Документ (5). Особенности становления и эволюции казахского студенчества Российской империи
 Скачать 27.59 Kb.
|
|
Особенности становления и эволюции казахского студенчества Российской империи. Количественная характеристика и региональный состав казахского студенчества Во второй половине XIX века казахи получили доступ в университеты империи. Соответствующее решение правительства определялось необходимостью усовершенствования административно-управленческой структуры в областях. С целью усиления влияния государства в крае актуализировалась проблема наличия национальных специалистов в системе управления и социального сектора. Университеты находились в столичных городах империи – Москве и Санкт-Петербурге и крупных административных центрах. Очевидно, в государстве сохранялся дефицит университетов и как следствие этой причины – нехватка квалифицированных кадров во многих социальных сферах. Университеты точечно распределялись в городах, имевших административный статус с высоким удельным весом в местном населении управленческих кадров. Регионально эти города отличались от других в локально-территориальной зоне по стратегическому положению, экономической значимости и социально-культурным параметрам. Таким образом, процедура организации университетов в империи диктовалась объективной необходимостью их рассредоточения в городах общеимперской значимости. Социальную основу студенческого контингента на начальной стадии составляли представители высших иерархических звеньев, прежде всего ориентированных на восприятие инновационных тенденций. Значительную роль сохраняло финансовое обеспечение функционирования университетов и как следствие этого – платное обеспечение учебного процесса студенчества [34, с. 14]. Динамика общемировых политических и экономических процессов оказывала влияние на изменение общественной ситуации в России. Дальнейшее включение России в европейскую цивилизацию вызывало изменения социального устройства и системы отношений. Соответственно общество реагировало на трансформационные процессы, вырабатывая новые ментальные особенности с соответствующим психотипом поведения. По солидной информативной базе и сообщениям многочисленных российских информаторов в недрах казахского общества происходило коренное преломление в восприятии государственно-светской системы просвещения. Данная модель образования характеризовалась многочисленными изъянами, но в сознании многих граждан ассоциировалась как единственная реальность проявления собственной индивидуальности в рубежный период XIX-XX веков утверждения европоцентристской модели с авторитарным стилем отношений. Очевидно, высшие слои казахского народа оказались восприимчивыми к реформируемой системе образования по вертикальному принципу [34, с. 15]. Территориально-географически к основному ареалу расселения казахов оказались близки города Казань, Саратов и Томск, в которых функционировали высшие учебные заведения. В данном аспекте примечательна комплексная характеристика означенных городов. Казань располагалась в Поволжье и с древних времен воспринималась как сосредоточие европейско-русской и татарско-мусульманской культур. В сознании тюрков этот город традиционно ассоциировался с крупным духовным и ученым центром. Исследователь казахской литературы и фольклора М. Ауэзов отличал значимость Казани как важного мусульманского региона в сознании казахов [35, с. 91]. Местные религиозные школы-медресе и мектебы отличались научностью и академизмом. В Казани сохранялись сильные позиции местного татарского купечества, из недр которого нарождалась активная на российском рынке татарская буржуазия. Пожалуй, из всех тюркских народов империи именно татары отличались наличием отлаженной схемы тесных торгово-корпоративных связей на уровне межличностных и семейных отношений. Многочисленные хроники российских публицистов пестрят сведениями, характеризующими умонастроения местных европейских уроженцев, ориентированных на выезд в центральные и западные губернии [35, с. 104]. Многолетнее пребывание пришлых мигрантов в суровых монотонных условиях отражалось на их повседневной жизни. Целевые аспекты имперской политики сохранения целостности государства определили вектор ее воздействия на восточных рубежах. Следует отметить, что уже во времена действия Государственной Думы начала XX века сибирские депутаты особенно настойчиво подчеркивали принцип соблюдения интересов населения Сибири, предоставления региону льготного режима функционирования, активного проведения социально-экономических