ДЗ№5 - ОБЩЕНИЕ РЕБЕНКА С РОДИТЕЛЕМ ЗНАЧЕНИЕ, ЭТАПЫ И УСЛОВИЯ РАЗ. Общение ребенка с родителем значение, этапы и условия развития
 Скачать 28.01 Kb.
|
|
ОБЩЕНИЕ РЕБЕНКА С РОДИТЕЛЕМ: ЗНАЧЕНИЕ, ЭТАПЫ И УСЛОВИЯ РАЗВИТИЯ «Мать и дитя» - это символ единения, пронизывающий века. В зарубежной (англоязычной) литературе широко употребляется термин «mothering», обозначающей имманентные, в большей степени биологически обусловленные свойства поведения матери, имеющие принципиальное значение для психофизического развития ребенка. Русские эквиваленты данного термина - материнская забота, материнствование - лишь в последние два десятилетия стали использоваться в отечественных источниках и до сих пор не получили общепризнанного определения. Казалось бы, любая мать заботится о своем малыше: готовит еду, стирает, убирает и т.п. Как отмечал Б.П. Никитин, если посчитать все время, которое требуется на полное выполнение рекомендаций по уходу за младенцем, оно составит 14,5 часа в сутки. Но всё это не относится к тому, что включается в понятие «материнская забота». «Mothering» - это особое взаимодействие матери и ребенка. Приматологи отмечают, что для человекообразных обезьян характерен «материнский тип» поведения, отличающийся тем, что детеныш продолжительное время после рождения находится в тесном контакте с матерью, которая обеспечивает его жизненно важные потребности в пище, тепле, защите и социальном партнере. Аналогичную картину материнского поведения наблюдают и этнографы во многих примитивных культурах. В частности, М. Мид, побывавшая в племени арапешей (Новая Гвинея), пишет: «В течение первых месяцев своей жизни ребенок никогда не остается один. Когда мать отправляется куда-нибудь, она несет ребенка с собой либо в особой плетеной сетке, свисающей у нее с головы, либо в перевязи из луба, закрепленной у нее под грудью... Плач ребенка - это трагедия, которой следует избегать любой ценой. Эта установка сохраняется и на всю последующую жизнь... Ребенку дают грудь, как только он начинает плакать... И для матери, и для ребенка акт кормления - длительная, эмоционально насыщенная, полная очарования игра, в которой на всю последующую жизнь складывается добродушная, теплая чувственность»[1]. Дж. Прескотт, проведя сравнительное исследование 49 этнических групп, обнаружил, что там, где традиции обеспечивают ребенку первых лет жизни достаточный контакт с матерью (малыша не оставляют одного и носят на спине), наблюдается преобладание миролюбивых характеров. Обратившись к нейрофизиологическим исследованиям, ученый пришел к выводу, что именно эмоциональное благополучие ребенка в раннем возрасте, обусловленное его продолжительным пребыванием рядом с матерью, предотвращает последующее развитие структур страха и агрессивности. В 50-х годах XX века Дж. Боулби по поручению Всемирной организации здравоохранения обобщил результаты поперечных, лонгитюдных и ретроспективных исследований особенностей развития малышей, лишенных материнской заботы (without mothering), и обнаружил, что «все эти исследования во многом подтверждают и дополняют друг друга», свидетельствуя о появлении у таких детей стойких специфических расстройств личности, выражающихся в неумении вступать в значимые отношения с окружающими людьми, вялости эмоциональных реакций, агрессивности, неуверенности в себе, интеллектуальной ограниченности[2]. Выводы Дж. Боулби произвели глубокое впечатление на западную общественность. К примеру, в больницах Великобритании организовали палаты совместного пребывания матери и ребенка, а во Франции, как отмечал Р. Заззо, рабочие противились созданию яслей, опасаясь, что там из детей «сделают идиотов». В то же время реакция отечественных ученых носила явно ортодоксальный характер. Так, А.В. Запорожец писал, что теория лишения материнской заботы была сформулирована «спустя почти четверть века после того, как в Советском Союзе ее основные посылки были преодолены и теоретически и практически. Еще в 30-е годы Н.М. Щелованов показал, что в Доме ребенка дети могут успешно развиваться при условии хорошо организованной педагогической работы, что не разлука с матерью, а дефицит воспитания задерживает нормальное развитие ребенка»[3]. Столь же категорична в своих высказываниях И.