Общие вопросы виктимологии
 Скачать 7.53 Mb.
|
|
12. Потеря спонтанности, непосредственности, непринужденности и чувства юмора. 13. Неспособность образовать близкие дружественные отношения вне культа или наслаждаться гибкими, непринужденными связями. 14. Потеря автономии, ослабление способности самостоятельно принимать решения и выносить критические суждения. 15. Задержка достижения зрелости (например, 30-летний культист, который никогда не назначал свиданий из-за культовых запретов). 16. Психические расстройства: галлюцинации, искаженные восприятия реальности, расщепленная личность, нервные срывы, психопатические эпизоды, паранойя, мания величия, регрессия к детскому поведению, суицидальное мышление (эти симптомы более вероятны для групп, поддерживающих широкое использование методик остановки мышления). 17. Ослабленная психологическая интеграция, то есть разобщение с докультовой семьей, традициями, друзьями, ценностями и личностью, с целями в будущем. 18. Культисты могут стараться существовать в узком, имеющем одно измерение настоящем, отвергая прошлое и будущее. 19. Отчуждение, враждебность, паранойя и апатия в отношении обычного общества. Психосоматические проблемы: 1. Расстройства сна: кошмары. 2. Пищеварительные расстройства. 3. Сексуальные проблемы. 4. Психосоматические симптомы (головные боли, боли в спине, астма, кожные раздражения). Соматические проблемы проявляются в следующем: 1. Ухудшение физического состояния, возросшая восприимчивость к несчастным случаям, болезням и общему утомлению. 2. Неполноценность питания. 3. В культах, где нормами являются беспорядочность в половых связях и/или проституция, увеличивается риск заболеваний, переносимых половым путем. 4. Избиения, в том числе детей. 5. Сексуальные злоупотребления, особенно в отношении женщин и детей. 6. Преждевременная смерть из-за отсутствия или неадекватного медицинского ухода. Социальные проблемы: 1. Преследование и угрозы со стороны культа. 2. Огорчающая потеря друзей, семьи. 3. Финансовый ущерб: финансовая зависимость от культа оставляет приверженцев без средств в случае медицинской или иной срочной необходимости. Если они хотят уйти, у культистов часто нет денег, чтобы это сделать. Наконец, если они ухитряются уйти (при помощи со стороны, например), они могут не иметь средств, чтобы содержать себя в некультовом мире. Многие состоятельные адепты передали культам огромные финансовые суммы для управления по доверенности. Кроме того, последствия психологической травмы из-за вовлечения в культ определяются не только степенью психологической манипуляции и злоупотреблений, объектом которых был человек, но также способом, которым он покидает группу. Как отметил Хассен (1990), нужно различать людей ▪ уходящих из группы по собственной воле по причине осознания; ▪ ушедших из группы после консультирования по выходу; ▪ исключенных или изгнанных из группы. По словам Хассена, добровольные уходы часто мучают в течение многих лет остатками культового контроля сознания, так как человек не получает профессиональной помощи. Это может служить доказательством трудностей приспособления к жизни в главном общественном потоке благодаря фобиям, которые были индоктринированы, или из-за культовых верований, все еще владеющих человеком. С его точки зрения, лучший случай — это уход в результате консультирования по выходу, хотя они могут еще нести « эмоциональный багаж», особенно если, как он подразумевает, они были «депрограммированы», то есть стали объектом недобровольного консультирования. Из его опыта, худшее для бывших членов — это «выходные пинки». В этом случае они чувствуют себя не только отвергнутыми группой, но и самим Богом (Хассен, 1990). Причин, по которым человек изгоняется из группы, может быть две: сопротивление власти, авторитетам (выступает против, задает слишком много вопросов) либо в результате злоупотреблений человек доведен до такой степени, что просто «сгорел» и не является более «продуктивным». 