уголовная ответственость за доведение до самобийства. Уголовная ответственность за доведение до самоубийства, диплом. Подольный Николай Александрович (подпись) 20 г Заведующий кафедрой, обеспечивающей научное руководство

• Название: Подольный Николай Александрович (подпись) 20 г Заведующий кафедрой, обеспечивающей научное руководство
• Анкор: уголовная ответственость за доведение до самобийства
• Дата: 12.05.2023
• Размер: 346 Kb.
• Имя файла: Уголовная ответственность за доведение до самоубийства, диплом .doc
• Тип: Руководство; #1125661
• страница: 4 из 6

2.3. Уголовная ответственность за доведение до самоубийства или до покушения на самоубийство по законодательству зарубежных государств
С точки зрения морали всякое самоубийство заслуживает самого серьезного осуждения, желание человека лишить себя жизни порицается и обществом, и религией, и государством. В общепризнанных мировых религиях - христианстве, исламе и иудаизме - самоубийство считается греховным, запрещается как аморальное и богопротивное деяние. Не без сильного воздействия христианства и ислама средневековое феодальное законодательство отнесло самоубийство к тяжким преступлениям.

В подавляющем большинстве современных стран мира исключена уголовная ответственность за самоубийство или покушение на него.

В Великобритании уголовная ответственность за самоубийство и покушение на него упразднена Законом о самоубийстве (Suicide Act) 1961 г., ранее такие действия здесь считались тяжким убийством. За период с 1941 по 1955 г. в Англии были привлечены к уголовной ответственности 44 956 лиц, покушавшихся на самоубийство, из них только 346 оправданы, а 308 приговорены к различным срокам лишения свободы¹.

В XX веке большинство лиц, проходивших по делам, связанным с самоубийством, направлялись на обследование в клиники. В XIX в. отношение законодательства и общества в целом к этому явлению было совсем иное. Закон был суров по отношению к тем, кто пытался лишить себя жизни. В таких случаях государство бралось завершить не доведенное до конца самоубийство при помощи палача: за попытку самоубийства применялась смертная казнь. Вот как это описал Н. Огарев в письме М. Сатерленд, которой он посвятил строки: «Как благодарен я тебе...»: «Тут повесили человека, который перерезал себе горло, но был спасен. Повесили его за попытку самоубийства. Врач предупредил их, что вешать его нельзя, потому что разрез разойдется, и он сможет дышать прямо через трахею. Его не послушали и повесили. Рана немедленно раскрылась, и повешенный ожил. Понадобилось много времени, чтобы собрать олдерменов. Наконец они собрались и решили перетянуть шею приговоренного ниже раны и держать так, пока он не умрет. О, Мэри, что за безумное общество и что за идиотская цивилизация!»

В ст. 309 УК Индии 1860 г. закреплена уголовная ответственность за попытку лишить себя жизни, но предусмотренная этой статьей уголовная репрессия к виновному не применяется. Обусловлено это не тем, как отмечается в литературе, что данная статья отменена (это деяние не декриминализовано), а тем, что в Индии 7 апреля 2017 г. принят Закон о психиатрической помощи (психическом здоровье)², который значительно ограничивает сферу применения указанной нормы. В ст. 115 резюмируется, что любое лицо, пытающееся покончить жизнь самоубийством, считается испытывающим сильный стресс и не подлежит суду и наказанию в соответствии с Уголовным кодексом, если не доказано иное.

Однако указанная оговорка вовсе не означает полную отмену ст. 309 УК Индии. Как сообщают индийские СМИ, одна из самых архаичных в мире норм, вопреки распространенному мнению о том, что она была упразднена, продолжает существовать в УК и часто применяется не по назначению. Она продолжает использоваться, например, в случаях, когда лицо, находящееся в правительственном учреждении, угрожает совершить самоубийство, если его требования не будут выполнены, не намереваясь при этом на самом деле это сделать, т.е. с целью несправедливого давления или шантаж.

В Сингапуре Законом от 6 мая 2019 г. о реформе уголовного законодательства, вступившим в силу 1 января 2020 г., из Уголовного кодекса исключена ст. 309, предусматривавшая ответственность за попытку самоубийства.

Объединенные Арабские Эмираты декриминализовали, по сообщениям СМИ, попытку самоубийства поправками, внесенными в УК в ноябре 2020 г.

При всем том в уголовных кодексах некоторых стран до настоящего времени предусмотрена уголовная ответственность за покушение на самоубийство. Например, согласно УК Бангладеш 1860 г. (ст. 309), Пакистана 1860 г. (ст. 325), Южного Судана 2008 г. (ст. 215) покушение на самоубийство наказывается тюремным заключением сроком до одного года или штрафом или в совокупности этими наказаниями.¹

Уголовное законодательство США не устанавливает наказуемость покушения на собственную жизнь. Тем не менее в судебной практике имеют место единичные случаи осуждения за подобные деяния. Так, в феврале 2018 г. в штате Мэриленд, где до сих пор используется английское общее право, был осужден за попытку самоубийства 56-летний мужчина. Он признал себя виновным в окружном суде округа Каролина и приговорен к трем годам условного тюремного заключения с испытательным сроком.

Всемирная организация здравоохранения в обширном докладе о самоубийствах, впервые опубликованном в 2014 г., констатировала, что из 192 изученных суверенных стран и государственных образований в 25 есть специальные законы, предусматривающие наказание за попытку самоубийства. Еще 10 стран следуют законам шариата, и в них люди, совершившие попытку самоубийства, также могут быть подвергнуты наказанию. Наказание варьируется от небольшого штрафа до пожизненного заключения. Каких-либо данных или свидетельств, которые указывали бы на повышение уровня самоубийств при декриминализации суицида, не имеется.

В основе самоубийств лежат различные причины, в том числе социального характера. Особое место принадлежит прямому психическому и физическому воздействию на личность, проявляющемуся в угрозах, унижении человеческого достоинства и жестоком обращении.

В случаях, когда самоубийство явилось результатом общественно опасного поведения лиц, окружавших самоубийцу, когда поведение самоубийцы детерминируется действиями лица, доведшего его до суицида, самоубийство попадает в поле зрения уголовной юстиции¹. В сходных ситуациях виновные в этом лица могут быть привлечены к уголовной ответственности, поскольку подобное их поведение образует посягательство на жизнь другого человека, приравненное по своей опасности к убийству.

