Отечественная литература (1 треть 19 века). Периодизация истории русской литературы первой половины XIX в
 Скачать 0.9 Mb.
|
Вопрос 45Драма М.Ю. Лермонтова «Маскарад»: поэтика, принципы создания героя, концепт «судьба» в драме. «Маскарад» – драма Лермонтова (1835–1836), вершина его драматургии. Лермонтов продолжил и развил в ней основные линии, намеченные в юношеских пьесах, и в то же время «Маскарад» – произведение иного художественного уровня, свидетельствующее об огромных возможностях Лермонтова-драматурга. Это единственная драма, которую Лермонтов предназначал для театра и упорно добивался ее постановки на сцене. Художественное содержание драмы многослойно; оно представляет собой совмещение разных планов – от бытового, конкретно-социального до философского. В пьесе изображен Петербург 30-х гг. XIX в. – средоточие лицемерия, фальши, эгоизма; широко отражены черты великосветского быта, увлечение столичной знати балами, карточной игрой, маскарадами. Не менее широко была распространена карточная игра. Тема карточной игры и маскарада широко представлена в русской литературе («Пиковая дама» А.С.Пушкина, «Игроки» Н.В.Гоголя и др.). «Маскарад» – романтическая драма о трагических судьбах мыслящих людей современной поэту России, об их порывах к действию и роковых заблуждениях. В центре внимания автора – проблема личности, раздумья о судьбе человека, принявшего на себя тяжесть одинокого противостояния существующему порядку вещей. Арбенин – один из тех персонажей Лермонтова, которые, не будучи его положительными героями, вместе с тем по умонастроению и взаимоотношениям с окружающим миром во многом близки автору и потому, естественно, в соответствии со своим характером нередко выступают как выразители его взглядов. Лермонтов наделил своего героя силой духа, мужеством, тоской по иной жизни. Сознание невозможности достигнуть духовной свободы, независимости, человеческого доверия и участия в том мире, где смещены понятия о сущности добра и зла, порождает трагическое мироощущение Арбенина. Основа его личности – мощная энергия отрицания. Пережив крушение юношеских идеалов, познав всю низость порока, герой восстает против самого себя, надеясь начать новую жизнь, обрести нравственную опору в любви. Но горький жизненный опыт, возвышая Арбенина над окружающим, отравляет его ядом безграничного неверия в жизнь и людей, подавляет сознанием нерасторжимости своих связей с проклинаемым им «светом», который, в свою очередь, не прощает ему отступничества. Отсюда – неизбежность драматического взрыва, завершающегося катастрофой. Трагический конец Арбенина предрешен и самим характером развивающихся событий, и натиском враждебных обстоятельств, и особенностями личности героя, его жизненной позицией; это неизбежное следствие эгоцентризма и всеобъемлющего отрицания. Конфликт в литературе – система противоречий, которая организует художественное произведение в определенное единство, ту борьбу образов, социальных характеров, идей, которая развертывается в каждом произведении. Термин конфликт близок к термину коллизия, они нередко взаимозаменяют друг друга. Так как понятие конфликта имеет узкое значение, то есть употребляется, когда коллизия приобретает наиболее острый и открытый характер, то термин конфликт обычно используют применительно к драматическим произведениям, где столкновения героев выступают с особенной очевидностью. Особое значение конфликт имеет в драматургии, где он является главной силой, пружиной, движущей развитие драматического действия и основным средством раскрытия характеров. В выборе конфликта, его осмыслении и разрешении воплощается концепция драматурга, художественная идея пьесы. В конфликте Арбенина с обществом «лицедеев» звучит «железный стих, облитый горечью и злостью », направленный против тех, кто превратил свою жизнь в пестрый и шумный, блестящий и пустой маскарад. Только скрыв свои лица масками, эти люди позволяют себе быть такими, каковы они на самом деле. Так в драме отражается позиция Лермонтова. В произведениях драматургии нередко наблюдается сочетание «внешнего» конфликта – борьбы героя с противостоящими ему силами – с «внутренним» психологическим конфликтом – борьбой героя с самим собой, со своими заблуждениями, слабостями. В драме М.