5.3. Наркомания Определение наркотического вещества опирается на три критерия: медицинский, социальный и юридический. В правовом аспекте средство признается наркотическим только при наличии всех указанных критериев. ▪ Медицинский критерий: специфическое действие вещества или лекарственной формы на центральную нервную систему (эйфорическое, стимулирующее, седативное, галлюциногенное и др.), являющееся причиной его немедицинского применения. ▪ Социальный критерий: немедицинское применение веществ или лекарственных форм приобретает масштабы социальной значимости. ▪ Юридический критерий: исходя из предыдущих двух критериев, инстанция, уполномоченная на это, признала данное средство наркотическим и включила его в официальный список наркотических средств (Врублевский, 2000). Концепция привыкания, физической зависимости и «ломки» применима ко всем психоактивным наркотикам. В разных направлениях психологии существуют различные объяснения феномена возникновения наркотической зависимости (Березин и др., 2001). Сторонники бихевиорального подхода отстаивают мысль о непрерывном влиянии на человека его социального окружения. Позитивные связи хронического наркомана с обществом ограничиваются контактами с членами наркоманской группы. С точки зрения психологической структуры, наркоман принадлежит к типу личности, который слабо переносит боль и эмоциональный стресс. Если у него отсутствуют близкие контакты с людьми, похожими на него, то он утрачивает чувство уверенности. По причине «ущербности» социального развития наркоман старается избегать любой формы ответственности, становится недружелюбным и недоверчивым по отношению к тем, кого он считает частью угрожающего мира. Поэтому объединение наркоманов в группы является одной из социальных потребностей, присущей наркомании. Отметим также высокую эффективность поведения наркомана. Поведение, направленное на приобретение и употребление наркотика: ни закон и милиция, ни контроль со стороны общества и семьи, ни отсутствие денег и материальных средств, ни многое другое, что могло бы быть непреодолимым препятствием для человека, не страдающего наркоманией, не является препятствием для наркомана. При этом всегда эта сложная цепочка поведенческих актов и событий завершается положительным подкреплением с ярко переживаемым телесным компонентом. Отказ от наркотика означает отказ от сверхэффективного поведения в пользу действий в неструктурированной враждебной среде, к тому же с низкой вероятностью успеха (Березин и др., 1997). Таким образом, наркоманию можно рассматривать как высокоадаптивный способ поведения, отказ от которого является неадаптивным шагом, сопряженным с риском неопределенности и ответственностью за себя. При этом трезвенническое поведение не гарантирует человеку ни счастья, ни легкости бытия, а употребление наркотика гарантирует наркоману «исчезновение» мира с его проблемами. Более того, у наркомана отсутствует ясное представление о возможностях действования, подтвержденного достижением необходимого состояния, воплощенного в успехе. Наибольшее распространение в объяснении причин и последствий наркомании в рамках когнитивного подхода нашла концепция локуса контроля. Так, по мнению Дж. Роттера, одни люди приписывают свой образ действий внутренним причинам, другие объясняют его внешними обстоятельствами. Наркоманы приписывают свой образ действий внешним обстоятельствам. Они убеждены в том, что они употребляют наркотические вещества по вине других людей или из-за случая. Поэтому одной из причин, почему они не могут бросить употреблять наркотики, является отсутствие внутреннего контроля. Данный подход помогает раскрыть сложность взаимодействий между человеком и возникающими ситуациями. Но его представители, однако, не говорят о том, почему один склонен видеть причину своего поведения в самом себе, а другой — в других. Психоаналитические исследования наркомании сводятся в основном к объяснению возникновения зависимости как дефектам в психосексуальном созревании, ведущим к оральной неудовлетворенности, что приводит к оральной фиксации (Fenichel, 1946). Другим объяснением наркомании в рамках психоаналитического подхода является фиксация на анальной стадии, либо на анальной и оральной стадии развития одновременно ( Glover, 1963). Сущность этого регресса заключается в том, что личность возвращается к периоду развития, когда жизнь была легче, не было проблем, страха, вины. Этот регресс может означать слабость «Я» перед болью и фрустрацией (Lesswing, Dougherty, 1993). Интересно, что эти позиции почти не подвергались в психоанализе критике или редакции, даже несмотря на то, что давно уже известно: зависимость практически невозможно «вылечить» с помощью психоаналитических методов (Cohen, 1984). Очевидно, что наркомании, или наркозависимости, имеют комплексную природу. В зарубежной и отечественной литературе выделяется около тысячи предикторов инициации употребления наркотических веществ, и практически в любой науке о человеке можно найти свои подходы к анализу этого явления. В частности, в медицинском подходе фокусом является наркомания как обобщенная группа прогредиентных заболеваний, характеризующихся патологическим влечением к различным природным или синтетическим веществам эйфорического, успокаивающего, болеутоляющего, снотворного, одурманивающего или возбуждающего действия. Клиническими признаками заболевания являются: а) регулярное употребление наркотических средств, б) непреодолимое влечение к ним, в) сформированная физическая зависимость, г) отчетливое изменение толерантности (Врублевский, 2000). В психологических исследованиях акцентируются различные личностные факторы. 