Доведение до самоубийства или покушения на самоубийство одним человеком другого является одной из форм преступной причастности к самоубийству. Это преступление, помимо того, что представляет большую общественную опасность, отличается еще и бесчеловечностью, редкой аморальностью, коварством преступника, крайней низменностью мотивов его поведения.

Уголовное законодательство России традиционно рассматривает доведение до самоубийства или до покушения на него как преступление. Впервые анализируемое деяние нашло закрепление в этом качестве в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Однако потом Уголовное уложение 1903 г. и первый советский УК РСФСР 1922 г. не признали это деяние преступлением и не содержали нормы, предусматривающей ответственность за него. Зато во втором и третьем советских Уголовных кодексах РСФСР 1926 и 1960 гг. и УК РФ 1996 г. законодатель счел необходимым предусмотреть данный вид криминальной деятельности. В практике до начала действия УК 1926 г. при отсутствии такого состава дефектность уголовного законодательства восполнялась путем применения к соответствующим случаям по аналогии норм, предусматривающих ответственность за убийство.

Статья 110 УК РФ 1996 г. сначала определяла ответственность за доведение до самоубийства или до покушения на него путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего, предусматривая за это наказание в виде ограничения свободы на срок до трех лет, либо принудительных работ на срок до пяти лет, либо лишения свободы на тот же срок.

Однако в июне 2017 г. эта статья была основательно скорректирована, в ней был выделен квалифицированный состав с повышенной санкцией (ч. 2) и одновременно усилено наказание за простой состав. К числу квалифицирующих обстоятельств отнесены совершение деяния в отношении несовершеннолетнего или заведомо беспомощного либо зависимого от виновного лица; в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности; в отношении двух или более лиц; группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; в публичном выступлении, публично демонстрирующем произведении, средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях (включая сеть Интернет)¹.

Простой вид этого преступления наказывается лишением свободы на срок от двух до шести лет (ч. 1), квалифицированный - лишением свободы на срок от 8 до 15 лет (ч. 2). В ч. 1 как альтернативное лишению свободы наказание предусмотрены принудительные работы, срок их не изменен (до пяти лет). Суд вправе также по своему усмотрению назначить как за простой, так и квалифицированный виды этого преступления дополнительное наказание - лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью соответственно на срок до 7 и до 10 лет. При этом за квалифицированный вид одновременно может быть назначено и еще одно дополнительное наказание - ограничение свободы на срок до двух лет.

Действия, доводящие лицо до самоубийства или до покушения на него, криминализированы уголовным законодательством ряда государств мира. Витальный и физический интересы человека (интересы жизни и здоровья) международное право признает высшей ценностью, объявляет неприкосновенными и охраняет их, что служит важнейшей гарантией реального обеспечения безопасности человека в современном мире¹. Эта ценность не имеет национальных, государственных границ, она носит общечеловеческий характер.

Однако для каждой страны характерны свои правовые концепции, традиции правовой культуры, специфические юридические институты, которые можно обнаружить в правотворческой, правоприменительной и правообеспечивающей сферах. Словом, у каждого народа и государства есть своя правовая визитная карточка. И в поиске путей совершенствования отечественного законодательства зарубежный опыт криминализации действий, доводящих других лиц до лишения себя жизни или до покушения на самоубийство, может оказаться полезным. Поэтому необходимо изучать международный опыт и систематически обращаться к сравнительному изучению уголовно-правовых и криминологических систем борьбы с преступностью, что и делается российскими исследователями уголовно-правовых и криминологических проблем. Известный французский ученый, видный специалист в области сравнительного права Р. Давид писал: «Современный мир характеризуется взаимосвязями народов, солидарностью, объединяющей человечество. Мир стал един. Мы не можем отгородиться от людей, которые живут в других государствах, других частях земного шара... Необходимое международное взаимодействие или, во всяком случае, простое существование требуют, чтобы мы открыли наши окна и посмотрели на зарубежное право¹

Значение тесного взаимодействия с другими народами и государствами, использования опыта других стран в правовой сфере в эффективном совершенствовании национального законодательства признавалось еще в V в. до нашей эры. Так, древнегреческий историк Геродот (488 - 425 до н. э.), по выражению Цицерона, «отец истории», отмечая совершенное государственное устройство древнего античного государства Спарты (или Лакедемона), жители которой ранее отказывались от стороннего опыта в правотворческой сфере, подчеркивал: «Прежде у лакедемонян были даже почти что самые дурные законы из всех эллинов, так как они не общались ни друг с другом, ни с чужеземными государствами. Свое теперешнее прекрасное государственное устройство они получили вот каким образом. Ликург, знатный спартанец прибыл в Дельфы вопросить оракула...».

В зарубежном уголовном праве деяния, связанные с самоубийством, относятся к числу общеуголовных преступлений против жизни².

Все бывшие союзные республики, как и Россия, установили уголовную наказуемость за доведение до самоубийства или покушение на него: это деяние признается преступлением. В странах же дальнего зарубежья почти повсеместно уголовно наказуемо склонение к самоубийству или содействие в нем, а доведение до самоубийства криминализировано лишь в некоторых государства.

На эту особенность в подходе к криминализации названных форм причастности других лиц к совершению акта самоубийства и подготовке к нему в зарубежных странах обращал внимание еще в эпоху социализма видный советский криминалист А.А. Пионтковский, который отмечал, что состав доведения до самоубийства «не известен буржуазным уголовным кодексам... Объявляя наказуемым соучастие в самоубийстве, буржуазное уголовное законодательство вместе с тем лицемерно закрывает глаза на доведение до самоубийства лица травлей, жестоким обращением и т.д. Эти действия буржуазные уголовные кодексы не считают преступлением. Доведение до самоубийства таким путем - бытовое массовое явление в буржуазном обществе».

