Главная страница
Навигация по странице:

  • -- Вот и я то же самое говорю, -- ответил Мэтт. -- На кой черт вам волк в Калифорнии

  • -- Только... -- тихо начал погонщик, но вдруг осмелел и не стал скрывать, что сердится: -- Чего вы так взъерошились

  • -- Вы заперли переднюю дверь Скотт кивнул головой и спросил:-- А вы заднюю

  • Белый Клык. Первая. Погоня за добычей темный еловый лес стоял, нахмурившись, по обоим берегам скованной льдом реки


    Скачать 0.85 Mb.
    НазваниеПервая. Погоня за добычей темный еловый лес стоял, нахмурившись, по обоим берегам скованной льдом реки
    Дата26.04.2022
    Размер0.85 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаБелый Клык.doc
    ТипГлава
    #498430
    страница21 из 25
    1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   25

    * ЧАСТЬ ПЯТАЯ *

    ГЛАВА ПЕРВАЯ. В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ


    Лето носилось в воздухе.

    Белый Клык почувствовал беду еще задолго до того, как она дала знать о своем приближении.

    Весть о грядущей перемене какими-то неведомыми путями дошла до него.

    Предчувствие зародилось в нем по вине богов, хотя он и не отдавал себе отчета в том, как и почему это случилось.

    Сами того не подозревая, боги выдали свои намерения собаке, и она уже не покидала крыльца хижины и, не входя в комнату, знала, что люди что-то затевают.

    -- Послушайте-ка! -- сказал как-то за ужином погонщик.

    Уидон Скотт прислушался.

    Из-за двери доносилось тихое тревожное поскуливание, похожее скорее на сдерживаемый плач.

    Потом стало слышно, как Белый Клык обнюхивает дверь, желая убедиться в том, что бог его все еще тут, а не исчез таинственным образом, как в прошлый раз.

    -- Чует, в чем дело, -- сказал погонщик.

    Уидон Скотт почти умоляюще взглянул на Мэтта, но слова его не соответствовали выражению глаз.

    -- На кой черт мне волк в Калифорнии? -- спросил он.


    -- Вот и я то же самое говорю, -- ответил Мэтт. -- На кой черт вам волк в Калифорнии?

    Но эти слова не удовлетворили Уидона Скотта; ему показалось, что Мэтт осуждает его.

    -- Наши собаки с ним не справятся, -- продолжал Скотт. -- Он их всех перегрызет.

    И если даже я не разорюсь окончательно на одни штрафы, полиция все равно отберет его у меня и разделается с ним по-своему.

    -- Настоящий бандит, что и говорить! -- подтвердил погонщик.

    Уидон Скотт недоверчиво взглянул на него.

    -- Нет, это невозможно, -- сказал он решительно.

    -- Конечно, невозможно, -- согласился Мэтт. -- Да вам придется специального человека к нему приставить.

    Все колебания Скотта исчезли.

    Он радостно кивнул.

    В наступившей тишине стало слышно, как Белый Клык тихо поскуливает, словно сдерживая плач, и обнюхивает дверь.

    -- А все-таки здорово он к вам привязался, -- сказал Мэтт.

    Хозяин вдруг вскипел:

    -- Да ну вас к черту, Мэтт!

    Я сам знаю, что делать.

    -- Я не спорю, только...

    -- Что "только"? -- оборвал его Скотт.


    -- Только... -- тихо начал погонщик, но вдруг осмелел и не стал скрывать, что сердится: -- Чего вы так взъерошились?

    Глядя на вас, можно подумать, что вы так-таки и не знаете, что делать.

    Минуту Уидон Скотт боролся с самим собой, а потом сказал уже гораздо более мягким тоном:

    -- Вы правы, Мэтт.

    Я сам не знаю, что делать. В том-то вся и беда... -- И, помолчав, добавил: -- Да нет, было бы чистейшим безумием взять собаку с собой.

    -- Я с вами совершенно согласен, -- ответил Мэтт, но его слова и на этот раз не удовлетворили хозяина.

    -- Каким образом он догадывается, что вы уезжаете, вот чего я не могу понять! -- как ни в чем не бывало продолжал Мэтт.

    -- Я и сам этого не понимаю, -- ответил Скотт, грустно покачав головой.

    А потом наступил день, когда в открытую дверь хижины Белый Клык увидел, как хозяин укладывает вещи в тот самый проклятый чемодан.

    Хозяин и Мэтт то и дело уходили и приходили, и мирная жизнь хижины была нарушена.

    У Белого Клыка не осталось никаких сомнений.

    Он уже давно чуял беду, а теперь понял, что ему грозит: бог снова готовится к бегству.

    Уж если он не взял его с собой в первый раз, то, очевидно, не возьмет и теперь.

    Этой ночью Белый Клык поднял вой -- протяжный волчий вой.

    Белый Клык выл, подняв морду к безучастным звездам, и изливал им свое горе так же, как в детстве, когда, прибежав из Северной глуши, он не нашел поселка и увидел только кучку мусора на том месте, где стоял прежде вигвам Серого Бобра.

    В хижине только что легли спать.

    -- Он опять перестал есть, -- сказал со своей койки Мэтт.

    Уидон Скотт пробормотал что-то и заворочался под одеялом.

    -- В тот раз тосковал, а уж теперь, наверное, сдохнет.

    Одеяло на другой койке опять пришло в движение.

    -- Да замолчите вы! -- крикнул в темноте Скотт. -- Заладили одно, как старая баба!