В. Дубровина: «В рамках психоаналитической концепции роль матери окутывается флером таинственности и мистицизма... Изучение роли материнской заботы ограничивается выявлением отставания и психических аномалий у детей, воспитывающихся вне семьи, в разлуке с матерью, которые затем голословно относятся на счет последнего рокового обстоятельства»[4]. Между тем исследования венгерских ученых, проведенные под руководством Э. Пиклер, в очередной раз подтвердили возникновение у малышей, лишенных материнской заботы, необратимых нарушений личностного развития. Такие дети отличаются крайне низким уровнем инициативности, безличностным отношением к взрослым, почти полным отсутствием волевых проявлений. «Обычно эти дети играют так, как им говорят или показывают взрослые; так, как им предписывается, - отмечает Э. Пиклер. - Постоянно можно видеть целые группы двухлетних детей, которые точно такими же движениями, точно такими же кубиками строят так, как им показывали... Если детей попросят построиться - они строятся, если их попросят сесть - садятся и, как правило, остаются сидеть. Направляющей работе взрослого они не мешают своими индивидуальными проявлениями, инициативой. Вообще никогда не трогают то, что запрещено трогать... За взрослыми на улицах следуют парами, не разбегаются, не задерживаются, - продолжает автор. - Ребенок - пассивная кукла в руках взрослого, действует только по определенному указанию... Любая воспитательница, не встречая сопротивлений, может его поднять, опустить, накормить, взять из рук или дать в руку игрушку»1. Э. Пикпер обозначает наблюдаемую ею картину поведения детей как «современную форму госпитализма» (или «неогоспита- лизм»). Впервые же термин «госпитализм» был использован в 20-х годах XX века М. Пфаундлером для обозначения комплекса нарушений развития, возникающих у малышей, длительное время находящихся в больнице. В 40-х годах Р. Спиц (Spits) подробно описал «классическую форму госпитализма», возникающую у здоровых малышей, разлученных с родителями, выделяя среди ее проявлений не только резкую задержку физического развития и низкий уровень психического развития, но и особое невротическое поведение, обозначенное автором как «анаклитическая депрессия» (дети отказывались от еды, отбрасывали прикоснувшиеся к ним игрушки, проявляли абсолютную апатию к окружающему, весь день проводили в стереотипных движениях, страдали бессонницей). Неогоспитализм, характеризуемый Э.Пиклер, действительно, существенно отличается от классической картины. Но он, по убеждению автора, является непреодолимым в условиях детского учреждения. Только семья может обеспечить нормальное эмоционально-личностное развитие ребенка. Наряду с «госпитализмом» в зарубежной психологической литературе XX века получил распространение термин «депривация», которым обозначается совокупность условий окружающей среды, блокирующих удовлетворение жизненно важных потребностей, а также процесс нахождения человека в данных условиях. Отсутствие «mothering» как особого взаимодействия младенца с матерью - материнская депривация (maternal deprivation) - существенно ограничивает возможности удовлетворения потребности ребенка в движениях, сенсорной информации. Лежа большую часть дня в кроватке, малыш получает недостаточно тактильно-кинестетических, вестибулярных, зрительных и других впечатлений, а при отсутствии грудного вскармливания его жизнь становится совсем однообразной. Но главное, ребенок оказывается лишенным возможности удовлетворения потребности в эмоциональном контакте, «в безопасности и уверенности», которые, по выражению 3. Матейчека, «в человеческом мире прежде всего даются эмоциональными отношениями»[5]. Как утверждает М. Айнсворз, материнская депривация, «начавшаяся на первом году жизни и продолжающаяся около трех лет, обычно приводит к тяжелым последствиям для интеллектуальных и личностных функций, практически не поддающимся исправлению». Заявления же об обратимости таких нарушений - это, по мнению автора, лишь «иллюзорный результат грубых методов оценки»[6]. Материнская депривация, обусловленная отсутствием матери или ее заместителя, имеет место в закрытых учреждениях. Однако дефицит «материнской заботы» может возникнуть и в семье. В этом случае речь идет о «скрытой» депривации, вызванной уподоблением условий семейного воспитания ребенка тем, в которых оказывается малыш, не имеющий матери. Так, к числу факторов, в той или иной степени блокирующих потребность ребенка в эмоциональном контакте, относятся эмоциональная закрепощенность, неуравновешенность матери, ее неумение или нежелание длительно взаимодействовать с малышом. Немаловажную роль среди данных факторов играют и социальные установки «не приучать к рукам», «не баюкать» и т.