преобразований. В ракурсе данной политики в 1878 году открывается Томский университет, которому суждено было стать, пожалуй, наряду с Западно-Сибирским РГО важным сектором в культурно-научной жизни всей Сибири и близлежащей зоны Степных областей. Санкт-Петербург имел статус столичного центра империи. Различные казахские депутации в этот город наглядным образом сохранялись в памяти казахов. Аудивизуально название города сохраняло свою чуждость для казахов. Столица располагалась в области распространения русской и европейской культур. Географически столица находилась от этнотерритории казахов гораздо дальше в отличие от вышеперечисленных университетских центров. Ритмы жизнедеятельности аграрных народов формировались природно-климатическими факторами [35, с. 117]. Поездки в Санкт-Петербург, отличавшиеся длительностью, энергозатратами и материальными издержками, в казахской среде оставались прерогативой узкой группы привилегированного меньшинства. Ситуация стала изменяться со времени запуска железнодорожной магистрали, что увеличило грузопотоки, численность мигрантов и сократило временные рамки их перемещения. Научно-технические новшества, наряду с распространением телеграфа, усовершенствования почтовой службы, внедрения системы денежных переводов кардинально изменяли ситуацию. Города Оренбург и Омск отождествлялись ими как составной элемент их этнической культуры. Казахские аристократы, в силу установившейся политической практики, идентифицировали свои поездки в таковые центры с формировавшимся этикетом деловых отношений. Соответствующий стиль административно-управленческой работы сохранял и подчеркивал статус казахских вельмож в складывавшейся новой иерархии. Проживание национальных служащих в городах являло демонстрацию возможности их инкорпорирования в доминировавшие структуры на уровне взаимодействия народов смежных зон. Одни из первых служащих Ч. Валиханов, Г.Б. Валихан и ряд других в стартовый период своей карьеры проживали в этих городах. В дальнейшем они, как и их последователи на пике своей карьеры, переместились в Санкт-Петербург. Их планомерное перемещение из провиницальной зоны в города и столицу характеризует складывавшийся алгоритм действий в реалиях усиления метрополии в провинциях. Следствием этой ситуации являлся процесс формирования принципа предпочтения у некоторых представителей просвещенной казахской молодежи – миграция в столицу по причине стремления к достижению достойного социального статуса. Со второй половины XIX века наблюдается перемещение казахской молодежи в университетские города Санкт-Петербург, Казань, Саратов, Томск. Согласно справедливому утверждению ученого Х.М. Абжанова, казахская молодежь подходила к выбору высших учебных заведений вполне осознанно по принципу престижности обучения и востребованности специальности: «Во-первых, предпочтнение отдавалось наиболее авторитетным, престижным вузам; во-вторых, приобретались именно та специальность, по которой испытывалась острая потребность в степи» [36, с. 19]. Согласно нашим подсчетам, произведенным на базе имеющихся источников, можно отметить, что общее количество казахских студентов по исследованным университетам за весь период их обучения до 1917 года составляло 55 человек [36, с. 20]. Из них подавляющее большинство составляли уроженцы Северо-Западных областей. На второй позиции по численности казахских студентов был Санкт-Петербургский университет. От общего количества казахских студентов студенты Санкт-Петербургского университета составляли 8%. Казахские юноши получили возможность обучения в Санкт-Петербургском университете гораздо раньше в отличие от Саратовского и Томского уинверситетов. Наименьшее количество казахских студентов зафиксировано в Саратовском и Томском университетах. Томский университет географический распологался дальше от мест компактного проживание казахов в отличие, например от Казанского и Саратовского университетов. Количество стипендиальный квот для казахских юношей в Томском университете было меньше в сравнении с Казанским и Санкт-Петербургским университетами. Характерно, что в ряде городов имелось несколько высших учебных заведений, состовлявших конкуренцию университетам [36, с. 21]. От общего количество Отличительные особенности были присущи Казани. Альтернативу Казанскому университету составлял местный ветеринарный институт. Объективно распределение национальных студентов между двумя учебными заведениями. Профессиональный профиль и направление специальностей этих учебных