Правда, впоследствии эти жизненные реалии, которые 80 лет назад критиковал А.А. Пионтковский, несколько изменились, и законодатели отдельных капиталистических стран стали уделять внимание криминализации этого деяния. Так, в Примерном уголовном кодексе США - официальном проекте Уголовного кодекса, принятого в 1962 г. Институтом американского права, который, как писал Б.С. Никифоров, решительно порывает с пережитками средневековых и иных устаревших доктрин, был предусмотрен состав доведения до самоубийства (ст. 210.5.

Некоторые авторы, криминализированные в зарубежном законодательстве склонение (подстрекательство) к самоубийству и помощь в самоубийстве рассматривают как разновидности, формы (способы) доведения до самоубийства и, анализируя составы последнего по зарубежному законодательству как его разновидности, характеризуют и составы указанных деяний

Отдельные авторы считают, что доведение до самоубийства является разновидностью склонения к самоубийству и содействия, и даже если зарубежный законодатель не придал ему статус преступления, возведя в ранг такового только склонение к самоубийству и содействие ему, то и тогда доведение до самоубийства является преступным и охватывается составом склонения к самоубийству и содействия самоубийству. Отмечается, что «ошибочным будет полагать, что в тех странах, где предусмотрена уголовная ответственность за склонение или побуждение к самоубийству, доведение до самоубийства не является преступным, поскольку анализ законодательства этих стран позволяет судить о том, что в содержание терминов «склонение» и «побуждение» входят и иные сходные формы воздействия на потерпевшего» <30>, что источники уголовного права тех зарубежных стран, в которых криминализировано склонение и пособничество в самоубийстве, «содержат в себе нормы, предусматривающие возникновение ответственности за доведение до самоубийства через склонение, пособничество, подстрекательство и содействие в самоубийстве»¹.

Мы не приемлем такие утверждения. Склонение к самоубийству и доведение до самоубийства - это разные деяния. Они различаются по степени свободы потерпевшего в выборе вариантов поведения: в первом случае (склонение) он добровольно соглашается на совершение самоубийства, хотя и под воздействием виновного, а во втором - находится в тупиковой и психологически невыносимой для себя ситуации (когда перед выбором уйти из жизни или продолжить жить и претерпевать все угрозы, издевательства и жестокость смерть ему представляется меньшим из двух зол), из которой он видит лишь один выход - лишить себя жизни. Что касается содействия в совершении самоубийства, то в этом случае инициатива лишения себя жизни принадлежит самому пострадавшему. Различна и степень общественной опасности этих действий. Опасность действий по доведению до самоубийства «для жизни человека неизмеримо больше, чем опасность простого подговора или пособничества самоубийству»². Поэтому их следует рассматривать как разные самостоятельные преступные деяния и на доведение до самоубийства нельзя распространять норму о склонении к самоубийству.

С распадом СССР каждая бывшая союзная республика стала самостоятельно определять свою уголовную политику в области защиты жизни и здоровья человека, в том числе криминализацию доведения до самоубийства или покушения на самоубийство.¹

В целях облегчения прохождения периода становления новых государственных образований в начале 1996 г. был принят Модельный уголовный кодекс стран СНГ, что было обусловлено необходимостью определенного сближения их уголовного законодательства в связи с проводимыми в них повсеместно уголовно-правовыми реформами и созданием собственных уголовных кодексов в целях обеспечения единства подходов и взаимодействия в борьбе с преступностью Это достаточно прогрессивный для своего времени рекомендательный акт, объединивший достижения зарубежной уголовно-правовой мысли и советской школы уголовного права ².

Данный Кодекс закреплял ответственность за доведение до самоубийства или покушение на него путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения личного достоинства (ч. 1 ст. 117), а совершение этого деяния в отношении лица, находящегося в материальной или иной зависимости от виновного, выделял в качестве квалифицирующего обстоятельства (ч. 2 ст. 117). В Кодексе рекомендовано отнести оба вида рассматриваемого преступления к преступлениям средней тяжести.

Ко времени принятия названного законодательного акта только одним из постсоветских государств - Республикой Узбекистан был принят новый Уголовный кодекс, который вступил в силу с 1 апреля 1995 г.

Законодатели остальных государств - участников СНГ, а также не входящих в Содружество Латвии, Литвы и Эстонии при конструировании составов доведения до самоубийства приняли положения Модельного УК, но далеко не в полном объеме.

Современное уголовное право всех бывших союзных республик характеризует его принадлежность к романо-германской (континентальной) системе уголовного права¹. Для последнего десятилетия XX в. самым важным в развитии основных правовых систем современности являлось почти полное исчезновение с юридической карты мира социалистического типа права. Одна из главных тенденций развития права в постсоциалистических странах - сближение с другими правовыми семьями. Применительно к России эта особенность проявилась в сближении российского права с романо-германской правовой семьей. «Современное российское уголовное право... в известном смысле вернулось в систему романо-германского права, отличаясь от него сохранением в системе наказаний смертной казни».

Уголовное право стран СНГ выделяется в рамках романо-германской системы уголовного права как группа, сложившаяся на основе советской модели уголовного права, сохранив концептуальное единство нового уголовного законодательства, и в этом значительную роль сыграл Модельный УК.

Помимо стран СНГ, из постсоветских республик в эту группу входит и Латвия, законодатель которой при всей его сдержанности по отношению к постсоветской интеграции также использовал Модельный УК в качестве примера для выработки нового уголовного законодательства.

К данной группе также примыкает уголовное право Литвы. Хотя УК этой страны во многих отношениях и отличается от законодательства стран СНГ, в нем также чувствуется сильное влияние Модельного УК.²

Единственная из бывших советских республик, которая полностью порвала с советской уголовно-правовой традицией, - Эстония. Ее УК представляет собой в значительной степени рецепцию германской уголовной доктрины. Лишь некоторые особенности юридической техники и содержание Особенной части сближают действующий Кодекс Эстонии с постсоветским уголовным законодательством.