Ю.Лермонтова «Маскарад» можно выделить социальный конфликт. Это конфликт героя и дворянского общества. И психологический конфликт, внутренний, в сознании героя. Идейный замысел «Маскарада» был подсказан игрой в карты. В светском Петербурге это было заметным и характерным явлением. Литература не могла пройти мимо него. В идее произведения лежит проблема «высокого зла», рожденного деятельным стремлением к добру и счастью. Буря, которую производит Арбенин в светском кругу, разоблачая мистификацию добра и благородства, вырастет до размеров бунта против такого общественного устройства («естественного порядка»), при котором главную роль в жизни играет низкое зло, замаскированное «добром». Само заглавие пьесы скрывает в себе этот смысл. Сила Арбенина заключается в том, что он не только ходит без маски, но и срывает маски с других. Вот почему слова его – «Преграда рушена между добром и злом» – звучат так торжествующе: это победа теоретической, общественно–философской мысли, определявшей всё поведение Арбенина и всё отличие его от других персонажей. Здесь – идейный центр пьесы. Лермонтов презирал светское общество. Славившиеся в то время вечера, балы и маскарады в доме Энгельгардта, посещались не только столичной знатью, но и членами царской фамилии во главе с императором. Картину нравов дворянского общества Лермонтов нарисовал в «Маскараде». Примечательно, что Лермонтов назвал маскарадом всю пьесу, а не только сцену, в которой изображается костюмированный бал у Энгельгардта. Название пьесы символично: вся жизнь действующих лиц предстает перед нами как пестрый, стремительный, полный интриг и обманов, скрытых пороков и преступлений, внешне изысканный и блестящий, но пустой и утомительный маскарад. Только надев маски на лица, её герои осмеливаются обнажить свои тайные мысли и чувства и, хотя бы на время, стать самими собой. «Под маской, – говорит Арбенин, – все чины равны, у маски ни души ни званья нет… И если маскою черты утаены, то маску с чувств снимают смело». Настоящий, подлинный маскарад наступает у них после того, как с лиц сброшены маски. Лицемерие, притворство, зависть, клевета, интриги – таковы черты «нормального» состояния, в котором эти люди находятся в действительной жизни. В образе Арбенина отражены раздумья поэта о сильных сторонах своевольного героя, бросающего вызов всему обществу, и одновременно обозначены его нравственные слабости. Так «гордый ум» Арбенина изнемог в конфликте со светом и собственными представлениями, внушенными той же порочной средой. Арбенин двойственен. Он и жертва и преступник. Автор и сочувствует и осуждает его. И всё-таки «высокое» злодейство героя – индивидуалиста снижено до обычного преступления, ибо Арбенин не знает других законов. Раз в жизни Арбенин поступил не «по-арбенински» и жестоко поплатился. Раз в жизни человека мне чужого, Рискуя честию, от гибели я спас. А он – смеясь, шутя, не говоря ни слова, Он отнял у меня всё, всё – и через час. Арбенин тяжко страдает. Но причина его страданий – те же законы морали, которые он сам исповедовал и которым следовал до того, как, встретил Нину, «снова воскрес для жизни и добра». Но теперь эти законы обращаются против него, и он, быть может, впервые на самом себе почувствовал всю их губительную силу. В результате Арбенин карает невинную жену. Когда он узнает об этом, то оказывается не в силах вынести превращение из романтической жертвы и мстителя в заурядного убийцу. «Ошибка» его зависит во многом от неверия в естественные чувства, которые свойственны Нине и которые она сохранила вопреки светскому окружению. Детская наивность, чистота, от души идущие, нежность и любовь, доброе сердце и светлый ум, чуждый условностей и расчетов – всё это образует характер, противостоящий Арбенину и контрастный ему. Такой характер выступает мерой оценки героя – индивидуалиста. Арбенин превращается из жертвы в злодея, а Нина из преступницы, в глазах Арбенина в невинную жертву. Так волею обстоятельств и интриги Арбенин подозревает Нину в измене. Состояние