заведений соответствовали жизненным ориентирам, природному воспитанию, менталитету и социально-бытовому укладу казахов. Пример легендарных личностей сформировавшихся в университетах, являлся образцом подражания для казахской молодежи. Следует отметить, что в Санкт-Петербурге, помимо исследованного университета, находилось еще несколько высших учебных заведений, в которых учились казахские студенты. При этом наиболее высокий удельный вес казахов сохранялся в университетах [37, с. 31]. Следует отметить его значительные факторы в подготовке казахского студенчества, являлись функционировавшие в областях стипендии из взносов казахского населения. Проведенный нами анализ позволяет сделать ряд заключений. Во-первых, в исследуемый период казахи обучались во всех исследованных университетах, во-вторых, наиболее высокая численность студентов наблюдалась в Казанском университете. Важным фактором сложившейся картины является устоявшийся в тот период в сознании казахских юношей и их родителей стереотип, во многом определявших путь своих сыновей. Казахские уроженцы выбирали для учебы то учебное заведение, которое сулило реальные перспективы с учетом характеристик результатов своих предшественников. Действительно, сложившиеся военные династии в казахской среде доминировали всего лишь столетие и фактически теряли свою прерогативу по причине изменения модели комплектации управленческих кадров при сопутствующих реформах комплексного механизма властных отношений в степных областях. В гораздо меньшем количестве казахи обучались в других высших учебных заведений Санкт-Петербурга. Например, в лесотехническом институте или в Военно-медицинской академии зафиксировано незначительное количество казахских студентов. Аналогичная тенденция распределения учащихся сохранялась и в других городах при наличии гораздо меньшего количества высших учебных заведений [37, с. 32]. Так, в Томске, наряду с указанным университетом, действовал технологический институт, в котором казахи не учились. В Саратове местный университет сохранял статус самого крупного учебного заведения края. В соответствии с этим логично заключить предпочтительный выбор большинством казахских студентов городов Санкт-Петербурга и Казани. Итак, анализ архивных источников и научных исследований по истории казахского студенчества демонстрирует их высокую численность из изученных университетов в Казанском университете. На следующей позиции по количеству студентов находился Санкт-Петербургский университет [37, с. 34]. Только в Санкт-Петербургксом университете из числа других фиксируется более полное представительство казахских юношей. В то же время в Казанском университете по изучанным источникам не обнаружаны представительство Акмолинской области, Сибири и рядосмежных с Казахстаном Российкой губерни. Предстовительство казахов в Саратовском университете ограничевалось выходцами из Букеевской Орды и Уральской области, в Томском университете – Букеевской Ордой, Акмолинской, Семипалатенской областями. При этом в этих университетах обучались юноши из Букевской Орды, в которой процесс развития русско-государственной модели образований начался гараздо раньше. Общее количество Букеевцев составило 15 человек от всего количество исследованных или 35%. Тургайские учащиеся преобладали в Казанском университете, но не обучались в Саратове и Томске. Соотношение Торгайцев к казахским студентам составляло 38%. Общее количество Уральцев составляло 8 студентов или 14,5%. Уральцы по исследованным материалам не обучались в Томске. Общее количество Акмолинцев составляло 4 человека. Или 7,5% от количества студентов. Акмолинцы обучались в Санкт-Петербургском и Томском университетах. Представители Семипалатинской области в количестве 5 человек учились в Санкт-Петербургском, Казанском, Томском университетах. Их процентное соотношение к казахским студентам составляло 11%. Незначительное количество студентов зафиксировано по Семиреченской и Сырдаринской областям. Южная часть Казахстана гораздо позже попала под юрисдикцию России. В этих областях государственная модель образования по своим характеристикам уступала образовательным процессам в северных и западных областях. Поэтому удельный вес казахских студентов из южных областей оказался, гораздо ниже [38, с. 11]. Характеристика цифровых показателей свидетельствует о неравномерном распределении студенческого контингента. В среднем высокий удельный вес сохранялся за уроженцами Букеевской Орды, Уральской, Тургайской областей. Примечательно лидирование