Доклад. Патриотическая позиция церкви
 Скачать 26.52 Kb.
|
|
Патриотическая позиция церкви Патриотическая позиция РПЦ была ясно выражена в заявлениях. Защита Отечества провозглашалась долгом христиан. Так, в первый день войны митрополит Сергий, патриарший местоблюститель, обратился к верующим с посланием, где, в частности, сказано: «Нам, пастырям Церкви, в такое время, когда отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией». Нацисты в таких обращениях были представлены как непримиримые враги славян и любой христианской церкви; они сравнивались с Батыем, шведским королем Карлом XII, Наполеоном; иногда они были показаны как абсолютное зло, что нетипично для церковной риторики, признающей войну лишь необходимым злом и уклоняющейся от расчеловечивания кого бы то ни было: «Сердце христианина для фашистских зверей закрыто, оно источает только уничтожающую смертельную ненависть к врагу». О советском же правительстве в заявлениях иерархов РПЦ говорилось как о полномочном представителе русского народа и государства. Отметим, что этими же представлениями руководствовались и многие русские священнослужители-эмигранты. Бывший глава военного духовенства Белой армии митрополит Вениамин, живший тогда в США, публично молился за Красную Армию и русский народ. Алексий, будущий Патриарх, а в годы войны — митрополит Ленинградский, свидетельствовал, что советская власть не оказывала давления на церковь в отличие от нацистов. Для верующих, которые могли читать между строк, мог действительно звучать убедительно тезис, что советская власть, репрессирующая верующих, является меньшим злом, чем нацисты, которые пытались сделать из церкви трибуну для пропаганды своей идеологии. Население оккупированных территорий священноначалие призывало не изменять Родине из желания сохранить спокойную жизнь и активно помогать партизанам. Иерархи призывали паству не верить расположению немецких властей к православию; указывалось, что это всего лишь тактический ход, чтобы удержать власть на оккупированных территориях. Церковь в лице ее высших иерархов сначала объявила о церковном запрещении и предании церковному суду священнослужителей, которые стали сотрудничать с захватчиками, а потом объявила их предателями не только Родины, но и церкви, и пригрозила священникам-коллаборационистам лишением сана. Особое внимание уделялось епископам, которые сотрудничали с оккупантами. С самого начала войны РПЦ оказывала и активную практическую помощь стране. Церковью был объявлен сбор средств на нужды фронта и тыла — и к лету 1945 г. было собрано более 300 млн рублей, не считая драгоценностей, вещей и продуктов. Оказывалась и посильная помощь в тылу. Участвовали миряне и священнослужители и непосредственно в боевых действиях. За все годы войны практически не было случаев отказа от службы в армии по религиозным мотивам. Православные верующие, в том числе и те, кто уже был в сане, уходили на фронт, часто — отбыв срок в лагерях и в ссылках. Почти сорок священнослужителей были награждены медалями «За оборону Ленинграда» и «За оборону Москвы», более пятидесяти – «За доблестный труд во время войны», несколько десятков – медалью «Партизану Великой Отечественной войны». Фронтовиком из лагерей, дослужившимся до звания майора, был и будущий Патриарх Пимен (Извеков). Церковь на оккупированных территориях Особая тема — поведение православных верующих во время немецкой оккупации. Следует иметь в виду, что при содействии немцев открывались храмы и монастыри, закрытые при советской власти. За три года оккупации было восстановлено более 40% от дореволюционного количества церквей. Важный сюжет — Псковская православная миссия, которая была создана в августе 1941 г. митрополитом Сергием (Воскресенским) при содействии немецкой администрации. В ее рамках были открыты богословские курсы (два года обучения), издавался с августа 1942 по май 1944 г. ежемесячный журнал «Православный христианин» тиражом 2–3 тыс. экземпляров. Создавались миссионерские кружки для молодежи, где, несмотря на запрет нацистов, велось политическое воспитание в духе Народного трудового союза под лозунгом «За Россию без немцев и без большевиков». Было разрешено выступать по радио с религиозными передачами