Уголовные кодексы постсоветских республик составы доведения до самоубийства сконструировали по-разному. Неоднозначный подход и к установлению способов совершения обсуждаемого преступления, оснований для ужесточения ответственности. Так, УК Азербайджана (ст. 125), УК Литвы (ст. 133) и УК Эстонии (ст. 106) предусмотрели, как первоначально и УК РФ, лишь простой вид доведения до самоубийства или покушения на него. При этом литовский уголовный закон в той же статье наряду с этим деянием устанавливает также ответственность и за склонение к самоубийству, закрепив их как самостоятельные составы. А вот в Уголовных кодексах Армении (ч. 1, 2 ст. 110), Беларуси (ч. 1, 2 ст. 145), Казахстана (ч. 1 - 3 ст. 105; ранее действовавший УК - ч. 1, 2 ст. 102), Кыргызстана (ч. 1 - 3 ст. 136; ранее действовавший УК - ч. 1, 2 ст. 102), Уголовном законе Латвии (ч. 1, 2 ст. 124), Уголовных кодексах Молдовы (ч. 1 - 3 ст. 150; в первоначальной редакции - ч. 1, 2 ст. 150), Таджикистана (ч. 1, 2 ст. 109), Туркменистана (ч. 2, 3 ст. 106), Узбекистана (п. «а», «б» ст. 103) и Украины (ч. 1 - 3 ст. 120) отражена иная позиция: в них в отличие от УК России изначально предусмотрено это преступление двумя (тремя) составами: простым (основным) и квалифицированным (и особо квалифицированным).

Грузинский законодатель поступает сообразно российскому: сначала он криминализировал только простой состав этого преступления (ст. 115 УК Грузии), а Законом от 30 ноября 2018 г. – № 3772 ввел и квалифицированный состав (ч. 1 и 2 ст. 115 УК Грузии).

В Уголовных кодексах Молдовы, Туркменистана и Украины в тех же статьях сосредоточена ответственность и за другие формы причастности к самоубийству. В УК Туркменистана с момента его принятия в данной статье, но только в другой ее норме - ч. 1, криминализировано склонение к самоубийству. А в Уголовных кодексах Украины и Молдовы в этих статьях в тех же нормах в результате расширения их соответственно в феврале 2018 г. и в июле 2018 г. появилась и ответственность за простой и квалифицированные виды: в первом - склонение к самоубийству, а также и другие действия, способствующие совершению самоубийства, и во втором - содействие самоубийству.

Потерпевшим от рассматриваемого преступления в соответствии со всеми Уголовными кодексами постсоветских республик, кроме Азербайджана, может быть любой вменяемый и физически способный лишить себя жизни человек. В азербайджанском УК возможность наступления ответственности сообразована с наличием между виновным и потерпевшим материальной, служебной или иной зависимости; таким образом сужается круг возможных как потерпевших, так и субъектов этого преступления. Следовательно, потерпевшим по данной норме может быть только зависимое от виновного лицо.

Практически по всем указанным Уголовным кодексам объективной стороной рассматриваемого преступления является доведение до самоубийства или до покушения на него (попытки его совершить). Исключение составляет УК Литвы, в котором не придано криминального значения доведению до покушения на самоубийство.

Так же поступил и кыргызский законодатель, но только в отношении совершения названных в ст. 136 УК действий именно с целью довести потерпевшего до самоубийства. Согласно ч. 3 этой статьи в таких ситуациях предусмотренный в данной норме состав образуется, только если наступает обозначенное здесь последствие - самоубийство. Но возникает вопрос: как квалифицировать, если последствием является лишь попытка самоубийства?

Уголовный кодекс Молдовы своеобразно конструирует объективную сторону данного преступления. Непосредственно в диспозициях ч. 1 - 3 ст. 150 последствие в виде неудавшегося самоубийства не обозначается в качестве признака объективной стороны этого преступления. А в ч. 4 ст. 150 закрепляется положение о сокращении наказания, если действия, предусмотренные в указанных частях этой статьи, привели к попытке самоубийства. Из этого следует, что попытка суицида потерпевшего является, как и завершенное самоубийство, обязательным признаком объективной стороны как основного, так и квалифицированного (особо квалифицированного) составов ст. 150.

От употребления в данном составе слов «покушение на самоубийство» отказались действующий УК Кыргызстана и УК Молдовы в редакции Закона № 157 от 26 июля 2018 г. (ч. 4) ст. 150, заменив их словами «попытка самоубийства».

Описывая объективную сторону данного преступления, законодатель всех бывших союзных республик, исключая Молдову, подобно российскому, в диспозициях анализируемых статей указал и специфические способы его совершения. Определенный в них набор этих способов является исчерпывающим, но альтернативным. В Уголовных кодексах Азербайджана, Армении, Грузии, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Узбекистана к этим способам аналогично УК РФ отнесены: 1) угрозы (угроза); 2) жестокое обращение с потерпевшим; 3) систематическое унижение его человеческого достоинства. Действующий УК Кыргызстана по сравнению с предшествовавшим сузил рамки угроз как действий, толкающих потерпевшего на самоубийство, одним видом угрозы: применение насилия, опасного для жизни и здоровья. Уголовные кодексы Грузии и Азербайджана наряду с достоинством выделяют также честь потерпевшего. Отметим, что сначала по УК Узбекистана обязательными элементами объективной стороны являлись предшествовавшие суициду или покушению на него жестокое обращение или систематическое унижение человеческого достоинства. Закон Узбекистана от 13 июня 2017 г. – № ЗРУ-436 подверг серьезной реконструкции ст. 103 УК. Одной из введенных новаций является расширение перечня способов совершения этого деяния - добавлены угрозы. УК Туркмении помимо означенных содержит альтернативный способ поведения виновного - клевету.

По УК Беларуси изначально законодатель способами совершения данного преступления указал жестокое обращение с потерпевшим или систематическое унижение его человеческого достоинства. В 2019 г. ст. 145 УК Законом Беларуси от 9 января 2019 г. – № 171-З была изложена в новой редакции, в результате серьезно изменилась ее диспозиция. Теперь к действиям, инспирирующим самоубийство, отнесены: 1) угрозы применения насилия к потерпевшему или его близким, уничтожения, повреждения или изъятия их имущества, распространения клеветнических или оглашения иных сведений, которые они желают сохранить в тайне; 2) жестокое обращение с потерпевшим; 3) систематическое унижение его личного достоинства.

