Буало. Поэтическое искусство. Песнь первая
 Скачать 28.33 Kb.
|
|
Песнь первая. Создавая свою эстетическую теорию, Буало имел в виду прежде всего своих современников — читателей и авторов; он писал для них и о них. В первой части «Поэтического искусства» Буало выступает против нового веяния, новой моды на поэзию. Первая песня поэмы содержит основные требования для истинного поэта, заключающиеся в наличии таланта, правильного жанрового выбора, разумного содержания написанного стихотворения. Он говорит о том, что не каждый, кто мнит себя поэтом, достоин этого звания, поскольку для этого нужен талант, поэт должен быть наделен даром свыше: «Взирая на Парнас, напрасно рифмоплет В художестве стиха достигнуть мнит высот, Коль он не озарен с небес незримым светом, Когда созвездьями он не рожден поэтом: Таланта скудостью стеснен он каждый час» Также Буало призывает взвешивать «ум и силы» прежде чем браться за поэзию, поскольку это трудный, тернистый путь. В первой части Буало высказывает основное требование — следовать разуму, — общее для всей классической эстетики XVII века. Следовать разуму — это значит прежде всего подчинить форму содержанию, научиться мыслить ясно, последовательно и логично: «Так пусть же будет смысл всего дороже вам, Пусть блеск и красоту лишь он дает стихам! Обдумать надо мысль и лишь потом писать. Пока неясно вам, что вы сказать хотите, Простых и точных слов напрасно не ищите…» Увлечение изысканной формой как чем-то самодовлеющим, погоня за рифмой в ущерб смыслу приводят к затемнению содержания, а следовательно, лишают поэтическое произведение ценности и значения: «Будь то в трагедии, эклоге иль в балладе, Но рифма не должна со смыслом жить в разладе; Меж ними ссоры нет и не идет борьба: Он — властелин ее, она — его раба» Организующая направляющая роль разума должна чувствоваться и в композиции, в гармоничном соотношении разных частей: «Поэт обдуманно все должен разместить, Начало и конец в поток единый слить И, подчинив слова своей бесспорной власти, Искусно сочетать разрозненные части» У Буало все подчинено содержанию, разумному смыслу, излишние мелочи, отвлекающие от основной мысли или сюжета, перегруженные деталями описания, напыщенные гиперболы и эмоциональные метафоры — все это противоречит рационалистической ясности и стройности, характерной для классического искусства: «Остерегайтесь же пустых перечислений, Ненужных мелочей и длинных отступлений! Излишество в стихах и плоско и смешно: Мы им пресыщены, нас тяготит оно. Не обуздав себя, поэт писать не может» Также в песни первой Буало осуждает бурлеск и восстает против его пошлости: «Чуждайтесь низкого: оно всегда уродство; В простейшем стиле все ж должно быть благородство. Рассудку вопреки стиль площадной, бурлеск, Пленяя новизной, слепя, явил нам блеск; Плодя безвкусицу свои острот вульгарных, Ворвался на Парнас жаргон рядов базарных» В конце песни первой Буал вновь возвращается к теме таланта поэта. Подчеркивает, что поэт должен владеть красивым языком ( «Не зная языка, достойнейший поэт писакой выглядит, - другого слова нет») и неторопливостью, ведь поэзия требует труда и кропотливости: «Творите, не спеша, хоть гонят вас приказом, Не хвастайте, что стих у вас родится разом: Бег торопливых строк, случайных рифм союз Являют не талант, а только скверный вкус» . Будь то в трагедии, в эклоге иль в балладе, Но рифма не должна со смыслом житьв разладе; Меж ними ссоры нет и не идет борьба: Он - властелин ее, она - его раба. Всего важнее смысл; но, чтоб к нему прийти, Придется одолеть преграды на пути, Намеченной тропы придерживаться строго: Порой у разума всего одна дорога. Бегите подлых слов и грубого уродства. Пусть низкий слог хранит и стройи благородство. Вначале всех привлек разнузданный бурлеск: У нас в новинку был его несносный