1. Фактор преморбидной личности наркомана В исследовании (Пятницкая, 1994) выделяются такие характеристики преморбидной личности наркомана, как отсутствие социальных интересов, устойчивых и сформированных индивидуальных интересов, какой-либо увлеченности; обособление от взрослых, агрессивность к обществу, солидарность с возрастной группой, поиск чувственных впечатлений, сексуального опыта. В. Д. Менделевич (Менделевич, 2001) выделяет особую роль в формировании пренаркотической личности, которую играет психический инфантилизм, выражающийся в несамостоятельности принятия решений и действий, неспособности противостоять влиянию извне, пониженной критичности к себе, обидчивости, ранимости. Для подростков, употребляющих наркотики, характерны повышенные по сравнению с благополучными сверстниками показатели толерантности к отклоняющемуся поведению; критицизма по отношению к социальным институтам общества (школа, семья) и отчужденности от них; восприимчивости к новым идеям и впечатлениям; интереса к творчеству, импульсивности. Понижены по сравнению с благополучными сверстниками ожидания академических успехов, ценность достижений, уважение к общепринятым нормам поведения, чувство психологического благополучия, религиозность, конформизм. Характерными являются экстернальный локус контроля и сниженная самооценка. Акцентируется противоречие между самооценкой и оценкой социума, приводящее к неудовлетворенности потребности подростка в самоуважении и в итоге к личностному дискомфорту, который переносится подростком с трудом (Реан, 1999). Наблюдения за наркоманами, а также данные проективных методик показали, что опийные наркоманы склонны к нарциссизму и к Наблюдения за наркоманами, а также данные проективных методик показали, что опийные наркоманы склонны к нарциссизму и к пассивному поведению, а также к сильному стремлению получить удовольствие, такие личности не выносят никакого напряжения, не переносят боли, разочарования и ожидания (Березин и др., 2001). Типичными для наркоманов оказались сниженная способность к рефлексии, самоанализу, анализу. Сочетание противоречивой структуры потребностей, мотивационной неустойчивости с бессознательными механизмами защиты (агрессия, вытеснение, «уход») свидетельствует о невротическом характере исследованных личностей. Отношения обследуемых с другими мужчинами, женщинами, матерью имеют конфликтный характер, а их потребности в достижении, автономии и любви фрустрированы. Наркоманы не верят в собственные силы и не удовлетворены собой. Несомненно, большее значение имеет не степень аномалии характера, а ее тип. П. Б. Ганнушкин отметил особую предрасположенность к наркоманиям эпилептоидов, неустойчивых и циклотимиков, гипертимных и истероидных типов. Неустойчивый тип акцентуации характера оказался наиболее предрасполагающим к аддиктивному поведению. Жажда легких развлечений и наслаждения, слабый контроль за импульсом становятся неотъемлемой чертой характера. Слабое эго, низкий интерес к социальной жизни, стремление избегать трудностей, подверженность сторонним влияниям. Риск особенно возрастает, когда типы оказываются смешанными, в частности «амальгамными» (когда на конституциональное ядро наслаиваются черты неустойчивого типа). Гипертимный подросток — слабая устойчивость к влиянию компаний в отношении соблазна злоупотребления наркотиков. Алкоголь вызывает у них выраженную эйфорию, гашиш привлекателен как средство, способствующее групповой коммуникации. К опиатам менее расположены, «кайф» в одиночестве не столь уж соблазнителен. Зато стимуляторы, дающие активность, весьма созвучны гипертимной натуре. Транквилизаторы мало привлекательны, сонливость им ни к чему. Главная отличительная черта — возможность длительного злоупотребления без развития зависимости (высокий биологический тонус препятствует быстрому развитию индивидуальной зависимости). Зато отчетливо выражено желание перепробовать на себе действия различных веществ. Циклоидные подростки — в гипертимной фазе ведут себя соответственно в отношении наркотика, но когда заканчивается подобная фаза, то прекращается и злоупотребление. В субдепрессивной фазе могут пристраститься к транквилизаторам. Лабильный тип сам по себе мало расположен