    -- Совершенно справедливо, -- ответил погонщик, и у Скотта не было твердой уверенности, что тот не подсмеивается над ним втихомолку.

    На следующий день беспокойство и страх Белого Клыка только усилились.

    Он следовал за хозяином по пятам, а когда Скотт заходил в хижину, торчал на крыльце.

    В открытую дверь ему были видны вещи, разложенные на полу.

    К чемодану прибавились два больших саквояжа и ящик.

    Мэтт складывал одеяла и меховую одежду хозяина в брезентовый мешок.

    Белый Клык заскулил, глядя на эти приготовления.

    Вскоре у хижины появились два индейца.

    Белый Клык внимательно следил, как они взвалили вещи на плечи и спустились с холма вслед за Мэттом, который нес чемодан и брезентовый мешок.

    Вскоре Мэтт вернулся.

    Хозяин вышел на крыльцо и позвал Белого Клыка в хижину.

    -- Эх ты, бедняга! -- ласково сказал он, почесывая ему за ухом и гладя по спине. -- Уезжаю, старина.

    Тебя в такую даль с собой не возьмешь.

    Ну, порычи на прощанье, порычи, порычи как следует.

    Но Белый Клык отказывался рычать.

    Вместо этого он бросил на хозяина грустный, пытливый взгляд и спрятал голову у него под мышкой.

    -- Гудок! -- крикнул Мэтт.

    С Юкона донесся резкий вой пароходной сирены.

    -- Кончайте прощаться!

    Да не забудьте захлопнуть переднюю дверь!

    Я выйду через заднюю.

    Поторапливайтесь!

    Обе двери захлопнулись одновременно, и Скотт подождал на крыльце, пока Мэтт выйдет из-за угла хижины.

    За дверью слышалось тихое повизгиванье, похожее на плач.

    Потом Белый Клык стал глубоко, всей грудью втягивать воздух, уткнувшись носом в порог.

    -- Берегите его, Мэтт, -- говорил Скотт, когда они спускались с холма. -- Напишите мне, как ему тут живется.

    -- Обязательно, -- ответил погонщик. -- Стойте!..


    Слышите?

    Он остановился.

    Белый Клык выл, как воют собаки над трупом хозяина.

    Глубокое горе звучало в этом вое, переходившем то в душераздирающий плач, то в жалобные стоны, то опять взлетавшем вверх в новом порыве отчаяния.

    Пароход "Аврора" первый в этом году отправлялся из Клондайка, и палубы его были забиты пассажирами. Тут толпились люди, которым повезло в погоне за золотом, люди, которых золотая лихорадка разорила, -- и все они стремились уехать из этой страны, так же как в свое время стремились попасть сюда.

    Стоя около сходней. Скотт прощался с Мэттом.

    Погонщик уже хотел сойти на берег, как вдруг глаза его уставились на что-то в глубине палубы, и он не ответил на рукопожатие Скотта.

    Тот обернулся: Белый Клык сидел в нескольких шагах от них и тоскливо смотрел на своего хозяина.

    Мэтт чертыхнулся вполголоса.

    Скотт смотрел на собаку в полном недоумении.


    -- Вы заперли переднюю дверь?

    Скотт кивнул головой и спросил:


    -- А вы заднюю?

    -- Конечно, запер! -- горячо ответил Мэтт.

    Белый Клык с заискивающим видом прижал уши, но продолжал сидеть в сторонке, не пытаясь подойти к ним.

    -- Придется увести его с собой.

    Мэтт сделал два шага по направлению к Белому Клыку; тот метнулся в сторону.

    Погонщик бросился за ним, но Белый Клык проскользнул между ногами пассажиров.

    Увертываясь, шныряя из стороны в сторону, он бегал по палубе и не давался Мэтту.

    Но стоило хозяину заговорить, как Белый Клык покорно подошел к нему.

    -- Сколько времени кормил его, а он меня теперь и близко не подпускает! -- обиженно пробормотал погонщик. -- А вы хоть бы раз покормили с того первого дня!

    Убейте меня -- не знаю, как он догадался, что хозяин -- вы.

    Скотт, гладивший Белого Клыка, вдруг нагнулся и показал на свежие порезы на его морде и глубокую рану между глазами.

    Мэтт провел рукой ему по брюху.

    -- А про окно-то мы с вами забыли!

    Глядите, все брюхо изрезано.

    Должно быть, разбил стекло и выскочил.

    Но Уидон Скотт не слушал, он быстро обдумывал что-то.

    "Аврора" дала последний гудок.

    Провожающие торопливо сходили на берег.

    Мэтт снял платок с шеи и хотел взять Белого Клыка на привязь.

    Скотт схватил его за руку.

    -- Прощайте, Мэтт!

    Прощайте, дружище! Вам, пожалуй, не придется писать мне про волка...

    Я... я...

    -- Что? -- вскрикнул погонщик. -- Неужели вы...

    -- Вот именно.

    Спрячьте свой платок.

    Я вам сам про него напишу.

    Мэтт задержался на сходнях.

    -- Он не перенесет климата!

    Вам придется стричь его в жару!

    Сходни втащили на палубу, и "Аврора" отвалила от берега.

    Уидон Скотт помахал Мэтту на прощанье и повернулся к Белому Клыку, стоявшему рядом с ним.

    -- Ну, теперь рычи, негодяй, рычи, -- сказал он, глядя "на доверчиво прильнувшего к его ногам Белого Клыка и почесывая ему за ушами.
    1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   25


    написать администратору сайта