и преподавать в школах закон Божий. Занималась Миссия и благотворительностью – организовала сбор одежды для военнопленных. Нацисты категорически запрещали общение с военнопленными, но митрополит Сергий добился снятия на какое-то время этого запрета. Такие лояльные по отношению к церкви действия произвели большой пропагандистский эффект — в начале войны православные часто приветствовали немцев, приветствовали как освободителей от гнета безбожников. Однако важно помнить, что высшее нацистское командование было далеко не так однозначно лояльно настроено к церкви, если судить по основным приказам и распоряжениям для администрации оккупированных территорий. Так, 6 августа 1941 г. был издан приказ, в котором было указано, что немецкая администрация не должна ни содействовать, ни мешать церковному возрождению, а восстановление храмов предоставить гражданскому населению. До полной церковной свободы, на которую надеялись православные, на оккупированных территориях было далеко. Еще в конце 1941 г. Министерство Восточных областей подготовило указ «О свободе церкви», дающий широкие права религиозным организациям, однако партийное руководство НСДАП его отвергло, посчитав, что он может негативно повлиять на церковь в самой Германии, находящейся под жестким государственным контролем. Нацисты оказывали прямое давление на священнослужителей в своих интересах: так, митрополита Сергия (Воскресенского) немецкая администрация обязала писать докладные записки о деятельности партизан; многие члены Псковской миссии давали расписки о своем содействии нацистам в борьбе против большевиков. Немецкая администрация ограничивала время проведения богослужений (только ранним утром в выходные дни), запрещала колокольный звон; церковная недвижимость объявлялась собственностью рейха; в школах было запрещено обучать детей религии. Было запрещено оказывать пастырскую помощь рабочим из СССР и Восточной Европы, которые были направлены на принудительные работы. 1 ноября 1941 г. шеф оперативной группы С в Киеве запретил открывать теологические факультеты — один из немногих приказов, где прямо указано препятствовать возрождению церковной жизни. Государство и церковь Патриотическая позиция церкви и ее осуждение коллаборационизма не могли не быть замечены государством, которое в условиях войны было заинтересовано и в поддержке традиционного для русского народа института, и в благоприятном имидже у западных союзников, и склонении с помощью церкви на сторону СССР русской эмиграции, находившейся под влиянием зарубежных иерархов, порвавших с РПЦ еще в 1920-е гг., в ряде случаев приветствовавших Гитлера, или, что бывало чаще, выступали против помощи Советскому Союзу, не считая его «государством русских», при этом осуждая нацизм. В заключение следует отметить, что расчеты государства на помощь такого традиционного для русского народа института, как Русская православная церковь, оправдались — священноначалие однозначно поддержало войну с нацистами как отечественную, жестко размежевалось с коллаборационистами, способствовало улучшению имиджа советской власти как веротерпимой в странах-союзниках и сумело вызвать симпатии к Советскому Союзу у русских эмигрантов. Большинство православных разделяло позицию священноначалия и активно участвовало в общем для страны деле. На оккупированных территориях православные, поначалу относившиеся к немцам довольно лояльно, к середине войны в большинстве случаев заняли антинацистскую позицию (в том числе и потому, что отношение к церкви у нацистов было сугубо прагматическим, и обещанной религиозной свободы не было предоставлено) — кто-то помогал партизанам, кто-то, контактируя с немецкими властями, не становился послушным орудием в их руках. Отношение советской власти к церкви во время войны было тоже вполне прагматическим, церковное возрождение было, во-первых, неполным; во-вторых, недолгим (постепенное сворачивание церковных «вольностей» началось еще до хрущевских гонений); в-третьих, сам факт легализации церковной структуры Сталиным, гонителем церкви, и установление над ней жесткого государственного контроля и постоянное «сотрудничество» с духовенством сказались и на духовном облике церкви, и на внутрицерковных отношениях. |