В Уголовном законе Латвии зафиксированы, как было первоначально в УК Беларуси, только два способа: жестокое обращение с потерпевшим или систематическое унижение его человеческого достоинства. УК Литвы в качестве альтернативы жестокому обращению с потерпевшим закрепляет коварное обращение с ним. Только не совсем понятно, какие действия по данному УК следует подвести под понятие «коварное обращение» - законодателем они не раскрываются.

В УК Украины способами обозначены жестокое обращение с потерпевшим, шантаж, систематическое унижение его человеческого достоинства или систематическое противоправное принуждение к действиям, которые противоречат его воле. Последний претерпел существенное изменение содержательно: прежде он заключался в принуждении к противоправным действиям. В нынешней формулировке он изложен упомянутым Законом Украины от 8 февраля 2018 г. – № 2292-VIII.

В соответствии с УК Эстонии в качестве обязательных элементов объективной стороны являются жестокое обращение с потерпевшим или издевательства над ним. При этом не предусмотрен систематический характер издевательств.

Относительно выделения здесь издевательств в теории можно встретить высказывание, что «жестокое обращение - более широкое понятие и включает в себя действия, направленные на совершение издевательств, в связи с чем не было необходимости в закреплении такого признака объективной стороны как самостоятельного».

Издевательства - разновидность указанного выше содержащегося в большинстве УК бывших союзных республик способа доведения до самоубийства - унижения человеческого достоинства <44>, и его выделение не является излишним.¹

Молдавский законодатель при последней реконструкции обсуждаемой статьи посчитал рациональным вообще отказаться от непосредственной конкретизации способов совершения этого деяния в самом законе, оставляя вопрос об их видах открытым и допуская таким образом, что в основе формирования этого состава могут быть любые действия. Между тем так было не всегда. В самом начале он в таком статусе закреплял травлю, клевету и оскорбление, а затем еще и систематическое унижение достоинства потерпевшего.

Наиболее опасную разновидность доведения до самоубийства или покушения на него представляют собой квалифицированные виды доведения до самоубийства или покушения на него.

В Уголовном кодексе Армении и Уголовном законе Латвии в качестве признака, отражающего повышенную наказуемость этого деяния, обозначено состояние материальной или иной зависимости между виновным и потерпевшим, а в УК Туркменистана - несовершеннолетие потерпевшего.

УК Беларуси квалифицирует анализируемое деяние его совершением: а) в отношении лица, находившегося в материальной или иной зависимости от виновного; б) в отношении двух или более лиц; в) в отношении заведомо несовершеннолетнего; г) группой лиц по предварительному сговору. В такой вариации этот состав изложен уже упоминавшимся Законом от 9 января 2019 г. – № 171-З. Данный УК в первоначальной редакции содержал только один из перечисленных квалифицирующих признаков - зависимое состояние; затем он был дополнен Законом от 5 января 2015 г. – № 241-З вторым - заведомым несовершеннолетием потерпевшего.

Уголовные кодексы Таджикистана и Кыргызстана рассматривают как квалифицирующие обстоятельства зависимое состояние и несовершеннолетие потерпевшего, к которому УК Кыргызстана применяет термин «заведомо». Кроме того, последний, причем единственный из всех 15 УК бывших союзных республик, придает еще значение особо квалифицирующего признака цели совершения этого преступления - доведению до самоубийства. При этом УК Таджикистана изначально содержал квалифицирующий признак «несовершеннолетие». Позиция Кыргызстана подвержена некоторым колебаниям в этом вопросе. Предыдущий его УК сначала содержал только один квалифицирующий признак - состояние зависимости, впоследствии в него было включено в качестве такового малолетство <45>. Подчеркнем, что кыргызский законодатель квалифицировал только неосторожное доведение до самоубийства или попытки его совершения, однако не счел нужным усилить наказание за умышленное доведение до самоубийства.

Существенно корректировался в этом плане уголовный закон Казахстана. Прежний УК Казахстана знал только одно квалифицирующее обстоятельство - зависимое состояние. Новый УК в момент принятия выделил этот признак снова в том же качестве и дополнительно - несовершеннолетие как особо квалифицирующий признак. Однако казахский Закон от 2 июля 2018 г. – № 170-VI изменил ч. 2 ст. 105 УК, значительно расширив в ней перечень квалифицирующих признаков. К таковым одновременно с зависимым состоянием отнесены: заведомая беспомощность потерпевшего; наличие двух или более потерпевших; совершение деяния группой лиц по предварительному сговору или преступной организацией; совершение деяния посредством использования сетей телекоммуникаций, в том числе сети Интернет. Только в отличие от российского УК казахским законодателем такое значение не придано заведомой беременности потерпевшей, совершению деяния в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении, средствах массовой информации.

Интерес представляет подход законодателя Молдовы к определению квалифицированных видов этого преступления. Первоначально он квалифицировал его совершением в отношении: мужа (жены) или близкого родственника; несовершеннолетнего; лица, зависимого материально или иным образом от виновного, - а также путем жестокого обращения и систематического унижения достоинства потерпевшего. Здесь способы совершения преступления - жестокое обращение и систематическое унижение человеческого достоинства - не являлись конструктивными признаками, им был придан статус квалифицирующих признаков, что не сделал ни один из разбираемых УК. Впоследствии совершение деяния в отношении мужа (жены) или близкого родственника, а также путем систематического унижения человеческого достоинства были исключены из числа квалифицирующих признаков, при этом одновременно последнее обстоятельство трансформировано в элемент объективной стороны.

Сейчас же в соответствии с означенным ранее Законом от 26 июля 2018 г. это преступление квалифицировано заведомым несовершеннолетием и зависимым состоянием и особо квалифицировано несовершеннолетием в возрасте до 14 лет и совершением в отношении двух или более потерпевших. При этом вопрос об осознании виновным возраста потерпевшего решен неоднозначно: о его несовершеннолетии ему надо знать точно, а о несовершеннолетии до 14 лет может знать, как точно, так и предположительно, что не совсем ясно.