треск. Возьмите образцом стихи Маро с их блеском И бойтесь запятнать поэзию бурлеском; Пускай им тешится толпа зевак с Пон-Неф. С изящной простотой ведите свой рассказ И научитесь быть приятным без прикрас. Своим читателям понравиться старайтесь. О ритме помните, с размера не сбивайтесь; На полустишия делите так ваш стих, Чтоб смысл цезурою подчеркивался в них. Вы приложить должны особое старанье, Чтоб между гласными не допустить зиянья. Созвучные слова сливайте в стройный хор: Нам отвратителен согласных грубый спор. Стихи, где мысли есть, но звуки ухо ранят, Ни слушать, ни читать у нас никто не станет. Малерб хороший -простой и стройный стих,Пернас тоже че то выровнил рифмованные строки -пояснил и выравнил Вильон ,Ронсар придумал какие то новые правила и всех запутал латынью и греческими языками вперемешку Обдумать надо мысль и лишь потом писать ! Иноязычных слов бегите ,как заразы Шлифуйте,чистите ,пока терпенье есть: Добавьте две строки и вычеркните шесть Критика это очень хорошо Просите у друзей сурового суда Прямая критика,придирки и нападки Откроют вам глаза на наи недостатки Песнь вторая. В песне второй Буало подробно останавливается на стилистической и языковой стороне таких форм, как идиллия, элегия, ода, сонет, эпиграмма, баллада и лишь вскользь касается их содержания, которое он считает само собой разумеющимся и по традиции раз навсегда определенным. Идиллия: Чужда Идиллия кичливости надменной. Блистая прелестью изящной и смиренной Приятной простоты и скромности полна, Напыщенных стихов не признает она, Нам сердце веселит, ласкает наше ухо, Высокопарностью не оскорбляя слуха. Некоторые вводят простонародный язык,крикливо - грубый слог,который не к небесам летит,а ползет у ног,Феокрит и Вергилий молодцы Элегия: Она рисует нам влюбленных смех, и слезы, И радость, и печаль, и ревности угрозы: Но лишь поэт, что сам любви изведал власть, Сумеет описать правдиво эту страсть. Поэту не очень нравятся такие штуки,считает их пустословами ,это непритворные чувства Признаться, мне претят холодные поэты, Что пишут о любви, любовью не согреты, Притворно слезы льют, изображают страх И, равнодушные, безумствуют в стихах. Ода: Стремится Ода ввысь, к далеким кручам горным, И там, дерзания и мужества полна, С богами говорит как равная она; Прокладывает путь в Олимпии атлетам И победителя дарит своим приветом; Пусть в Оде пламенной причудлив мысли ход, Но этот хаос в ней - искусства зрелый плод. Феб изобрел законы строгие Сонета -два катрена ,заканчиваютя двумя терценами ,Аппалон завел в Сонете порядок строгий ,он указал размер и сосчитал все слоги ,нельзя было повторятть слова ,осудял вялый бедный стих , Блистательный Сонет поэтам непокорен: То тесен чересчур, то чересчур просторен Эпиграмма:безвкусная пошлость Стих Эпиграммы сжат, но правила легки: В ней иногда всего острота в две строки. Проведали о ней не так давно французы. Приманка новая, нарядна, весела, Скучающих повес совсем с ума свела. Сперва он покорил без боя Мадригал Потом к нему в силки гордец Сонет попал Ему открыла дверь Трагедия радушно И риняла его Элегия послушно В любой поэме есть особые черты, Печать лишь ей одной присущей красоты: Затейливостью рифм нам нравится Баллада, Рондо - наивностью и простотою лада, Изящный, искренний любовный Мадригал Возвышенностью чувств сердца очаровал. Не злобу, а добро стремясь посеять в мире, Являет истина свой чистый лик в Сатире. Луцилий первый ввел Сатиру по в гордый Рим. Словами острыми всегда пполна сатира Их подхватил француз-насмешник и задира- И создал Водевиль - куплетов бойкий рой Исключение он делает лишь для жанра, наиболее близкого ему самому, — для сатиры, которой посвящено больше всего места во II песне и чье содержание он рассматривает. И не удивительно: из всех перечисленных им лирических жанров сатира — единственный, имеющий объективное общественное содержание. Автор выступает здесь не как выразитель своих личных чувств и переживаний, — которые, по мнению Буало, не представляют сколько-нибудь значительного интереса, — а как судья общества, нравов, как носитель объективной истины: «Не злобу, а добро стремясь посеять в мире, Являет истина свой чистый лик в Сатире» Как видим, Буало отступает от традиционной классической иерархии жанров, согласно которой сатира относится к числу «низких», а ода — к числу «высоких». Торжественная ода, воспевающая воинские подвиги героев или триумфы победителей, по своему содержанию стоит вне той основной этической проблематики, которая прежде всего важна и интересна для Буало в литературе. Поэтому она представляется ему менее нужным для общества жанром, чем сатира, бичующая «ленивых бездельников» и «кичливых богачей». Песнь третья. Третья часть, наиболее обширная, посвящена анализу трагедии, эпопеи и комедии. Так, чтобы нас пленить, Трагедия в слезах Ореста мрачного рисует скорбь и страх, В пучину горестей Эдипа повергает и, развлекая нас, рыданья исторгает Найдите путь к сердцам: секрет успеха в том, Чтоб зрителя увлечь взволнованным стихом Вы нас, не мешкая. должны в сюжет ввести Единство места в нем вам следует блюсти В трагедии важно единство времени и места ,в древности трагедия была праздником .Первым был Феспид возил такие представления Софокл отшлифовал неровный, грубый слог И так вознес театр, что для дерзаний Рима Такая высота была недостижима. Театр французами был прежде осужден: Казался в старину мирским соблазном он. Но строгой логики от вас в театре ждут: В нем властвует закон, взыскательный и жесткий. Рисуют иногда тщеславные поэты Не действующих лиц, а лишь свои портреты. Вы искренно должны печаль передавать; Чтоб я растрогался, вам нужно зарыдать; А красноречие, в котором чувство тонет, Напрасно прозвучит и зрителей не тронет. Эпопея: Еще возвышенней, прекрасней Эпопея. Она торжественно и медленно течет, На мифе зиждется и вымыслом живет. Прекрасных вымыслов плетя искусно нить, Эпический поэт их может оживить И, стройность им придав, украсить своевольно: Конечно, тот поэт, что христиан поет, Не должен сохранять язычества налет, Но требовать, чтоб мы, как вредную причуду, Всю мифологию изгнали отовсюду; Аллегория од запретом Преданья древности исполнены красот Сама поэзия там и в именах живет Нельзя событиями погружать сюжет-излишество обедняет тему Гомер классный чувак - в его стихах живет одушевление,сюжет естественный и гладкий. Пегас говорил,что Гомер фу какой,вергилий устарел Комедия:рождена в афинах успехом трагедии - врагов насмешками ,как стрелами,сражал Но издевательствам положен был предел: Был выпущен указ, который повелел Не называть имен и прекратить наветы. Менандр искусно мог нарисовать портрет, Не дав ему при том особенных примет. Смеясь над фатовством и над его уродством, Не оскорблялся фат живым с собою сходством Скупец, что послужил Менандру образцом, До колик хохотал в театре над скупцом. Коль вы рославиться в комедии хотите,себе в наставницы природу изберите Но унизительно Комедии серьезной Толпу увеселять остротою скабрезной. Буало анализирует эти жанры с точки зрения оказания морального и нравственного влияния литературы на людей. Он пишет, что обаяние трагедии должно быть в том, чтобы страданиями, которые в ней показаны, она задевала людей за живое. Ее герои должны «нравится» и «трогать». Ведь по-настоящему взволновать и растрогать могут только такие герои, которые вызывают сочувствие, «нравятся» зрителю, несмотря на свою трагическую вину. Герои должны вызывать сострадания, пробуждать светлые чувства в читателе. И, как писал Аристотель в своей поэтике, трагедия, вызывающая сострадание, очищает от пороков. Буало обращается к создателем