п. И хотя материнская забота, казалось бы, заложена в биологических условиях зачатия и вынашивания, родов и кормления грудью, развиваемая в нашей стране в период советской власти политика «из роддома в детдом», ориентированность на общественное воспитание, начинающееся «с первого дня рождения ребенка», привели к обесцениванию роли матери, к замене уникальной материнской заботы рутинной работой по уходу за малышом. По словам М. Мид, общество смогло так «исказить самосознание матерей, извратить врожденные закономерности их развития, совершить целый ряд надругательств над ними при их воспитании, что они перестали желать заботиться о своем ребенке». Для некоторых родителей воспитание собственного ребенка и сегодня занимает в ряду жизненных ориентиров одно из последних мест. Не желая временно оставить учебу в вузе (взять академический отпуск), матери-студентки с легкостью оставляют своего малыша на попечение других взрослых, на всю жизнь лишая его надежного «эмоционального тыла» - чувства эмоциональной защищенности, уверенности в постоянстве любви самого близкого человека. Современная педагогика раннего детства, ориентируясь на выявление и создание условий, наиболее благоприятных для развития ребенка, разносторонне рассматривает феномен «материнской заботы», особое внимание уделяя такой его составляющей, как общение взрослого и малыша. В отечественной психологии общение рассматривается как источник развития. Но в период младенчества общение - это еще и ведущий вид деятельности, в рамках которого происходят главнейшие изменения всех сфер детского развития и, прежде всего, эмоционально-личностной и познавательно-речевой. Наиболее глубоко и фундаментально проблема общения разрабатывается научной школой М.И. Лисиной. Согласно авторской концепции, общением следует считать не всякое взаимодействие людей, не любые формы их контакта, а особый вид деятельности (называемый коммуникативным), направленной на согласование и объединение их усилий с целью налаживания отношений и достижения общего результата. Деятельность общения, взятая на определенном этапе ее развития в целостной совокупности свойств, называется формой общения. Она характеризуется следующими параметрами: временем возникновения в онтогенезе, местом в системе общей жизнедеятельности ребенка и значением для его развития, содержанием удовлетворяемой потребности, ведущими мотивами и основными средствами общения. Генетически первой формой является ситуативноличностное общение. Используя данный термин (вместо предложенного Л.С. Выготским термина «непосредственноэмоциональное общение»), М.И. Лисина стремится подчеркнуть, что субъекты взаимодействия (и взрослый, и ребенок) адресуются друг к другу как личности и внутренне рассчитывают на аналогичное отношение к себе партнера. К сожалению, как в учреждениях, так и в некоторых семьях имеет место не личностное, а объектное отношение к младенцу: взрослый делает малышу массаж, переодевает, кормит его, но в это время общается не с ребенком, а с другими людьми. В предыдущей главе мы подробно рассмотрели, как происходит развитие общения младенца со взрослыми и каковы педагогические возможности содействия его оптимальному развитию. Теперь же на примере феномена привязанности раскроем потенциальное разнообразие характера взаимодействия ребенка с окружающими взрослыми, складывающееся в тех или иных семьях, и его влияние на формирование детско-родительских аффективноличностных связей. В семьях, где взрослые проявляют высокую чувствительность, отзывчивость к сигналам младенца, инициируют и поддерживают эмоциональное общение с использованием соответствующих возрасту средств, у ребенка формируется «надежная привязанность». Такой малыш в возрасте 6-9 месяцев четко выделяет мать (или ее заместителя - того человека, с которым он проводит большую часть времени) среди других членов семьи, протестуя против ее выхода из комнаты и радуясь возвращению. Но уже в конце первого - начале второго года жизни ребенок включает в круг самых близких ему людей остальных родственников, формируя иерархию привязанностей. Он стремится к отцу или старшему брату как партнеру по играм, но отдает предпочтение матери, будучи расстроенным или обеспокоенным. К полутора годам такой малыш, находясь в знакомой ему обстановке, достаточно спокойно воспринимает чужих людей, вступает с ними в предметно-опосредованное взаимодействие, хотя вплоть до 2,5-3 лет испытывает некоторое волнение при уходе матери. В ряде семей взрослые проявляют недостаточную чувствительность к младенцу, взаимодействуют с ним не вполне адекватно. Они то уделяют малышу слишком мало внимания, то, напротив, ведут