УК Республики Узбекистан сначала повышал ответственность, когда обрисовываемое деяние совершалось в отношении лица, находившегося в материальной или иной зависимости от виновного. Вышеназванный Закон Узбекистана от 13 июня 2017 г. к означенному квалифицирующему признаку добавил совершение деяния: в отношении несовершеннолетнего или заведомо для виновного беременной женщины; по предварительному сговору группой лиц; с использованием сетей телекоммуникаций, а также сети Интернет. Таким образом, увеличено количество квалифицирующих обстоятельств. Эти изменения в УК Узбекистана внесены вслед за внедрением в УК РФ квалифицированного вида доведения до самоубийства. Однако при этом не признаны в качестве квалифицирующих признаков предусмотренные в УК РФ заведомая беспомощность потерпевшего, наличие двух или более потерпевших, совершение деяния организованной группой, совершение деяния в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении, средствах массовой информации.

УК Украины совершение этого деяния в отношении находившегося в материальной либо иной зависимости от виновного лица или в отношении двух или более лиц возвел в ранг квалифицирующих признаков, а в отношении несовершеннолетнего - особо квалифицирующего.

Своеобразием в этом отношении отличается УК Грузии. Он квалифицировал это деяние гендерным признаком и неоднократностью.

Перечень предусмотренных этими статьями отягчающих обстоятельств является исчерпывающим.

С субъективной стороны составы анализируемых статей УК всех бывших союзных республик, кроме статей Уголовных кодексов Армении и Кыргызстана, законодательно не охарактеризованы. Армянский законодатель закрепил, что описываемое преступление совершается с косвенным умыслом или по неосторожности. При наличии прямого умысла на доведение до самоубийства или покушения на него содеянное не охватывается данной статьей.

В новом УК Кыргызстана прямо обрисована субъективная сторона, чего не было в прежнем. Он установил, что это деяние может быть совершено как по неосторожности, так и с прямым умыслом, дифференцировав при этом наказуемость в зависимости от формы вины. В ч. 1 ст. 136 УК самолишение жизни или попытку это сделать законодатель связывает с неосторожной формой вины. Если же виновный действовал с целью доведения до самоубийства (т.е. с прямым умыслом), тогда наказуемость ужесточается (ч. 3 ст. 136). Выходит, что его совершение с косвенным умыслом исключается.

Высшие судебные органы Узбекистана и Казахстана сочли необходимым дать рекомендации относительно субъективной стороны рассматриваемого преступления по УК этих стран. Так, Верховный суд Узбекистана высказал свой взгляд по этому поводу в Постановлении от 11 сентября 1998 г. – № 20 «О судебной практике по делам о доведении до самоубийства». В п. 6 этого акта он указал: «С субъективной стороны преступление в виде доведения до самоубийства характеризуется косвенным умыслом или неосторожностью по отношению к последствиям». Можно допустить, что с позиции указанного виновный, поставивший цель довести потерпевшего до суицида и создающий для ее достижения невыносимые условия жизни, вынуждающие потерпевшего лишить себя жизни, совершает убийство.

Верховный суд Казахстана в Постановлении от 11 мая 2007 г. – № 1 «О квалификации некоторых преступлений против жизни и здоровья человека» (п. 29) пояснил: «Субъективная сторона доведения до самоубийства характеризуется умыслом при совершении вышеуказанных действий и выражается в форме неосторожности к преступному результату. Когда вышеуказанные действия совершаются виновным с умыслом на причинение смерти потерпевшему путем доведения его до самоубийства, и он желает наступления такого результата, содеянное следует квалифицировать как умышленное убийство по соответствующей части ст. 96 УК». Только из приведенной интерпретации остается непонятным, как быть в случаях, когда виновный действовал с косвенным умыслом.

Можно не согласиться с содержательной частью этих положений, но сам факт высказывания высшим органом судебной власти страны своего суждения по данному вопросу заслуживает поддержки.

В белорусской уголовно-правовой литературе неоднозначно определяется психическое отношение виновного к анализируемому деянию. Так, по мнению одних авторов, субъективная сторона преступления по отношению к последствиям характеризуется неосторожностью или косвенным умыслом. При наличии прямого умысла на определенные последствия виновный подлежит ответственности за убийство. Другие считают, что субъективная сторона выражается в прямом или косвенном умысле¹.

В статье 106 (ч. 2, 3) УК Туркменистана <48> и ст. 120 УК Украины² указывается, что субъективная сторона представляет собой как умысел (прямой или косвенный), так и неосторожность (преступная небрежность или преступная самонадеянность).

Субъектом по Уголовным кодексам Азербайджана (ч. 20.1 ст. 20), Армении (ч. 1 ст. 24), Беларуси (ч. 1 ст. 27), Казахстана (ч. 1 ст. 15), Кыргызстана (ч. 1 ст. 30), Литвы (ч. 1 ст. 13), Молдовы (ч. 1 ст. 21), Таджикистана (ч. 1 ст. 23), Туркменистана (ч. 1 ст. 21), Узбекистана (ч. 1 ст. 17) и Украины (ч. 1 ст. 22), как и по УК РФ, может быть вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста. УК Грузии (ст. 33) и Уголовный закон Латвии (ст. 11) допускают ответственность за совершение противоправных деяний с 14-летнего возраста, а УК Эстонии (ч. 1 ст. 11) - 15-летнего. Кроме того, по УК Азербайджана специальным субъектом может быть лицо, от которого потерпевший находился в зависимости.

Виды и размеры наказания за анализируемое преступление в рассматриваемых Уголовных кодексах значительно варьируются. В тех из них, в которых наряду с простым содержится квалифицированный (и особо квалифицированный) состав, установлены двух- (трех-) уровневые санкции - для простого и квалифицированного (и особо квалифицированного) состава.

Во всех исследуемых Уголовных кодексах санкции за это преступление являются относительно определенными. По числу используемых в них основных видов наказания они подразделяются на альтернативные и единичные (безальтернативные). Большинство из этих Кодексов - Армении, Грузии, Кыргызстана, Латвии, Молдовы, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана и Эстонии - имеют безальтернативные санкции и предусматривают только один вид наказания - лишение свободы. В Уголовных кодексах Азербайджана, Беларуси, Казахстана, Литвы и Украины, как и в УК РФ, закреплены виды наказаний, альтернативные лишению свободы. Причем в уголовных законах Беларуси, Казахстана и Украины по правилам альтернативности сконструированы санкции и квалифицированных видов этого преступления, чего нет в УК РФ. В то же время санкции особо квалифицированных составов УК Казахстана и УК Украины содержат только одну меру наказания - лишение свободы.