дисгармонии порождает отношения, которые не могут существовать длительно, они нуждаются в преобразовании. Через любовную коллизию проясняется двойственность Арбенина. Это и проверка Арбенина. На чьей он стороне – добродетели или зла. Конфликт поколений захватывает сферу личных отношений Арбенина с Ниной. Этот конфликт на каждом шагу Арбенин подчеркивает: Нина «слишком молода», он «сердцем слишком стар». Углубление и расширение конфликта идет за счет прошлого. В прошлом в душе Арбенина совершился переворот - после его встречи с Ниной, и теперь в настоящем, решается вопрос: насколько прочен, устойчив, качественно необратим этот переворот? Казарин в этот переворот не верит и торжествует: «Ты наш». Но между ними огромная дистанция – духовная, интеллектуальная. Для Казарина «Ты наш» – возвращение к карточному столу, для Арбенина – «былого нет и тени» прямое отречение от недавнего прошлого и от тех нравственных ценностей, которые внесла в его жизнь Нина. Жизнь теряет для него смысл. Прошлое искушает Арбенина: выдержит ли. Арбенин окончательно погружается в прошлое – в «нестерпимые, но сладостные дни », делает его своей сегодняшней явью: разрывает краткий свой союз с Ниной. «Действие предполагает обстоятельства, ведущие к коллизиям, к акции и реакции». Реакция – это трагическая развязка конфликта. Арбенин поверил «обществу», а не своей жене. Нина умирает. «Завистливый и злой» свет погубил её счастье с Арбениным. Можно подумать, что Арбенин проиграл свету. Поединок гордого, независимого человека, который мог сказать о себе: «ничем и никому я не был в жизнь обязан» – закончился поражением: Беги, красней, презренный человек, Тебя, как и других, к земле прижал наш век… Но Арбенин не бежал, не сдался, и пока силы зла не потушили в нем разум, никто и ничто не смогло поставить его на колени. Развязка внутреннего душевного конфликта наступает, когда Звездич и Неизвестный приходят в его дом, чтобы завершить давно задуманную месть. Не понадобились ни шпаги, ни пистолеты. Арбенин стоит перед ними на коленях – не у дуэльного барьера, а у черты безумия. «И этот гордый ум сегодня изнемог!» Этими словами Неизвестного словно бы подводится черта под неравной борьбой сильного, смелого, но бесконечно одинокого человека, не пожелавшего «гнуться и преклоняться» перед жестокими законами века. Дважды в пьесе возвращается Арбенин к своим несбывшимся мечтам: первый раз в беседе с Казариным, второй – в объяснении с Ниной перед её смертью. В чём обвиняет он Нину? «Быть может, я б успел небесные мечты осуществить, предавшися надежде, и в сердце б оживил все, что цвело в нем прежде, – ты не хотела, ты!» Какие мечты хотел осуществить Арбенин, найдя себе счастье и успокоение в любви к Нине? Что это за намёки и «недоговоренности»? Эти арбенинские признания не прояснены до конца в пьесе, их смысл Лермонтов оставляет нераскрытым. Важно понять, что за этими «недоговоренностями» скрыто не только глубоко личное, интимно – душевное, но и большое социальное содержание, что трагедия Арбенина заключает в себе нечто такое, что выходит за рамки его личной судьбы. Своеобразие стиля драмы – в сложном и тонком взаимопроникновении романтического и реалистического планов изображения. Обнаружившая себя еще в юношеских пьесах Лермонтова тенденция ввести высокого романтического героя в бытовое окружение только в «Маскараде» получает полноценное художественное воплощение: высокое и низкое предстают здесь как отражение разных сторон действительности, а романтическая исключительность героя воспринимается как жизненно-правдивое явление. Вольный стих (разностопный ямб), которым написана драма, глубоко соответствует богатству ее стиля, многообразию смысловых и интонационных оттенков – от возвышенной патетики монологов Арбенина до острых и легких светских диалогов и каламбуров; при этом основную тональность произв. определяет ярко-романтический, величественный образ главного героя. Последовательность философского осмысления сложных, противоречивых явлений жизни отличает «Маскарад» от опытов ранней лермонтовской драматургии. Вместе с тем в «Маскараде» отчетливо различаются мотивы многих