себя чрезмерно энергично, навязчиво. Они нередко игнорируют попытки ребенка обратиться к взрослому, реагируя преимущественно на его жестовые движения и не поддерживая вокализации в ситуации отсутствия зрительного контакта. Они не спешат утешить, взять на руки плачущего малыша. В таких условиях у ребенка не развивается чувство эмоциональной защищенности, внутренней уверенности в стабильности своего окружения, что ведет к формированию «ненадежной» привязанности. Вследствие этого малыш и на втором-третьем году жизни испытывает стремление к постоянному пребыванию рядом с матерью, бурно протестует и сильно расстраивается при ее уходе, выражая негативное отношение к попыткам посторонних взрослых утешить его. Такой вариант «ненадежной» привязанности носит название «симбиотической». У некоторых детей «ненадежная» привязанность проявляется иначе. Остро переживая момент исчезновения матери из поля зрения, ребенок остается внешне спокойным, если родитель выходит незаметно. Но в этом случае при возвращении близкого взрослого малыш ведет себя противоречиво: он бежит к матери и в то же время отталкивает ее от себя, как будто обидевшись на то, что она заставила его страдать. Такая амбивалентность поведения дает основание назвать данный вариант привязанности «двойственной». Более благополучно складывается ситуация развития ребенка с «ненадежной» привязанностью к матери в семьях, где отцы адекватно относятся к своим родительским обязанностям и не только уделяют малышу достаточно времени, но и проявляют эмоциональную чувствительность к нему. В этом случае формирование «надежной» привязанности к отцу может в значительной степени компенсировать недостаток взаимодействия с матерью. Серьезные проблемы в эмоционально-личностном развитии возникают у ребенка, имеющего «невротическую» привязанность к матери, обусловленную пережитой им ситуацией продолжительной (в течение нескольких дней) разлуки. Стремление такого малыша любыми способами удержать мать около себя сопровождается ярко выраженными проявлениями ревности. Попытки матери выйти из комнаты и даже просто вступить в контакт с находящимися рядом людьми нередко вызывают у ребенка приступы плача или агрессии. Создается впечатление, что малыш «льнет» к матери, внутренне ожидая, что разлука повторится. В семьях, где родители уделяют малышам мало внимания, редко берут их на руки, порой выражают в их адрес негативные эмоции, преимущественно реализуют ответную модель поведения, откликаясь лишь на настойчивые инициативные обращения детей, типичным становится формирование «избегающей» (или индифферентной) привязанности: малыши не возражают против ухода матери, но вместе с тем практически не реагируют на ее возвращение. Такие дети достаточно легко устанавливают контакты с новыми людьми, но отсутствие глубоких привязанностей обедняет их эмоциональный мир, препятствует полноценному развитию социальных чувств (любви, сострадания и др.), формированию уверенности в себе, установлению надежных, доверительных отношений с друзьями и близкими в дальнейшей жизни. Иногда «избегающая» привязанность складывается и в семьях, где родители, казалось бы, заботятся о детях, подолгу общаются с ними. В этом случае предопределяющим фактором становится несогласованность взаимодействия, отсутствие гармонии: мать не поддерживает инициативные обращения ребенка, а он не реагирует на монологи матери, ее попытки установить контакт. Если родители являются крайне противоречивыми в своем отношении к ребенку, прибегают к физическим наказаниям, то у него может сформироваться страх близкого контакта (как физического, так и эмоционального) со взрослыми. Такой малыш стремится избежать взаимодействия, буквально убегая от матери и другого взрослого человека. Объектами привязанности, носящей название «дезориентированной», в этом случае становятся брат (сестра), мягкая игрушка, а иногда и просто какой-нибудь предмет, при исчезновении которого ребенок проявляет признаки депрессии. Таким образом, формирование привязанности, критическим периодом которого является второе полугодие первого года жизни (и особенно возраст 7-8 месяцев), зависит от социального окружения малыша. «Ненадежная» привязанность, в ее многочисленных вариантах, в той или иной степени нарушает дальнейшее эмоционально-личностное развитие ребенка и потому требует своевременной психолого-педагогической помощи, чему посвящены современные исследования, проводимые под руководством Н.Н. Авдеевой, Р.Ж. Мухамедрахимова, Г.