Нижняя граница наказания в виде лишения свободы в единичных составах составляет три года по УК Азербайджана и УК Эстонии. В УК Литвы этот предел не указан. Что касается верхнего рубежа наказания в означенных составах, то в УК Литвы он составляет до четырех лет; УК Азербайджана - до семи лет и УК Эстонии - до восьми лет. Нижним рубежом наказания в простых составах является: полтора года для несовершеннолетних и два с половиной года для других физических лиц (Кыргызстан); два года (Грузия и Молдова) и три года (Таджикистан и Узбекистан). Вообще не установлен этот предел в таких составах в законодательстве Армении, Беларуси, Казахстана, Латвии, Туркменистана и Украины.

Верхний рубеж наказания в них составляет: в Армении, Беларуси, Латвии, Казахстане и Украине - до трех лет; Грузии - до четырех лет; Кыргызстане - до двух с половиной лет для несовершеннолетних и до пяти лет для других лиц; Молдове, Таджикистане, Туркменистане - до пяти лет; Узбекистане - до семи лет. В УК Грузии первоначально, когда анализируемый состав был единичным, не был установлен нижний предел наказания. Затем он был определен в два года и санкция этой статьи ужесточена. А верхний рубеж составлял до пяти лет. Нижняя граница наказания в квалифицированных составах составляет: один год (Беларусь); два с половиной года для несовершеннолетних и пять лет для других лиц (Кыргызстан); три года (Грузия); пять лет (Молдова и Таджикистан); семь лет (Узбекистан). Не обозначен этот рубеж в подобных составах в армянском, казахском, латвийском, туркменском, украинском Уголовных кодексах. Верхний рубеж наказания в квалифицированных составах составляет в Армении, Беларуси, Казахстане, Латвии, Украине до пяти лет, Грузии - до шести лет, Кыргызстане - до четырех лет для несовершеннолетних и до 7,5 лет для других лиц, Таджикистане, Туркменистане - до восьми лет, Молдове - до девяти лет, Узбекистане - до 10 лет.

Нижний предел наказания в особо квалифицированных составах в Казахстане равен трем годам, Украине - семи годам, Кыргызстане - четырем годам для несовершеннолетних и 7,5 годам для других лиц, Молдове - девяти годам. Верхний предел наказания в особо квалифицированных составах в Казахстане составляет до семи лет, в Кыргызстане до шести лет для несовершеннолетних и до 10 лет для других лиц, в Украине до 10 лет и в Молдове до 12 лет. По УК Молдовы, если совершение действий по доведению до самоубийства имело последствием только попытку самоубийства, то низший предел наказания сокращается наполовину (ч. 4 ст. 150). Это еще одна особенность данного УК.

Узбекский и кыргызский законодатели также усилили ответственность за это преступление. Первоначально по УК Узбекистана простой вид обсуждаемого преступления наказывался лишением свободы на срок до 5 лет, квалифицированный - от пяти до восьми лет. А прежний уголовный закон Кыргызстана карал его лишением свободы соответственно на срок от двух до пяти лет и от трех до семи лет. В качестве альтернативных санкций предусмотрены: в Уголовных кодексах Азербайджана, Казахстана, Украины - ограничение свободы; УК Беларуси - арест и ограничение свободы; УК Литвы - лишение права выполнять определенную работу либо заниматься определенной деятельностью, либо публичные работы, или арест. Причем в Уголовных кодексах Беларуси, Казахстана, Украины ограничение свободы имеется и в квалифицированных составах. УК Беларуси сначала предусматривал наказание в виде исправительных работ, но не содержал наказание в виде ареста. Внедрив его указанным выше Законом от 5 января 2015 г. – № 241-З, законодатель таким образом смягчил санкцию данной статьи. В соответствии со ст. 48 УК Беларуси арест является более строгим наказанием по отношению к исправительным работам, но менее строгим по отношению к ограничению свободы. В данной статье арест расположен после исправительных работ, но перед ограничением свободы. Система наказаний в УК Беларуси, как и в УК РФ, выстроена по принципу от менее строгого к более строгому наказанию. Однако вышеназванным Законом от 9 января 2019 г. – № 171-З исправительные работы исключены из числа наказаний за рассматриваемое преступление и его наказуемость ужесточена.¹

В правоприменительной практике этих стран встречаются факты привлечения к ответственности за совершение анализируемого преступления, анализ которых способствует обеспечению раскрытия в необходимой степени особенностей уголовной ответственности за это деяние, формулированию взгляда на законность и обоснованность применения норм об ответственности за него.

Примечание. В Республике Беларусь 28-летний житель г. Бобруйска поссорился со своей женой. Он толкнул ее на кровать. После он наложил на ее лицо подушку и угрожал убить, а потом нанес ей несколько ударов по разным частям тела. Затем он изготовил петлю из электрического провода и заставил потерпевшую совершить самоубийство. Пострадавшая была напугана и не сопротивлялась. Однако провод оборвался под тяжестью ее тела. Тогда он сложил провод вдвое, сделал новую петлю и снова потребовал от потерпевшей совершить самоубийство. Она в состоянии стресса повторила попытку. В последний момент он все же ослабил петлю, и женщина осталась жива. Приговором суда от 25 июля 2017 г. он был признан виновным в доведении до самоубийства лица, находящегося в зависимом от него состоянии, истязании и угрозе убийством и осужден соответственно по ч. 2 ст. 145, ч. 2 ст. 154 и ст. 186 УК Беларуси к двум годам лишения свободы.