романтических произведений Лермонтова, несущих идею благородной мести, духовного мятежа (ранняя лирика, кавказские поэмы). Пьеса построена на принципе силы и двойного сострадания — не только к жертве (Нине), но и к виновнику ее гибели (Арбенину). Никакой «телеологической картины мира», никакого «возвышенного порядка», никакого разрешения диссонанса «в великой гармонии целого» нет. В основу драмы Лермонтов кладет жизненный путь человека, который Шиллер называет «реалистическим»: мужественное и гордое противопоставление силе силы же. Через обличение благополучного в своей лицемерной «веселости» светского общества и «блестящего, но ничтожного» века Лермонтов поднимается до высоких трагических тем: «отбрасывает ложно понятую снисходительность и слабый, изнеженный вкус». Буря, которую производит Арбенин в светском обществе, вырастает до пределов бунта против всего устройства человеческой жизни, против Бога и установленных кодексов морали: «Преграда рушена между добром и злом!» – торжествующе кричит Арбенин Звездичу. Параллели между «Маскарадом» и другими произведениями Наибольшую внутреннюю близость с драмой обнаруживает поэма «Демон» – освобожденный от бытовой конкретности вариант той же идейно-философской и психологической коллизии. Знаменателен (как в смысле родства, так и взаимной контрастности этих произведений) обмен репликами между князем и Арбениным: «Вы человек иль демон?» – «Я? – игрок!». Герои «Демона» и «Маскарада» находятся на разных этапах единонаправленного духовного движения (от горького разочарования в мире людей – через возрождающую и примиряющую любовь – к новому, еще более страшному разочарованию – падению). В первой редакции, представленной Лермонтовым в цензуру, «Маскарад» состоял из трех актов и кончался гибелью Нины; четвертый акт (появление Неизвестного и сумасшествие Арбенина) был написан после запрещения цензурой, нашедшей в пьесе «прославление порока». При этом Лермонтов не внес почти никаких изменений в текст первых трех актов; он прибавил четвертый акт, надеясь, что в таком виде пьеса будет одобрена, потому что «порок» был более или менее наказан. В связи со сказанным выше о проблеме зла эта история «Маскарада» имеет очень важное значение. В поэзии Лермонтова господствует тема мести, зла и демонстративно отсутствуют темы наказания, возмездия или прямого нравоучения. Появление Неизвестного и темы «возмездия» до некоторой степени аналогично тому, что произошло с «Демоном». В редакциях 1833 и 1838 гг. (в сущности – последней) нет торжествующего ангела и нет побежденного Демона, проклинающего «мечты безумные свои». Здесь роль ангела очень скромная: он только молится за душу «грешницы младой». Тема «возмездия» появилась в тексте 1841 г. («Но час суда теперь настал, и благо Божие решенье»; ср. восклицание Неизвестного: «Казнит злодея провиденье!»). В предисловии к «Герою нашего времени» недаром сказано: «Наша публика так еще молода и простодушна, что не понимает басни, если в конце ее не находит нравоучения». В «Княжне Мери» Печорин говорит о себе характерную фразу, вскрывающую антипатию Лермонтова к дидактическим жанрам, к нравоучительным пьесам с финальным «возмездием»: «Я был необходимое лицо пятого акта; невольно я разыгрывал жалкую роль палача или предателя». Неизвестный в финале «Маскарада» – именно эта «жалкая роль», не входившая в первоначальный план пьесы. Образ Арбенина органически связан с образом Демона, исключающим всякую мысль о каре или возмездии. Монологи Арбенина, то и дело заставляющие вспоминать текст «Демона», вносят в «Маскарад» глубокий иносказательный смысл, уводящий далеко за пределы самого сюжета и обнаруживающий подлинный (не психологический, а социально-философский) замысел автора: показать трагедию человеческого общества, устроенного так, что настоящее, деятельное стремление к добру, насыщенное мыслью и волей, неизбежно должно принять форму зла – ненависти, мести, презрения. Арбенин – попытка реального воплощения того зла, которое произошло от одного начала с добром и существует как упрек ему. Это зло, возникшее по вине добра: оно не столько борется с добром, сколько обличает его. Не