трагедий: «Но если доблестный и благородный пыл Приятным ужасом сердца не захватил И не посеял в них живого состраданья, Напрасен был ваш труд и тщетны все старанья!» Путем тончайшего «психологического анализа поэт может и должен, по мнению Буало, раскрыть перед зрителем душевную вину героя, изнемогающего под ее бременем. Но этот анализ должен свести самые неистовые, чудовищные страсти и порывы к простым, общечеловеческим, общепонятным, приблизить трагического героя к зрителю, сделав его объектом живого, непосредственного сочувствия и сострадания. Идеалом такой „трагедии сострадания“, основанной на психологическом анализе, была для Буало трагедия Расина. Проблема образного воплощения действительности является центральной в эстетической теории Буало. В этой связи особое значение приобретает вопрос о соотношении реального факта и художественного вымысла, вопрос, который Буало решает как последовательный рационалист, проводя грань между категориями правды и правдоподобия): «Невероятное растрогать неспособно. Пусть правда выглядит всегда правдоподобно…» В этом он расходится с Аристотелем, который допускал ложь в искусстве, если она не мешает изображению, и считал невозможным изобразить одно и то же действие разными поэтами одинаково, поскольку у каждого свои взгляды, своя манера изображения. Аристотель писал: «Поэт должен изображать людей или вещи как есть, или как о них говорят и думают, или какими они должны быть». Тем не менее Буало и Аристотель сходились в том, что идеализм в искусстве не должен противоречить правде характеров. Буало писал: «Герой, в ком смело все, лишь для романа годен. Пусть будет он у вас отважен, благороден, Но все ж без слабостей он никому не мил. Пусть будет тщательно продуман ваш герой, Пусть остается он всегда самим собой! » Буало возвышает эпопею, сравнивая ее с чистой и спокойной рекой, но язвительно высмеивает попытки создания христианских эпопей, главным защитником которых был в ту пору реакционный католический поэт Демаре де Сен-Сорлен. Если античный миф в своей наивной человечности тесно связан с природой, олицетворяет ее силы в образной форме и не противоречит разуму, то христианские святые и чудеса должны быть слепо приняты на веру и не могут быть постигнуты разумом. Введение в трагедию и эпопею христианской мифологии (в отличие от античной) не только не украшает поэтическое произведение, но и компрометирует религиозные догмы: «Им, видно, невдомек, что таинства Христовы Чуждаются прикрас и вымысла пустого… И так, благодаря их ревностным стараньям, Само евангелье становится преданьем!» В своей теории жанров Буало, по примеру античной поэтики, не отводит места для романа, не признавая его явлением большой классической литературы. Тем не менее он попутно затрагивает вопрос о влиянии, которое роман оказывает на другие жанры, в частности на трагедию. Следует сразу же оговорить: Буало имеет в виду романы специфического направления — галантно-прециозные и псевдоисторические, совершенно не затрагивая реалистически-бытового романа. Буало протестует не против любовной тематики как таковой, а против ее «галантной» — ходульной, слащавой — трактовки, против превращения больших страстей в набор словесных штампов: «Они умеют петь лишь цепи да оковы, Боготворить свой плен, страданья восхвалять И деланностью чувств рассудок оскорблять.» Буало, как и Аристотель, выступает за простую, ясную и цельную фабулу. Также он говорит о единстве времени и места. Поскольку весь драматический интерес сосредоточен на психологических переживаниях персонажей, а внешние события служат для них лишь толчком и поводом, не требуется ни физического времени, ни физического места для этих внешних событий — действие классической трагедии разыгрывается в душе героя. Вопросу о построение характера в комедии Буало также уделяется