Представляется, суд обоснованно признал потерпевшую находящейся в состоянии зависимости от виновного, поскольку существовавшие между ними брачные отношения создавали зависимость, о которой говорится в ч. 2 ст. 145 УК. Но в целом оценка действий виновного вызывает возражения. Во-первых, как следует из публикации, в данном случае имело место принуждение к самоубийству, а не доведение до него. А потому эти действия следовало расценивать как опосредованное убийство и, поскольку наступление смерти, потерпевшей виновный сам предотвратил, квалифицировать их как покушение на убийство (обсуждая при этом вопрос, образуют ли его действия добровольный отказ или они могут быть расценены как деятельное раскаяние). Во-вторых, если допустить, что здесь имело место доведение до самоубийства, то содеянное не следовало квалифицировать по совокупности этих трех статей, достаточно было квалифицировать только по ч. 2 ст. 145. Санкция ч. 2 ст. 154 равна санкции ч. 2 ст. 145, а санкция ст. 186 (до двух лет лишения свободы) значительно ниже санкции ч. 2 ст. 145, поэтому все содеянное охватывалось бы ч. 2 ст. 145 УК, квалификация же по ч. 2 ст. 154 и ст. 186 УК была излишней.

Примечание. В 2014 г. житель Согдийской области Таджикистана Д.Х. был осужден по ч. 2 ст. 109 УК Таджикистана за доведение до самоубийства своей жены к семи годам лишения свободы. Осужденный постоянно унижал честь и достоинство потерпевшей, в результате чего она, не выдержав издевательств, повесилась в своем доме>.

Примечание. В 2017 г. суд г. Нурека приговорил к штрафу местного жителя Ш., обвиняемого в доведении до самоубийства своей второй жены Х. Суд при вынесении приговора учел наличие у виновного несовершеннолетних детей от первого брака. Х. совершила самоубийство, будучи на третьем месяце беременности, бросившись в реку. По данным следствия, она покончила с собой из-за постоянных побоев и оскорблений со стороны мужа Ш. Как показала сестра потерпевшей, которая, издалека увидев, как пострадавшая бросилась в реку, сразу сообщила об этом Ш., когда тот пришел, Х. еще можно было спасти, и она его попросила об этом. Но тот не стал этого делать, заявив, что, раз она не пожалела еще не родившегося ребенка, пусть умирает <57>.

Видимо, суд здесь посчитал возможным применить ст. 63 УК Таджикистана, предоставляющую суду право назначить более мягкое наказание, чем предусмотрено за данное преступление. Однако, с нашей точки зрения, исходя из обстоятельств дела (беременность потерпевшей, поведение виновного во время совершения потерпевшей акта суицида - его отказ оказать ей помощь, имея на это возможность), ее в данном случае не следовало применять.

С нашей точки зрения, правоприменительные органы дали неверную оценку содеянному К. Во-первых, Б. как курсант (студент) находился в зависимом состоянии от К. И это обстоятельство следовало учитывать при квалификации действий К. по доведению его до покушения на самоубийство как квалифицирующее - его действия надлежало квалифицировать по ч. 2 ст. 105 УК по признаку иной зависимости от виновного. Во-вторых, в тексте материала не указано, почему суд исключил из обвинения ст. 105 УК - ввиду отсутствия состава преступления либо в связи с тем, что это деяние охватывается п. 2 ч. 2 ст. 451 УК. Однако последняя норма не включает самоубийство и покушение на него. В ней говорится о вреде, но даже под понятие «существенный вред» согласно п. 14 ст. 3 УК, разъясняющему некоторые содержащиеся в Кодексе понятия, не подпадают указанные последствия. В собственно ч. 2 ст. 451 УК содержится понятие «тяжкие последствия». А в соответствии с п. 4 той же ст. 3 к их числу относится только самоубийство, покушение же на него к таковым не относится. Поэтому действия К. следовало квалифицировать по ч. 2 ст. 105 и п. 2 ч. 2 ст. 451 УК Казахстана.¹ Анализируемый состав преступления содержится в уголовном законодательстве и некоторых стран дальнего зарубежья, например, Болгарии и Испании, также относящемся к романо-германской системе уголовного права. Так, ответственность за это деяние установлена в ч. 3, 4 ст. 127 УК Болгарии и в ч. 1 ст. 143 УК Испании. В этих же статьях УК Болгарии (ч. 1, 2) и УК Испании (ч. 2 - 4) наряду с данным составом сформированы также составы склонения к самоубийству, содействия в этом или причинения смерти по просьбе. Высказывание, что ч. 1 ст. 143 испанского УК содержит ответственность за доведение до самоубийства и оказание помощи в его совершении является неточным.² Диспозиция этой нормы сформулирована по типу смешения диспозиций составов доведения до самоубийства (часть, в которой речь идет о доведении потерпевшего до покушения на свою жизнь) и склонения к самоубийству и содействия в самоубийстве (часть, где говорится об уговоре или оказании помощи).

В связи с тем, что установленные в этой норме способы действия больше свойственны для составов склонения к самоубийству и содействия в его совершении, с нашей точки зрения, точнее будет отнести данный состав к последним. Такого же мнения придерживаются и другие авторы. Вместе с тем некоторые специалисты склонны видеть здесь скорее норму об ответственности за доведение до самоубийства. Так, А.А. Малиновский пишет, что в УК Польши содержится указание на две формы доведения до самоубийства: «уговаривание лица совершить покушение на самоубийство и оказание ему практической помощи. В российском варианте доведение до самоубийства осуществляется, образно выражаясь, в более «жесткой» форме - путем угроз, унижений, жестокого обращения». Проведенное исследование позволяет сделать вывод, что в мире накоплен существенный опыт правового регулирования ответственности за доведение до самоубийства. Способы конструирования обсуждаемого состава преступления в уголовном законодательстве зарубежных стран различны, что обусловлено как историческими традициями, так и современными особенностями состояния преступности в них. Бесспорное значение в связи с этим имеет выявление сильных и слабых сторон этого законодательства и сравнение его с российским законодательством в этой области, чтобы понять приоритеты, тенденции и перспективы его развития, определить возможности трансформирования в него позитивных элементов зарубежного опыта борьбы с данным преступлением мерами уголовно-правового характера. В связи с этим заслуживает, в частности, внимания решение в указанных выше странах на законодательном или судебном уровне вопроса о субъективной стороне доведения до самоубийства, который в российской юридической литературе на протяжении десятилетий вызывал большие споры и продолжает дискутироваться после внесения изменений в ст. 110 УК РФ¹.