по численным показателям студентов в Санкт-Петербургском и Казанском университетах. Объяснение соответствующей картине частично было изложено выше. Восприятие имперской модели обучения казахским населением во многом складывалось под впечатлением показательной деятельности местной знати. С рубежного времени начала XIX века в прилегающих зонах к европейской части империи существовала патронатная схема казахских аристократов-властителей к государственным стандартам обучения. Известный меценат, хан Внутренней Орды Джангир Букеев внедрял на подвластных ему территориях ханские школы во многом близкие по методическому инструментарию государственным светским училищам [38, с. 14]. Общий анализ подготовки казахского студенчества к моменту их поступления в университеты демонстрирует преобладание в их составе выпускников гимназий. Во второй половине XIX века казахи получили право доступа для обучения в гимназиях государства. Гимназии – крупные среднеспециальные учебные учреждения – располагались в городах и пользовались популярностью среди населения как элитные школы. Большинство казахов проживало в аулах и смешанных сельских поселениях, зачастую далеко расположенных от городов. Правительство, заинтересованное в подготовке чиновничьих кадров из казахов, пропагандировало преимущества государственного светского просвещения. Создание стипендиальных квот для казахов Степного края в областных центрах и близлежащих городах метрополии и агитационная компания обеспечили условия для формирования прослойки гимназистов-казахов [39, с. 150]. Статус гимназического образования способствовал подготовке казахов для обучения в университетах. Казахские выпускники университетов не имели конкуренции в своей этнической среде и претендовали на занятие вакантных должностей в государственных учреждениях. В административном центре Оренбурге с 60-х годов XIX века успешно функционировала гимназия, в организации которой принимали участие казахские уроженцы Оренбургского края под воздействием своих старшин. В отмеченных областях уже в 70-80-е годы XIX века функционировала ступенчатая форма непрерывного получения знаний от аульных школ к волостным, уездным училищам и гимназиям, или учительским семинариям. Если сравнить количество обучавшихся казахских учеников в гимназии, реальном училище и учительской семинарии в Оренбурге, то анализ показывает предпочтительный выбор абитуриентами все-таки гимназий. Например, в Оренбургской гимназии за весь период обучалось – 70-80 казахов; в реальном училище – 20 казахов [39, с. 151]… Подобная тенденция сохранялась и в других регионах. Студенческий корпус в университетах в основной массе состоял из дипломированных гимназистов. В 60-70-е годы XIX века в Оренбургской гимназии обучались казахские юноши из Астраханской губернии, Тургайской и Уральской областей. С начала 90-х годов XIX века началась процедура перевода казахских стипендий в Астраханскую гимназию и Уральское реальное училище. Мотивация перемещения уроженцев Букеевской орды в Астраханскую гимназию и уральцев в Уральское реальное училище заключалась в устранении естественной причины удаленности от Оренбургской гимназии. Этот фактор существенно снижал социальную неустроенность казахских учащихся и в перспективе способствовал их успеваемости. В процессе перевода уральцев в местное училище областные власти рассчитывали на формирование местной системы подготовки казахских специалистов [40, с. 20]. Социальный состав исследованных студентов Санкт-Петербургского университета имеет пестрый характер. Так, из 13 человек 45% являлись выходцами из семей чиновников различного административного ранга. По изученным архивным данным удалось установить наличие 7 султанов из числа исследуемых. Превалирование лиц султанского сословия мы, объясняем следующим, во-первых, после введенной адиминстративной реформы 1867-1868 годов потомки Чингисхана были приравнены к простолюдинам, они потеряли право занимать государственные должности на основе только лишь своего социального статуса. Это заставило их искать альтернитивные пути повышения своего статуса и в данном случае некоторая их часть выбрала образовательный способ реализации своих амбиций [40, с. 21]. Влияние городской среды с элементами урбанизированности и индивидуализации труда устраняло актуальность принятия основных канонов любой религии. Впоследствии большинство либеральных казахов-интеллигентов, получивших в университетах образование, отстаивавших независимость мусульманского культа в России, выступали за