много места, призывая комедийных авторов тщательно изучать человеческую природу. Так же как и в отношении трагического героя, Буало и здесь резко протестует против портретности в изображении персонажей. Поэт не должен буквально копировать ни себя, ни окружающих, он должен создавать обобщенный, типический характер, так, чтобы живые прототипы его смеялись, не узнав самих себя. Но если сама по себе эта борьба против портретности, борьба за обобщенное изображение является бесспорной заслугой эстетики Буало, то она же таит в себе и слабые, уязвимые стороны. В своем настойчивом требовании изображать человеческие пороки в наиболее общем, абстрактном выражении, Буало полностью отвлекается от социально-конкретной характерности персонажей. Однако он пишет: «Узнайте горожан, придворных изучите; Меж них старательно характеры ищите» При этом под «горожанами» Буало разумеет верхушку буржуазии. Рекомендуя, таким образом, выводить в комедиях дворян и буржуа, Буало совершенно недвусмысленно подчеркивает свое пренебрежение к простому народу. Цель и задача литературной критики — воспитать и развить вкус читающей публики на лучших образцах античной и современной поэзии. Ограниченность социальных симпатий Буало сказалась и в его языковых требованиях: он беспощадно изгоняет из поэзии низкие и вульгарные выражения, обрушивается на «площадной», «базарный», «кабацкий» язык. Но вместе с тем он высмеивает и сухой, мертвый, лишенный выразительности язык ученых педантов; преклоняясь перед античностью Песнь четвертая. В четвертой песни «Поэтического искусства» Буало высмеивает невежественных и самоуверенных светских фатов, отдающих дань модному увлечению литературой, горько сетует на приниженное, зависимое положение поэтов-профессионалов, вынужденных состоять на жалованье у «надменных негодяев» и продавать свои льстивые сонеты за остатки ужина на господской кухне. Он предостерегает против, корыстных побуждений, несовместимых с достоинством поэта: «Но как противен мне и ненавистен тот, Кто, к славе охладев, одной наживы ждет! Камену он служить издателю заставил И вдохновение корыстью обесславил» Этой продажной, бессодержательной поэзии «на случай», создаваемой по заказу капризных меценатов, Буало противопоставляет полезную для общества идейную, воспитывающую читателя литературу: «Учите мудрости в стихе живом и внятном, Умея сочетать полезное с приятным» Но такие полезные для общества произведения может создать только поэт, сам безупречный в моральном отношении: «Так пусть всего милей вам добродетель будет! Ведь даже если ум и ясен и глубок, Испорченность души всегда видна меж строк» Выдвигая эти положения, которым в основном посвящена IV песнь «Поэтического искусства», Буало остается верен той задаче сатирика-моралиста, которую он избрал в самом начале своего творческого пути и которую сохранял до конца жизни. Буало придерживается пониманию того, что прекрасным может быть только правильное, чистое, высокоморальное. Ведь существует немало примеров того, как писатели или поэты выдают грязь или пошлость за прекрасное. Приведу примеры из литературы уже двадцатого века: роман Милана Кундеры «Невыносимая легкость бытия», где автор пишет о непримиримой двойственности и борьбе тела и души, смешивая священную любовь с чем-то животным. И неприемлемым с моральной точки зрения является даже не то, что животное побеждает человеческое, а то, что понятия грязи и чистоты не противопоставляются друг другу, они перемешиваются, грань между ними практически стирается. Или же роман Булгакова «Мастер и Маргарита», где сатана дьявольски привлекателен, даже хорош. Для Буало это дико, он призывает: «Пускай ваш труд хранит печать души прекрасной, Сурового суда заслуживает тот, Кто нравственность и честь постыдно предает, Рисуя нам разврат заманчивым и милым.» |