Г. Филипповой и др. «Надежная» привязанность к матери является столь же необходимой для нормального развития ребенка, как и его пребывание в утробе в течение первых от зачатия девяти месяцев. Вместе с тем для дальнейшего становления человека как самостоятельной личности оказывается важным отделение (сепарирование) от матери, которое должно быть таким же своевременным, как и само рождение. Ведущим фактором, предопределяющим возможность пребывания ребенка без матери, становится формирование у него устойчивого внутреннего образа матери, который и поддерживает эмоциональную связь на время физической разлуки, при условии, что продолжительность такой разлуки оказывается адекватной уровню развития малыша. В благоприятных условиях к концу второго - на третьем году жизни ребенок оказывается способным спокойно переживать отлучение от матери в течение двух-трех часов. Возможность включить новых взрослых, окружающих малыша в период отсутствия матери, в сложившуюся у него иерархию привязанностей позволяет увеличить это время в два раза. При этом, по мнению А.И. Захарова, способность к сепарированию от матери у девочек формируется примерно на полгода раньше, чем у мальчиков. Последние начинают спокойно отпускать мать лишь с 2,5-3 лет. Если разлука оказывается более продолжительной, превышающей тот лимит времени, к которому в данный момент готов малыш, или ситуация, в которой ребенок остается без матери, вызывает у него негативные эмоции, чувство незащищенности в окружающем мире, то в действие вступают защитные механизмы, приводящие к формированию тех или иных форм неадекватного поведения. Одни дети становятся агрессивными, другие - боязливыми, третьи - чрезмерно навязчивыми, четвертые - застенчивыми и т.д. Достаточно часто имеют место признаки депрессии (грустный ребенок длительное время сидит в одном и том же месте, протестуя против попыток окружающих вывести его из этого положения) или регресса (малыш «теряет» недавно приобретенные умения, как бы опускаясь на предыдущую стадию развития). Поэтому периодом, оптимальным для приема детей в дошкольное учреждение с 9-12-часовым пребыванием, следует признать четвертый год жизни. Малыши третьего года жизни (особенно второго полугодия), имеющие «надежную» привязанность к родителям, при соответствующих условиях также оказываются способными посещать детский сад, хотя более приемлемым для них вариантом являются группы кратковременного пребывания. В первые же два года своей жизни ребенок должен находиться в семье, окруженный эмоционально отзывчивыми и любящими его близкими взрослыми. Об успешности выполнения взрослыми своих родительских функций можно судить по критерию эмоционального благополучия ребенка - его устойчивого эмоционально-положительного самочувствия, которое свидетельствует об удовлетворенности основных потребностей и позитивном восприятии им мира и себя в этом мире, вне зависимости от индивидуальных особенностей малыша и конкретных условий его жизни. Обобщая вышеизложенное, обозначим ведущие направления психолого-педагогической помощи, направленной на поддержание эмоционального благополучия детей младенческого и раннего возраста, которую могут оказывать семьям специалисты дошкольных организаций: • дородовая подготовка женщин к принятию родительских функций, осуществлению «материнской заботы»; развитие мотивационных и операциональных составляющих родительского поведения супружеских пар; • пропаганда природосообразного воспитания детей первых месяцев жизни (грудное вскармливание, гибкий режим дня, слинго- ношение, частое купание и т.д.); • педагогическая поддержка формирования базового чувства доверия малыша к миру, развития «надежной» привязанности младенца к матери, своевременная коррекция нарушений данных процессов; • содействие освоению родителями средств ситуативноличностного и ситуативно-делового общения; • пропедевтика семейных конфликтов, обусловленных проживанием ребенком кризисных периодов развития (кризис одного года, кризис трех лет); • психолого-педагогическая поддержка процесса естественного сепарирования ребенка раннего возраста от матери, процесса адаптации малыша к условиям детского сада. Контрольные задания: 1. Опишите идеальный вариант «материнской заботы» относительно каждого из микропериодов развития ребенка на протяжении раннего детства. 2. Выделите показатели и критерии оценки поведения ребенка 1,5-2 лет, позволяющие судить о характере сформированной у него привязанности к матери. 3. Подберите визуальную информацию для родителей по теме: «Роль общения со взрослым для ребенка в период раннего детства» |