физиологическому контролю над низшими центрами. В связи с этим следует отметить один жизненно важный момент. То, что это «отложенное действие» благотворно, подтверждается большинством нормально развитых взрослых, в форме задержки действия, и находит своё выражение в таких высказываниях, как «подумай дважды», «придержи свои мысли», «не гони лошадей», «успокойся сначала», «остынь», «погоди», «по- дожди, отдышись». , и таких работающих рецептах, как «если ты разозлился, сначала сосчитай до десяти», . В обычной жизни подобная мудрость приобретается либо через болезненный опыт, либо преподается детям на А языке, который, как показывает практика, редко дает нуж- ный эффект по причине своей неадекватности. Редко кто осознает, что механизм этих функ- циональных наблюдений и знакомых с детства советов обладает очень мощным и работающим основанием в виде нейрологических процессов, с которыми можно что-то делать и на которые можно влиять через психофизиологические, упорядочивающие, нон-эл методы, связанные со структурой языка, который мы используем. Так, в условиях инфантильной, А и подавляющей системы мы используем язык, основанный на отождествляющем «есть», и преподаем его своим детям, что непременно приводит к перепутыванию порядков абстракций, к созданию у себя и у детей вредной семантической предрасположенности к «бурным речам», вместо «подожди ми- нутку», которые, нейрологически, равнозначны злоупотреблению таламусом и «лишению рабо- ты» кортекса. В Ā ∞-значной системе мы отвергаем отождествляющее «есть»; мы не можем пе- ремешать порядки абстракций; мы не можем отождествлять слова с несловесными объектив- ными уровнями, или суждения с описаниями, и мы не можем отождествлять различные абст- ракции различных индивидуумов, . Это семантическое состояние адекватной оценки приводит в результате к различению между разными порядками абстракций; вводит автоматическую за- держку – кортекс полностью включается в нервный контур. Закладывается семантический фун- дамент для «высшего мышления» и «эмоциональной уравновешенности». Мы уже как-то раз упоминали о механизме проекции в связи с отождествлением, как о се- мантическом состоянии аффективного приписывания характеристик от нижних центров абст- ракциям высшего порядка и наоборот, и в связи с интровертированными и экстравертирован- ными установками. Подобным же образом мы уже сделали вывод о том, что хорошо адаптиро- ванный и, соответственно, хорошо уравновешенный индивидуум не должен впадать ни в какую из крайностей, но быть уравновешенным экстравертным интровертом. Этот важный семантиче- ский результат может быть достигнут через тренировки с Дифференциалом. Работая с «объек- том» на его уровне, мы экстравертируемся, и учимся наблюдать; это приводит к семантической свободе от «устоявшихся представлений», подобных тем, которые у нас уже имеются в начале Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXVI Русский перевод © 2007, Олег Матвеев http://olegmatveev.org По вопросам перевода обращайтесь к автору по адресу olegmatv@yandex.ru 46 оценки, ярлык сначала, а объект потом, вместо естественного порядка – сначала объект, потом ярлык. Переходя к более высоким порядкам абстракций и оценке последовательных уровней ярлыков, мы отрабатываем интроверсию. Результат, как целое, состоит в том, что мы можем достичь желательного и уравновешенного семантического состояния экстравертированного ин- троверта. Полезно то, что при тренировках с Дифференциалом мы используем все доступные нервные центры, поскольку низшие центры находятся в более тесной связи с вегетативной нервной сис- темой, чем прочие. |