развитие либерально-демократических ценностей. Ряд казахских гимназистов великолепно закончили гимназии. Например, в 1910 году М. Чокаев успешно окончил Ташкентскую гимназию и претендовал на золотую медаль. Генерал Самсонов потребовал заменить золотую медаль на серебряную. Это намерение губернатора края вызвало возмущение местной общественности, в том числе русских интеллигентов и профессоров. Потребовалось личное вмешательство директора гимназии Граменицкого не согласного с решением Самсонова. Общественность настаивала на вручении золотой медали М. Чокаеву [40, с. 22] На юридическом факультете Казанского университета обучался Ахмет Беремжанов. Беремжанов являлся уроженцем Тургайской области. Как и большинство тургайцев он закончил Оренбургскую гимназию. Руководством гимназии он охарактеризовывался как «весьма даровитый от природы развитый юноша, во время учения, высказал особенности трудолюбия, почему при окончании курса был удостоен серебряной медалью». Беремжанов был выходцем из весьма состоятельной семьи. Семейство Беремжановых генеалогически имело связь с батыром Жанибеком, являвшегося соратником хана Абулхаира. Анализ документации демонстрирует превалирующее большинство в составе казахского студенчества выпускников гимназий. Данный показатель носил вполне условный характер. Так, например, по статистическим данным в Томском университете в 1904 году обучалось 665 студентов, в том числе 241 гимназистов и 424 семинариста. В прежние годы статистами фиксировался более высокий процент семинаристов [41, с. 129]. Томск располагался в наименее благоустроенном регионе империи. Сибирские информаторы признавали необходимость привлечения в обширные области Сибири трудоспособного, интеллектуального потенциала из Европейской России. Томский университет отличался наименьшей численностью учащихся. Во избежание подобной ситуации в Томский университет разрешался официальный доступ воспитанников духовной семинарии. Практика привлечения семинаристов в университеты в империи вводилась с конца 20-х годов XIX века. Фактически семинаристы составляли костяк университетской профессуры ХIХ века [41, с. 130]. В российском обществе во второй половине XIX века усилилось общественное стремление к правовому равенству и гражданской свободе. На примере казахских юношей фиксируются единичные факты продолжения обучения семинаристов в университетах. В сознании казахских юношей и их консультантов, ориентированных на карьерный успех, гимназии имели существенные преимущества. Гимназические знания предоставляли право доступа в университеты, по успешному окончанию которых казахские специалисты занимали повышенный социальный уровень. Студенческий контингент Томского университета состоял из уроженцев Сибири, выходцев из Кавказа, представителей Европейской России, Малороссии. Абитуриентов не пугали особенности сурового сибирского климата. В виде исключения в Томский, Варшавский и Юрьевский университеты разрешался приём выпускников духовной семинарии [41, с. 131]. По данным статистики, общая численность студентов в Казанском университете составляла около 3500 человек. В начале XX века в Казани обучались представители многих областей империи, в том числе Кавказа и Сибири. В этот же период в Казань наблюдается наплыв выпускников семинарий, которые в виде исключения решением ректората зачислялись на юридический и филологический факультеты [42, с. 2]. Сравнительный анализ деятельности казахских выпускников гимназий и семинарий показывает стремление гимназистов к дальнейшему совершенствованию через систему высшего образования. Большинство исследуемых семинаристов дальнейшую карьеру, согласно инструкции и статусности диплома, продолжали учителями школ или переводчиками с незначительным уровнем оклада. Реализовавшие свои возможности в университетский период казахские гимназисты состоялись в судебно-правовой сфере, административных органах управления и в медицине. Очевидно, социальная стратификация имперского общества с соответствующими императивами воспитания определяли алгоритм действий значительной части учащейся молодежи. Социально-бытовые противоречия между представителями социальных страт вытекали в мировоззренческие установки и политические взгляды. Следует отметить относительную дешевизну в провинциальных городах в сравнении со столичными центрами. Например, согласно статистике некоторые казанские студенты находили возможность просуществовать на 10 рублей в месяц. Многие студенты отмечали вполне приемлемые суммы проживания в 120 рублей [42, с. 3]. Опрос сибирских студентов показал желание вернуться на родину многих из них. Начальную подготовку будущие студенты получали в областных центрах и провинциальных крупных городах с отлаженной инфраструктурой, игравшей значительную роль в функционировании областного просвещения. Так большинство уроженцев Букеевской орды, Уральской, Тургайской областей ориентировались на Оренбург, который в их представлении сохранял большую предпочтительность в отличии, например, от Астрахани или Саратова. Акмолинцы и семипалатинцы пополняли учащийся корпус Омских школ и в частности местной гимназии. В Верненских и Ташкентских училищах предпочитали обучаться выходцы из Сырдарьинской, Семиреченской областей и Туркестана. Информаторы охарактеризовывая материально-техническую базу в сравнительном аспекте школ и училищ по областям, выделяли более сносную ситуацию по социально-бытовым критериям в областных центрах [42, с. 4]. На рубеже XIX-XX веков в областях на уровне многих семей действовало восприятие схемы стремления к успеху посредством обучения. Общественный институт получения образования в престижных училищах в сознании казахов трактовался как действенный способ адаптации к сложившимся реалиям и необходимость противодействия внешним катаклизмам. В мировосприятии казахов снижалась ролевая значимость кадетских корпусов по факту туманной перспективы в случае их окончания. В 1866 году Оренбургский кадетский корпус преобразовывается в военную гимназию. Значимость гражданского училища в их представлении олицетворялась с возможностью вхождения в такие профессиональные сферы как медицина, учительство или административные структуры. К моменту поступления в университет определенная часть вчерашних гимназистов реально сознавали свое будущее, конструируя модель поведения на основе опыта своих предшественников. Поступки этих молодых людей, сложившихся под влиянием трансформационных событий, носили типический характер. В период предшествующий обучению в университете подавляющее большинство казахских юношей жили в сельской местности. Из исследованной группы студентов только единицы проживали в городах. К основной группе горожан относились дети служащих. Процесс заселения казахами городов Степных областей начался с периода их основания. Профессиональнаягруппа национальных служащих традиционно не составляла весомого процента в городском секторе. Изначально и в последующий период большинство городских казахских служащих составляли малооплачиваемые чиновники различных канцелярий. Финансовый фактор оказывал свою роль в процедуре обучения казахских юношей. В основной массе казахские студенты получили опыт проживания в городах за период своего гимназического обучения. Казахи адаптировались к городским реалиям в областных центрах – Оренбурге, Омске, Ташкенте [43, с. 15]. Безусловно, Санкт-Петербург и Казань масштабно отличались от перечисленных городов, но казахские студенты владели двумя преимуществами, отличавшими их в студенческий период – знание русского языка и способность к контактному общению в городской среде. У казахских юношей в студенчестве формировалось осознанное стремление к получению знаний. Исследование качества успеваемости казахских учеников в начальный момент их длительной учебной стези демонстрирует высокую степень их отчисляемости в младших классах различных училищ. Слабо владеющие русским языком, городским стилем поведения, оторванные от привычной общинно-коллективисткой среды провинциальной действительности казахские мальчики сложно вписывались в ауру русскоязычных городов. Многие ученики отчислялись на раней стадии обучения. В последующее время акклиматизированные к городским условиям казахские юноши добивались существенных успехов на ниве обучения [43, с. 16]. Особенно данная тенденция проявлялась в тех училищах, в которых казахские учащиеся составляли определенную численность. На примере изученных омских и оренбургских школ резюмируется вывод наличия коллективистских отношений у казахских учеников, консолидированных по этническому признаку среди иноязычного большинства. Метод корпоративных связей, сконцентрированных в городских пансионатах казахов, благотворно сказывалась на их личностномнастрое в восприятии новой информации. Такие сообщества сохраняли ауру малой родины казахской патриархальной действительности. Эта практика отношений проявлялась у студенческой казахской молодежи впоследующий период. Например, в 20-х годах XX века казахские студенты советских оренбургских школ часто устраивали