к аддиктивному поведению. Вовлечение в злоупотребление связано с влиянием сверстников, у которых подросток ищет эмоциональную поддержку. Чаще всего злоупотребляют ингалянтами в младшем и среднем подростковом возрасте (содействующие фантазированию). Астено-невротический тип не расположен к аддиктивному поведению, но в редких случаях может быть тяготение к транквилизаторам. Сенстивный и психастенический типы отличается повышенной устойчивостью в отношении злоупотребления наркотиками. Аддиктивное поведение, делинквентность в подростковом возрасте им не присущи (алкоголь с целью снятия застенчивости, зажатости). У психостеничного подростка может возникнуть ситуационная зависимость — потребность в транквилизаторе в предвкушении стрессовых ситуаций. Шизоидная акцентуация — могут обнаружить склонность к препаратам опия и гашиша. Отличительная черта — быстро формируется психическая и физическая зависимость. В младшем подростковом возрасте предпочитают ингалянты. Курение гашиша может проходить в одиночку. Алкоголь может играть роль коммуникативного допинга. Эпилептоидная акцентуация. При акцентуации может встречаться гиперсоциальность, следует подчеркнуто негативное отношение к наркотикам, но оно часто не распространяется на алкоголь. Тянется ко всему, что сильно «бьет по мозгам», предпочитает крепкие напитки, напивается «до отруба». К наркотикам относится крайне неприязненно из-за опасения навредить здоровью. В случаях эпилептоидной акцентуации с наслоением неустойчивых черт, никаких преград к аддиктивному поведению не может быть. Употребляют всякие наркотики, но менее всего стимуляторы, так как те могут провоцировать дисфорию. Злоупотребление формируется быстро и отличается значительной силой, из этого следует экзогенная психопатия по эпилептоидному типу. Истероидные подростки — обнаруживают особую склонность к стимуляторам, которые не только повышают активность, но и вселяют уверенность в себе, в своих силах, облегчают лидерство, пробуждают бесстрашие. Привлекательны — алкоголь, опиаты, транквилизаторы. Менее всего — галлюциногены и ингалянты. В компании жаждет «всех перепить», склонны преувеличивать дозы, расписывать свою «наркотическую карьеру». Можно утверждать, что все наркоманы обладают определенными личностными качествами, такими как: 1. ранимость, обидчивость. Низкая способность к принятию, осознанию и выражению своих чувств, безуспешные попытки их контролировать и отказ принять себя таким, как он есть; 2. неспособность позаботиться о себе; 3. слабое развитие самоконтроля и самодисциплины; 4. эмоциональная незрелость; 5. низкий уровень самооценки, чередующийся с завышенной самооценкой (как правило, во время приема наркотиков или после него); 6. нарушения взаимоотношений, низкая фрустрационная устойчивость, непереносимость отказов, отрицательных ответов, что чаще всего провоцирует либо грубое, либо попустительское отношение близких людей. Суммарно это можно охарактеризовать, как ощущение собственной ненужности, заброшенности, вины и гипертрофированной ответственности за все, что происходит вокруг них. Н. Ю. Максимова (Максимова, 1996) предполагает, что актуализации психологической готовности подростков к употреблению наркотических веществ способствуют следующие причины: 1. неспособность подростка к продуктивному выходу из ситуации затрудненности удовлетворения актуальных, жизненно важных потребностей; 2. несформированность и неэффективность способов психологической защиты подростка, позволяющей ему хотя бы на время снять эмоциональное напряжение; 3. наличие психотравмирующей ситуации, из которой подросток не находит выхода. Таким образом, подросток оказывается беспомощным перед захлестывающими его отрицательными состояниями и прибегает к изменению своего состояния химическим путем. 2. Фактор кризиса идентичности Опираясь на представления Э. Эриксона о кризисе идентичности, Л. Хьел и Д. Зинглер предприняли попытку описать механизмы подростковой наркомании. С их точки зрения, молодые люди, не знающие, что они собой представляют, могут найти опыт приема алкоголя и наркотиков весьма привлекательным в «нащупывании» внешних границ своего «Я». Они предполагают, что, изменяя свое сознание, сумеют обнаружить такое измерение себя, которое ускользает от них именно тогда, когда они находятся в трезвом, «правильном» мире (Хьел, Зинглер, 1998). Подростковый возраст, как известно, характеризуется как кризисный, а следовательно, уязвимый как со стороны физиологии, так и со стороны социальных факторов, в частности, семьи, школы, молодежной субкультуры. Проблемы в общении, нестабильность самооценки, |