раз было уже указано на связь «Маскарада» с грибоедовским «Горем от ума». Пьесы объединены единой идеей – показа великосветского общества, порочного, ничтожного и развращенного. Тождественность задания, ощущавшаяся и современниками Лермонтова и последующей критикой, приводила и к сходству ситуаций: разговор Арбенина с Казариным о посетителях игорного дома заставлял вспомнить беседу Горича с Чацким о посетителях фамусовского бала; монолог Арбенина после бала (сц. 3-я) перекликался с монологом Чацкого в сенях фамусовского дома (д. IV, явл. 3). Параллели шли дальше. Сходство образов Шприха и Загорецкого объяснялось тем, что оба драматурга рисовали одно и то же лицо – третьесортного литератора и агента III отделения Элькана. А сходство персонажей приводило к близости отдельных «пассажей» пьес. На этой близости стоит остановиться. Разносчикам вестей и профессиональным доносчикам неловко чего-либо не знать. Когда баронесса спрашивает Шприха, известна ли ему история князя Звездича и Нины, он растерянно бормочет: «Нет... слышал... как же... нет – об этом говорил и замолчал уж свет...», а про себя он должен признаться: «А что-бишь, я не помню, вот ужасно!». В аналогичном положении Загорецкий, когда его спрашивают о сумасшествии Чацкого: «А! знаю. Помню, слышал. Как мне не знать! примерный случай вышел...» Но про себя и он должен сознаться, что ему ничего неизвестно: «Который Чацкий здесь!.. Известная фамилья... с каким-то Чацким я когда-то был знаком». В чрезмерном увлечении параллелями как-то забывали, что естественнее выводить ситуации «Маскарада» из пьесы того гениального поэта, перед которым Лермонтов преклонялся с отроческих лет, – из шекспировского «Отелло». Предмет, принадлежащий женщине и попадающий в чужие руки, возбуждает ревность; ложный друг усиливает эту ревность; муж, считающий себя оскорбленным, сам свершает суд над той, кого он пламенно любит и которая именно потому должна быть им самим наказана. Это – ситуация двух пьес: «Отелло» и «Маскарада». Драматургия Лермонтова, взятая внутри его творческой эволюции, была как бы мостом от юношеских поэм к зрелой прозе. На драматургической работе Лермонтов развил метод психологического анализа и технику мотивировки, использованные потом в «Герое нашего времени». Но и независимо от этого драматургия Лермонтова, и, прежде всего, конечно, «Маскарад», сохраняет свое значение. По своим принципам она была новаторской, опиравшейся на Байрона, Шиллера, на французскую романтическую драму и мелодраму. В то же время «Маскарад» был своего рода итогом русской драматургии 20–30-х годов, выросшей на основе новых, боевых идейных и художественных принципов и оставшейся за пределами тогдашней сцены. Характерен в этом смысле самый жанр «Маскарада», совмещающий в себе элементы высокой трагедии, мелодрамы и комедии. Родство «Маскарада» с «Горем от ума» отмечалось неоднократно – и в стихе, и в стиле. Борьба с нравоучительностью объединяет драматургию Лермонтова с пушкинской. Было, конечно, необычайной смелостью написать «Бориса Годунова» так, как это сделал Пушкин, придавший трагические черты образу «злодея»; но еще большей смелостью было написать «маленькую трагедию» о злодейском поступке Сальери и, вместо наказания, закончить ее вопросом: ...или это сказка Тупой, бессмысленной толпы – и не был Убийцею создатель Ватикана? С этим сходно восклицание Арбенина в конце III акта, после смерти Нины: ...Но все черты спокойны, не видать В них ни раскаянья, ни угрызений... Ужель? Отметим, наконец, что есть некоторая близость между «Маскарадом» и драмой Кюхельбекера «Ижорский», рисующей образ гордого и сильного человека, презирающего людей; близость сказывается и в языке и в стихе. Указанные связи обнаруживают родство драматургии Лермонтова (как это было и в лирике, и в поэмах, и в прозе юношеского периода) с декабристской драматической литературой как в тематике, так и в драматических принципах. Гениальный создатель «Маскарада» двадцатидвухлетним юношей бросил путь драматурга. Его драматургическое наследие не велико. Но глубоки его раздумья о жизни в этих немногочисленных пьесах, в особенности в «Маскараде». |