самопроизвольные мероприятия с соблюдением национально-культурной атрибутики праздничных ритуалов [44, с. 149]. Исследование структуры казахского народа показывает наличие незначительного числа фамильных династий, относившихся к категории потомственных горожан. Действительно состоявшиеся в городах преуспевающие Аблайханов, Темиров, Айтпенов и другие имели статус горожан в первом поколении. Аблайханов и Темиров представляли аристократические семьи с выраженным имущественным достатком. Соответствующий фактор в определенной мере положительно воздействовал на их прогрессивный результат. Потомки этих личностей всем своим воспитанием городского окружения представляли тип сложившихся казахских горожан. По информативным сообщениям инфраструктура городов Степных областей отличалась от индустриальной базы и социального обеспечения такого мегаполиса как Санкт-Петербург. В студенческое время казахские студенты обладали прочно устоявшейся в их сознании мотивационной идей усвоения новых знаний. При разработке дальнейшей перспективы, ориентированные на карьерный успех, ученики городских училищ иначе оценивали свое настоящее время как стартовую возможность дальнейшего совершенствования. Повзрослевшие юноши проявляли трезвый расчет в выборе профессии. Практицизм решения диктовался анализом многочисленных факторов их пребывания в совершенно иной социокультурной среде, функционировавшей по иным общественным императивам крупных центров. Однако уже в начале ХХ века появилась пока незначительная группа частных поверенных, юристов специализировавшихся на индивидуальных консультациях [44, с. 152]. Тому примером может быть деятельность университетских выпускников А. Турлубаева, Ж. Акпаева и других. В ракурсе исследования истории формирования казахского студенческого контингента представляет интерес динамика изменения численности казахских студентов по временным периодам. Безусловно, одним из показателей численности учащихся оставались стипендиальные квоты, которые, фактически не изменялись, функционируя в единичных вариациях на территории областей. В данном ракурсе примечательно сохранение разноуровневого социального состава казахского студенчества. Изначально потенциальной публикой восприятия новационных направлений были представители аристократических семей. По аналогии с начала XIХ века власти прежде всего апеллировали к знатным сословиям с целью привлечения их представителей в кадетские корпуса. Данная ситуация получила свое подтверждение к моменту открытия гимназий и как следствие этого – привлечения к обучению в них молодых казахов. Надобности в реализации подобной миссии привлекательности университетского образования в казахском обществе и в частности в султанстве последней четверти XIX века не существовало, так как казахи отчетливо ощущали еенеобходимость [44, с. 153]. Существенным элементом социализации казахов являлось их первоначальное образование. В независимости от социально-имущественного статуса большинство них имели уровень гимназического образования и фактически по образовательному уровню соответствовали приемлемым интеллектуальным базовым стандартам. Степень владения русским языком у данной категории была высокой. Фамильно-генеалогические признаки их происхождения в индивидуально-творческом общении училищ и университетов не имели той существенной роли, как например, в период начала XIX века, когда проводилась административно-агитационная работа по привлечению юношей в кадетские корпуса. В соответствующее время проникновения имперской власти в области и постепенного укрепления ее влияния учитывалась ролевая функция престижных казахских фамилий и как следствие состояние их представителей в кадетских училищах и на службе, что нашло свое подтверждение в государственной переписке с акцентом на учет данных обстоятельств со стороны администрации. Итак, количественная характеристика и областной состав казахского студенчества формировались под влиянием значительной группы факторов. Территориальная близость университетских центров к северо-западным областям предопределила доминирующее участие уроженцев Уральской, Тургайской, Акмолинской, Семипалатинской областей и Букеевской Орды в казахском студенчестве. Длительная процедура реформирования системы управления способствовала формированию мотивации достижения лидерства представителями ведущих социальных групп, составлявших высокий удельный вес на престижных факультетах. В целом университетская модель обучения носила привлекательный характер для казахской молодежи. |